В отряде специального назначения ГРУ Антона Филиппова есть одна непреложная истина: никакая политическая цель не стоит жизни бойца. И еще там убеждены в том, что все проходит и меняется, все можно переосмыслить, и только верность боевому братству остается незыблемой. Это кредо помогает парням выстоять в жестокой схватке с терроризмом. Даже когда горстка негодяев угрожает стране эпидемической катастрофой. Даже когда строй бойцов поредел в боях с исламскими экстремистами. Даже когда для победы требуются невообразимая храбрость и отчаянная дерзость. Потому что они – спецназ ГРУ…


Спецназ ГРУ



Альберт Байкалов

Глава 1

Сначала не было ничего. Затем в этой пустоте без звуков, цветов, света и гравитации появилась боль. Едва заметная, она постепенно заполнила оболочку тела, запульсировала в голове. Какое-то время Антон с удивлением прислушивался к возникшим ощущениям. Все казалось новым и пугающим. Но это длилось недолго. По крайней мере так показалось. Еще немного, и плавающие в глубине сознания странные, меняющие форму пятна стали приобретать определенные очертания, складываясь и сливаясь друг с другом. Перед глазами возникла грузопассажирская кабина вертолета. У открытых дверей, за пулеметом, установленным на турели, – боец комендантского взвода… Сам Антон сидит на жесткой десантной скамейке вдоль правого борта. Напротив выкрашенный в желтый цвет топливный бак. Потом словно кто-то включил в салоне огромное и холодное солнце, в свете которого вместе с шумом и тряской все это растворилось…

Антон Филиппов открыл глаза, и одновременно в его внутренний мир, едва по кусочкам собравшийся и оттого еще хрупкий и болезненный, ворвались звуки леса, запах прелой листвы и гари. Оказалось, он лежал на животе, повернув голову вправо. Осторожно подтянув под себя руки, со стоном приподнялся. Земля качнулась, словно палуба гигантского корабля. Сквозь голые ветки мокрого от дождя кустарника разглядел часть вертолета с нарисованным российским флагом на борту и клубы дыма. С трудом усевшись, огляделся. Вокруг валялись куски искореженной обшивки с остатками зеленой краски, тряпки, детали каких-то механизмов.

Вздох и смена положения вызвали боль в ребрах, от которой перехватило дыхание. Ощупал затылок и лицо. Крови нет. Руки вроде целые. Ноги тоже.

– Значит, сбили, – проговорил он одними губами и только тут вспомнил, что летел вместе с Завьяловым.

Встав на четвереньки, медленно, морщась от боли, выпрямился и осмотрелся. Вертолет упал среди лесных холмов, едва перелетев хребет и срубив по пути несколько верхушек деревьев. Передняя часть фюзеляжа на одну треть превратилась в мусор, похожий на огромный ворох бумаг. Из боковых дверей вырывались всполохи огня. Створки рампы были сорваны и гигантскими лепестками торчали в разные стороны. Покореженные лопасти винтов едва заметно покачивал ветер.

Из нагрудного кармана разгрузки он вынул «АПС» и осторожно направился в сторону останков винтокрылой машины, еще совсем недавно с легкостью и каким-то озорством игравшей с небом. Черный и едкий дым заполнил всю низину. Глаза слезились.

– Злак! – осторожно позвал он, разглядывая груду искореженного металла.

Судя по всему, Антона выбросило над самой землей, либо он прыгнул, когда вертолет завис. Возможно, он еще умудрился отбежать в сторону. Так или иначе, вспоминать – дело безнадежное. О землю он торкнулся не слабо, и хорошо, что еще остался жив.

Антон нерешительно подошел ближе. Уже чувствовалось тепло от разгоравшегося пожара. Неожиданно внутри глухо ухнуло. Фюзеляж увеличился в размерах и лопнул, выплеснув вверх пламя. Отшатнувшись, Антон зацепился каблуком за какой-то пенек и упал на спину, больно ударившись о землю. Из глаз брызнули искры, а в затылке отдало нестерпимой болью.

Вновь перевернувшись на живот, встал на четвереньки. Оттолкнувшись руками от земли, навалился спиной на ствол дерева. Послышался рокот второго «борта». Вертолет огневой поддержки после обстрела с земли набрал высоту и сейчас кружил над местом падения. Антон задрал голову вверх. Сквозь разрывы облаков синело небо. Вертушки видно не было. Только звук. Лишь вынырнула из свинцовой ваты яркая звездочка тепловой ловушки, погасшая на полпути к земле, и все. Интересно, сколько он лежал без сознания? А вдруг вторая машина уже успела сесть, собрать раненых и взлететь? А его не нашли. Нет, не может быть…

Сзади раздался шорох. Кто-то, сильно сопя, продирался сквозь заросли кустарника. Чувствовалось, что спешили. Антон развернулся и сразу увидел двух боевиков. Их отделяло от него не больше трех десятков метров. Настороженный взгляд, черные, косматые бороды. На голове первого зеленая косынка с арабской вязью. На втором армейская кепка. Они тоже заметили Филиппова и, направив на него стволы «АК», присели, потерявшись из виду.

Антон не решился стрелять. Практически бесполезно. Зато они с автоматов могли бы уже достать. Почему-то медлят.

Он повалился на бок, и быстро, не сводя взгляда с того места, где только что видел «духов», переполз в сторону. Добравшись до ствола следующего дерева, укрылся за ним и прислушался. Хрустнула ветка. Послышалась брошенная вполголоса фраза.

Антон догадался, бандиты не знают, сколько уцелело людей, и опасаются, что после падения пассажиры успели занять оборону. Он достал РГО. Медленно, прислушиваясь к каждому звуку, отогнул усики и вынул кольцо.

– Эй, русский! – раздался совсем близко осторожный окрик. – Брось оружие и подними руки. Мы тебя не убьем.

Антон поднял руку. Только одну, с гранатой. Бросок и почти одновременный разрыв от касания вновь напомнили о сильном сотрясении мозга. В глазах потемнело. Однако времени на то, чтобы прислушиваться к организму, не было. Вскочив, он перебежал вправо, нырнув в небольшую вымоину в земле. По тому месту, откуда он метнул гранату, никто, вопреки ожиданию, не выстрелил. Срубленные осколками ветки зашуршали, падая на землю вместе со сбитыми каплями воды. Сгусток черного дыма медленно поплыл в сторону.

«Значит, боевиков всего двое», – подумал он и услышал стон.

Немного поколебавшись, направился на звук. Чеченцев он нашел ближе того места, где увидел в первый раз. Тот, что был в косынке, не мучился. Над правой бровью пузырилась кровью рана. В руке был зажат «Полароид». Второй лежал на боку, в паре метрах позади него, подтянув к животу ноги. Рядом валялся автомат с пробитым осколком магазином. Антон поддел его носком ботинка:

– Кто такой?

– Зачем спрашиваешь? – процедил сквозь зубы бандит, напрягаясь от боли. – Разве не видишь?

– Не вижу. – Антон бросил по сторонам настороженный взгляд и присел на корточки: – Вас только двое было?

– Там, – чеченец закатил глаза, пытаясь взглядом показать направление, – Ваит. Это он стрелял…

Раненый неожиданно мелко затрясся и засипел. Лоб покрылся испариной, а изо рта потекла пена.

– Понятно. – Антон осторожно направился в том направлении, откуда вышли боевики.

Вскоре кустарник закончился. Пройдя через лес по пологому склону, он разглядел внизу стоящий на раскисшей от дождей дороге «уазик». Возле него метался какой-то парень. С опаской озираясь по сторонам, он то и дело бросал взгляд на часы. Антон догадался, этот человек поджидает убитых у вертолета боевиков. По всей видимости, они обстреляли «борт» не здесь, а где-то перед перевалом. Затем проехали, чтобы убедиться, что он разбился, а не сел. Заодно засвидетельствовать результаты работы при помощи фотоаппарата.

Молодой чеченец заметно нервничал. Еще бы, в любой момент может появиться поисковая группа. Отчаянный шаг – сунуться к месту падения, да еще на хорошо заметной в это время года с воздуха машине.

Антон вышел в том месте, откуда бандит поджидал своих дружков. Немного подумав, он вернулся назад, в заросли орешника, и начал обходить машину вокруг, в надежде подобраться к ней с другой стороны. Вскоре перебежал дорогу, на которой стоял «уазик», и направился вдоль обочины в его сторону. Тем временем боевик что-то крикнул на чеченском и вернулся в машину. Дверь осталась открыта. Положив руки на руль, он забарабанил по нему пальцами, не сводя со склона взгляда. Антон хорошо видел выражение его лица. Ему даже казалось, что он чувствует запах этого гада. Вот такой грязный, с гнилыми зубами и давно не мытой головой, необразованный дебил нажал на крючок пускового механизма «Стрелы», и полетят сейчас в Россию похоронки. Сколько горя одна обезьяна устроила огромному числу людей. Дети остались без отцов, жены без мужей, родители без сыновей со всеми вытекающими последствиями. А это животное получит сегодня немного фальшивых долларов и будет хвастаться своими подвигами перед дружками, ковыряясь грязным мизинцем в ухе.

Пригибаясь, Антон приблизился к машине на расстояние, с которого мог всадить пулю из «АПС» в спичечный коробок, не целясь.

Антон бросил взгляд на колено, которое ему было хорошо видно через открытую дверь, и нажал на спуск. Охнув, парень сначала удивленно посмотрел на увеличивающееся в размерах пятно, казавшееся на материи камуфлированных брюк черным, затем, догадавшись, что в него выстрелили, вдруг выскочил из машины и тут же упал, оставив на переднем сиденье автомат.

– У-у! – взвыл он нечеловеческим голосом.

Антон подскочил к нему и, схватив за чуб, бросил на землю.

– Ты стрелял по вертолету?

– Э-э, шайтан! Почему как трус подкрался?!

– Чего? – протянул Антон, придя от такой наглости в ярость, и со всей силы залепил ему ногой по ребрам. – Это кто полчаса назад из леса ракетой по вертушке долбанул?

– Не я! – просипел парень, покрываясь испариной. – Клянусь…

– Твои дружки сказали, что ты это сделал, – Антон выстрелил во второе колено. – Кто отправил тебя и где взял ПЗРК?

– Алихан приказал, – простонал чеченец. – Сказал, денег даст.

– Что за Алихан? – нахмурился Антон. – Как найти?

– В Джугурты живет, – едва слышно проговорил боевик, быстро бледнея. – Фамилия Гайсулов.

– Откуда про вертолет узнали?

– Он человека имеет в Грозном…

– Что за человек? Кто такой? Военный?

– На аэродроме работает… – Парень скривился от боли.

– Нет, погоди мне рожи корчить. – Антон поддел его носком ботинка уже в челюсть. – Еще не все сказал!

Неожиданно едва уловимый звук шагов заставил его присесть и обернуться. В тот же момент оказавшийся за спиной боевик схватил Антона за воротник куртки и дернул на себя. Не сводя взгляда с того направления, откуда послышался шорох, Антон двинул локтем раненому по лицу. Одновременно из-за деревьев показался крепко сложенный военный в камуфлированной форме, с повязанной на голове косынкой защитного цвета и зеленым «гримом» на лице. Направив на машину ствол автомата, он поднял над головой руку и сделал идущим следом знак: «Внимание, впереди двое с оружием»…


– Мы шум вертушки услышали, потом хлопок, – перешнуровывая ботинок, рассказывал старший лейтенант о том, как оказался в районе падения вертолета. – Тут мой шеф команду дает – сменить маршрут. Пройди, говорит, левее – по Тигровой балке. Вроде как связь с «бортом» пропала. Вы зачем здесь летали?

– В Меседое дед один живет. – Антон выдержал паузу, словно взвешивая в уме, говорить или нет случайно попавшемуся на пути разведчику о цели своего сегодняшнего полета, и вздохнул: – В общем, пообщаться.

– Не хило полетали, – старлей усмехнулся и, цокнув языком, поднялся с земли. Отряхнулся, затем окинул окрестности взглядом: – Нет никого.

Они вернулись к останкам вертолета, и сейчас разведчики дивизии осматривали район падения в надежде найти выживших летчиков или пассажиров. Однако все попытки оказались тщетными. Живым остался только Антон, который так и не мог понять, каким образом ему удалось уцелеть.

Послышался гул еще одной вертушки. Двое разведчиков бросились к поляне, которую выбрали для встречи. Зашипели и поползли по земле клубы оранжевого дыма, обозначая ее границы.

Вместе со следственной бригадой прилетел и Родимов. Федор Павлович возглавлял отдел планирования и проведения специальных операций и являлся непосредственным начальником Филиппова и его группы. Это был невысокого роста щуплый генерал с острым носом и абсолютно седыми волосами. Своими манерами поведения и характером Федор Павлович напоминал полководца Суворова. На ходу оглядев результаты попадания «Стрелы», он подошел к Антону.

– Завьялов? – В серых, водянистых глазах вопрос и горечь.

– Да, – Антон кивнул.

– Как все произошло?

– Не помню, – откровенно признался Антон.

– Ясно. – Родимов задумался, глядя, как несколько солдат в брезентовых куртках пытаются остудить остов огнетушителями, чтобы пройти внутрь.

– Что старик? – генерал сменил тему так неожиданно, что погруженный в свои мысли Антон не сразу понял, о чем речь.

– Какой? – оживился он, избавляясь от посторонних мыслей. – Извините, задумался. В общем, ничего конкретного узнать не удалось.

С утра Антон Филиппов и Игорь Завьялов летали в один из горных аулов, чтобы побеседовать с Азатом Тамаевым. Антон вошел в сложенный из камня и саманного кирпича дом один. Почти столетний старик долго глядел на рослого светловолосого офицера с серыми глазами и волевым подбородком, потом, брезгливо плюнув под ноги, ошарашил:

– Русский убил мой брат. Все вы есть мои кровники. Уходи.

Все, что требовалось от старика, это просмотреть пару десятков снимков и определить, есть ли на них его внук Саламбек. Эти фотографии были получены по линии четвертого управления, занимавшегося Африкой и Ближним Востоком. Запечатленные на них в толпе палестинских боевиков трое людей вызвали у израильских разведчиков озабоченность. Они утверждали, что это чеченцы, и даже установили их имена. На фоне заявления Басаева об отправке на Ближний Восток своих отрядов ГРУ отнеслось к опасениям коллег из «Моссада» серьезно, и уже через день в Чечне работала группа под руководством подполковника Филиппова.

– У Вахида дела получше. – Генерал сорвал стебелек молодой травинки и сунул его в рот. – Они работали с Шамилем в Урус-Мартане. Там нашлись люди, которые опознали одного из своих односельчан.

– Осталось отправить подтверждение? – то ли спросил, то ли констатировал Антон, с тоскою глядя на остов вертолета. – Дороговато обошлась нам рядовая командировка.

– А так всегда, – грустно вздохнул Федор Павлович. – Чем легче задача, тем серьезней потери.


Солнце клонилось к горизонту, становясь багряным. На фоне неба ближайший перевал казался черным, лишь местами на его вершинах серебрился снег.

Двое мужчин, одетых в теплые стеганые куртки и камуфлированные штаны, неторопливо прошли вдоль невысокого, выложенного из камня забора, за которым деревья покачивали ветками с набухшими, уже готовыми лопнуть почками. Дойдя до крайнего дома, больше похожего на небольшую крепостную башню, остановились и некоторое время любовались закатом. С этого места ничто не мешало наслаждаться грандиозностью зрелища.

– Как ты думаешь, Махмад, – заговорил на чеченском высокий, со шрамом, тянущимся от уголка глаза к мочке левого уха, бородатый мужчина, – прорвемся?

– Русские привыкли, что в основном мы ходим, когда лес одет в листву, – заговорил второй. Он был немного ниже ростом своего напарника. Его брови казались бесцветными. Коротко стриженные волосы, видневшиеся из-под сдвинутой на затылок кепки, отливали медью.

Махмад Харисов был правой рукой Аль Хаяри. Во время его частых отъездов за границу этот чеченец руководил небольшим отрядом, выходившим на время отсутствия араба в Грузию. В основном Аль Хаяри отлучался за деньгами и для налаживания контактов с восточными покровителями. Хотя здесь, на Кавказе, для Махмада Харисова уже Хаяри являлся хозяином из-за бугра, потому как почти все арабы, имевшие состояние и тратившие его на войну с неверными, считались в Чечне большими людьми. Задача собранного Хаяри войска, состоявшего из нескольких десятков чеченцев, двух арабов, ливийца и украинца, заключалась в том, чтобы обеспечить безопасность их хозяина во время переходов для встреч с полевыми командирами на территории Чечни, Дагестана и Ингушетии. Аль Хаяри никогда не приходил в эти республики с пустыми руками. Деньги, средства связи, зенитно-ракетные комплексы и огнеметы, которые приобретались в странах СНГ и по сложной схеме переправлялись к границам Грузии, боевики ждали с нетерпением. Кроме материальной и моральной поддержки моджахеды Аль Хаяри личным примером показывали, как надо бороться с неверными во имя священного Халифата. Последний раз, осенью, часть его людей среди ночи атаковала здание милиции в одном из ингушских сел. Заблаговременно, через своих агентов среди местного населения узнали, где живут представители администрации, и, ворвавшись в эти дома, расправились с ними. Совершая такие рейды, они дестабилизировали обстановку. Создавали нервозность среди людей, стремившихся к мирной жизни. В ответ на эти действия русские усиливали свое присутствие в этих районах, проводили массовые зачистки, что становилось основной темой для разговоров западных правозащитных организаций.

– Хочешь сказать, что нас никто не ждет? – Аль Хаяри испытующе посмотрел на своего собеседника. Было заметно, что он очень хочет, чтобы тот подтвердил его слова.

– Конечно, – вздохнул рыжий. – Так, для отвода глаз есть местами посты. Сам подумай, сейчас холодно и сыро. Зачем лазить по горам, когда злой чеченец там нет?

Оба рассмеялись. Именно так думают русские солдаты на немногочисленных заставах вдоль грузинской границы.

Как и прежде, Аль Хаяри шел в Чечню с особой миссией. Две недели назад ему вручили один миллион долларов для активизации, или, как выразился русский олигарх Хорин, «оживления» работы в Дагестане. На фоне общей безработицы в этой республике, коррупции во всех ветвях власти и клановой системе административного управления нужно было разжечь пожар, подобный чеченскому. Для этого есть все. Взяв за свою работу в виде комиссионных десять процентов от суммы, араб приступил к разработке плана.

Но это был лишь первый этап задачи. После него планировался поход вверх по великой русской реке Волге. Везде, где ступит нога Хаяри и его моджахедов, начнется мор от страшной болезни. Яков Абрамович Хорин развернул кампанию против России. С недавних пор с его подачи в арсенале боевиков появилось даже бактериологическое оружие. Аль Хаяри нечасто встречался с Хориным. В основном это происходило перед началом активной фазы военных действий в Чечне или серией терактов в самой России. Опальный олигарх ненавидел свою родину. Странно, но Аль Хаяри ненавидел миллиардера не меньше президента страны, с которой воевал. Он не мог понять, какими моральными принципами руководствуется этот человек, наполовину русский, а наполовину еврей, придумывая все новые и новые испытания для своего собственного народа. Как ни странно, и евреи, и русские в этой стране всегда страдали больше всех. Аль Хаяри не брал в расчет чеченцев. Это само собой разумеющийся факт. Но вот понимать Хорина он просто отказывался. Разбогатев на махинациях и торговле природными запасами взрастившего его государства, он теперь втаптывал его в грязь только потому, что ему не давали брать больше. Причем делал это чужими руками. Поддерживая нестабильность на Кавказе, он ратовал за усиление подрывной деятельности в самой России. «Нужно, чтобы падали самолеты с пассажирами, сходили под откос поезда, взрывались дома, – напутствовал он Аль Хаяри. – Россиянин не должен чувствовать себя защищенным, а значит, начнет винить в этом власть. Нужно, чтобы матери хоронили своих детей из-за нехватки врачей и медикаментов. Если же этому пропитому стаду на следующих выборах в довесок дать по паре тысяч рублей, оно проголосует хоть за самого черта. Тогда наступит наше время. Уже все готово, чтобы просто начать брать. Даже не придется менять правительство. Оно давно против президента и собственного народа. И ничего не поделаешь, быдло не надо жалеть. Оно само виновато в том, что превратилось в стадо животных».

Аль Хаяри вспоминал этот монолог Хорина всегда, когда смотрел телевизор. Особенно его поражал блок новостей. Рождаемость падает, больницы ликвидируются, врачи нищенствуют, ученые получают меньше слесарей, наркомания растет, принимая в свои ряды безработных с закрывающихся предприятий. И самое непонятное, почему русские министры собственноручно ввергали страну в нищету и хаос?! Сколько им за это платят? – мучил Аль Хаяри вопрос. Он был уверен – очень много. Для того чтобы так бесстыдно идти по растоптанным в грязи нищим старухам, фронтовикам, инвалидам, нужно иметь огромный стимул.

Несколько месяцев назад Аль Хаяри уже был в России. Он и несколько его компаньонов посетили Забайкалье. В течение недели оформили покупку двух предприятий деревообрабатывающей промышленности на документы бомжей, в два счета уничтожили их, продав в соседний Китай оборудование по цене металлолома. Полным ходом шла подготовка к смене власти. «Оранжевая» революция, о возможности которой еще только рассуждали политики, готовилась и во всю финансировалась.

Аль Хаяри с шумом высморкался и развернулся обратно. Завтра рано вставать. Нужно еще отдохнуть.


– Какой прекрасный вид! – с восхищением, театрально громко выкрикнул стоящий на баке Хорин.

Всунув руки в карманы шорт, он сдвинул очки на лоб, любуясь восходом. На вид ему было не больше тридцати, но на самом деле Яков Абрамович готовился отметить в конце года сорок. Своей внешностью он был обязан деньгам. Косметологи, психологи, массажисты и врачи со всевозможными соляриями, спортивными залами и диетой добросовестно отрабатывали свой хлеб. Он никогда не курил и очень редко употреблял алкоголь. Единственное, чему не удавалось пока противостоять, так это катастрофически увеличивающимся в размерах залысинам и решить вопрос со слабой эрекцией. Ничего не поделаешь, нервы.

Хорин был строен и подтянут. По-своему красив. У него были карие глаза, бесцветные брови и высокий, без единой морщинки лоб.

– Тебе еще не надоело смотреть на воду? – обиженно надув губки, потрепала его за рукав рубашки длинноногая блондинка с разбросанными по спине волосами. Ее глаза были цвета моря и утреннего неба. Темные, почти черные брови делали такое сочетание цветов необычным и красивым. Татьяна Нестерова была самым близким для Якова Абрамовича на судне человеком. Они встретились месяц назад в Израиле. Это знакомство было странным и по-своему оригинальным. В одном из ресторанов, которым владел Хорин, к нему, чудом обойдя всех охранников, подскочила эта девушка, одетая в нелепый наряд, состоящий из белого топика и джинсовых шорт. Схватив его за локоть, красотка с перепуганным видом быстро заговорила на русском:

– Я знаю, вы из России! – она в отчаянии закатила глаза, готовая вот-вот расплакаться. – Меня обманом вывезли в эту страну и хотят заставить заняться проституцией! Помогите мне! Я еще девственница!

Охранники Хорина уже отбивались от двоих настырных парней, пытавшихся прорваться через стройные ряды оцепления олигарха.

– Я не дам вас в обиду, – успокоил он ее тогда и, обернувшись к своему секретарю, поручил во всем разобраться и помочь.

В этот момент Яков Абрамович рисковал. Подкупленный странной красотой и решительностью девушки, непохожей на своих соотечественниц, зачастую мирившихся с подобной участью, он, невзирая на свои миллиарды, мог получить неприятности. Однако парни недолго пытались качать права и вскоре удалились.

До этого его мало волновали несчастья людей. Более того, беды и трагедии соотечественников поднимали у него настроение. В Турции и на Кипре он частенько снимал для своих охранников русских девушек и требовал унизить и растоптать их за оплаченное время. Он наслаждался болью людей, не научившихся нормально зарабатывать деньги. Не желавших и не пытавшихся заставить свою собственную страну относиться к себе с уважением. Считающих единственным выходом приехать сюда, чтобы своим телом кормить оставленных в России мужей-алкоголиков и дебилов-детей, которые, пока их мамы здесь раздвигают ноги перед местным сбродом с животными инстинктами, нюхают клей, колются, воруют, познают прелести раннего секса. Одним словом – быдло, которое сначала на деньги немцев и водку большевиков перевешало цвет русской нации, а после принялось за самых талантливых представителей своего народа, истребляя его до середины двадцатого века. Подумать только, из всех конструкторов космических ракет не сидели в тюрьмах единицы. Сейчас эта селекция продолжается. Созданы экономические условия, при которых умные и предприимчивые люди покидают страну, бросаясь поднимать науку в США, Германии и других странах мира. Нынешнее правительство он ненавидел за то, что это то же самое быдло, уверенное в том, что вся их работа на занимаемых должностях заключается в обогащении любыми способами себя и своих родственников до седьмого колена. Народ он презирал за развалившиеся дома, покосившиеся палисадники, грязь на дорогах, запущенные пастбища и загаженные реки. Он презирал его даже за то, что тот безропотно позволял ему грабить себя, отдавая за бесценок нефть и цветные металлы. Хорин считал, что такое государство попросту не имеет права на существование.

Дул легкий бриз. Поверхность моря рябила бликами небольших волн, заставлявших на полном ходу слегка трястись и вибрировать корпус.

Третий день яхта «Свобода» курсировала в районе Боливарских островов, неподалеку от берегов Испании. Сделанное по последнему слову техники год назад, судно имело все необходимое, для того чтобы, не заходя в порты, несколько месяцев находиться в море. Оборудованная новейшим радиолокатором, мобильными и стационарными системами навигации, спутниковой связью и системой электронной картографии, она имела и ряд не предусмотренных для подобного типа судов вещей. Так, например, в отсеке с компрессором, где готовилось снаряжение для подводного плавания, был установлен сейф, упрятанный в переборку из дорогого дерева, в котором хранилось оружие, предназначенное для морских диверсантов. Пять автоматов и пистолет для поражения живой силы под водой Хорин приобрел в период развала СССР у украинских военных, которым после раздела флота досталась секретная база морской разведки. Также в его каюте, кроме душевых комнат, джакузи, туалета, спальни и зала, было крохотное помещение, устроенное таким образом, что обнаружить его можно, только если полностью разобрать шкафы из красного дерева, инкрустированные серебром комоды и бары. В нем небольшой пульт с жидкокристаллическим экраном. Стоило занять место в удобном кресле и нажать кнопку, как взору открывался любой уголок яхты, включая и три гостевые каюты со всеми вспомогательными помещениями. Сюда же выводился и звук. При случае можно было созерцать, чем занимается человек в полной темноте. Кроме приспособлений и оборудования для шпионажа, Хорин уделял огромное внимание обеспечению своей безопасности. Почти аналогичная рубка находилась на корме. Здесь установлен экран, и на стоянках под воду опускалось несколько видеокамер. Также у охранника была возможность прослушивать все подводное пространство в радиусе до пятидесяти метров. Бывший «морской котик» королевского флота хорошо освоил навыки гидроакустика и легко обнаружил бы подплывающего к судну аквалангиста. Восемь хорошо подготовленных сотрудников службы безопасности денно и нощно оберегали своего хозяина от любых неприятностей. С некоторых пор на верхней палубе в специальном контейнере олигарх распорядился держать переносной зенитно-ракетный комплекс российского производства – «Игла». Охранники дежурили парами по два человека. На палубе постоянно находились вахтенные матросы и никогда не отключался радар. Сейчас кроме ставших обычными мер безопасности на расстоянии нескольких кабельтовых болтался на волнах прогулочный катер с людьми из службы безопасности Павловского Эдуарда Петровича. Этот человек уже сутки гостил на яхте Хорина. Любитель поваляться подольше в постели, мял, словно резиновую куклу, прихваченную из Америки негритянку, которую, «приняв на грудь», полушутя-полусерьезно хотел накануне вечером выбросить за борт, как надоевшую игрушку. Перепуганная, плохо понимающая русский, она прямо на палубе попыталась сделать ему минет, однако, получив оплеуху и вконец растерявшись, ускользнула в каюту.

– Хорошо, что у Софии черная кожа, – задумчиво проговорила Татьяна, вспомнив вчерашний инцидент. – Он, наверное, часто ее бьет. Так хоть синяков не видно.

Она обняла Хорина за талию и, прижавшись к нему всем телом, смотрела вперед, на появившийся вдалеке покрытый пальмовым лесом остров.

– Сколько до него километров? – неожиданно спросила Татьяна, задрав голову вверх и пытаясь увидеть его глаза.

– Около двух миль.

– Как это понять – миля? – Ее личико замерло в ожидании ответа. Рот слегка приоткрылся.

– В морской – один километр восемьсот пятьдесят два метра, – посмотрев на нее сверху вниз, Хорин не удержался и нежно коснулся ртом ее губ.

– А почему не два или полтора? – она удивленно хмыкнула. – Для ровного счета.

– Одна морская миля примерно равна средней длине одной минуты земного меридиана, – пояснил он, уверенный, что его новая пассия не поняла и не поймет объяснения.

Хорин глубоко заблуждался. Татьяна Нестерова, а согласно записи в личном деле – Раевская Ольга Дмитриевна, не хуже его знала меры длины, умела обращаться со всеми навигационными приборами, находящимися на борту яхты, владела стрелковым оружием на уровне мастера спорта, могла дать фору в рукопашной схватке паре хулиганов и говорила на трех языках. Однако ее основным качеством являлась хорошая память, умение ориентироваться в сложной обстановке, входить в образ как необразованной проститутки, так и бизнес-леди. Она прекрасно разбиралась в политике и всегда знала, какого характера информация необходима «Центру».

За двадцать три года своей жизни эта симпатичная мадам окончила школу с английским уклоном, потом юрфак, параллельно занимаясь спортом, выступая на соревнованиях. Отработав год оперативным сотрудником в МВД, неожиданно уволилась. Затем семь месяцев учебы в одном из закрытых учебных центров Генерального штаба. Две недели стажировки в торговом представительстве России в Норвегии. В это время аналитики ГРУ, изучая менталитет, психологию, наклонности и привычки Хорина, пытались определить тип женщины, который бы понравился этому человеку, бились над оптимальным вариантом «друга», «любовницы», «жены», который мог влиять на этого человека, подчинить своей воле и заставить выполнять любые капризы. Хорин к этому времени сплотил вокруг себя всех одиозно настроенных политиков и олигархов, заработал авторитет в странах, которые могли оказывать влияние на Россию. В общем, полным ходом проводил работу по подготовке к предстоящим выборам. Более того – финансировал боевиков на Кавказе. Нестабильность в стране была необходима для достижения многих целей. Нужно было знать его планы, круг общения, а для этого внедрить в окружение этого монстра не обыкновенную шлюху, а соратника. Таким человеком, по мнению большинства сотрудников, оказалась Ольга Дмитриевна. После необходимых инструктажей, изучения новой биографии и посещения гинеколога, где она приобрела невинность, став согласно полученным документам Нестеровой Татьяной Николаевной, по туристической визе старший лейтенант Раевская вылетела в Израиль.

Восстановление девственной плевы было обусловлено своеобразными взглядами Хорина на жизнь. Он был без ума от людей, чем-то отличающихся от остальных. Не подходящих под обычные стандарты. Невинность в двадцать три года должна была поразить олигарха наравне с красотой, умом и проницательностью этой женщины. Кроме видимых качеств был заготовлен ряд сюрпризов, которые, по мнению занимавшихся разработкой операции сотрудников отдела, наверняка продлят время их нахождения вместе.

Яков Абрамович посмотрел на часы, затем развернулся к рубке, на которой маячил в безукоризненно белой сорочке и шортах капитан:

– Организуйте к одиннадцати прибытие гостей в кают-компанию.


В комнате с единственным окном, до половины заложенным бумажными мешками с песком и затянутым металлической сеткой, было сумрачно. Уже вечерело. В обед на подстанции вышел из строя трансформатор, и сейчас во дворе трещал генератор, обеспечивая электричеством лишь связистов.

Родимов уселся на одну из двух установленных здесь кроватей и сразу снял ботинки.

Антон навалился плечом на дверной косяк и внимательно посмотрел на генерала:

– Разве не могли смежники заняться проверкой этой информации? Тем более их здесь на постоянной основе немало служит. – Антон никак не мог смириться с тем, что командировка закончилась гибелью Завьялова. – С таким же успехом по селам могли проехать милиционеры или комендачи. Много ума надо – сунуть под нос фотографию и задать пару вопросов, следя за реакцией человека?

– Не стони, – едва слышно проговорил Родимов, ложась поверх одеяла и забросив ноги на дужку кровати. – Не все так просто.

– В смысле? – Антон насторожился.

– Я подключил вас с самого начала к выяснению личностей боевиков, отправившихся в Палестину, не потому, что кто-то другой с этим не справился, – Родимов покосился на Антона и вздохнул. – Разведка «Моссад» – серьезная контора, а на территории Израиля прячется Хорин. Есть вариант – под марку разборок со своими чеченцами подобраться к этому олигарху прямо в Тель-Авиве. Других способов отправить на Землю обетованную группу спецназа у меня нет. Израильтяне вас вмиг раскусят.

– И под каким соусом вы нас там подать решили? – удивленно протянул Антон.

– Подавать себя будете вы сами, – строго сказал генерал. – Нашел официанта. – Он поерзал, успокаиваясь: – Зная, как работают израильтяне, я убежден, что они следят за нашими действиями, и даже допустил слабую утечку информации, но не настолько серьезную, чтобы насторожить их. – Родимов повернулся лицом к Антону и подпер голову рукой. – Они располагают сведениями о том, кто занят сейчас работой по их запросу. Если после всего группа полетит туда под видом туристов, я больше чем уверен – израильтяне решат, что вы собираетесь ликвидировать чеченских террористов самостоятельно. Эта страна приветствует такие шаги.

– Но о том, что располагает по этому поводу информацией, виду не подаст, – договорил Антон, догадавшись, к чему клонит Федор Павлович.

– Вот именно, – Родимов оживился. – Более того, если сейчас предложить официальную помощь, обязательно откажутся.

– Я все понял, – кивнул Антон. – Только каким образом, оказавшись в Тель-Авиве, выйти из-под контроля «Моссада» и заняться непосредственно Хориным?

– Олигарх под колпаком сотрудников четвертого управления. Его местонахождение, круг общения и все прочее известно. Задача – физическое устранение. Причем таким способом, чтобы выглядело это естественным образом.

– И оставалось время на выезд из страны, – вновь договорил за него Антон. – Хорошо. Но пока мы находимся в Чечне. Насколько я понимаю, здесь имеются еще какие-то задачи?

– Ты правильно понимаешь, – подтвердил Родимов. – Для начала надо дождаться остальных офицеров группы и закончить с отправкой Завьялова. Кстати, кому ты поручил это дело?

– Оформление бумаг Дорофееву, – Антон вздохнул.

Дрон был лучшим другом Злака и служил в группе с ним с самого начала. Смуглолицый, среднего роста майор сейчас сидел на перевернутом вверх дном ведре во внутреннем дворе комендатуры. Наблюдая, как двое солдат-контрактников из комендантской роты, в расположении которой остановилась на время командировки группа, обшивают деревом прямоугольный гроб из оцинкованного железа, он то и дело прикладывался к плоской фляжке со спиртом. Самого Завьялова, вернее, то, что от него осталось, отправили в Грозный. На коленях Василий держал папку с сопроводительными документами.

– Ну, ты чего. – Антон подошел со спины и осторожно тронул Дрона за плечо. – Расклеился?

– Ты зачем «духа», который вас сбил, живым оставил? – не оборачиваясь, процедил тот сквозь зубы.

– Хоть один из трех даст объяснения и ответит по закону, – выдержав паузу, ответил Антон. – Что бы дала его смерть? Сейчас контрразведчикам известно, кто обеспечивал их средствами ПВО и графиками полетов.

Грохнула железная калитка в огромных въездных воротах, и во двор вошли офицеры-чеченцы.

Вахид Джабраилов, которого в группе все сокращенно называли просто Джин, Шамиль Батаев, с позывным Шаман, и его брат Иса сразу направились к Антону.

– Какие планы на вечер? – Вахид с тоской посмотрел на творение комендачей и пригладил несуразно торчащую в разные стороны черную бороду.

– Пока не знаю, – Антон неопределенно пожал плечами. – А что?

– Так, – уклончиво ответил Джин.

Тем временем Батаевы отошли к крыльцу и о чем-то зашептались. Иса, больше похожий на подростка, отчаянно жестикулировал руками.

– Чего это они? – Антон вопросительно посмотрел на Джина.

Тот бросил настороженный взгляд на своих подчиненных. При этом косматые брови съехались на середине лба, образовав одну сплошную линию:

– Ису женить хотят, – он вздохнул.

– Вот так новость! – Антон даже забыл о несчастье и уже с нескрываемым интересом посмотрел на чеченцев.

Братья Батаевы и Джабраилов в свое время работали в Курчалоевском отделе внутренних дел. ГРУ тогда очень нуждалось в национальных кадрах для своих подразделений спецназа. Никто лучше самих чеченцев не знает этого менталитета, обычаев и местности. В ходе долгого и скрупулезного анализа многих сотрудников силовых ведомств остановились на них. В результате спецоперации был инсценирован переход милиционеров на сторону боевиков. Затем последовали изнурительные тренировки и занятия, чередовавшиеся с реальными командировками не только на Кавказ, но и в другие регионы. Из-за слабого финансирования в распоряжении ГРУ имелось всего несколько групп смешанного состава, то есть офицеры и прапорщики. До этого был период, когда подобные подразделения комплектовались исключительно прапорщиками. Впрочем, качество от этого не особо страдало, даже наоборот. Считалось, что офицера едва успевали обучить, как подходило время очередного воинского звания со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сейчас вновь поползли слухи, что в Генеральном штабе задумали новую реорганизацию. Антон вздохнул. На его памяти она будет уже пятой.

Между тем Шаман, изредка бросая по сторонам ничего не выражающий взгляд, что-то выговаривал Исе, методично тыча ему в плечо указательным пальцем. Тот стоял, понуро опустив голову. Младший не может перечить старшему. Наконец Шамиль закончил монолог, и братья подошли к Антону.

– Ну что, – Антон весело посмотрел сначала на Шамиля, потом перевел взгляд на Ису, – скоро свадьба?

– Не могу я сейчас жениться, – на полном серьезе ответил Иса. – Ты ведь, командир, сам говорил, отпуск на родину нам запрещен до полной стабилизации обстановки в республике. В командировки мы сюда не так часто ездим, да и то в основном тайно. Ты даже запрещаешь в сторону родового села смотреть.

– Теперь можно, – Антон вздохнул. – Нас, по всей видимости, снова расформируют.

– Как это?! – в один голос спросили Джин и Шаман. Развернулся на ведре и Дрон.

– А вот так, – Антон сплюнул под ноги. – Кто-то диссертацию защитил, что на наше содержание и обучение уходит гораздо больше средств, чем мы отрабатываем.

– Ничего себе! – возмущенно протянул Дрон. – Завод по производству химического оружия уничтожили, предотвратили взрыв в метро…

– Да пальцев не хватит! – процедил сквозь зубы Джин.

– Ты думаешь, тот, кто работал над этим предложением, допущен к информации о том, какие операции мы провели? – усмехнулся Антон. – Не забывай, у нас армию сократили, пустили под пресс лучшие образцы вооружения и развалили оборонные заводы люди, которые автомата в руках не держали. Как будто не знаешь, в какой стране живешь.

– А нас куда? – растерялся Вахид. – Обратно в милицию?

– Не бойся, – Антон потрепал его по плечу. – Такие кадры не выбрасывают просто так. Ты теперь спокойно в любую бригаду спецназа можешь уйти. Начнешь учить солдат-срочников.

– Не, – на полном серьезе протянул Джин. – Учить не хочу. Привык учиться.

– Тогда могу дать дельный совет. – Дрон убрал наконец флягу и, поднявшись с ведра, поддел его носком ботинка, словно футбольный мяч. Проследив взглядом за полетом, дождался, когда оно грохнется в углу двора, и развернулся к офицерам: – Во Французском легионе или Израильской армии за нас столько отвалят, что на всю жизнь хватит.

– Ты это серьезно? – осторожно спросил невесть откуда взявшийся Полынцев. Он был по пояс раздет, а через плечо болталось полотенце.

Крепко сложенный, с боксерским подбородком кареглазый офицер недоверчиво смотрел на товарища. С мокрых, соломенного цвета волос стекали капли воды.

– А ты думаешь, мы здесь кому-то нужны, кроме друг друга? – Глаза Дорофеева налились яростью. – Вот как сказать сейчас, ради чего Злак погиб? Кого защищал? Олигархов? Они в России не живут. У них тут только ресурсы… Нефть, железо, газ… Депутатов, которые во взятках погрязли и родину распродали? Или алкашей, что с утра рельсы с железной дороги тырят, а после обеда их пропивают? Кого? Тех, кто спокойно смотрит, как… – он икнул и слегка покачнулся. – Я, например, ради вас воевал и чтобы не видеть того блядства, что в мирной жизни… Подальше от нее быть хотелось…

Глава 2

Аль Хаяри шел в середине колонны боевиков, направляющихся гуськом через затянутый густым туманом перевал. Впереди, в километре, двигался с небольшим отрядом Махмад Харисов. Пятеро моджахедов под его руководством выполняли функции головного дозора. Они должны были первыми обнаружить противника и не дать ему занять выгодные рубежи, чтобы напасть на основные силы. В свою очередь, от них на удаление зрительной связи, вперед уходил еще один моджахед. Если передовой отряд нарывался на противника, то ввязывался в бой, чтобы дать возможность перегруппироваться идущим следом. Тем временем Аль Хаяри должен либо организовать оборону, либо отступить или атаковать. Все будет зависеть от того, с какими силами столкнется его разведка. Пятнадцать боевиков, которые шли непосредственно с ним, несли на себе огромные рюкзаки с прикрученными к ним контейнерами огнеметов. Сзади, во избежание нападения на отряд с тыла, двигалась группа боевиков, выполнявшая задачу тыловой походной заставы, и по два человека перемещались справа и слева от основных сил, осматривая подступы с флангов. В общем, Аль Хаяри организовал совершение марша по всем правилам военного искусства. Внезапно на колонну напасть было невозможно. Всему этому он учился, как ни странно, у русских. Еще в первую чеченскую кампанию, разыскав в полевой сумке убитого офицера «Боевой устав сухопутных войск. Часть третья», подробно его перечитал. Потом еще раз. Нашел «вторую». Так же внимательно изучил и ее. Постепенно его настольными книгами стали «Боевые уставы», «Учебник сержанта мотострелковых войск», «Наставление по разведке», «Наставление по стрелковому делу». Эти и многие другие пособия российских военных заняли место в походной библиотеке наравне с Кораном. Он заставлял читать их и своего помощника Махмада. Частенько собирал вокруг себя моджахедов и рассказывал им об основах ведения боя. Он научился понимать, как воюют против него, и сумел обучить своих воинов этому искусству. Он никогда не шел вслепую. Огромные деньги тратились на организацию агентурной сети, оборудования схронов, складов с продовольствием и боеприпасами. Редко используя свой отряд в полном составе для нападения на объекты неверных, он ввел практику отправлять одного-двух боевиков в населенные пункты, где при помощи денег, имея соответствующие знания, они быстро создавали небольшие мобильные группы, выполняли задачу и тут же растворялись. Его удары были очень ощутимы, неожиданны и практически всегда оставались безответными. Зачастую милиции попадались лишь исполнители из числа местных жителей, тогда как люди Хаяри уходили. Поймать их было непросто. Они знали основы конспирации. Нанимая для диверсий чеченцев, представлялись другими именами и никогда не называли свои родовые села. Пленники ничего не могли сказать о моджахедах, чьи задачи они выполняли.

Именно такую тактику он использует этой весной в Дагестане. В течение нескольких дней будет терроризировать эту республику, а когда она мобилизует все свои ресурсы для поимки организаторов диверсий, рванет не обратно в Чечню, как это зачастую делали другие полевые командиры, а через Махачкалу в Астрахань. Тогда придет черед России.

Начался спуск. Подошвы ботинок скользили на мокрых камнях. Несколько раз Аль Хаяри падал на спину, но его тут же подхватывали шедшие рядом моджахеды.

Неожиданно пискнула висевшая на груди радиостанция.

Араб подтянул к губам ремень разгрузочного жилета, на котором она была закреплена, и нажал на «передачу»:

– Слушаю Камил, – отозвался он своим позывным.

Одновременно свободной рукой Хаяри дал знак, чтобы все встали. На связь мог выйти кто-то из старших дозоров.

Боевики, получив команду «всем стой», без всякой подсказки рассредоточились, укрывшись за камнями, выступами скал и в углублениях, ощетинившись стволами автоматов, заняв круговую оборону. Каждый сейчас наблюдал в своем секторе. Это тоже была заслуга Хаяри. Еще год назад они бы попросту столпились и стали громко обсуждать погоду или что-то еще. Теперь нет. Он научил их, как вести себя, и гордился этим.

– Скоро будет горный аул, – прошипела станция голосом Махмада. – Иногда там бывают кадыровцы или люди Ямадаева.

Хаяри очень опасался подразделений, работающих на новую власть. Они были серьезными противниками и хорошими воинами.

– Отправь человека.

Поставив задачу, араб посмотрел на небо, затянутое облаками. Дождя не было, но в воздухе кружила мелкая водная взвесь, похожая на туман. Одежда промокла. Ночь они собирались провести в этом селении. Он хорошо знал его жителей и платил им за молчание. К тому же несколько боевиков его отряда имели там родственников. В основной своей массе местные жители были престарелыми людьми. Добраться до этих мест с равнинной части было непросто. Малопригодная для легковых автомобилей дорога заканчивалась в десяти километрах. Дальше сюда вела только тропа, по которой можно было передвигаться лишь пешком. При Союзе в эти края летал раз в месяц вертолет, который привозил продовольствие и топливо для генератора. Жившие в те времена здесь люди занимались разведением баранов и обслуживанием телевизионного ретранслятора, который давал возможность смотреть передачи центрального телевидения на другой стороне перевала. Сейчас от него осталась лишь одна высокая бетонная мачта с площадкой на самом верху. Был в этих краях и виноградник, но в последнее время его запустили. Он располагался ниже села, в небольшой долине.

– Все чисто! – прохрипела станция голосом Махмада.

– Тогда вперед, – подбодрил его Аль Хаяри.

Он знал, Махмад не задержится в ауле, а, быстро осмотрев дома, выйдет далеко за его пределы и распределит своих боевиков в окрестностях, выбрав места для секретов и постов. Потом их сменят основные силы. Будет налажена караульная служба.

Хаяри поправил автомат и направился по едва заметной тропинке с островками пожухлой травы между камней.

Этот аул располагался с восточной стороны почти отвесной скалы. Сложенные из камней дома походили на уменьшенную в размерах крепость со множеством различных башенок, соединенных между собой невысокими каменными заборами. Во дворах загоны для скота, стены которых были сложены из саманного кирпича, а крыши покрыты соломой. В километре бежал небольшой ручеек, превращающийся по весне в бурную и непредсказуемую реку. Уже сейчас вода в нем была желтой и, налетая на камни, угрожающе гудела, предупреждая о начале массового таяния снегов в верховьях. Висящий над потоком мост был мокрым от брызг и казался черным. Сразу за ним начинался кустарник, который летом скрывал передвижение бойцов Аль Хаяри в сторону низины, но также мог сделать незаметным приближение врагов. Поэтому там начинались посты.

Оглядев придирчивым взглядом дома, он направился к самому старшему жителю этого селения Азату Тамаеву. Старейшина принадлежал к тейпу, потерявшему за время войны с неверными много мужчин. Араб уважал его и даже назначил пенсию, выплачивая по сто долларов в месяц. Тамаев не желал брать этих денег, но Хаяри убедил его, что этого хотят люди в Эмиратах, которые слышали о подвигах его сыновей. Он прекрасно понимал, тратить огромную по местным меркам сумму старику здесь некуда, и был наслышан от соседей, что он нередко покупал лекарства для больных, оружие, фонари. Для этих целей Тамаев снаряжал в ближайшее селение правнука. Нередко горец укрывал у себя небольшие группы боевиков, прорывающихся в Грузию, лечил раненых, и деньги играли в этом большую роль. Как и во многих горных аулах, сохранившихся со времен Кавказской войны девятнадцатого века, здесь были вырублены в скалах потайные комнаты, которые можно было использовать под склады, схроны и лазареты. Практичные и молчаливые чеченцы даже во времена существования Союза не раскрывали свои тайны случайно появляющимся в этих краях геологам, биологам и просто туристам. Они словно знали, что на эту землю снова придет война и все это еще пригодится.

Азат Тамаев встретил Хаяри во дворе. Он стоял в папахе и пальто, оперевшись на суковатую палку, глядя на гостя из-под косматых седых бровей. Двор располагался на склоне горы, и поэтому старик возвышался над арабом. Рядом с Тамаевым сидел подслеповатый кавказец Казбек. Собаке было уже за двадцать. Он почти не лаял, издавая хрипящие звуки, напоминающие кашель, но слыл надежным сторожем своего хозяина. Подергивая обрубками ушей, пес с безразличием во взгляде наблюдал за гостем.

– Здравствуй, хозяин, – араб слегка наклонил голову, коснувшись ладонью левой половины груди. – Мир дому твоему!

– Заходи, Хаяри, – ровным голосом ответил старик. – Рад снова видеть тебя.

Араб подошел вплотную к старику, и они обнялись.

– Как путь? – отстранившись от гостя, спросил Азат, подслеповато щурясь.

– Вышли с рассветом. – Хаяри окинул взглядом затянутый туманом перевал, на который почти шесть часов карабкались его моджахеды, рискуя в любую минуту сорваться в пропасть, а потом еще спускались, на каждом шагу опасаясь засады. – Десять часов, и мы здесь.

– Пройдем в дом, – засуетился старик, словно вспомнил что-то очень важное.

В небольшой комнате с подслеповатым, похожим на вертикальную щель оконцем стоял грубо сколоченный и отполированный временем стол, две скамейки. В углу – бачок с водой. На стене несколько полок с домашней утварью и керосиновой лампой. Вход в соседнюю комнату был задернут засаленной занавеской. Там Хаяри тоже был. Две старинные железные кровати и шкаф. На полу ковер. Неровные стены украшены оружием и несколькими пожелтевшими фотографиями в самодельных рамках.

– Два дня назад были русские. – Азат, шаркая ногами, прошел к столу и медленно опустился на скамейку. – Прилетели на вертолете. У них были фотографии моджахедов, среди которых известные мне люди. Есть даже один родственник. Зовут Саламбек. Он из Марзой-Мохк. Племянник…

– И что они хотели?

– Спрашивали, узнаю ли я кого-то из них. – Лицо старика сделалось злым. – Кто мог сказать, что я дядя Саламбека? Как они нашли меня в этом месте? Село, в котором живет этот парень, находится в предгорье. Я был там много лет назад.

– Тебя беспокоит, что к его розыску отнеслись с такой серьезностью? – догадался Хаяри. – Или ты просто волнуешься за него?

– Я не видел Саламбека почти год. Думал, съела война. Почему из-за какого-то мальчишки они прилетели так далеко? Что он мог натворить?

– Почему натворить? – усмехнулся Хаяри, наконец догадавшись, в чем дело, и усаживаясь напротив. – Он защищает свою родину, а это не нравится новой власти и русским.

– Я сказал, что не буду ничего говорить и не хочу, чтобы в мой дом заходили враги.

– А они? – Хаяри с трудом скрыл улыбку.

– Ушли, – старик вздохнул. – Жалко, я слаб и стар.

– Зато ты мудр, – покачал головой Хаяри. – Это важно для великого народа.

Выйдя на улицу, чтобы посмотреть, как отряд готовится к отдыху, араб прошел по единственной улице, придирчивым взглядом окинув дворы и дома. В любой момент может появиться вертолет, и военных ничто не должно насторожить с воздуха.

Аль Хаяри догадался, почему русские с таким рвением пытаются узнать, кто изображен на снимке, который показывали старику. До них дошли сведения, что часть боевиков перебралась в Палестину для помощи братьям по вере в священной войне. Наверняка, как всегда, проболтался Басаев. Сколько раз он говорил ему, что его хвастовство не приносит пользы.

Подошел Рустам. Вид его был измученным.

– К чему такая спешка? – высокий, с атлетической фигурой чеченец оглянулся по сторонам и вновь уставился на Хаяри. – Мы как на ладони. Стоит только русским поднять вертолет, и нас обнаружат.

– Сейчас густой туман, – возразил Хаяри. – А в этих местах нет деревьев. Даже если мы пойдем позже, ничего не изменится.

– Но через неделю уже зазеленеют леса, – возразил ему Рустам. – Можно было немного подождать.

Он, как и большинство боевиков, не был посвящен в планы Хаяри и Махмада Харисова.

– Сейчас русские готовятся к весне в горах, – немного подумав, заговорил араб. – Поверь, уже через несколько дней туманы станут слабее, повсюду начнут летать вертолеты, на перевалах появятся дополнительные посты. Мы войдем в начавший распускаться лес и устроимся на некоторое время в схроне у Сухого ручья. Нам надо как можно быстрее пройти в Дагестан. Там разделиться на тройки и в течение нескольких дней устроить беспорядки. После всего просочимся в Россию. Мы должны будем заставить содрогнуться этот народ. Хорин ждет от нас результатов. Кроме того, несколько человек пройдут в Ставропольский край. Нужно пустить под откос пару составов на скоростных перегонах.

– Почему ты не говорил мне об этом раньше? – удивился чеченец.

– Разве ты сам не догадался по тому, сколько взрывчатки мы несем на своих плечах и чему учились все это время в Грузии?

Почти всю зиму араб обучал боевиков взрывному делу. Основной упор делался на то, чтобы минимальным количеством взрывчатых веществ максимально повредить железнодорожное полотно или мост. Он был убежден, что не стоит, придя в Россию, искать оружие и боеприпасы на месте, даже имея налаженные каналы его поставки. Исходя из опыта предыдущих рейдов, он знал, что такие действия наполовину обеспечивают провал. Все нужно нести с собой, быть максимально автономным и никому не доверять. Пусть глупый Басаев, как и прежде, приписывает его подвиги себе. Хорин знает, кто на самом деле стоит за расстрелянными колоннами, взорванными трубопроводами и сбитыми вертолетами. Настоящий диверсант, а именно так называл себя Хаяри, должен быть незаметен. Он не политик, а воин.


Хорин и Татьяна сидели в каюте, потягивали через соломинку из высоких стаканов холодный апельсиновый сок и болтали о пустяках, когда вошедший стюард сообщил, что гости собрались в конференц-зале. От того, с каким пафосом одетый в безупречно белую сорочку и черные брюки молодой парень сообщил об этом Хорину, Татьяна едва не поперхнулась кисловато-сладким напитком.

– Вообще-то больше подходит кают-компания, – заметила она в ответ на недоумение во взгляде своего возлюбленного.

Татьяна не скрывала своих насмешек над причудами олигарха. Везде присутствовал приторный порядок и почти стерильная чистота. Нигде не маячили лишние люди, и даже охрана между собой общалась без нецензурных выражений. Прямо яхта благородных девиц. Только вот гости были отнюдь не образец воспитания. Павловский весь вечер жрал водку, гонялся за своей негритянкой, а если ловил, то задирал юбку и шумно совокуплялся. У Татьяны даже возникло подозрение, что он делает это нарочно, чтобы вывести из себя Хорина.

Томас Райт вторые сутки подряд кувыркался в своих апартаментах сразу с тремя разбитными девахами, которых доставили вертолетом прямо из Барселоны. Но гвоздем программы был Лещ. Лещев Гаврил Иннокентиевич был бизнесменом первой волны, с богатым криминальным прошлым. Грузный, постоянно потеющий великан с маленькими глазками и редкими, жиденькими волосиками на голове нарисовался в обществе друга, щуплого англичанина в очках, за которыми тот прятал застенчивый взгляд. Представив его личным секретарем, Лещ уже через час драл его в душевой кабине под самым глазком хитроумно установленной в лейке видеокамеры. Одновременно динамики головных телефонов в операторской владельца яхты издавали мерзкий визг и похрюкивание. Все это Татьяна вместе с Хориным имела возможность наблюдать еще вечером, отчего ночью плохо спала, а за завтраком ела без особого аппетита.

Хорин, напротив, отнесся к этому как к само собой разумеющемуся и попытался убедить ее, что в поведении его гостей нет ничего необычного.

– Все гениальные люди по-своему сумасшедшие. Возьми Ленина, Гитлера, Сталина… – пытался он доказать ей свою теорию, когда они легли спать. – Маньяки, чудики, параноики…

– Но ведь Лещ и Павловский не гении, – возражала она, лежа на его руке. – А этот американец и вовсе какой-то ущербный. Я вообще сначала думала, что он гей. Тут даже средними способностями не пахнет. Животные.

– Почему? – он удивленно хмыкнул. – Необязательно использовать свой талант для науки или искусства. Они ворочают миллиардами, и поверь, это не намного легче, чем решить какую-то теорему.

– Значит, ты тоже ненормальный? – сделав вид, что испугалась, проговорила она.

Он игриво укусил ее за шею и, что-то прорычав, стал снимать трусики…


Поднявшись с кожаного дивана, Яков отставил стакан с недопитым соком на стеклянный столик и подошел к зеркалу. Одернул рубашку. Критически оглядел себя с головы до ног, задержав взгляд на волосатых ногах, торчащих из шорт.

– Надень все-таки легкий костюм, – догадалась, о чем он подумал, Татьяна. – Сам же говоришь, люди солидные, – последнее было сказано с нотками легкой иронии в голосе.

– Ты пойдешь со мной? – заранее зная ответ, зачем-то спросил олигарх.

– Нет. Мы же вчера говорили об этом.

После того как двери за Яковом Абрамовичем закрылись, Татьяна преобразилась. Соскользнув с дивана, она прошла к выходу и, с минуту послушав, как удаляются по ковровой дорожке шаги Хорина, поставила замок на защелку. Затем вернулась в спальню. Открыла платяной шкаф из красного дерева, сдвинула в сторону наряды Хорина и надавила на заднюю стенку. Щелкнув, она отошла в сторону. Войдя в небольшой тамбур, Татьяна развернулась и, закрыв за собой створки, нашарила в темноте три выпуклости на обшивке. По очереди, в определенной последовательности, надавила на них. Раздался едва слышный зуммер, и сверху выскочила ручка. Потянув за нее, она открыла узкую дверь, откатившуюся на роликах куда-то в сторону борта. Оказавшись в тесном, метр на метр, помещении, откинула небольшое кресло и уселась за столик с установленной на нем клавиатурой. Тело сразу покрылось испариной. Палуба прогрелась под солнечными лучами, и здесь было душно. Нажала на кнопку вентиляции. Почти сразу стало легче дышать. Включила экран и вывела на него схему расположения помещений судна. Щелкнула мышью на конференц-зале. Экран разделился на четыре части. Именно столько было установлено там миниатюрных видеокамер. Отделанные дорогими породами дерева стены и потолки, инкрустированные серебром колонны. Посреди помещения круглый стол. Вокруг кресла. Они не особо мягкие и не такие глубокие, как в других каютах. Наверняка это сделано специально, чтобы не расслаблять работающих здесь людей излишним комфортом.

За столом сидели Лещ, Павловский, Томас и Хорин. Позади них, на небольших диванчиках с жесткими спинками, – помощники. Причем рядом с Лещем действительно был тот самый педик, которого он отымел в душевой, едва оказавшись на яхте.

Новейшие электронные системы поддерживали в помещении умеренную температуру и влажность. По лицам собравшихся было видно, что они не испытывают дискомфорта. Все были одеты в легкие деловые костюмы. Лишь секретарь и по совместительству педик Леща – в футболке и джинсах.

– Собралась компашка, – брезгливо сморщилась Нестерова, доставая из кармашка шорт небольшую флеш-карту и подсоединяя ее к разъему системного блока. Теперь вся информация будет скачана на этот электронный носитель.

Между тем в зале решался вопрос, как свалить рейтинг действующего президента России.

– У нас министры все вот где, – потрясал кулаком над столом Павловский. – Еще подкрутить цены на энергоносители, а вслед за ними взлетят на все остальное, и буза обеспечена. Как мы здравоохранением народ смутили? Сейчас притихли, но это пока не дошло, что к чему…

– Я вообще предлагаю сброситься и купить голоса, – неожиданно вздохнул Хорин. – Сейчас в деревнях зарплата восемьсот рублей норма. Дай три тысячи, и эта тля за кого хочешь проголосует.

– А мы можем не три, а больше давать, – прокартавил американец. – Все равно не жалко. По сути, это их деньги. Пусть русский немного водка на халяву пьет.

– А не рано заговорили о выборах? – неожиданно сменил тему Лещ. – Как-никак три года еще. Вот нам бы бузу вроде хохляцкой устроить. Это уровень.

– Конгресс тогда выделил Украине пятьдесят семь миллионов долларов, – напомнил Райт. – Причем это были выборы. Их просто надо было повернуть в нужное русло. Россия совсем другой вопрос. Там нужна очень большая нестабильность. Нужен кризис власти. Много аварий, катастроф с гибелью людей. Тогда можно говорить о революции. Но еще нужно, чтобы народу нечего было есть.

– Нам удалось устроить все таким образом, что практически вся прибыль от продажи сырья не остается работать в России, а под разными предлогами выводится за ее пределы. Сельское хозяйство и промышленность на голодном пайке. Там, где недавно строили самолеты, сейчас склады под китайский ширпотреб. Страну лихорадит отсутствие рабочих мест, наркомания, алкоголизм и, как следствие, разгул преступности. Количество беспризорных детей давно исчисляется миллионами. Поверьте, до того, о чем вы говорите, остался один шаг, – заверил его Хорин. – Еще немного, и вступят в ВТО, а это массовое закрытие огромного числа предприятий, которые не в состоянии тягаться с Западом. При том количестве водки и наркотиков, которые ввозятся, получится гремучая смесь.

– Как бы от этого самим не пострадать, – поежился Лещ, – а то как в семнадцатом…

– Такого не будет, – успокоил его Хорин. – Мы же просто хотим поменять курс. Кто платит, тот и заказывает музыку.

Нестерова слушала болтовню олигархов вполуха. Пока ничего интересного. Обычная трепотня. В крайнем случае, сбросит всю эту информацию в «Центр», пусть там разбираются. Ищут подтекст и все такое прочее. На ней техническая сторона вопроса. Причем она уже в полной мере вкусила прелести «черновой» работы. Хорин, при всех своих недостатках с интимом, уже успел достать. Однако то, что прозвучало дальше, заставило ее отвлечься от посторонних мыслей.

– Отряд Аль Хаяри вчера вошел на территорию Чечни, – неожиданно слова Хорина заставили ее сосредоточить все внимание на происходящем в каюте. – Транзитом он пройдет в глубь России. Посмотрим, что принесет нам этот рейд. А пока ознакомьтесь с моими расходами на это мероприятие и будьте добры компенсировать.

С этими словами он выложил на стол тонкую папку, которую тут же взял в руки Лещ. Открыв ее и пробежав по тексту взглядом, он скривился в улыбке:

– По-моему, не так это и много, – он протянул ее через стол американцу. – По триста тысяч с носа? Хоть завтра.

– Я должен получить отчет, как использовались эти деньги, – неожиданно заговорил Павловский. – Может, нет никакого Аль Хаяри, а ты нас просто дуришь? Давай сначала посмотрим результат.

Хорин спокойно выдержал взгляд покрасневших после бурной ночи глаз и, скривившись в брезгливой улыбке, цыкнул:

– Только после этого я удвою ставки.

Теперь Татьяне очень хотелось дослушать разговор. Оборудование, которым ее снабдил Центр и которое нужно еще смонтировать, выстрелит информацию за секунду, закодировав ее еще на электронном носителе, который она подключила к компьютеру Хорина.

По возвращении же в Россию ей придется писать подробный отчет, в котором она должна указать все слабые и сильные стороны людей, с которыми работала. Составить их психологический портрет. Такие сведения давали в последующем возможность находить способы воздействия на них. Зная слабости и тайны объекта, можно манипулировать им.

Вернувшись в спальню, Татьяна с трудом вынула из шкафа большой пластиковый чемодан и, открыв его, развернула крышкой в сторону севера. Затем достала небольшую сумку и извлекла из нее обыкновенный фен. Это устройство полностью выполняло свои функции, подавая на волосы горячую струю воздуха. Встроенная в ручку микросхема сжимала сигнал и через специальный телефон, похожий на сотовый, подавала его в эфир, используя в качестве антенны обыкновенный чемодан, крышка которого также выполняла двойную функцию. Раскидав все это на кровати, Нестерова создала видимость беспорядка. Оставалось дождаться окончания разговора, забрать флешку и отправить все в эфир.

Вошедший через некоторое время в каюту Хорин замер с открытым ртом. В одних кружевных трусиках Татьяна стояла перед зеркалом, поглаживая свои полушария с розовыми сосками на смуглой коже.

– Ты чего? – он окинул взглядом разбросанные по комнате вещи. – Решила примерочную устроить?

– Оставил меня одну почти на два часа. – Она развернулась к Хорину и, повиснув одной рукой на шее, чмокнула его в губы. – Что оставалось делать девушке, которой надоела музыка, кино, а одна она не любит пить? Я решила обследовать свой гардероб. Не волнуйся, через минуту все уберу.

На самом деле Нестерова создала такие условия, при которых от рассеянного внимания олигарха ускользнуло напряжение в ее голосе и странности поведения. Опытный психолог всегда определит состояние человека, когда он пытается что-то скрыть. Для таких моментов были разработаны и соответствующие инструкции.


Родимов объявил сбор в полночь. Ничего не объясняя собравшимся на отдых разведчикам, генерал распорядился прийти в кузню. Комендатура размещалась на территории бывшего завода по ремонту комбайнов, и давно приспособленные под казармы столовую, склады и гаражи помещения по инерции называли цехами.

Вопросительно переглядываясь, разведчики через минуту заполнили небольшую комнату с остатками горна и огромным карнизом вытяжной трубы.

Родимов был одет в спортивный костюм. Редкие волосы блестели от воды. По-видимому, генерал едва успел принять душ, устроенный старшиной комендантской роты из обыкновенной бочки и газовой горелки, как поступила новая вводная.

– Только что пришло сообщение о том, что со стороны Грузии совершил переход Иттихад Аль Хаяри. Количество следующих с ним боевиков неизвестно, так же как и национальный состав. Место перехода уточняется. Цель – диверсионная работа в глубине территории России. Установлено, что в наличии имеет почти миллион долларов.

Некоторое время все молчали, переваривая услышанное. Наконец Антон обвел взглядом стоящих полукругом офицеров и остановил его на Родимове.

– Информация откуда?

– Оттуда, – Федор Павлович показал пальцем в потолок.

Это означало, что сведения добыты агентурным путем, и далеко не на местном уровне, а как минимум одним из агентов первого управления. Да и сам характер информации подтверждал это. Если бы о подобном факте проинформировали осведомители из числа местного населения, не говоря уже о пограничных постах и радиоперехвате, то район перехода и численный состав банды был бы известен.

– Странно. – Дорофеев посмотрел на часы, затем на единственное оконце под самым потолком, за которым была уже непроглядная темень. – Сейчас еще опасно лазить в предгорье. С воздуха все как на ладони. Вот недельки через две, да.

– Араб поступил мудро, – возразил ему Антон. – Сегодня он проскочил перевал, где и летом-то укрыться негде, одни камни и скалы. Только там пока и пограничники не особо рвение проявляют, привыкнув к тому, что массированные переходы по весне начинаются. Теперь он отсидится где-нибудь в горном ауле или оставленном с осени схроне до первых листочков, и в путь. А наши вертушки начнут патрулировать перевалы, как раз когда он уже в предгорье выйдет.

– Что предлагаете? – Родимов испытующе посмотрел на Филиппова.

– Во-первых, ждать. – Антон сковырнул носком ботинка с бетонного пола какую-то гайку. – Возможно, кто-то и отстучится. Во-вторых, надо горные аулы проверить вблизи с границей. Особенно те, у которых начинается лес, и надеяться. Возможно, они где-то наследят.

– Эти отморозки могут так наследить, – генерал осуждающе посмотрел на Филиппова, – что опять весь мир содрогнется.

– Это уже не наши проблемы, – Антон поправил переброшенный через плечо ремень автомата. – На такой случай у группировки и милиции есть соответствующие планы. Усилят посты, начнут патрулирование, увеличат количество блокпостов, запустят в предгорье пару разведгрупп…

– Я не спрашиваю о том, какие меры принимаются в таких случаях в частях постоянной дислокации и подразделениях других силовых ведомств, – неожиданно разозлился генерал. – Я жду ваших соображений по этому поводу. Конкретных и эффективных. Москва требует с утра включиться в работу.

Дрон присвистнул:

– Значит, там известно, зачем араб к нам пожаловал, – он сдвинул на затылок кепку и почесал лоб. – А почему они нам так мало сообщили? Может быть, мы что-то и придумали бы.

– Есть информация, что Хаяри движется на Дагестан. Часть людей пройдут дальше. Это пока все.

– Ну вот это уже что-то, – облегченно вздохнул Полынцев. – Теперь хоть примерное направление знаем.

После того как Родимов ушел, Антон достал карту и расстелил ее на железном стеллаже у стены. Свет от работавшего во дворе генератора был тусклый. На висевшую под потолком лампочку можно было спокойно смотреть, и он достал фонарь.

– Я бы на месте араба повел людей через этот перевал, – неожиданно подал голос Джабраилов и опустил руку на уже известный Антону аул.

– Почему так решил? – Антон с интересом посмотрел на Вахида.

– Весь подъем к линии границы находится на стороне Грузии и прикрыт от глаз горной грядой, тянущейся на двенадцать километров с востока на запад. Едва взобрались наверх, а спуск уже в Чечне. Два часа ходу до села. Еще пара километров – и лес.

– Мы со Злаком были в этом ауле, – с горечью в голосе вспомнил Антон.

Вновь перед глазами встал Азат Тамаев, наотрез отказавшийся общаться с разведчиками. Знает гад, что уже не девяносто пятый. Чуть что не так, сразу с жалобой к правозащитникам. Самое интересное, что сам писать не умеет и средств связи в селении нет, но различные миссии и иностранные журналисты в таких случаях появляются, словно из-под земли, в считаные часы.

– Народ в этом ауле очень плохо к нам относится, – напомнил Антон.

– А как ты хотел, командир? – подал голос сидевший на корточках у стены Иса. – Они там ни телевизора, ни радио не видят. Зато частые гости боевики, которые еще и приплачивают за постой. Там и пятьдесят лет назад никакой власти не было.

Вполуха слушая Батаева, Антон изучал карту. Проверить все расположенные вдоль границы аулы они не в состоянии. Кроме того, нет такой необходимости. Несколько селений располагались вблизи стационарных постов пограничников, с которых хорошо просматривалась прилегающая местность. В некоторых селениях находились опорные пункты милиции, подразделения полка имени Кадырова и батальона «Восток», сформированные из чеченцев. Скорее всего, Вахид был прав. Если не сидеть, а начать действовать, то только на этом участке. Вероятность перехода на других мала, да и до Дагестана далековато. Наконец он принял решение:

– Джин и Батаевы, завтра начнете работать в районе Меседой. К утру привести свой вид в соответствие с тем, как выглядят в это время боевики. Отработать легенду. На всякий случай вспомните все основные события, которые произошли в этих местах после Нового года. Мишень, Полынь и Дрон, пройдете по кромке леса вдоль этого хребта. Задача – обследовать район на наличие следов возможного передвижения банды. Я с Волковым. – Он нагнулся над картой и некоторое время внимательно смотрел на нее, затем, приняв окончательное решение, выпрямился и с шумом вздохнул: – Устроим секрет в Сухом ключе. Он очень удобен для прохода в направлении предгорья. Цель всех групп, в случае обнаружения противника, сообщить в штаб группировки координаты и по возможности вести разведку его передвижения до подхода главных сил, после чего сориентировать армейцев на местности. Пока это все, что мы можем в этих условиях и такими силами сделать. Но это лучше, чем ничего.

Глава 3

После продолжительной дискуссии в конференц-зале Лещ покинул яхту, перебравшись на огромный катер, все это время болтавшийся неподалеку в ожидании хозяина. Несмотря на неприязнь, которую Хорин испытывал к этому человеку, он вместе с Татьяной вышел его проводить. К этому времени девушка успела передать результаты переговоров в Москву и даже картинку.

Рядом переминался у ограждения Томас Райт.

– Он правда миллиардер? – Татьяна легонько толкнула Якова в бок локтем и метнула на него исподлобья заговорщицкий взгляд.

– Здесь собирались только богатые люди, – уклончиво ответил Хорин, беря ее под руку и направляясь к американцу. – Только все они на вторых ролях.

– Как это? – не поняла Татьяна.

– Что-то вроде переговорщиков, – на секунду задумавшись, пояснил Хорин. – За каждым стоит один или несколько деляг с огромными состояниями.

Они подошли к американцу.

Татьяна знала, что этот шоколадного цвета кучерявый брюнет – сотрудник фонда Сороса. Она имела представление о роли этой организации в мировой политике, по сути, переложившей на себя обязанности ЦРУ по развалу государств и подрыву их экономики. Результатом работы таких структур, созданных в Америке и Европе после окончания холодной войны, стала «оранжевая» революция на Украине и «розовая» в Грузии, попирание прав русскоязычного населения в странах Балтии, финансирование террористических организаций по типу Хизбут-Тахрир в Узбекистане, массовые беспорядки в Андижане. На глазах всего мира в оккупированном американцами Афганистане в десятки раз возросло производство наркотиков. Одновременно, не без участия этих же организаций, ликвидировано присутствие российских пограничников в Средней Азии. Ну и совсем близкая и больная тема – это Чечня. И хотя Сорос сейчас немного отдалился от Кавказа ввиду уж очень явных признаков террористической направленности этого движения, однако тут же нашел новый плацдарм в Мордовии, Татарстане и Чувашии. Томас Райт накануне, за ужином, не стесняясь присутствия малознакомой дамы в лице Нестеровой, открыто заявил, что США не видят Россию через двадцать пять лет единой страной. Она будет раздроблена на мелкие государства, по своему устройству напоминающие Колумбию, ставшую сырьевым придатком мирового Господина.

– Вы прекрасно выглядите, – растянул губы в искусственной, резиновой улыбке американец.

– Вы тоже, – буркнула Татьяна.

Она не собиралась играть, выдавая себя за светскую даму или, на худой конец, за робкую девушку, волею случая оказавшуюся после полуподвала во дворце со сказочным принцем. Татьяна была сама собой и вела себя так, как ей этого хотелось. Она прекрасно понимала, что Хорин опасается появления в своем окружении людей, выполняющих чьи-то задания. Грамотный политик и бизнесмен, он вряд ли был хорошим опером, чтобы иметь представления о том, как выглядит настоящий агент. Наверняка в его понимании – это люди, придерживающиеся строгих правил поведения, присущих обществу, в котором они должны работать, опасаясь любой фразой или действием выдать себя.

До сих пор положение Нестеровой было смутным и неясным. Тогда, в Израиле, Хорин заплатил преследовавшим ее парням выкуп и отвез в одну из своих резиденций. Там она отдохнула в его апартаментах, а поутру поразила охрану умением обращаться с оружием. На заднем дворе олигарха был тир, куда забрела девушка. Двое мордоворотов в это время упражнялись в стрельбе из пистолетов. Поблизости находился и Хорин. Татьяна попросила попробовать. Один из охранников, с молчаливого согласия хозяина, со снисходительной улыбкой протянул ей «беретту». Она с ходу отвергла попытку инструктажа и разрядила обойму в грудную фигуру человека, уложив все пули в круг размером с донышко кофейной чашки.

– Ты подослана ко мне ФСБ? – улыбаясь во весь рот, спросил тогда Хорин, разглядывая принесенную охранником мишень.

– В таком случае я должна была скрыть свое умение обращаться с оружием, – резонно заметила она. – Просто мой папа служил командиром десантно-штурмового батальона. А в институте я немного занималась стрельбой.

– Что ты еще умеешь? – спросил тогда Хорин.

– Драться, – не моргнув глазом, ответила она. – Все-таки мы дети начала девяностых…

– А зачем ты приехала в Израиль? – не унимался он.

– Хотела побывать в святых местах. – Ее лицо стало грустным. – Оформила гостевую визу через знакомую девушку, с которой когда-то учились, а она меня решила подставить… Если бы не ты, не знаю, что со мной было бы. Я только порог ее дома переступила, сразу неладное почувствовала. Двое парней с похотливыми мордами… Вовремя убежала. И хорошо, что через дорогу тебя увидела…

Почему-то Хорин проникся к Татьяне. Она чувствовала это с первых минут общения. Это не походило на любовь или дружбу. Скорее ее присутствием он хотел восполнить рядом с собою место реального товарища, не преследующего никаких целей и далекого от грязи политики. Что-то вроде доброго мягкого животного. Например, кошки или собаки.

– Не нравится мне Лещ, – провожая взглядом уходивший в сторону катер, проговорил Хорин.

– Он ведет себя как скотина, – заметил американец.

– Скот, – надув губки, буркнула Татьяна.

Хорин улыбнулся.

Томасу понравилось начало диалога, и он, наморщив лоб, выдавил еще одно слово:

– Уголовник.

Все рассмеялись.

– Скоро будет замечательный островок, – неожиданно спохватился Хорин. – Я распорядился подготовить гидрокостюмы. Не желаете составить мне компанию под водой? Там прекрасное дно.

– С удовольствием, – обрадовался американец. – Я люблю дайвинг.

– А я не умею плавать с аквалангом, – расстроилась Татьяна.

– Не волнуйся, – Яков провел по ее голове ладонью. – Это поправимо.

– Слушай, Томас, – неожиданно Хорин нахмурился, – как вам удается влиять не только на наших олигархов, но и на министров, заставляя их саботировать приказы самого президента? Почему российские депутаты принимают в основном «ваши» законы?

– Это очень просто, – усмехнулся американец. – Люди, которые разрабатывают для вашей страны законы, получают хорошие деньги. Вам же известно, как был написан новый Таможенный кодекс? В России даже знают, сколько ушло на подкуп. Миллионы долларов легли в карманы занимавшихся этим вопросом специалистов. Взамен мы получили выгодные условия, и прибыли наших компаний, зависящих от русского сырья, возросли в десятки раз. На Дальнем Востоке разбирали и продавали на металлолом едва построенные заводы. А политики, – он, прищурившись, посмотрел в сторону горизонта, – почти все они имеют недвижимость в Америке и Европе. В зарубежных банках миллиарды русских долларов. Есть деньги в офшорах, а это почти то же самое, что и в США. Что будет с тем же главой фракции Государственной думы, если мы откажем ему во въездной визе в Америку? Тут не только пойдешь на предательство Родины, на мать родную руку поднимешь.

От этих слов Нестерова опешила.


На ночь отряд Аль Хаяри расположился для отдыха в ауле, предварительно выставив на дальних подступах посты и секреты. После вечернего намаза улеглись спать. Дома чеченцев, живущих в высокогорье, разительно отличаются от тех, что строят на равнине. Здесь минимум вещей и почти нет предметов роскоши, к которым можно отнести даже обыкновенный радиоприемник. В основном моджахеды устроились на глиняном полу, расстелив прихваченные с собой куски прорезиненной ткани и набрав в кошарах, расположенных на задних дворах, соломы. Кто-то приспособил старую бурку хозяев. Ночи на этой высоте холодные, и с вечера протопили печи, израсходовав недельные запасы хвороста. Однако под утро каменные постройки выстыли. Бандиты стали просыпаться. Зиму они провели в грузинских селах в относительном комфорте, и сейчас было тяжело заново привыкать к тяготам военной жизни, которые, если не считать длительных переходов, начинались с суровых условий в высокогорных аулах.

Аль Хаяри спал на ковре в комнате старика. Пол в этом доме был деревянным, и поэтому он не особо мерз. Однако тоже проснулся рано. Сказались переживания первого дня на чеченской земле.

Пройдя в комнату, которая служила кухней и гостиной одновременно, он нашарил на столе лампу и зажег фитиль. Желтый свет выхватил из темноты скрюченную у стены фигурку Махмада. Он перенес в дом почти все сено, которое нашел за домом, и, накрыв его брезентом, преспокойно спал.

Хаяри достал карту и, разгладив ее на столе ладонями, принялся внимательно изучать предстоящий маршрут. Мысленно он начинал движение уже от схрона, расположенного в пятнадцати километрах севернее этого аула. Едва рассветет, они направятся к нему под прикрытием тумана и проведут там не меньше недели, пока деревья не оденутся в листву. Почки в низинах уже набухли и лопались, оголяя нежно-зеленые язычки, так что ждать осталось совсем немного. Сейчас последние спокойные дни в этих районах. Скоро пограничники начнут облетать места возможных переходов и выставят дополнительные посты. Они тоже ждут, когда оживет природа, и не подозревают, что Хаяри рискнул идти уже сейчас.

До границы с Дагестаном надо навестить Шерди-Мохк, Гордали-Юрт и Эникали. Туда заранее были отправлены гонцы, которые передали доверенным людям деньги и поручения приобрести транспорт. Пока два грузовика, микроавтобус и потрепанный «УАЗ» стояли во дворах местных жителей. По последним данным, особо никто не интересовался появлением машин. Владельцы, чтобы не насторожить местных представителей власти, занимались на них кто частным извозом, кто подрабатывал на строительстве, подвозя стройматериалы. Естественно, когда в селе появятся моджахеды Хаяри, они передадут этот транспорт им. Причем сделано это будет таким образом, будто боевики отобрали машины силой, дабы не наводить подозрения на своих помощников. А пока в селениях готовятся тайники для гранатометов и оружия, которые, впрочем, не особо и нужны в этих районах. Самое опасное место на пути в Дагестан – административная граница. Там военные, менты и отряды ополчения. Но Хаяри знает, как обмануть их. Выдвинувшись в сторону этой республики и убедив врагов в своих намерениях прорваться на ее территорию, он в последний момент вернется назад. В это время братья по вере устроят там несколько крупных терактов. Власти решат, что он все же перешел границу, и отвлекутся от ее охраны, бросив все силы на поиски отряда. Вот тогда словно юркий уж он проскользнет через эту линию. Главное потом – разбиться на тройки и затеряться. Пока огромный маховик военной машины русских раскачается, они будут уже далеко. Он внимательно изучил опыт рейдов на Кизляр, Буйнакск и Карамахи. Сейчас силы милиции, ФСБ и военных распылены. Они мечутся от поврежденного взрывом трубопровода к обстрелянному зданию МВД или убитым у ворот собственного дома милиционерам. Оставленные с осени люди держали правоохранительные органы Дагестана в напряжении, выдавая свои действия то за месть рыбной мафии, то за акции приверженцев ваххабизма.

Особо его беспокоила вторая часть команды, которая должна дойти до Пятигорска. В его окрестностях уже сняты дома в частном секторе, а уехавшие через Москву разведчики еще месяц назад приступили там к изучению обстановки и выбору объектов для диверсий.

Он достал из полевой сумки курвиметр и принялся замерять расстояние по проселку от Шерди-Мокх до границы с Дагестаном.

Неожиданно во дворе прохрипел пес. Послышалась возня. Вынув пистолет и слегка притушив фитиль, он подошел к двери.

– Это Рустам, – послышался вкрадчивый голос. – Скоро четыре…

– Понял тебя, – облегченно вздохнул араб, убирая оружие. – Буди остальных. Пусть тщательно приберут за собой. Через час уходим.

Растолкав Махмада, он взял со скамейки свою полевую сумку и стал укладывать в нее карту. Покончив с ней, сдвинул лампу к стене. Вернулся в комнату. Забрал прямоугольный кусок брезента, на котором спал. Отряхнув его, свернул в тугой рулон и прикрепил специальными ремешками к нижней части уложенного на стол рюкзака. Оглядел комнату придирчивым взглядом. Вроде бы все. Пора на утренний намаз, и вперед.

Махмад уже стоял у дверей с кувшином…

Было сыро и холодно. Натыкаясь друг на друга, боевики вышли из деревни и скоро скрылись в предрассветных сумерках и тумане.

Тропа круто спускалась в низину. Шли медленно. То и дело спотыкались о валуны. Рискуя свернуть шею, опасались подсвечивать путь фонарями. Даже когда проходили вдоль кромки небольшого ущелья, по дну которого среди островков льда звенел ручей, никто не рискнул осветить дорогу. Вскоре стали появляться редкие кустики. Затем островки земли с пожухлой травой. Когда совсем рассвело, оказались в долине. Здесь пастбища чередовались с рощами низкорослых деревьев. Их искривленные стволы напоминали замерших в пляске человечков.

С опаской поглядывая вверх, двинули быстрее. Почти бегом. К счастью, в небе не появлялись вертолеты, а на вершинах расположенных справа и слева гор не играли бликами окуляры биноклей. Наконец шедший, как и накануне, в дозоре Махмад сообщил, что он уже в лесу. К концу дня, пробравшись сквозь заросли густого кустарника, росшего между огромными буками, боевики вышли к схрону.

Двое из тех, кто последними покинули его осенью, скрылись в хитроумно укрытом между двумя валунами люке, чтобы снять мины и обезвредить РПГ, наведенный прямо на вход из дальнего угла блиндажа. При помощи небольших блоков, прикрученных к стенам, тонкий стальной трос пересекал комнату отдыха по диагонали и заканчивался у спускового механизма «Мухи».

Через десять минут путь был свободен. В полном составе банда укрылась в подземном бункере, на постройку которого несколько лет назад было потрачено больше месяца. Каменистый грунт, который тогда выгребали из котлована, относили далеко вниз и ссыпали в ручей. Там на строительство заготавливали лес. Причем на месте импровизированных вырубок нельзя было найти даже небольшого пенька. Корень выкорчевывался, а яма закладывалась дерном. Деревья валили не все подряд, а с таким расчетом, чтобы не бросались в глаза просветы. Пленные русские солдаты, которые трудились здесь, были похоронены в общей яме в километре отсюда.

Миновав коридор, стены которого были укреплены стволами тонких деревьев, Хаяри обошел бревенчатый экран, построенный на случай разрыва гранаты и защищающий от осколков находящуюся за ним комнату, и, уперев в бока руки, по-хозяйски огляделся. Побывавшие первыми, саперы уже зажгли керосиновые лампы, висевшие под потолком. Слева, вдоль стены, располагались два ряда нар. Справа – самодельные пирамиды для оружия. Посреди длинный, грубо сколоченный стол и две скамейки. В противоположной стене еще один вход. Он закрыт куском брезента. За ним следующий коридор, по обе стороны от которого оборудованы небольшие хозяйственные помещения. Продовольственный склад, кухня, работающая от газа, баллоны с которым упрятаны наверху, душевая, туалет и комната для небольшого бензинового генератора. Его запускали в основном для того, чтобы закачать с ручья по специальному трубопроводу воду в емкость от водовозки, также врытой в землю. Шланг с выхлопной трубы этой мини-электростанции был выведен в другую яму, заваленную сверху вязанками хвороста и дерна. Был в схроне и небольшой телевизор с видеомагнитофоном, а Хаяри брал с собой видеокамеру и ноутбук. Поэтому бандиты были в курсе основных событий в мире, который для них пока ограничивался Ичкерией.

– Значит, слушайте меня внимательно, – выдержав паузу, заговорил Хаяри. – Сейчас нужно навести здесь порядок. Вымести мусор и протереть стол. Проверить генератор и закачать воду. Махмад, назначь того, кто будет готовить еду. Оружие сложить в пирамиду. Количество постов останется прежним, как в прошлом году. Внутри блиндажа, у основного и запасного выхода. Наверх никто без моего разрешения не высовывается. Там надо установить с десяток мин. Действуйте.

Закончив ставить задачу, он устало опустился на скамейку.


Вахид и Батаевы прекращали бриться еще в Москве, как только узнавали о командировке на Кавказ. Сейчас трое чеченцев группы своим видом могли навести ужас на кого угодно. Из-под густой и черной бороды Вахида были видны лишь глаза и немного верхняя часть щек. Не отставал в этом плане от него и Шамиль. Один Иса был исключением. Редкая поросль делала его похожим на дьячка.

Остаток ночи после получения задачи на проверку аула чеченцы приводили себя в надлежащий бандитский вид. При выезде в Чечню, кроме всего прочего, вся троица брала с собой комплект специального снаряжения. Утром Вахид предстал перед Антоном в кожаной, похожей на тюбетейку, шапочке и безрукавке, надетой на камуфлированную форму. Вместо привычного разгрузочного жилета, сшитого по индивидуальной подгонке в специальном ателье ГРУ, – самодельный, из плотного черного материала. На животе инкрустированный серебром кинжал. Лишенный в процессе длительной эксплуатации воронености старенький «АК-47». Голову Исы украшала зеленая повязка с арабской вязью. Шамиль был в армейской кепке и солнцезащитных очках. На ногах обычные резиновые сапоги.

– Ничего себе войско! – не удержался вышедший на ступеньки комендатуры Родимов.

Антон выдержал паузу, давая возможность генералу высказать свое мнение или сделать какие-то уточнения. Однако Федор Павлович, словно что-то вспомнив, скрылся в дверях. Таков обычай. Время старшего начальника было вчера. Он ввел в тактическую обстановку, поставил задачи, отдал боевой приказ и довел способы взаимодействия с мотострелками, в зоне ответственности которых предстояло действовать группе. По сути, о появлении в районе спецназа ГРУ знал лишь начальник разведки группировки и командир дивизии Серов. Старый знакомый Антона был уважаем среди разведчиков-диверсантов, и они, подражая подчиненным комдива, называли его не иначе как Суровый.

– Сейчас садитесь в «уазик», и Дрон отвозит вас до Грозного, – окинув придирчивым взглядом подчиненных, заговорил Антон. – Оттуда вертушкой к объекту. Высадят группу в десяти километрах от аула. Во-первых, вид соответствующий приобретете за время перехода, во-вторых, войдете в роль, ну а заодно проверите это направление.

– А если пограничники? – насторожился Иса.

– Идти будете по грузинской стороне. Там никого никогда нет. Аул перетрясти. Как представиться, знаете. Если что, связь по радио с позывным «Саддуло». За него будет работать наш человек. Он хорошо владеет чеченским.

«Уазик» подогнали вплотную к дверям вертолета. Мало ли. На аэродроме с некоторых пор много наемных из числа местного населения. Внешний вид офицеров-чеченцев уж слишком не вписывался в общий фон российской военной базы.

Сразу взлетели. Не прошло и получаса, как сидевший в проходе между кабиной и салоном штурман обернулся к Джину и показал большим пальцем в пол вертолета. Подлетали. Вертушку сильно болтало и трясло. Стоял невообразимый шум. Джину казалось, что она вот-вот развалится, и ему не терпелось поскорее покинуть чрево этой машины. Развернувшись на сиденье, он выглянул в иллюминатор. Справа, в полусотне метров, шли два вертолета огневой поддержки. Периодически от них отделялись тепловые ловушки, ослепительными звездами сваливающиеся вниз. Под ними были горы. Снижались.

Выпрыгнув на небольшой каменистый пятачок, над которым на мгновенье зависла вертушка, вся троица что было сил устремилась к вершине хребта, расположенного в ста с лишним метрах от места высадки. Шум двигателей еще не растворился в прозрачном и чистом воздухе, а чеченцы уже перевалили через гряду серых камней и осмотрелись. День в таких местах наступает поздно. Солнце еще долго прячется за гигантскими исполинами, представляющими собой беспорядочное нагромождение скал, гигантских камней и россыпи гальки. Кое-где, чуть выше того места, где они оказались, поблескивал ледок.

– Ну что, – Вахид строгим взглядом оглядел свое небольшое войско. – Иса, пойдешь вперед. Будь всегда у нас на виду. Станцией не пользуйся.

С этого момента говорили только на родном языке.

Двинули в путь. Через полчаса ходьбы оказались перед вертикальной скалой. Она не была высокой, но без специального снаряжения представляла серьезное препятствие.

– Почему на карте здесь просто крутой склон? – недоумевал Вахид.

– Я понял, – Иса показал взглядом на подножье, вдоль которого тянулись наносы песка. – Здесь селевой поток прошел. Вот рельеф и поменялся.

Стали карабкаться вверх. Подсаживая друг друга и подстраховывая веревкой, потратили на подъем почти час. Оказавшись наверху, тут же увидели вдали небольшой караван. Семь навьюченных лошадей и пять пеших вооруженных людей не спеша двигались от границы в глубь Чечни.

Смахнув с лица капли пота, Джин переглянулся с Шамилем.

– Может, это и есть тот самый Хаяри? – тяжело дыша, высказал предположение Иса.

– Непохоже, – немного подумав, покачал головой Вахид. – Людей мало, а арабы для своей безопасности минимум пару десятков охраны берут. Да и шлепают нагло. Здесь же все как на ладони.

– Учли они заблуждение пограничников, что шуршать в этих местах надо, когда «зеленка» начнется.

Немного подумав, начали преследование. Тем более направление движения каравана совпадало с маршрутом Джабраилова. Вскоре бандиты заметили троих странных людей, двигающихся сзади. Двое остались, укрывшись за огромными валунами, остальные двинули быстрее, поторапливая окриками и ударами лошадей.

Вахид и Батаевы шли, не особо таясь, и прекрасно понимали, что их давно обнаружили. Положение было незавидным. Почти невидимые на фоне камней бандиты могли, подпустив поближе, спокойно перестрелять всю тройку.

Иса двигался метрах в пятидесяти впереди. Когда до засады оставалось несколько десятков метров, ему приказали остановиться. Говорили на чеченском.

Он выполнил требование, спокойно ожидая дальнейшей команды.

– Оставь оружие и подойди ближе! – раздалось после небольшой паузы.

– Я не буду этого делать, – с невозмутимым видом ответил Иса. – Если хочешь говорить со мной, то говори. Боишься, убей. Только не заставляй меня стоять здесь. Если появится вертолет, меня сразу увидят.

Посовещавшись между собой, один из чеченцев вышел навстречу. Второй, наведя на Ису автомат, замер на небольшом карнизе.

– Кто вы и откуда держите путь? – обросший, с широкими скулами и орлиным носом мужчина обвел Ису с головы до ног настороженным взглядом. Его глаза были красными от бессонницы, а губы потрескались. Из швов армейских ботинок торчали грязные обмотки. Вместо шнурков телефонный провод.

– Меня зовут Алихан. Я вижу, вы давно в пути, – с сочувствием произнес Иса и, обернувшись в сторону Вахида и Шамиля, настороженно наблюдающих за диалогом издалека, вздохнул. – Нас трое. Зиму мы провели у соседей. Сейчас идем домой, чтобы продолжить войну с неверными.

– Меня можешь называть Лом. Это прозвище, – пояснил боевик и тут же, прищурившись, спросил: – Почему вас так мало?

– Наш отряд намного больше, но мы возвращаемся мелкими группами. Кроме того, часть зимовали на родине, у себя в селах, – Иса бросил взгляд туда, где укрылся напарник Лома, и слегка передвинулся левее, чтобы прикрыться телом нового знакомого. Мало ли что на уме у второго бандита. – Тебе пора рассказать, кто вы сами такие и куда направляетесь.

– Я не могу посвятить тебя в эту тайну, – вздохнул чеченец. – Но поверь, мы делаем одно дело.

– Куда хотя бы вы идете? – осторожно спросил Иса.

– Нам не по пути, – уверенно покачал головой Лом. – Прощай, брат. Нам пора. – С этими словами он начал пятиться к скале.

– И что ты думаешь по этому поводу? – пересказав диалог со странным чеченцем, спросил Иса Вахида.

– Возможно, это люди Аль Хаяри, – ошарашил Джин.

– Почему? – Лицо Шамана вытянулось от удивления. Он посмотрел вслед удаляющимся и вновь уставился на Вахида.

– Араб очень недоверчив, и его моджахеды никогда без особой необходимости не вступают в контакт с представителями других банд. Он идет для решения определенных задач с тем количеством боевиков, которые ему нужны. Все встречающиеся на пути люди ему помеха. Возможно, этим и объясняется ответ этого парня.

– Может, все-таки среди них был и сам Хаяри? – осторожно спросил Шамиль.

– Нет, – Вахид категорически покачал головой. – Это либо обоз с продовольствием и оружием, либо что-то еще. Но то, что он когда-то соединится с отрядом араба, я уверен.

– А может, замочим? – неожиданно предложил Иса. – Заодно проверим, чем навьючены лошади.

Джин посмотрел на своего подчиненного из-под густых бровей, как на несмышленого ребенка, и усмехнулся:

– Живодер же ты, нерусский.


Вопреки ожиданиям, вместо возвращения в Израиль Хорин в компании Нестеровой вылетел в Америку. Причем все произошло так неожиданно и стремительно, что Татьяна окончательно поняла это только на борту «Боинга-747». Еще каких-то два часа назад они сошли с борта яхты на берег в Тарагоне, где пересели в роскошный лимузин. Едва покинули пирс, как следом пристроился джип с охраной. Около часа неслись по идеальному шоссе, с росшими вдоль обочин пальмами. Справа, за полосой нескончаемых песчаных пляжей, синело море. И вот на тебе. Международный аэропорт. Таможенный терминал…

– Разве нельзя было предупредить меня об этом? – не на шутку разозлившись, проворчала Татьяна, усаживаясь в одно из четырех кресел, расположенных за столиком салона бизнес-класса.

– Если тебе не нравится, можешь выйти, – с какой-то странной улыбкой произнес Яков, устроившись напротив.

– Как ты успел оформить визы и паспорта? – проглотив обиду, спросила она.

– У меня много помощников, – он самодовольно улыбнулся. – И вообще я большой и ценный гость для Америки.

Татьяна еще ни разу не летала на «Боинге», а тем более через океан. Она волновалась. Но не только это беспокоило старшего лейтенанта военной разведки. Все оборудование, предназначенное для связи, а при случае и для ликвидации Хорина, было оставлено в Испании. Этот самодовольный хам даже не соизволил поинтересоваться, есть ли необходимость взять что-либо из ее вещей. Как быть? Она чувствовала себя человеком, оказавшимся на необитаемом острове без элементарных спичек. Охватившая паника вызвала приступ легкого страха и растерянности. Все это усугублялось резкими переменами в обстановке. Она вспомнила занятия с психологами и лекции инструкторов, которые много говорили о постоянном контроле над эмоциями, спокойствии, хладнокровии в любой ситуации. Тогда они казались людьми с железными нервами. Теперь она ни за что не поверит, будто никто из них никогда не терялся и не находился в состоянии, близкому к паническому. Они, кстати, и не утверждали этого. Просто эти люди с честью пережили выпавшие на их долю трудности и по прошествии времени делились опытом с молодым пополнением. Может, и она когда-то будет рассказывать о подобных накладках с некой долей иронии. И все-таки многочисленные комиссии из врачей, военных, разного рода экспертов знали толк в людях, отбирая слушателей специальных курсов. Внешне Татьяна никак не выдала своего беспокойства, а если и проскальзывало удивление во взгляде и раздражение в голосе, то именно столько, сколько нужно.

Когда самолет набрал высоту и, несколько раз перевалившись с крыла на крыло, беря курс на Вашингтон, застыл в воздухе, мысли перестали путаться и наскакивать одна на другую, мешая сосредоточиться. Татьяна успокоилась и пришла к неожиданному выводу – Хорин специально оставил ее багаж, заподозрив в шпионаже. Есть много способов определить род занятий человека. Взять хотя бы разговор в конференц-зале. Что стоило кому-то из участников совещания запустить элементарную дезинформацию и посмотреть, отреагируют на нее, к примеру, в России или нет. Она ведь отправила много информации, и до сих пор не знает, как к ней отнеслись в Москве. У Хорина такая возможность есть. Дальше – больше. Как правило, такой человек, как Хорин, имеет в своих апартаментах фокусы, по которым можно легко определить, кто их посещал в отсутствие хозяина, и наверняка от его внимания не ускользнул факт, что Татьяна долгое время находилась в помещении с оборудованием для прослушивания и скрытой съемки. Она предполагала такое развитие событий, но пошла на риск. Другого выхода не было. В силу сложившихся обстоятельств она не смогла заранее подготовиться и обезопасить свою деятельность, а «Центру» просто необходимо было получить содержание разговора на встрече. Заранее было известно, что Хорин затевает какую-то пакость в отношении президента, причем возможной прелюдией к этому будет попытка дестабилизации обстановки в стране, поэтому все службы играли на грани фола. Подталкивали события, произошедшие на Украине и в Грузии. ГРУ располагало информацией о готовящихся актах гражданского неповиновения в Киргизии и Ташкенте. Поэтому, узнав, что встреча Хорина с представителями противников президента состоится на яхте и в ближайшие часы, Татьяна лишь успела подготовить аппаратуру для передачи информации в Москву. Раз олигарх раскусил ее, то почему сразу об этом не сказал или не убил? Просто всегда легче иметь под рукой ручного шпиона, чем тратить время на розыск и обнаружение нового.

Бортпроводница предложила напитки. Татьяна заказала виски со льдом и одеяло. Нужно было немного отдохнуть, а заодно и подумать.

Хорин тем временем поставил на стол ноутбук и стал что-то печатать. Выпив, Нестерова откинула спинку кресла и, укрывшись пледом, закрыла глаза. Некоторое время она ни о чем не думала. Потом проплыли картинки студенческой жизни. Короткая любовь на третьем курсе. Постепенно мысли вновь вернулись к перелету. Хорин до сих пор не сказал, с какой целью они тащатся через океан. Как сообщить об этом в «Центр», который, по всей видимости, готовит переброску группы в Израиль? Именно туда собирался вернуться олигарх после встречи у берегов Испании. Причем то, что они с Хориным уже готовы убыть в Тель-Авив, она сообщила лично. Что теперь подумают в управлении? Не исключено, что заподозрят в двойной игре или даже предательстве. Это вполне возможно. В разведке распространено мнение, что очень опасно отправлять на Запад красивых и влюбчивых женщин. Сразу появится версия, что у нее возникли к Хорину симпатии и в одну из романтических ночей она призналась ему в низменности своих намерений.

Перебежчиков сейчас не отстреливают, поскольку их развелось столько, что в той же Америке или Англии долго не стихал бы треск очередей, появись подобный приказ. Сейчас просто стало модно быть предателями. Однако предатель предателю рознь, и они как-то потихоньку исчезают. Один умирает от сердечного приступа, другой тонет в океане, занимаясь серфингом, а некоторых просто кусает экзотическое насекомое. Такие случаи не афишируются, но Татьяна о них информирована. Бежать и предавать она никого не собиралась, однако у нее возникло вполне понятное опасение за свою жизнь, и она очень хотела, чтобы с ее ситуацией серьезные дяди разобрались, а уж потом принимали решение. Опять же в механизме, винтиком которого она являлась, считалось опасным тратить драгоценное время на лишние разбирательства и зачастую при возникновении даже небольшой угрозы срыва операции ее виновник выводился из игры.

– Как ты думаешь, – неожиданно заговорил Яков, оторвавшись от жидкокристаллического экрана монитора и подняв на нее глаза, – почему я тебя не сбросил в море сразу после того, как ты «срисовала» встречу?

Нестерову обдало жаром.

Размышляя над ответом, она потянулась. Зевая, прикрыла аккуратный ротик маленьким кулачком. Томно закатив глаза, хрустнула суставами.

Все это время он, не отрываясь, наблюдал за ее действиями.

Она в свою очередь пыталась за ними скрыть свое состояние.

– О чем ты, дорогой? – Татьяна наконец уселась прямо и, откинув плед, поправила прическу.

Он развернул в ее сторону ноутбук:

– Полюбуйся, только что получил!

Татьяна наклонилась к столу и пробежала взглядом по сообщению:

«Проверены личные вещи госпожи Нестеровой. В ходе осмотра было установлено наличие спутникового передатчика импульсного типа. Среди косметических принадлежностей обнаружен цилиндрической формы предмет из пластика, напоминающий помаду. При попытке разобрать было установлено, что это миниатюрный баллон с аэрозолем для удаления отпечатков пальцев…»

– И что? – она подняла на него полный безразличия взгляд.

– На кого работаешь?

– Израильская разведка, – не моргнув глазом, ответила Татьяна и, всем своим видом давая понять, что разговор ей наскучил, отвернулась к иллюминатору.

Однако ответ пассии привел Хорина в замешательство. Некоторое время он недоверчиво смотрел на нее, потом, метнув настороженный взгляд в сторону прохода, наклонился через столик:

– Ты шутишь?

– Нисколько, – она едва заметно улыбнулась. – Обеспечиваю твою безопасность.

Молниеносно пришедшая на ум версия понравилась ей, и она успокоилась, сама чуть не поверив в этот абсурд. Как учили.

– А может, все-таки на русских? – не унимался Хорин. – Например, ФСБ?

– Они никогда не сунутся к своим олигархам на нашей территории, – на полном серьезе заметила она. – Только идиот может делать такие глупости под носом «Моссада».

– Хорошо, – он сделал вид, что поверил. – А кому ты отправляла сообщения и какого содержания?

– Доложила координаты твоего местонахождения, потом перечислила, с кем проводишь время.

– И все? – недоверчиво протянул Яков Абрамович.

– Остальное наше ведомство не волнует.

– Зачем списывала на флешку ход встречи?

– Просто из любопытства, – она пожала плечами. – Хотела потом просмотреть.

– Хорошо. – Он закрыл крышку ноутбука и убрал его со стола. – Пока мы летим, я буду тебе верить. Но только окажемся на земле, я подключу все связи в израильских службах и узнаю, кто ты на самом деле.

Глава 4

Мишень выглянул из-за частокола сухой травы, похожей на невысокий кустарник, и, оглядев спуск, подал сигнал рукой идущему позади него Полынцеву, что все чисто. Тот, в свою очередь, лишь обернулся на притаившегося позади Дрона и кивком головы дал понять, чтобы тот срывался с позиции и следовал дальше.

Трое разведчиков перебежали небольшую полянку и заспешили вниз, мягко ступая по покрытой прошлогодней листвой земле.

Пробежав до самого конца склона, опустились в траву, усевшись спинами друг к другу и наблюдая каждый в своем секторе.

Дрон поправил микрофон переговорного:

– До Сухого ключа совсем ничего, а у нас чисто.

– Разве это плохо? – почти прошептал Мишенев.

Несмотря на то что находились друг от друга на расстоянии всего нескольких шагов, пользовались переговорными устройствами. Это позволяло говорить шепотом.

– Мишень. – Полынцев, сморщившись, приподнял одной рукой косынку, закрывающую голову, другой быстро снял микрофон с уха и, почесав под ним, установил обратно. – Может, свяжешься по «большой» с Филиным?

– Их скоро по «малой» услышим, – усмехнулся Дрон.

«Малой» и «большой» диверсанты называли связь. Переговорные устройства с дальностью до полутора километров при идеальном раскладе и станции УКВ-диапазона до десяти считались «малой» связью. Все, что мощнее, включая спутниковые телефоны, – большая.

Еще два дня назад Антон и Волков высадились в десяти километрах от длинного, образованного двумя хребтами распадка, названного в народе Сухим ключом. Вдоль его склонов, которые тянулись почти до самой равнины, проходило несколько троп. Они частенько использовались бандитами для сообщения с горной частью Чечни. Здесь ходили связные, доставлялись оружие и боеприпасы. Это направление было также удобно и для прохода банды Хаяри. Сейчас в этих краях еще не так часто можно встретить военных и поисковые группы разведчиков группировки. На зиму был снят даже пост на выходе из него. Несколько вагончиков, укрытых за бетонными плитами, уже на следующий день кто-то спалил. Пройдя по ключу навстречу группе Мишенева, они должны были устроиться у Козьих ворот. Это место было абсолютно лишено всякой растительности, кроме мелких островков кустарника, а обойти его трудно. Здесь Антон собирался провести пару дней в секрете, пока Мишень осмотрит участок возможного перехода.

Они работали в районах, где вероятность появления Хаяри была равна одному проценту. Больше шансов выйти на его след в ауле, куда сейчас направлялись офицеры-чеченцы. Но Антон принял решение раздробить группу и увеличить площадь поиска. Хаяри имел нестандартное мышление и мог сунуться в любом месте.

Двинули дальше, прислушиваясь к звукам просыпающегося после зимней спячки леса и внимательно глядя по сторонам. Чем ниже спускались по склону, тем плотнее становился туман. Здесь было прохладно. До темноты оставалось несколько часов, и Мишень планировал к этому времени выйти к Антону. Будет поставлена точка в вопросе появления здесь Хаяри. Банда в количестве больше двух десятков человек обязательно бы где-то наследила.

Он почти успокоился, когда его насторожило то, что перестал доноситься звук крадущихся шагов идущего впереди Дрона. Почти одновременно, боковым зрением, он заметил, как капитан присел, приподняв над собой руку. Открытая ладонь – «внимание». Три выпрямленных пальца – трое. Затем направление. Максим проследил взглядом, куда показал Дрон, и увидел сидевших у поваленного дерева двоих бородачей. Рядом лежало оружие и снятые рюкзаки. Из-за грязи не видно было цвета камуфлированных курток и штанов. Третий стоял чуть в стороне и смотрел сверху вниз себе под ноги. Не оборачиваясь, Мишень дважды стукнул ногтем по микрофону и продублировал рукой сигналы Дрона Полынцеву, который был немного сзади.

Одновременно Максим догадался, чем занимается стоящий в стороне чеченец. Он о чем-то говорил с лежащим на земле и не замеченным сразу еще одним человеком. Со связанными за спиной руками, исхудавший и грязный мужчина был одет в какое-то тряпье. Похоже, пленник. С испугом глядя на бандита и слушая его наставления, бедняга то и дело кивал. Судя по русому цвету волос и рыжей бороде – русский.

Мишенев некоторое время размышлял, как поступить. Во-первых, боевики в таком количестве и на таком расстоянии от населенных пунктов могли выполнять функции разведдозора. Значит, где-то рядом возможны главные силы. Однако пленный немного смазывал привычную картину. Зачем он нужен в передовой группе? А если боевики опасаются, что, сняв на зиму посты, русские заминировали все тропы, ведущие в равнинную часть, тогда бедолаге отводится роль минного трала. Он будет идти впереди.

Решив осмотреться и выяснить цель этих людей, Мишень поставил офицерам задачу рассредоточиться и наблюдать. Все должно проясниться, когда боевики снова начнут движение. Основные силы, если они есть, появятся здесь через десять-пятнадцать минут после их ухода. Однако время шло, а чеченцы не торопились никуда идти. Один приспустил штаны и стал осторожно снимать с голени грязную, с бурыми пятнами крови повязку. Второй, расстелив на земле тряпицу, разломал лепешку, порезал кусок мяса.

«А если это кадыровцы? – неожиданно мелькнула мысль. – Взяли где-то поблизости "духа" и сейчас ведут его в село?»

Он про себя чертыхнулся.

Время шло, а обстановка не менялась. Не было заметно, что кто-то из чеченцев пользовался радиостанцией.

– Полынь, – едва слышно заговорил Мишень. – Прикрываешь. Дрон, работаем. Вперед!

Место, где находились с самого начала разведчики, было выгодным для начала выдвижения. Боевики расположились к нему спиной. Причем достигающий пояса кустарник подступал почти вплотную к их небольшому лагерю. Стоило прижаться к земле – и спецназовцев уже не видно.

Мишень в паре с Дроном осторожно сняли громоздкие пятнистые рюкзаки, опустили их на землю и двинули в сторону вооруженных людей.

– Дрон, – спохватился Мишень, когда они уже прошли треть расстояния, – сначала их базар послушай. Вдруг свои.

– Знаю, – недовольно пробурчал капитан, и в наушнике вновь послышалось сопение и вздохи. Он уже подобрался на расстояние броска гранаты и теперь медленно полз, сливаясь с землей. Мишень видел лишь часть его спины и каблуки ботинок. Казалось, что тот просто лежит на месте.

В это время Полынцев, обойдя странных путников с фланга, занял позицию, с которой они были как на ладони, и, направив в их сторону винторез, краем глаза наблюдал за перемещением своих товарищей. Это была самая нудная и рутинная работа. Иногда по сантиметрам, избегая любого шороха и стараясь не смотреть на врага, офицеры сокращали расстояние, выдвигаясь на выгодные для атаки рубежи. В любой момент кто-то из бандитов может развернуться в сторону готовящейся к броску группы либо встать и пойти помочиться в кустики, где в это время притаился разведчик.

Наконец Дрон и Мишень приблизились практически вплотную к бандитам. Те, в свою очередь, были заняты своим делом. Один помогал забинтовать ногу своему товарищу чистым бинтом. Третий, изредка посматривая по сторонам, не спеша ел, сидя на корточках. Пленник, перевернувшись на бок, неподвижно лежал. Было видно, что он измотан длинным переходом. «Зачем и куда его ведут?» – размышлял Мишенев, вслушиваясь в обрывки фраз.

Говорили на чеченском. Это создавало определенные трудности. Офицеры владели этим языком, мягко говоря, слабо. Никто не думал, создавая во времена холодной войны спецназ ГРУ, что когда-то придется использовать его на своей территории. Английский, немецкий – пожалуйста. А вот остальные приходилось учить на ходу. Таджикский, азербайджанский, полгода назад грузинский. Но те поверхностно: «Как пройти в город?» или «Куда ведет эта дорога?». Чеченский – десятый год, и все время на практике. Однако большую часть разговора понимали все.

– Долго еще? – донесся недовольный голос бородача, сидевшего у импровизированного стола. Разделив на куски заранее сваренное мясо, он вытер пальцы о кожаную безрукавку и с нетерпением посмотрел в сторону своих товарищей.

– Здесь гной, – брезгливо морщась, ответил щуплый чеченец, помогавший раненому. – Боюсь, будет гангрена.

– Кость не задета, сам идет, какая такая гангрена?! – усмехнулся бородач.

Дальше Мишень не разобрал предложения. Но, по-видимому, чеченец сказал, что если Бейбулат не будет есть, тогда точно умрет.

«Значит, раненого зовут Бейбулат», – зачем-то отметил про себя Мишень.

В принципе все может пригодиться. Есть такое понятие, как эффект неожиданности. Встать сейчас во весь рост, предварительно оставив на земле разгрузку и автомат, и, улыбаясь во весь рот, с широко распростертыми объятиями крикнуть:

– Привет, Бейбулат! Не ожидал?

Пока кореша чеченца приходят в себя, ликвидировать расстояние в несколько шагов, отделяющее его от бандитов. Поддеть носком ботинка лежащий рядом с раненым автомат, отбросив в сторону, выхватить из-за спины заранее приготовленный нож и метнуть в обжору, а ударом ноги по шейным позвонкам начавшему в этот момент вставать, одновременно оборачиваясь к чеченцу, сидевшему перед раненым, поставить на мечтах точку.

Но это риск. Игра на грани фола. Иногда спецназовцы устраивают подобные фокусы, щекоча себе нервы. Но они не всегда приветствуются Антоном. Он говорит, что это клиническая картина болезни определенной группы маньяков.

– Эй, чушек, – неожиданно перешел на русский раненый боевик. – А может, это ты в меня попал?

– Не знаю, – буркнул пленник.

– Жалеешь, что не убил?

– Наверное, да, – вздохнул пленник и, немного поерзав, сел. – Так куда вы меня ведете?

– Зачем тебе знать? – усмехнулся второй бандит.

Теперь разведчикам было ясно, что перед ними боевики. Ждать было больше нечего. Мишень осторожно щелкнул ногтем по микрофону переговорного: – «Внимание!» – затем еще два раза и потянулся к рукоятке АПС. Работать решили с минимальным шумом.

Раздался хлопок винтореза Полынцева. Согнутые в коленях ноги боевика, сидевшего на корточках перед раненым бандитом, вздрогнули. Удивленно охнув, он повалился на бок. Мишень выстрелил из пистолета в руку раненого, которая лежала на цевье автомата. Дрон не церемонился. Четыре прозвучавших, как очередь, хлопка, похожих на удары маленького молоточка по керамической наковальне, – и занятый трапезой бородач с воем покатился по земле, обезумев от боли. Обе щиколотки и локтевые сгибы были раздроблены. С такого расстояния из старого и надежного «АПС» разведчики могли бить «мух».

– Кто такой? – наблюдая за тем, как пленник, удивленно хлопая глазами и крутя грязной головой, растирает запястья покрытых коростой рук, спросил Мишень.

– Прапорщик Веселов, – он всхлипнул, подавившись собственной слюной. – Два дня назад на засаду напоролись у Курчалоя…

– Слышал. – Мишень окинул взглядом окрестности.

Дрон наблюдал за подступами с юга, одновременно держа в поле зрения раненых и связанных по рукам и ногам боевиков. Полынь занял позицию выше и севернее. Надо было побеседовать с пленными, а это самый удобный для нападения момент. Не зная, кого мог привлечь шум скоротечного боя, решили подстраховаться.

– Скажи мне, Веселов, – Мишенев внимательно посмотрел на прапорщика. – Сколько их всего, куда тебя вели и о чем говорили?

– Это все, – с нескрываемой ненавистью прапорщик посмотрел в сторону корчившихся на земле бандитов. – В нападении участвовали двенадцать. Половину из них наше сопровождение положило, ну а потом…

Он осекся.

– Что?

– Раненых добили, меня под руки и в лес. Там на две группы разделились по три человека. Вчера должны были встретиться… У какого-то ключа… Но те не вышли. Наверное, их наши поймали…

– Хорошо, – Мишенев вздохнул. – Оружие я тебе пока дать по понятным причинам не могу. Но обязанности у тебя появились. – Он привстал и показал в сторону группы деревьев на взгорке: – Дуй туда. Вот тебе радиостанция. Наблюдаешь вдоль склона и вверх. В случае чего нажмешь эту кнопку три раза. Будет означать «тревога». Понял?

– Знаю, – лицо прапорщика стало озабоченным. – Это «тон-вызов». А насчет оружия…

– Ты можешь неправильно и не вовремя его использовать, – успокоил Мишень, дав понять, что доверяет пленнику. – Просто мы работаем другими методами, а все остальные нам редко подходят.

После всего он взялся за пленников. Не церемонясь, наступил ногами на простреленные лодыжки бородача:

– Фамилия, имя!

– У-у, шайтан, – скрипя зубами и вращая выкатившимися из орбит красными глазами, прохрипел чеченец. – Ничего не скажу.

– Понял, – на глазах изумленных пленников Мишень вновь дважды выстрелил. Две аккуратные дырочки появились уже на коленях бородача. Побелев, тот запрокинул голову. Лоб покрылся испариной, а нижняя губа мелко затряслась.

– Ты пока думай, – он развернулся к следующему.

Им оказался Бейбулат.

– Тот же вопрос, – крутя в руке оружие, вздохнул Максим.

– Кишиев Бейбулат, – хлопая слипшимися от слез ресницами, с готовностью ответил тот.

– Больно, аж слезы текут, – с деланым сочувствием прокомментировал Максим. – Куда направлялись?

– В Катырский проход.

– Зачем?

– Там база, – выдержав паузу, едва слышно ответил он.

– Кто командир отряда?

– Шерипов Муса, – он вздохнул, осторожно проведя по забинтованной ноге связанными руками, и поморщился. – Его тоже убили. Еще там, в засаде.

– Но кто-то же остался за старшего? – удивился Мишень.

– Он, – едва слышно проговорил Бейбулат, показав взглядом на потерявшего сознание бородача.

– Понятно. – Мишень поднял камешек и кинул в кустарник, где укрылся Дрон.

– Чего? – раздался голос.

– Откачай клиента, – он сокрушенно вздохнул. – Умирать собрался.

– Так туда ему и дорога, – выбираясь на поляну, усмехнулся Дорофеев.

– Успеет, просто не все сказал.

После укола прамедола бородач порозовел. Веки слегка дернулись. Дрон похлестал ему по щекам ладонью. Скривившись, тот окончательно пришел в себя и открыл глаза.

– Какая задача стояла перед бандой?

– Убей, я все равно тебе ничего не буду сказать, – выдохнул он. В уголках появилась розовая пена. Мишенев знал, так бывает, когда человек испытывает нечеловеческие муки и от напряжения лопаются в легких сосуды.

– Мы убиваем тех, кто ничего не знает. – Мишень вынул из нагрудных карманов нож и поднял взгляд на Дрона: – Наложи ему на ноги жгуты и повязки.

– Зачем? – удивился тот. – Ты его еще в Склиф отправь!

– Этому надо сохранить жизнь, – спокойно проговорил Мишень и едва уловимым движением полоснул ножом боевику между ног. Из расползшейся мотни вывалилось огромных размеров и неимоверно волосатое мужское достоинство. – Пусть поживет евнухом. Будет под старость лет хвастать своей стойкостью перед чужими внуками, рассказывая о том, как лишился яиц, но не открыл никому не нужного секрета.

Увидев сизые гениталии своего командира, Бейбулат сглотнул слюну и отвел взгляд в сторону.

Тем временем бородач, кривляясь от боли, пытался сдвинуть переставшие слушаться ноги.

– Это ты зря, – Дрон толкнул его в колено.

– Я все скажу! – взвыл наконец чеченец. – Только хватит издеваться!

Обследование района не оказалось пустой тратой времени, хотя от него ждали большего эффекта. Кроме того, что в горах стало на трех мерзавцев меньше и освободили из плена прапорщика, стало известно о «подвигах» боевиков за последние полгода, а именно столько просуществовала банда, в самом начале насчитывающая полтора десятка человек. Как оказалось, задача на организацию нападения на колонну федеральных сил ставилась самим Хаяри через связного. Это подтверждало, что араб готовит переход где-то рядом. Направление отхода боевиков после разгрома колонны было в сторону от Меседоя. По-видимому, таким образом араб планировал сковать в районе силы и средства группировки, которые бросят на поиски разрозненных банд, и тем самым обеспечить относительное затишье на участке перехода. Об этом говорило и то, что кроме засады на колонну был подвергнут обстрелу с земли вертолет федеральных сил, в котором погиб Завьялов, подорвано два и обезврежено четыре фугаса на основных магистралях. В общем, оценив обстановку, Антон пришел к выводу, что помощники Хаяри явно перестарались, отвлекая внимание группировки от меседоевского направления.


Джин уселся на валун и, поднеся к глазам бинокль, стал осматривать лишенный всяческой растительности склон, представляющий собой нагромождение скал и каменистых осыпей. Гора была высокой, и ее вершина с установленной на самом верху бетонной мачтой когда-то работавшего ретранслятора царапала несущиеся по небу облака. Где-то на середине пути от подножия вверх, на небольшой террасе, прижавшись друг к другу словно ласточкины гнезда, разместились с десяток уныло серых домов с остатками шифера на крышах и похожими на бойницы окнами. Невооруженным глазом было видно, что часть из них давно брошена. Внизу, у небольшого ручья, паслись с десяток худых баранов, рядом с которыми отирался здоровенный пес. Чуть поодаль, глядя куда-то в сторону низины, стоял старик. На нем была бурка и папаха. В руках он держал старенький карабин.

Встретившийся на пути караван сейчас находился в ауле. Разведчики хорошо видели, как лошадей завели в один из дворов, а сами боевики скрылись в доме.

– Этих людей здесь ждали, – заметил Шаман. – Они даже не рассуждали, где оставить коней.

– Возможно, они живут в этом ауле, – высказал предположение Иса.

– Нет, – Джин покачал головой. – Просто Меседой – перевалочная база для боевиков из Грузии в Чечню.

– Отправили бы пару вертушек, и кранты этому отелю, – грустно усмехнулся Шамиль.

– Обязательно найдутся свидетели, что в ауле не было бандитов, – возразил брату Иса. – А просто приезжали навестить своих престарелых родителей родственники.

Вполуха слушая разговор подчиненных, Вахид рассуждал, как поступить дальше. Можно было переждать ночь, а утром двоим начать преследование каравана. Шамиль в это время зайдет в Меседой. Выдаст себя за оправившегося после ранения боевика, который направляется из Грузии, чтобы снова начать воевать против неверных. Однако шансов на то, что ему сразу дадут координаты отряда Хаяри, равны нулю. Араб не брал людей со стороны. Не было уверенности и в том, что караван идет следом за бандой. Решив не распылять и без того мизерное количество людей, Вахид принял решение действовать вместе.

– У нас есть радиомаяки, – он опустил бинокль на колени и посмотрел на сидящего справа Шамиля. – Можно установить на одну из лошадей и сообщить об этом Антону. Пусть проследят этих людей сами. А мы займемся Хаяри.

– Сдается мне, – Иса настороженно огляделся по сторонам, – что эти боевики идут как раз к нему.

– Поступим следующим образом, – наконец принял решение Вахид. – Сейчас выдвигаемся вслед за караваном. Остановимся на ночлег. В это время Иса, – он посмотрел на чеченца, – должен засунуть во вьюк передатчик. Заодно посмотри, что там есть. А утром уже по обстановке. Уходить будем после того, как аул покинет караван. Нам нужно время, чтобы побеседовать с местными, но не нужны лишние уши.

– Тем более когда не знаешь, на чьей голове они висят, – согласился с ним Шаман.

Собравшись, вновь тронулись в путь. Несмотря на кажущуюся близость селения, небольшое плато, лежавшее между ним и разведчиками, преодолели больше чем за час. Уже на полпути они поняли, что их заметили. Трое мужчин с оружием, в одном из которых Джин опознал говорившего с Исой боевика, вышли из двора крайнего дома и некоторое время бесцеремонно разглядывали путников в бинокль. Давая понять, что он узнал старых знакомых, Вахид помахал над головой рукой.

– Почему сразу не сказали, что идете в Меседой? – Вахид сделал лицо обиженным.

– Извини, брат, – Лом пожал плечами и посмотрел на своего товарища, внимательно наблюдавшего за разговором. – Мы не знаем, кто вы, и в попутчиках не нуждаемся. Еще внизу я сказал об этом.

– Неужели мы похожи на предателей? – вскипел Шаман, обходя Вахида и становясь между ним и боевиком. – Или русских?

– Нет, – спокойно ответил боевик. – Но кто даст гарантии, что вы не из полка Кадырова или Ямадаева?

– Я понял тебя. – Шаман сделал вид, что остыл, и отошел в сторону.

Они направились в соседний двор. Сюда только что вошел старик, которого они видели у ручья.

– Отец, можно остановиться у тебя до утра? – Вахид обернулся назад, словно убеждаясь в том, что Иса и Шамиль по-прежнему рядом. – Мои люди устали и готовы заплатить за покой…

Двор располагался под большим уклоном. Остановившись посреди него, старый чеченец посмотрел на Вахида сверху вниз и осуждающе вздохнул:

– Откуда ты родом и как твое имя?

– Из Курчалоя, – ответил Вахид. – Зовут Ваха Закаев. Мой отец до войны был ветеринаром.

– Ты не успел войти в мой дом, а уже сделал много ошибок, недостойных чеченца. – Старик, задрав голову вверх, посмотрел на несущиеся по небу низкие облака, словно пытаясь увидеть на них наездников, затем вновь перевел взгляд на гостей. – Даже не поздоровался. Или если у тебя оружие, можно не соблюдать приличий? Обидел тем, что предложил деньги горцу. Оставишь столько, сколько посчитаешь нужным, когда будешь уходить. А теперь иди, – он указал рукой в сторону похожего на крепость сооружения.

Вахид сделал лицо виноватым и направился к входу. За время редких командировок на родину он уже стал забывать нравы людей, живших в горах. Это в равнинной части с тобой начнут торговаться о цене, а здесь так не принято. Даже образ жизни этих людей другой, как и философия. Они больше походят на монахов-отшельников.

Во дворе, под навесом, была сложена из камней печка. Спросив разрешение хозяина, Иса направился искать дрова, а Шамиль вынул из рюкзака кусок просоленного мяса и стал его резать на кусочки. Вахид спустился к ручью, набрал чайник и небольшой котелок воды.

Иса пришел спустя час. Почти стемнело, и Вахид уже начал волноваться:

– Почему так долго?

– Во всем ауле дрова словно ветром сдуло, – удивленно хмыкнул он, бросая к ногам вязанку хвороста. – Пришлось идти далеко вниз, вдоль ручья. Там за зиму почти все вырубили. Вот, кое-как нашел…

Вахид только сейчас обратил внимание, что во дворе, сразу за печью, в оборудованном под дровяной сарай помещении нет ни одной ветки. Тем не менее о присутствии там совсем недавно дров говорили свежие отпечатки следов на пыльном полу и мусор в виде обрывков коры и мелких веток. Он прошел в дом и заглянул в печь, установленную в комнате. Она полностью была забита золой, а уложенные на железную поверхность огромные булыжники еще хранили тепло.

– Сегодня я сжег последние запасы, – голос бесшумно вошедшего старика заставил Вахида вздрогнуть. – До весны дожил, и теперь обойдусь теплом, которое дает солнце.

– А как же готовить еду? – удивился Вахид.

– У меня есть примус, – старик показал на полку.

Однако Джабраилов не собирался строить из себя доверчивого дурачка. Как раз такое поведение чаще всего настораживает его земляков.

– Ты, отец, что-то темнишь, – он развернулся к нему и осторожно присел у стены. – В твоем дворе и сарае много чужих следов. Они принадлежат людям, которые носят армейские ботинки. У них было оружие, и они ночевали в этих домах. Я воюю уже десять лет, и меня трудно провести.

– Зачем ты спрашиваешь? – старик начал злиться. В руках у него появились четки. Нервно теребя их, он отвел взгляд в сторону. – У меня кто хочет может жить.

– А пограничники или русские военные? – хитро сощурившись, спросил Вахид.

Горец переменился в лице:

– Если бы тебя слышал мой гость, покинувший эти стены вчера, тебе бы не поздоровилось.

– А может, наоборот, – Вахид вошел в раж и чувствовал, что, разозлив, вынудит старика похвастаться теми, кто накануне здесь останавливался. – Сейчас не осталось серьезных людей. Кто-то погиб, кто-то уехал. Те, кто пришел им на смену, – желторотые мальчишки, которым не под силу даже разгромить блокпост.

– Ты что-нибудь слышал об Аль Хаяри? – наконец не выдержал старик.

– Ну, допустим, – Вахид пригладил рукой бороду, скрыв этим жестом самодовольную улыбку. – Уж не хочешь ли ты сказать, будто этот человек гостил у тебя?

– Так и есть, – старик насмешливо посмотрел на гостя. – Он спал в этом доме, сидел за этим столом.

– Не верю. – Вахид встал, делая вид, что не хочет тратить время на выслушивание выдумок. – Араб никогда не говорит своего имени. Как бы ты узнал, что это именно он? Просто здесь были люди, которые решили тебя разыграть, вот и все. Они боевики, но менее уважаемые, чем Хаяри.

– Они еще будут долго находиться поблизости, и, возможно, тебе придется увидеться с ними, – хитро сощурившись, проговорил старик, направляясь на выход.

«Значит, мы на верном пути», – Вахид поблагодарил про себя Аллаха.

Он не видел необходимости выставлять на ночь пост. В ауле были собаки, а сопровождавшие караван боевики оставили у дома, где остановились на ночлег, сторожа. Но требовалось обследовать груз, который перевозят на лошадях, и отметить транспорт маяком. Для этих целей в соседнем дворе обустроился Иса.

Первую половину ночи Батаев-младший слонялся по двору, изредка заглядывая через забор, где на крыльце соседнего дома сидел, закутавшись в бурку, охранник обоза. Лошади пофыркивали в полуразрушенной кошаре на задворках. Было слышно, как оголодавшие животные сгрызают зубами торчащую из саманного кирпича солому и обгладывают остатки давно сгнивших деревянных конструкций. Вьюки с них поснимали и сложили под навесом из жердей и жести.

Вскоре охранники поменялись. Ночь была лунная, но Иса уже продумал, каким образом он проникнет к лошадям. Нужно было только подняться в гору, пройдя лабиринты хозяйственных построек и брошенных домов, а затем спуститься уже с тыла злополучного двора. Загвоздка была в том, что как раз за домом обитал пес. Как он поведет себя при виде незнакомого человека, понятно. Убрать без шума собаку тяжело, но если даже удастся это сделать, утром его спохватятся.

Немного подумав, Иса решил попробовать разговорить охранника.

Окликнув, он подошел к пролому в заборе:

– Тебя как зовут?

– Мопса, – зевнув, ответил молодой парень.

– Давно воюешь?

– Два года назад брата убили, – Мопса вздохнул. – Сразу в боевики подался.

– Я вижу, вы на лошадях. – Иса осторожно протиснулся в щель и оказался уже во дворе соседей. – С ними легче или наоборот?

– Когда как, – пожал плечами парень, сильнее кутаясь в бурку. – Вот сейчас проблемы с кормежкой. Третьи сутки через перевал идем. Редко где какие кустики и трава встречается. Они уже едва на ногах держатся.

– Можно глянуть? – Иса вопросительно посмотрел на Мопсу. – Я лошадей люблю.

– Лезь, смотри, – пожал тот плечами.

Перемахнув в импровизированное стойло, Иса ощутил запах парного конского тепла. Шарахнувшись в сторону, лошади тотчас развернулись к появившемуся человеку. Одна уткнулась в плечо мордой и фыркнула.

Было заметно, что животные голодны.

Иса развернулся обратно к забору и, подтянувшись на руках, выглянул во двор:

– Слушай, – в доме, где мы остановились, на полу в комнате пара охапок сена. Правда, оно залежалое. Может, забрать?

– Потерпят до завтра, – нерешительно ответил чеченец. – К обеду до нижних пастбищ дойдем. Там уже и зеленая трава есть.

Однако Иса уже перемахнул обратно и с решительным видом направлялся в дом.

Едва продравший глаза, Вахид долго не мог понять, о какой соломе и лошадях ему пытается объяснить Иса. Когда наконец до него дошло, проснулся даже спящий в соседней комнатке старик.

Недовольно ворча, Джабраилов вместе с Шаманом перебрался на грязный пол и, свернувшись калачиком, подтянул под голову рюкзак.

Спустя минуту Иса по-детски радовался, наблюдая за тем, как, подергивая в лунном свете боками, лошади с аппетитом хрустят сеном. Между тем измотанному переходом Мопсе надоело шляться по двору, и он вернулся на крыльцо, функцию которого выполнял длинный и плоский валун.

Немного покрутившись рядом с лошадьми, похлопывая и поглаживая их по крупам и теребя гривы, Иса пробрался в угол двора, где под навесом из полусгнивших досок были сложены тюки. Присев на корточки, он осторожно ощупал верхний. Разных размеров прямоугольные блоки. По весу явно не взрывчатка. Он осторожно размотал бечевку и всунул внутрь руку. Так и есть, спутниковые телефоны. Причем обычная упаковка отсутствовала, а каждый аппарат был завернут в слой войлока и полиэтилена. На обследование следующего мешка не понадобилось много времени, несколько РПО «Шмель» он определил на ощупь. Они также были тщательно запакованы в тряпки. Кроме всего здесь были обыкновенные тротиловые шашки, пластит, цинк патронов и куча брошюр.

Всунув в один из баулов маяк и включив его, он вернулся к лошадям, где до самого рассвета трепал их за морды и гладил бока.


С утра, понаставив задач, Родимов улетел в Москву, а к обеду от Джина поступило сообщение, что он вышел на след Хаяри. Из разговора с ним Антон понял: точного количества боевиков, ночевавших в ауле, установить не удалось, но по всем признакам их было не меньше двадцати. Эти люди покинули Меседой за сутки до появления там разведчиков. Через этот же район двигается караван. Семь вьючных лошадей и пять вооруженных сопровождающих. От контакта уклоняются. Конечную цель маршрута не говорят. Вахид также сообщил, что удалось установить характер перевозимого ими груза. Он представляет собой средства связи и навигации, РПО «Шмель», взрывчатку и разного назначения мины иностранного производства. Имеется большое количество литературы, аудио– и видеокассеты. В один из тюков установили и активировали маяк. Джабраилов не исключал, что это обоз банды Аль Хаяри, двигающийся на небольшом удалении от основных сил. Поставив задачу продолжать наблюдение, Антон вышел из комендатуры.

Обедали офицеры в столовой комендантской роты, после солдат. Так было удобнее. Никто не мешал. Там же, выдворив из раздатки повара, Антон вкратце обрисовал обстановку, которая прояснилась в ходе работы группы Вахида, и рассказал о его предположениях насчет Аль Хаяри.

– Плохо абреки работают, раз до сих пор только предполагают, где этот упырь, – преувеличенно озабоченно покачал головой Дрон и немигающим взглядом уставился на Филиппова.

– Ты, наверное, ждешь, когда я засмеюсь, – хмыкнул Антон.

– Нет, – Дрон сокрушенно вздохнул и уставился в накрытый белой скатертью, сделанной из простыни второй категории, стол. – Чувства юмора мы напрочь лишены. Считайте, что просто предлагаю хотя бы назвать так операцию.

– Давай без острот, – едва слышно проговорил Волков. – Злак сейчас к Москве с шефом подлетает…

– Да, – протянул Антон. – И впервые не чувствует посадки…

– Мишень, – окликнул Дрон бритого наголо голубоглазого майора с массивной челюстью и почти бесцветными бровями, – плесни, что ли…

Максим достал плоскую фляжку из нержавейки, которую всегда носил с собой в специальном кармане на правой половине груди разгрузочного жилета, и, открутив пробку, вопросительно посмотрел на Филиппова.

– Наливай, – едва слышно разрешил Антон.

Взяли кружки. Молча, не чокаясь, выпили, оставив одну, накрытую кусочком черного хлеба.

Антон вернулся в комнату, где разместились разведчики. Десять солдатских кроватей, стоящих почти впритык друг к другу. На одной восседал Полынцев. Его очередь караулить ящик с оружием и боеприпасами, стоящий у стены и закрытый на два амбарных замка. Вообще, если даже захотеть, то вытащить эту махину из комнаты можно, только привязав тросом к танку. Мины, гранаты, автоматы и винтовки вместе с боеприпасами весили около полутонны. С собой, по территории комендантской роты, офицеры носили только пистолеты, уложенные в карманы на левой половине груди разгрузок рядом с чехлами для ножа. Считалось, что эти два предмета, расположенные таким образом, защищают сердце от осколков и пуль. Ко всему, и нож, и АПС оттуда легко достаются.

Вдоль стен стояло несколько тумбочек. В углу, на полу, в ряд пятнистые рюкзаки, загруженные под завязку всем необходимым для жизни в полевых условиях. В простенке между заложенных мешками с песком и затянутых сеткой окон, на небольшом холодильнике, стоял телевизор. По центру – пара столов для работы. Пройдя к ним, Антон плюхнулся на стул и открыл небольшой, сделанный из легкого сплава кейс ноутбука. В свою очередь, он был подключен к спутниковому телефону со встроенным джи-пи-эс-навигатором, лежащему здесь же, на столе. Пощелкал по клавишам, затем, не отрывая взгляда от экрана, достал из кармана еще одну «трубу», отвернул антенну и приложил ее к уху:

– «Рубин», я «Заря», объект нашли?

– Куда мы денемся, – раздался на другом конце бодрый голос сотрудника отдела оперативно-технического наблюдения, сидящего сейчас где-то в далекой Москве. – Принимай картинку.

На экране появился план местности с большим количеством высот в нижней части. Извилистым пунктиром выделена граница с Грузией. Отыскав взглядом Меседой, Антон почти сразу нашел значок маяка. Он находился в десяти километрах севернее аула. Уже практически в предгорье. Связавшись с Джином, передал ему координаты.

– Мы в километре от них, – после небольшой паузы, вызванной тем, что пришлось свериться с картой, ответил Вахид.

– На глаза не попадайтесь, – еще раз напомнил Антон. – Держитесь на расстоянии, которое позволит в случае чего в течение получаса нагнать караван. Я буду информировать обо всех изменениях маршрута.

Задача Джина – дождаться момента, когда обоз встанет, и после этого приблизиться к нему на дальность, которая позволит определить цель остановки. Антон не исключал, что скоро караван сольется с бандой Хаяри. Вот тогда в работу включится основная группа. Необходимо будет определить направление движения бандитов и их цели. После этого, организовав взаимодействие с дежурными силами дивизии и заблокировав банду по возможности в малонаселенном районе, приступить к ее уничтожению.

Вроде просто. Но так бывает редко. Обязательно возникнут ситуации, которые перевернут все с ног на голову. Это может быть обыкновенная неисправность маяка, вышедшего из строя по причине разрядки батареи, которую сделали в период развала страны, или преждевременное обнаружение бандитами группы Вахида. Все что угодно. Миллионы вариантов, которые невозможно предусмотреть.

Пока Антон размышлял, треугольник маяка сместился в следующий квадрат. Он вновь вышел на связь с Джином и сообщил ему новые координаты. Конечно, чеченцев также можно было обеспечить всем необходимым для контроля сигнала, но они играли роль боевиков, у которых такого оборудования попросту не могло быть. Наличием спутникового телефона бандитов давно не удивишь, поэтому в тот, который был у Вахида, Антон распорядился «забить» пару частот управления, на которых ему в случае чего ответят на чеченском.

Звонок телефона прямой связи с Серовым оторвал Антона от размышления.

– Слушаю, Филин, – приложив к уху массивную, цвета слоновой кости трубку аппарата ЗАС, ответил он.

– У тебя абреки на месте? – побулькал до неузнаваемости искаженным голосом Суровый.

– Работают, – с ходу догадавшись, что комдива интересуют офицеры-чеченцы, ответил Антон. – И плотно заняты.

– Понял, – Серов сокрушенно вздохнул. – Тут в одном селении два типа интересных появились. Зачистку устраивать не хочу, опять в беспределе обвинят. Шаг сделать без оглядки на правозащитников не могу.

– А чем мы могли бы помочь? – удивился Антон.

– Под видом местных подъехали бы на тракторе к этому дому да с каким-нибудь пустяком во двор сунулись. Своим-то они откроют. А как за забором оказались, уже, считай, полдела сделано. Я же только на улицу БТР выгоню, как журналюг будет больше, чем бойцов.

– Что за село? – Антон бросил взгляд на часы.

– Шахли. – Серов назвал квадрат по кодировочной сетке.

Антон быстро отыскал его на карте. Час езды от Курчалоя.

– Значит, вы боитесь их там техникой вспугнуть? – уточнил Антон.

– Ну, – подтвердил генерал. – Мне же сейчас если выходить, то по приказу чуть ли не батальон туда выдвигать. А кто меня там ждать будет? Не успею из парка выйти, уже вся Чечня знать будет.

Антон понял Серова. Зажатый жесткими рамками разного рода наставлений, инструкций и директив, он стал опасаться ошибок и бесполезной работы. Прежде чем решиться на какое-то действие, нужно двести раз проверить, не идет ли оно вразрез с существующими правилами. Срываться сломя голову теперь можно только на явную стрельбу и теракты. Информация же на основе агентурных данных должна проверяться силами милиции.

– Что хоть за люди? – Антон переложил трубку к другому уху, а вспотевшую ладонь вытер о штаны.

– Если верить информатору, Каро Мусаев и его сын Ахмед.

– Слышал о таких, – подтвердил Антон и знаками дал Волкову понять, чтобы поднимал группу. – Называйте адрес, я сейчас отработаю.

– Вот спасибо!

– А если подстава? – неожиданно выдвинул предположение Антон. – Мы туда одной машиной, а там человек триста.

– Брось, – в голосе командира дивизии появились нотки обиды. – Ты что, хочешь сказать, что я обстановкой не владею? Нет сейчас таких банд в этом районе. А вообще, ты меня знаешь, я тогда этот аул с землей сровняю…

Оставив на связи с Джином Мишенева, Антон, Волков, Дрон и Полынцев, быстро загрузившись в «уазик», специально выделенный им для работы, выехали за ворота комендатуры. Сзади тащился БТР сопровождения с несколькими бойцами на броне. Задачи они не знали, да этого и не требовалось. Брать их с собой в село Антон не собирался. Издалека нагонят страху и в случае чего прикроют отход.

День близился к вечеру. Пахло сырой землей, распустившимися почками и дымком. Еще не полностью надевшие свои зеленые наряды деревья в лучах вечернего солнца отливали бронзой. О лобовое стекло на скорости постукивали первые жуки.

Миновав расположенный на выезде блокпост, сидевший за рулем Полынцев вдавил педаль газа до самого полика. «УАЗ» был еще новый и несся на всех парах, то и дело подлетая на рытвинах и кочках. Но так ехали недолго. Бронетранспортер начал безбожно отставать, и командир комендантского взвода вышел на связь с мольбами сбавить ход.

Вскоре добрались до места.

Остановив машину на возвышении, с которого село было видно как на ладони и хорошо просматривалась даже внутренняя часть дворов, Антон вынул бинокль.

Шахли располагалось среди нескольких холмов и представляло собой одну улицу из полутора десятков домов. Все они были построены из кирпича, с массой хозяйственных построек во дворах, обнесенных высокими заборами. Вдоль дороги шла газовая труба. Стояло несколько столбов освещения. В средней полосе России таких сел не отыскать.

Со слов Серова, бандитов видели в третьем от въезда доме по правой стороне. Антон присел на корточки и, вынув нож, быстро начертил на земле расположение построек интересующего их адреса.

– Дом имеет пять окон, видимых с этого места, – Антон ткнул острием в периметр квадрата: – Здесь, здесь и тут. Три выходят во двор, два на улицу. – В этом месте он нарисовал небольшой прямоугольник, – по всей видимости, гараж. Построен из кирпича. Летняя кухня в глубине сада. Дальше канава для отходов. Людей не видел. Впрочем, можете убедиться в этом сами, – он протянул бинокль ближе всех стоящему к нему Полынцеву.

Дождавшись, когда офицеры изучат объект, кто используя бинокль, кто прицел винтовки, а кто и просто прищурившись, Антон приступил к постановке задач.

– Проникновение начнем с фасада. Для этого используем машину. Работаем парами. Первая – Полынь, Дрон. Полынцев прикрывает. Вторая – я и Волков. Тебе, старлей, – он развернулся к старшему от комендантской роты, – подъезжать на дальность ведения эффективного огня из стрелкового оружия с учетом при случае работать с КПВТ вдоль улицы. Спешиваешься на рубеже, – он выдержал паузу, выбирая ориентиры на местности, – справа овраг, слева развилка полевых дорог. Прикрываешь наш отход. Пропустив через свои порядки после выполнения нами задачи, сворачиваешься и выдвигаешься следом. Задача ясна?

– Так точно, – кивнул офицер и поплелся к своему бэтээру.

Антон натянул маску и поправил переговорное устройство, которые проверили еще в комендатуре. Всего на работу не больше четырех минут. Подойти, проникнуть в дом, обнаружить объект и нейтрализовать. Затем быстро отойти. В противном случае будет утерян фактор внезапности, а боевики поймут, что в штурме учувствует всего две пары военных. Причем на них не написано, что они из спецназа ГРУ.

«Уазик» въехал в село. Из всех окон машины на дорогу полетели цилиндрической формы дымовые шашки. После нескольких секунд шипенья из них повалили клубы белого, густого дыма. Через несколько минут в этой части улицы с двух шагов нельзя будет разглядеть танка. При полном отсутствии ветра эта завеса продержится долго. Этим спецназовцы обеспечили себе предстоящий отход. Вплотную подъехав к воротам, машина мягко скрипнула тормозами. На железную крышу «УАЗа» уже выбрались Дрон и Полынцев. Дрон с ходу сиганул во двор через высокие железные ворота, которые из-за отвоеванной высотой машины стали ему по колено. Сергей, опустившись на одно колено, направил туда ствол автомата. В это время, пробежав вдоль забора и свернув за угол, Антон присел на корточки, уперевшись в кирпичи руками и лбом. Волков поставил ему на плечи ноги. Сейчас обстановку во дворе знали только Дрон и Полынь.

– Дрон! – выдавил в микрофон Антон.

– Внутри чисто, – раздался в наушнике переговорного устройства знакомый голос.

Это послужило сигналом к действию Волкову. Антон хмыкнул под тяжестью офицера, вставшего обеими ногами ему на плечи, и, быстро перебирая руками, выпрямился, поднимая спецназовца вверх. Волков перемахнул внутрь. Окинув взглядом двор, он лег на кромку забора и опустил вниз руку. Мгновение, и Филиппов уже во дворе.

Дрон крался вдоль стены дома, пригибаясь под окнами. Волков уже вышиб дверь и, укрывшись в простенке, катнул внутрь квартиры гранату с предохранительной чекой. Филиппов влетел практически следом за ней и дал в потолок очередь, отчего со звоном вылетело несколько оконных стекол. Следом Дрон и Волков.

– Всем лежать! Руки за голову! – вопли офицеров, от которых даже Антону стало не по себе, и две очереди с улицы. Это для большего эффекта поработал Полынь.

Хозяин, мужчина лет сорока, и его супруга распластались на полу в комнате, закрыв головы руками. В соседней комнате кричала девочка.

– Где Каро и его брат? – Антон присел на корточки перед мужчиной, оглядывая комнату.

Тем временем Дрон уже двигал мебель, пытаясь найти под ней люки схронов.

– Филин, – неожиданно донеслось с улицы, – иди сюда!

Антон вышел.

Ступеньки крыльца были сдвинуты, и оттуда выбирались двое исхудавших, похожих на скелеты мужчин. Впалые, покрытые щетиной щеки, пожелтевшие белки глаз, трясущиеся руки.

Антон с трудом узнал в них Каро и Ахмеда. Оба бандита изрядно измотались, скитаясь целую зиму по подвалам.

– Живее к машине. – Он схватил пленников за волосы и толкнул к выходу со двора.

Пока занимали места в машине, для создания эффекта помолотили в четыре ствола в воздух. Шум, грохот, вопли и плотная завеса дыма надолго могли сбить с толку не только двоих давно деморализованных бандитов, но и целый полк.

– Ровно четыре минуты! – поворачивая ключ в замке зажигания, с восторгом крикнул Волков.

– Тебе двойка, – толкнул его в бок Антон. – Зачем двигатель оставил заглушенным?

Пленников усадили за заднее сиденье. Дороги почти не было видно из-за стелющихся клубов белого дыма. Тронувшись, машина осторожно развернулась и, быстро набирая ход, направилась прочь из села.

Такие фокусы разведчики проделывали с завидным постоянством, естественно, старательно замалчивая эти факты от начальства. Минимум сил, отсутствие сведений о противнике. Работали жестко. Любой прокол, и трибунал Филиппову обеспечен.

Глава 5

Татьяна подошла к стене, сделанной из прочного, как камень, стекла, и посмотрела вниз. По автостраде, огибающей основание небоскреба, сновали машины, на короткое время замирая у светофоров и вновь, через мгновение, начиная свой путь. По казавшимся неимоверно узкими с высоты шестидесятого этажа тротуарам перетекали пестрые ручейки прохожих. Огромные, правильной формы здания, опоясанные снизу разноцветной рекламой, словно гигантские минералы торчали из одетой в бетон земли, расширяясь кверху. Выла, как в каком-то заправском боевике, сирена полицейской машины. Посвистывая винтами, на крышу дома напротив опустился легкий вертолет с похожей на пузырь кабиной. Все, что в этой части Манхэттена напоминало о природе, – это огромное, немного сероватое небо.

От непривычки сердце слегка сжималось. Казалось, башня качается, а может, так оно и было.

Отоспавшись после перелета в огромной спальне, больше похожей на спортзал, из которого убрали инвентарь и внесли несколько непонятных статуй, гигантских размеров телевизор и спальный гарнитур из красного дерева, Татьяна принялась осторожно осматривать апартаменты, в которых оказалась. Кухня не отличалась оригинальностью и скорее походила на обыкновенный бар при российском ресторане. Если бы не пара плит с вытяжками и кухонный гарнитур, то она бы подумала, что на этот раз Яков выбрал местом для их отдыха одно из своих заведений, предварительно убрав посетителей.

Приведя себя в порядок, Татьяна побродила с полчаса по многочисленным комнатам пентхауса, после чего уселась на большой, заваленный множеством самых разных подушек и пуфиков кожаный диван перед телевизором и взяла в руки пульт. Огромные пространства, отсутствие людей, за исключением изредка появляющихся угрюмого вида парней из службы безопасности, которых она перестала воспринимать как одушевленные предметы, непривычный, казавшийся для русской женщины хаотичным, интерьер действовал подавляюще. При мысли о предстоящем разговоре ныло под ложечкой. Сам Хорин умотал куда-то сразу из аэропорта, поручив охране довести ставшую пленницей Татьяну домой.

Она бегло просмотрела с десяток национальных каналов, и уже хотела поискать развлекательную программу, как неожиданно увидела на экране лицо своего подопечного.

Он стоял на фоне своих мордоворотов перед кучкой журналистов, которые словно пытались засунуть в рот олигарху свои микрофоны с логотипами компаний. Диалог велся на английском, которым в отличие от иврита Нестерова владела в совершенстве.

– Как вы расцениваете последнее заявление президента России по поводу отсутствия политических мотивов в заключении под стражу владельца компании «Рем Нефть»?

– Это заказное дело, – спокойно ответил Хорин. – Я прекрасно знаю владельца этой компании. Все, что он делал, было направлено на повышение благосостояния населения России и демократизацию общества.

– Так почему его арестовали?

– Это Россия, – пожал плечами Яков. – Возможно, нефтяной пирог решил прибрать к рукам кто-то другой.

– Вы имеете в виду президента?

– Я этого не говорил, – он изобразил на лице улыбку. – Не исключено, что просто не хотел делиться…

– Вот скотина! – Татьяна отключила телевизор и улеглась на диване.

Хорин появился спустя час. Сразу прошел к ней и уселся в кресле напротив.

Нестерова села. Попыталась натянуть низ короткого шелкового халатика на бедра. Потерла ладонями колени, словно они у нее замерзли.

– Ты сейчас говорил то, что хотели услышать враги России. Зачем? – неожиданно спросила она.

Яков не знал, что Татьяна смотрела пресс-конференцию, и оживился.

– Почему ты так решила? – он удивленно хмыкнул. – Неужели я похож на вруна?

– Вы не похожи, вы просто есть самая плохая часть своей великой страны, – она сказала так от имени израильтян, которых представляла в своем лице со времени «разоблачения» в самолете.

– Ты, наверное, как и большинство евреев, недавно переехала в Израиль из России! – догадался он, проглотив обиду.

– Я не еврейка, – она наклонилась к вазе с фруктами и, оторвав виноградину, сунула ее в рот. – А русская. У меня муж еврей. В России я окончила Высшую школу милиции. Немного стажировки, и снова тружусь в силовом ведомстве, только другой страны.

Начав этот диалог, Нестерова преследовала цель узнать, успел ли он ее проверить. Возможно, Хорин блефовал, и у него просто нет такой возможности. Тем более Израиль не Россия, где таким фокусам перестали удивляться.

– И почему же мы негодяи? – он наклонил голову набок.

– Возьмем, к примеру, вашу компанию «Рем Нефть», – не сводя с него взгляда, медленно заговорила она. – Всему миру известно, что, прежде чем стать нефтяной империей, ее хозяин распорядился разорить три завода по переработке нефти. Искусственно создав безработицу, выгнал на улицу около сорока тысяч человек, у которых, между прочим, семьи. В результате дележа месторождений погибли по разным причинам около семидесяти человек. Все преступления носят заказной характер. Дальше больше, налоги, которые «Рем Нефть» платила в казну государства, были равны половине отчисляемой в бюджет суммы аналогичной вьетнамской компании, которая в тридцать с лишним раз меньше «Рем». Такое даже для Страны Дураков – роскошь.

– Ты не понимаешь, – соскочив со своего места, Хорин заходил по комнате. – Я добываю. Я строю инфраструктуру, плачу налоги…

– Яков, – она томно прикрыла глаза. – Это все принадлежит вашему народу. Причем в равной степени. А ты и тебе подобные дограбились уже до того, что полезли в политику. Видите ли, президент слишком много думает об остальном народе и его потомстве. Не дает развернуться так, чтобы штаны трещали. Значит, враг. И вы начинаете мышиную возню вокруг Кавказа и всего прочего, что подрывает мощь государства. По сути, вы работаете в угоду другим государствам. Плебеи. Нет никакой гордости за страну.

Хорин некоторое время ошалело смотрел на Татьяну, затем, набрав полную грудь воздуха, с шумом выдохнул, качая головой:

– Ты не права! Это страна по-прежнему тоталитарна. В ней попираются права и свободы граждан.

– Слушай, – она поднялась со своего места, – надоело. Плевать я хотела на твоего президента, будь он американец, русский или араб. Я впервые в Америке и хочу посмотреть ее. Если ты еще не собрался меня убить как агента, отвези куда-нибудь.

– Хорошо, – на секунду задумавшись, кивнул Хорин. – Только… – неожиданно он потупил взгляд и замялся.

– Что только? – переспросила она, удивившись переменам во внешности своего опекуна. – Ты боишься, что я убегу? Не стоит. Моя обязанность – оберегать тебя в Израиле. Оказавшись за рубежом, становлюсь просто бесплатным приложением к олигарху. Пусть здесь у американцев голова болит, чтобы тебя русские ненароком не замочили. Мое дело там, – она показала пальцем в сторону. Туда, где, по ее мнению, был Израиль.

– Может, тебе необходимо связаться со своими хозяевами? – осторожно спросил он. – А то ненароком решат, что я убил тебя и закатал в асфальт в лучших традициях российских мафиози.

«Значит, мишура у тебя, а не связи и служба безопасности, раз ты до сих пор не смог узнать, есть ли среди секретных агентов израильской разведки сотрудница с такими, как у меня, данными, – обрадованно подумала Татьяна, направляясь в комнату. – Больше говорят. Одно название – олигарх. Приеду домой, куплю щенка пекинеса и назову Олигархом. От названия сути не меняется. И в постели так себе. В жизни лох. Красив, как примат в зоопарке. Ничего необычного. Просто повезло один раз, а теперь распирает от уверенности в том, что свалившееся богатство – плод гениальности».

– По поводу общения с моими начальниками попрошу не беспокоиться, – выйдя спустя полчаса из своей комнаты, предупредила она. – Они не должны знать о наших откровениях, и я сама позабочусь, как объяснить сложившуюся ситуацию. И не вздумай кому-то сказать, кто я на самом деле. Веди себя как прежде.

– У меня по этому поводу вопрос, – он потер пальцем переносицу, собираясь с мыслями. – Ты сказала – муж. А как же наши отношения?

– Какой муж? – переспросила она и тут же спохватилась: – Ах да, который еврей. После переезда мы недолго прожили вместе. Поэтому, если ты имеешь в виду постель, то все остается в силе.

Легкость, с которой Татьяна вышла из казавшегося накануне безвыходным положения, слегка вскружила голову, и она стала делать ошибки.


– …Семьдесят два, двадцать четыре по «улитке» три, – повторил Вахид продиктованные по спутниковому телефону координаты маяка, следя за тем, как Шамиль в указанном месте поставил на карте синим карандашом жирную точку.

– Если бы не угроза того, что эти парни воткнут на тропе пару мин или не оставят засаду, чтобы проверить «хвост», мы могли бы спокойно идти по отпечаткам копыт, – произнес сидевший на стволе поваленного дерева Иса. – А так, – он сокрушенно вздохнул, – мы слишком настойчиво просились пойти с ними. Они что-то заподозрили.

Уже вечерело. Караван продолжал двигаться на север, практически не делая остановок. Лес сменялся пастбищами с уже позеленевшей травой, которые приходилось обходить по кромке подступившего к ним кустарника или огибать возвышенности, которые могли прикрыть разведчиков от глаз арьергарда обоза. Вероятность того, что кто-то двигался позади каравана, была высокой. Если это люди Хаяри, то они знают толк в организации скрытого передвижения. Несмотря на то что лошадям замотали копыта тряпьем, по сбитой прошлогодней листве, сломанным веткам и вмятинам на хранившей сырость земле офицеры при случае быстро находили тропу, но тут же уходили в сторону, двигаясь то справа, то слева от нее.

– Сейчас они начнут искать место для ночлега. – Вахид убрал телефон и, поднявшись с земли, отряхнулся. – Надо их нагнать.

– Я думаю, они планируют остановиться в развалинах Джанхой-Хутора, – все еще разглядывая карту, пробормотал Шаман. – К нему вплотную подходит заросшая кустарником балка. С трех сторон местность открытая и хорошо просматривается. Люди там не появляются, а в строениях можно спрятать хоть кавалерийский полк.

– Тогда давай сразу туда и пойдем. – Иса соскочил со своего места. – Нам лошадей прятать ни к чему. Срежем. А там укроемся.

– А если в развалинах уже кто-то есть? – Вахид недвусмысленно намекнул, что караван до сих пор еще никто не встретил. – Ты не подумал о том, что там может находиться Хаяри?

– А что тут такого? – Иса удивленно захлопал глазами. – Мы боевики. Чего нам его бояться?

– У него большой отряд. – Шаман сложил карту и всунул ее между пуговицами куртки на груди. – Вдруг среди них есть тот, кто знает кого-то из нас?

– Мы каждую командировку с этим сталкиваемся, – согласился с ним Иса.

– Ты кодировку запомнил? – неожиданно спросил Вахид.

– Так, – Шамиль растерялся. – Наполовину.

– Нам придется от нее избавиться. Карта должна быть чистой. Вдруг окажемся у боевиков.

Шаман вновь вынул карту и развернул.

Иса и Вахид обступили его с двух сторон.

– Может, просто перепишем на листок и спрячем? – предложил Иса.

Цифры, причем двухзначные, были столбиком вписаны в каждый квадрат координатной сетки сверху вниз и справа налево, пересекая все четыре склеенных между собой листа. При назначении кодировочной таблицы, относительно которой впоследствии работали все, начиная от летчиков, заканчивая пехотой и артиллерией дивизии, руководствовались случайными группами цифр. Выглядело это примерно так. По прошествии определенного времени офицер оперативного отдела штаба наобум, с потолка, брал группы цифр и записывал их на карте. Затем эта сетка засекречивалась, снималась и рассылалась во все подчиненные подразделения. В результате во всей дивизии на картах можно было обозначить любую цель или объект одинаковыми значениями, непонятными противнику. Этот способ был удобен при работе на средствах связи. Даже прослушав информацию, противник не понимал, какого района она касается.

– Давайте так, – наконец решил Вахид. – Ты, – он ткнул в грудь Шамиля, – постарайся запомнить все. Я ось «Х», а Иса «У». Идет?

Все склонились над развернутой картой. Изредка тишину нарушали лишь шлепки. Комары, едва отогревшись, уже начинали донимать.

Вообще остальная часть группы не сталкивалась с подобными проблемами. По сути, набирая в спецназ кандидатов, руководство ГРУ обращало большое внимание на многие качества, в том числе и способность запоминать. Из нескольких сотен наиболее подготовленных человек, имевших отменное здоровье, хорошие физические данные и опыт боевых действий, отбирался один. В ходе занятий и выполнения задач эти навыки тренировались. Прибавлялись новые. Тот же Филиппов или Дрон запомнит такое количество знаков за минуту. Для чеченцев это была проблема. Они не имели базы. Попав в спецназ по принципу – на безрыбье и рак рыба, тем не менее очень старались, и уже спустя год во многих вопросах сравнялись со своими коллегами. Там же, где все-таки не хватало индивидуальных возможностей, обходились другими способами. Так и теперь. Запомнив таблицу по частям, каждый свой сектор, они стерли нанесенные карандашом цифры.

Уже смеркалось, когда Иса, перебежав от невысоких зарослей кустарника, тянущихся вдоль русла пересохшего ручья, укрылся за углом кирпичных развалин какого-то строения без крыши, с развороченными оконными проемами. Заглянув в двери, поднял правую руку вверх и подал Вахиду знак, что внутри все чисто. После этого в направлении следующей постройки устремился Шаман. Затем Вахид. Через несколько минут стало ясно – караван до развалин не дошел. Кроме того, никто его здесь встречать не собирался.

– Ну что же, – опускаясь на дно неглубокого оврага, укрытого сверху густой прошлогодней травой, проговорил Джин. – Будем ждать.

Очередной сеанс связи с технарями подтвердил, что чеченцы на верном пути. Маяк упорно движется в их направлении. Остались считаные километры.

Глухое постукивание копыт донеслось спустя час после того, как разведчики укрылись вокруг хутора. Первым караван заметил Иса. У всех троих имелись радиостанции, которыми обычно пользуются милиционеры. Распространены они и среди боевиков. Корпуса этих раритетов были разбиты, обмотаны изоляционной лентой и скотчем. Ручки настройки отсутствовали, отчего крутить их приходилось зубами. До такого состояния средства связи небольшого отряда были доведены специально, чтобы их владельцы выглядели правдоподобнее.

Когда из динамиков радиостанций донеслось постукивание, Вахид как раз собирался надеть ботинок, из которого вытряхивал камешек. Оставшись в одном носке и перевернувшись на живот, выглянул на дно балки. Они не ошиблись. Одна, вторая, третья лошадь и двое бандитов с автоматами прошли, как ни в чем не бывало, прямо у него под носом, о чем-то вполголоса переговариваясь. С небольшим интервалом – еще один боевик. Странно… Вахид, приподнявшись на локтях, стал вглядываться в противоположную сторону поля, где начинался спуск в овраг. Никого.

Между тем бандиты привязали лошадей к росшей у развалившегося забора березе и направились осматривать строения, по всей видимости, выбирая место для ночлега.

Ничего не понимая, Вахид стал отползать к Исе. Однако тот сам уже выдвигался в его сторону:

– Как ты думаешь, – Иса не мигая смотрел в сторону балки, все еще надеясь увидеть остатки каравана, – где остальные лошади и боевики?

Укрывшись за небольшим холмом, Вахид лишь пожал плечами.

– Джин, это Шаман, – зашипела станция. – Что происходит?

Вахид поморщился:

– Предупреждал, на связь не выходить! – Он сокрушенно вздохнул и, прижав станцию к губам, нажал на передачу: – Сиди, а!

Между тем двое боевиков, осмотрев строения, вышли и направились в сторону кустарника, откуда только что ушел Вахид. На ходу они достали ножи. Дойдя до ближней группы молодых деревьев, стали рубить ветки. Третий принялся сгружать с лошадей тюки и стаскивать их внутрь руин.

– К ночлегу готовятся, – вздохнул Вахид и неожиданно поймал себя на мысли, что правая ступня чувствует себя гораздо свободнее. Его обдало жаром. Свой ботинок он оставил как раз на том месте, где полным ходом шла заготовка подстилки.

– Ахмед! – раздалось удивленное восклицание одного из боевиков. – Посмотри, что я нашел!

Оба бандита сначала нагнулись над тем местом, где всего несколько минут назад лежал Вахид. Затем, присев на корточки, ощетинились автоматами.

– Что там? – услышав лязг затворных рам, замер у лошадей третий боевик.

– Здесь кто-то есть, – громким шепотом произнес один из них и поднял над головой тяжелый армейский ботинок Джабраилова. – Он совсем недавно на ноге был!

Боевики, забыв про все на свете, вытянув шеи, стали крутить головами.

– Говорим, что хотели здесь заночевать, но, услышав их, испугались и отошли, – быстро прошептал Вахид на ухо Исе и приподнялся: – Э, брат! Не стреляй! Свои…

Оба боевика при этих словах рухнули в траву:

– Кто ты?

– Мы с вами ночевали в Меседое, – неожиданно воскликнул Иса, словно только узнав голос. – Я тебя вспомнил! Меня Иса зовут. А у вас Лом был.

– А-а, – протянул кто-то. – Только сейчас он не с нами.

Бандиты, успокоившись, поднялись с земли и с интересом стали разглядывать направляющихся в их сторону Вахида, Ису и Шамиля.

– Знали бы сразу, что идем в одном направлении, – проворчал Вахид. – Вместе бы и пошли.

– Ты же слышал, что Лом против был, – напомнил ему один из боевиков.

– А где он сейчас? – как бы невзначай спросил Иса.

– Другим маршрутом ушел, – отмахнулся боевик.

Обмениваясь незначительными фразами, ветки для подстилки стали рубить уже вчетвером. Шамиль на всякий случай углубился в лес и устроил там под корневищем вывернутого из земли дерева небольшое укрытие для секрета.

– Через поле вряд ли кто пойдет, – пояснил он подошедшему Ахмеду свое решение. – А вот лесом могут.

Ахмед был в команде обоза старший и по возрасту, и по распределению обязанностей. В отличие от остальных боевиков у него не было бороды. Нижнюю часть лица покрывала лишь трехдневная щетина. Вахид принял решение попытаться сблизиться с ним и искал способы разговорить. Аналогичную задачу поставил и Батаевым. Но у чеченцев не оказалось общих тем. Жили на разных концах Чечни, общих знакомых или родственников не имели, в одних боевых операциях не участвовали.

Накрыв земляной пол ветками, сверху настелили брезент. У боевиков оказались с собой спальные мешки. В ход пошли и тюки с имуществом. Их уложили вдоль стен вместо подушек.

Разведя небольшой костерок, вскипятили чай. Перекусив сникерсами и консервами, улеглись в один ряд. Бодрствовать решили по двое. Один от каравана, второй от моджахедов Вахида. В секрет первым ушел Иса. У окна, выходившего на противоположную лесу сторону, устроился Ахмед, предварительно попросив у своего товарища часы. Очередную смену должен был будить тот, кто дежурит в здании.

Когда возня стихла и все улеглись, Вахид толкнул лежащего рядом боевика по имени Сулло:

– Так куда вы идете?

– А зачем тебе?

– Раз вы нам не доверяете, почему здесь остались?

– У каждого свой путь, – неопределенно ответил Сулло. – Мы верим, что вы не причините нам зла, но вам не надо знать, для чего мы здесь. Может, это даже спасет вам жизнь.

Ответ чеченца озадачил Вахида. Он задумался. Основной загадкой было исчезновение большей части лошадей и груза. Получается, что маяк здесь. Остальную часть обоза они оставили. Где и кому? Что именно перевозили? Может, просто взять и разоружить этих бандитов да вытрясти все из них? А если караван попросту поделился на две части, чтобы быть менее заметным, и где-то дальше они вновь сойдутся в одной точке? Голова шла кругом. Он ничего не понимал. Завтра им снова предложат идти отдельно, и что тогда? А если «духи» разгадали в них разведчиков и теперь гонят перед носом пустышку? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно узнать, что в тюках. Сделать это практически невозможно. Они сложили их под головы, причем горловины крепко завязаны веревкой.

Поерзав, он сел.

– Почему не отдыхаешь? – едва слышно спросил оставшийся бодрствовать у окна чеченец.

– Не спится, – Вахид сокрушенно вздохнул. – Идем и не знаем куда.

– Как это? – удивился боевик.

– Просто, – Вахид пожал плечами и перешел на шепот: – Осенью, возвращаясь в Грузию, наш отряд попал в засаду. Нас вынудили отойти от границы. Пришлось искать другой путь. Стало холодно, а на руках много раненых. Решили попытаться оставить их в одном из сел. Там оказалась засада. Слышал про полк Кадырова? – Вахид в темноте скрипнул зубами. – Утром только втроем мы смогли дойти до перевала. Веришь, нет, живого места на теле не было, – повернувшись в сторону Ахмеда, он оголил плечо, пытаясь показать шрам. Но было уже темно. – Всю зиму мы лечились в Грузии. У нас не осталось денег. Только оружие и жажда мести за своих братьев…

– Брось, – не выдержал боевик. – Я верю, что вам досталось и вы хорошие воины. Просто у нас приказ по пути никого не брать. Отряд давно сформирован и выполняет приказ Хаяри.

– Так где же он сам? – воскликнул Вахид. – Может, поговорив с нами, он согласился бы взять нас с собой?

– Ты не сможешь с ним встретиться, – после небольшой паузы ответил бандит. – Но можешь пойти с нами. Скоро я смогу показать тебя своему дяде. Он очень серьезный человек. Нужно спросить его совета. Но ни ты, ни твои люди не должны говорить ему, что я в отряде Аль Хаяри. Запомнил? – В голосе Ахмеда появились металлические нотки. – Просто встретил меня в лесу, и все.

– Это далеко?

– Узнаешь, – выдержав паузу, ответил Ахмед. – А пока расскажи о себе и своих попутчиках. Скоро у меня потребуют объяснений.


Хаяри распорядился встретить караван в стороне от схрона. Местом для этого был выбран глухой распадок, по дну которого бежал ручей, скрытый от посторонних глаз густым кустарником.

– Как дошли? – пристально глядя в глаза Ломали, спросил араб, лично пришедший к обозу.

– Нормально, – кивнул бандит. – В ауле нас нагнали трое таких же, как мы, моджахедов. Они шли из Грузии, чтобы продолжить борьбу с неверными.

– Кто такие? – встрепенулся Хаяри. Взгляд его сделался подозрительным. – Как выглядели, о чем говорили?

– Почему ты так волнуешься, хозяин? – удивился Лом. – Я сразу сказал, что у нас разные дороги.

– Значит, они хотели пойти с вами? – На лице араба появилась злость.

– Что в этом такого? – развел руками Ломали, при этом ударив тыльной стороной ладони по морде лошади, которую до этого вел под узцы. – Сейчас много чеченцев сбиваются в стаи, чтобы вместе продолжить войну. Разыскивают себе новых хозяев.

– Надо было беречь своих командиров раньше, – прохрипел Хаяри. – Или умереть вместе с ними. Такие люди ищут не командира, а человека, который будет им платить. Они идут на войну из-за нужды, а не из-за идеи. От них мало проку. С этого места твой транспорт делим пополам, – неожиданно сменил он тему разговора. – Три лошади пойдут дальше. Четыре оставишь здесь. Мы выступим примерно через неделю. Ты пойдешь с нами. Здесь оставишь литературу, спутниковые телефоны и взрывные устройства. – Хаяри повернулся к Ахмеду, стоящему чуть в стороне, и поманил его пальцем. – Дальше отправляешься старшим. Устроишь тайник в садах Джугурты. Гранаты, огнеметы и тротил. Его покажешь Саиду. Он там живет, и его все знают. После этого сидите тихо у него дома. Всем говорите, что племянники. Впрочем, он знает. Передадите ему это, – Хаяри выжидающе посмотрел на переминающегося с ноги на ногу Махмада.

Поняв, что от него требуется, тот вынул из кармана сверток из плотной бумаги и протянул Ахмеду.

– Здесь деньги, – пояснил Хаяри. – Не вздумай их потерять. И еще, меня ты не видел. Никогда. Понял?

– А как объяснить Саиду, чей тайник? – Ахмед удивленно захлопал глазами. Ему было страшно задавать вопросы этому человеку, но еще страшней совершить после какую-то ошибку из-за того, что недостаточно разобрался в поручении.

– Еще раз повторяю, ничего не надо говорить. Те люди, к которым я тебя отправляю, уже все знают. Единственное, что ты должен, так это при встрече передать подарок, – с этими словами он протянул Ахмеду четки.

Ничего необычного в них не было. Темно-коричневые, из материала, похожего на дерево, они были до блеска отшлифованы руками.

После того как часть обоза продолжила свой путь уже под руководством нового хозяина, Хаяри приказал Лому отогнать оставшихся лошадей за гору, еще дальше от схрона. Он очень опасался демаскировать свое убежище. Там, прямо в лесу, у ручейка, распорядился организовать лагерь, выставить охранение и ждать его указаний.

– Если на вас случайно нарвутся русские, вы ничего не знаете обо мне. Хотя наверняка говорить вам не придется, – он криво усмехнулся. – Ведь вы готовы умереть за наше общее дело?

В схрон возвращались уже в сумерках. По дороге Аль Хаяри содрал со свисавшей над тропой ветки листочки и, помяв их в руке, задумчиво посмотрел на Махмада:

– Еще пара дней, и можно смело идти. Уже сейчас лес зазеленел.

– А ниже уже вовсю лето, – напомнил Харисов. – Один день перехода.

– Знаю, – подтвердил араб. – Но нам ни к чему спешка.

Миновали сооружение, выполняющее функции водозабора. В месте, где над ручьем смыкались деревья, отчего казалось, что он течет по тоннелю, была устроена небольшая плотина из десятка больших и плоских камней. Внешне казалось, будто это случайно свалившиеся с обрыва валуны. Но, до половины перегородив поток, они на полметра подняли воду. Отсюда, по устроенному в земле водоводу, представляющему собой обыкновенный резиновый шланг, зарытый по всей длине в землю, в лесное убежище бандитов закачивалась вода.

Дальше Хаяри со своим помощником и несколькими телохранителями пошли по ломаной кривой и намного медленнее, пристально вглядываясь себе под ноги. От дерева с замысловато изогнутым стволом – к небольшой скале. Обойдя ее слева, направились к едва различимому в сумерках огромному муравейнику. От него повернули вдоль редких кустиков, по небольшому овражку. Пройди не так – и нарвешься на хитроумно установленную мину, которыми были нашпигованы окрестности убежища. Причем, чтобы снизить вероятность того, что на них подорвутся кабаны, Хаяри распорядился слегка обработать эти места машинным маслом с бензином, слитым с генератора. Человек не сможет уловить едва заметный запах, а животное он насторожит. Однако все равно не обошлось без эксцессов. Накануне вечером на растяжку налетел обыкновенный заяц. Не сразу разобравшись, в чем дело, боевики покинули схрон, используя запасной выход, который заканчивался на поверхности в полусотне метров от блиндажа. Выбравшись в лес и рассредоточившись, долго лежали, прислушиваясь к звукам, стараясь определить причину подрыва. Недостаток такого способа обеспечения безопасности был еще и в том, что грохот разрыва далеко слышно. Раньше Хаяри никогда не оборудовал снаружи минные поля и не выставлял охрану. Убежища боевиков были так надежно укрыты от посторонних глаз, что иногда при прочесывании солдаты проходили поверху и ничего не замечали. Однако постепенно необходимость подвоза топлива, газа, продуктов, да и просто обыкновенные вылазки приводили к утечке информации. Русские наладили хорошо работающую агентурную сеть. Выделили деньги на оборудование, которое с самолетов распознавало места работы генераторов, пустоты под поверхностью земли, фиксировало выделение тепла. Теперь приходилось соблюдать меры предосторожности. Иногда выставлять посты, а иногда минировать район, одновременно оборудуя километры потайных ходов.

Араб поднялся на взгорок. Здесь, между камней, был устроен вход в подземелье. Махмад поднял с земли камешек и выбил замысловатую дробь по деревянной дверце, прикрытой сверху куском маскировочной сетки. Она медленно приподнялась, едва заметно осветив бандитов.

Осторожно ступая по деревянным ступенькам, спустились вниз. Обойдя бревенчатый экран, Хаяри сразу почувствовал, что за время его отсутствия в блиндаже произошли какие-то изменения. Дальний угол сейчас был отгорожен куском драного брезента. Рядом с ширмой, на ящике из-под снарядов, стояла наполненная водой алюминиевая банка и лежало полотенце. Керосиновая лампа, висевшая под потолком, едва горела. Боевики сгрудились вокруг стола и о чем-то вполголоса переговаривались, с опаской бросая на вошедших настороженные взгляды.

– Баб приволокли?! – с ходу догадался Хаяри по похотливым и слащавым взглядам боевиков. – Когда успели? Кто разрешал? Откуда? – Распаляя себя, он сорвал с головы кожаную шапочку и поскреб затылок: – Вы сюда пришли воевать или веселиться?

Издав что-то вроде хрипа, он прошел через комнату и бесцеремонно отдернул в сторону занавеску. Взору открылась спина с выпирающим позвоночником, две ягодицы, ритмично двигающиеся вверх-вниз, худые, волосатые ноги с желтыми пятками. Из-под этого тела в разные стороны торчала вторая пара ног. В отличие от первой, лишенные растительности и широко раздвинутые. Причем, судя по размерам, лежащий внизу человек минимум в два раза уступал верхнему в росте и комплекции. Легкие стоны и вскрики заставили Хаяри скривиться и, отпустив полог, развернуться к своим боевикам:

– Кто это и откуда она здесь взялась?

– Командир, – из-за стола выскочил невысокий, наголо бритый парень по имени Аслан. – Дядя приезжал. Вот подарок привез. Сказал, они в селе бесхозные, а нам, ты сам говорил, для дела женщины нужны. Обе замужем были, но потом овдовели. А этой зимой с ОМОНом из Казани спутались. Родственники хотели убить, да потом передумали. Зачем добру пропадать?

– Ильяс был? – задумчиво протянул Хаяри, глядя на Аслана.

Дядя этого парня привозил на старенькой «Ниве» продовольствие, а главное – новости. Не доезжая нескольких километров до схрона, он оставлял машину на проселке, а дальше волок на горбу то барана, то рис, то овощи с мукой. Это был огромных размеров пятидесятипятилетний, дикой силы, чеченец. Сам Хаяри испытывал перед ним робость. Когда тот появлялся в блиндаже, у всех возникало чувство тесноты.

– А почему ты говоришь, что две? – неожиданно спросил он. – Я видел, что там ублажают одну.

– Твой подарок сейчас в бане, – Аслан хитро стрельнул взглядом по сторонам. – Так что я не ошибся.

В схроне среди прочих помещений был оборудован лазарет на два места. Когда там никто не лежал по причине ранения, в нем жил Хаяри. Вообще за всю историю его существования раненые отлеживались вместе со всеми, в общем блиндаже. Комната для оказания медицинской помощи существовала просто так. Хаяри хотел, чтобы у него было все, что положено на войне, и нарисовал ее на схеме перед началом строительства. Теперь это помещение иногда показывалось иностранным журналистам да гостям, которые, спонсируя войну, иногда посещали Чечню. Самодовольно погладив живот, он прошел в сторону входа в следующий коридор и, пригнувшись под косяком, исчез за ширмой.

У противоположной стены, рядом со столиком, на котором под чистой простыней лежал хирургический инструмент, на скамейке сидела молодая женщина с большими печальными глазами. Поверх стянутых на затылке черных и блестящих от воды волос был накинут цветастый платок.

При появлении араба она встала, теребя на уровне плоского живота большими натруженными руками кусочек чистой тряпки.

– Как тебя зовут? – Он подошел вплотную и, бесцеремонно схватив рукой за подбородок, заставил смотреть ее в глаза.

– Зарема, – проговорила она смешно, по-утиному вытянув губы.

– Твой муж погиб от рук неверных? – он нахмурил брови.

– Я не знаю. Он ушел несколько лет назад и ничего не сказал, – по щеке Заремы медленно скатилась слеза. – Потом соседи говорили, что видели его убитым в Аргуне…

– Вместо того чтобы мстить тем, кто отобрал его у тебя, ты стала отдавать им свое тело? – Он тряхнул ее за подбородок с такой силой, что она ударилась затылком о стенку. Зашуршал, осыпаясь, песок. – У тебя есть дети?

Давясь слезами, она быстро замотала головой.

Хаяри подтянул ее к себе, потом, резко развернув, бросил на топчан. Упав от неожиданности не вдоль, а поперек него, она скатилась на пол и громко охнула. Он быстро подошел и, нависнув над ней, стал расстегивать ремень.

Посмотрев на араба снизу вверх затравленным взглядом, женщина пересела на топчан, сдвинутый во время падения, и начала трясущимися руками расстегивать пуговички на кофте. Вскоре он увидел в образовавшуюся прорезь белые полушария грудей с острыми сосками на концах и, с шумом переведя дыхание, навалился на нее сверху. Один глубокий вдох и запах женского душистого тела подействовал, словно лошадиная доза героина. Он потерял рассудок. Вернее, заработали инстинкты, вызывавшие кипение желаний, удовлетворение которых само по себе необычайно приятно. Руки проворно и нетерпеливо заметались по телу, освобождая его от одежд. Мгновение, и она уже полностью обнаженная лежит, отвернув голову к стене и закрыв глаза. Длинные, не успевшие высохнуть после душа волосы разбросаны по синему одеялу, брошенному поверх топчана. Впившись в ее рот, он несколько раз укусил ее губы, почувствовав привкус крови и дикое желание сделать больно, но удержался и стал сползать ниже. Нежно поймал и слегка придавил своими зубами пульсирующую под белоснежной кожей жилку на шее, потом утопил язык в углублении между ключиц, уткнулся носом в грудь. Неожиданно он почувствовал, что она не замерла, подобно сотням, взятых силой, а, словно цветок, медленно и сильно раскрывается навстречу. Вот ее руки скользнули от его бедер по спине к шее и впились в волосы на затылке. Он раздвинул своими бедрами ее ноги и с силой вошел. Странно сгруппировавшись, она обхватила его, уткнув лицо в шею, и неожиданно ловко и быстро схватила губами за мочку уха. Мгновение, и они забились в экстазе. Прижимая ладонями ее тело к себе, он ощутил на бархатистой коже прохладную испарину.

Он не знал, сколько длилось это. Время исчезло вместе с войной, деньгами, грязью и болью.

– Уф! – откинувшись на спину, выдохнул он, глядя в потолок. – А ты молодец!

– А вы меня били, – лежа на боку, подложив под голову руки, она смотрела на него сбоку. – Теперь меня отдадут остальным, как Розу?

– Какую Розу? – не понял Хаяри. – А, это ту, что там? – он отрешенно посмотрел в сторону выхода. – Почему ты так решила?

– Я знаю, боевики уводят с собой падших женщин, чтобы они ублажали их в лесу. Когда те становятся ненужными, их убивают или заставляют пожертвовать собой…

Хаяри поймал себя на мысли, что впервые видит такую странную женщину. Ей бы сейчас спешно собирать вещи, прижимая к груди разорванные юбки и кофты. Виновато прятать взгляд, а она разлеглась здесь и еще о чем-то пытается говорить.

Так или иначе, она ему понравилась, и он решил пока оставить все как есть. Усевшись, он обвел ее с ног до головы взглядом, задержав его на лобке, абсолютно лишенном волос, и вздохнул:

– Ты есть хочешь?

Глава 6

Если на акклиматизацию в Израиле у Татьяны Нестеровой ушло не больше недели, к концу которой уже нипочем был сухой и горячий воздух, то к Америке она привыкала мучительно долго. И вина вовсе не в климате этой страны.

Татьяну в буквальном смысле слова тошнило от Нью-Йорка. У нее вызывал отвращение запах в отеле, шум и мусор на улицах, огромное количество безобразно полных, с озабоченными лицами людей, постоянно куда-то спешащих. Раздражали дежурные улыбки на лицах горничных, охранников, продавцов магазинов. Из-за этого появилось ощущение, что она попала в страну, где все носят маски. Нагромождение огромных зданий, подпирающих грязное небо, действовало угнетающе. Не покидало чувство ущербности и тяжести на душе. Пестрящие рекламами улицы быстро утомляли. За день приходилось несколько раз принимать душ. Загазованность была такой, что уже через пару часов кожа становилась маслянисто блестящей.

Кроме всего, к своему удивлению, она обнаружила, что в Манхэттене, где они с Яковом поселились, очень мало белых. Чернокожие, латиносы, китайцы, говорящие на испанском, французском, русском, японском. Первое время от такого колорита голова шла кругом.

Сотрудники, занимавшиеся подборами пары Хорину, превзошли себя. Татьяна не только сумела расположить этого олигарха к себе и заставить поверить его в абсолютную чепуху о ее принадлежности к израильским спецслужбам, но и потерять голову. Она все чаще стала ловить на себе его задумчивый, изучающий взгляд, и, хотя до прямых объяснений дело не доходило, она чувствовала, что осталось совсем немного. Однако на деле именно этот результат, считавшийся, по сути, вершиной мастерства любого агента, был для нее самым страшным испытанием. Причина была банальна: разведывательные функции в ее отделе совмещались с диверсионными. В случае военных действий они были одни, в мирное время другие, но во всех ситуациях предусматривали использование крайних мер. Подразделения Родимова включались в работу в самых экстренных ситуациях. Например, необходимость войти в ближайшее окружение Хорина для резидента СВР могла означать сбор интересующей информации. Если такая задача ставилась сотрудникам отдела специальных операций, то разведка велась в основном с целью устранения объекта либо эвакуации его в Россию. Гигантские различия были и в способах получения информации. Родимов их называл «менее дипломатичными».

В отличие от Хорина она не испытывала к нему даже обыкновенного желания. Все его попытки расположить Татьяну к себе раздражали, и только огромным усилием воли Нестерова давила видимый спектр негативного отношения к этому человеку.

«Центр» на нее не выходил, равно как и она не предпринимала никаких попыток связаться с ним. Нужно было отсидеться и осмотреться. Не исключено, что Хорин просто затеял какую-то игру. Между тем положение Татьяны было незавидным. Она не относилась к элите разведки. За ее плечами не было Военно-дипломатической академии и прочих заведений, о существовании которых обычный обыватель только подозревает. Категория оперативных сотрудников, к которой она относилась, была из «народа» и попадала в ГРУ только благодаря своим природным качествам, необходимым для специфики работы под крышей этого учреждения. Школа, институт, немного практики по специальности и курсы, которые шли меньше года, но были насыщены до предела. Потом поездка в качестве подружки обыкновенного бандита в Грецию. Недельный отдых и возвращение обратно. Как выяснилось, ГРУ использовало возглавляемую этим человеком преступную группу для решения своих задач в этой стране. Потом отдых, в процессе которого сдала несколько тестов по физической подготовке и три раза в неделю посещала занятия по специальным предметам. Совершенствовала навыки оперативной работы, вождения автомобиля, брала уроки актерского мастерства, на которых с удивлением узнавала в преподавателях любимых артистов. Они учили естественно плакать и смеяться, врать и выражать эмоции. Но больше всего ее убивали занятия по экономике. Как разведчик, она должна была разбираться в вещах и знать термины, которые распространены среди банкиров, финансовых воротил, менеджеров крупных компаний. Первая причина – это вечная связь войны и капитала, вторая – мода и третье – развитие общего кругозора.

Были в этих тренировках и трогательные моменты. Так, пару раз в неделю ее заставляли играть в шахматы и на бильярде. Несколько выходных в компании коллеги мужского пола она провела в казино. После возвращения оттуда обоих дотошно расспросили, во что были одеты игроки за соседними столами, сколько раз менялся крупье и какая ставка была, например, четвертой. Она уже перестала удивляться, что непроизвольно запоминает эти вещи, причем не утруждая себя. Если возникает вопрос, ответ мгновенно всплывает из глубины подсознания. Как-то при разговоре с генералом Родимовым, в отдел которого она попала, Татьяна полушутя-полусерьезно попыталась поблагодарить его за столь высокие знания, полученные в короткий срок. Он удивил, сказав, что все это она знала, просто ее не научили раньше рационально использовать свой потенциал, а родители, школа и институт, в отличие от ГРУ, попросту проглядели способности.

Татьяна не спеша прогуливалась вдоль какого-то здания с огромными черными колоннами, размышляя, как связаться с «Центром». Наверняка Хорин не оставил ее без присмотра. Если явной наружки она не видела, то не исключала возможность того, что, используя свои связи, он через соответствующие структуры США попытается перехватить телефонные разговоры с Москвой. Причем для этого не надо быть олигархом. Любой гражданин Америки, не состоящий на учете у психиатра, может инициировать проверку иностранца, если располагает какими-то компрометирующими данными против него. Тем более после того, как одиннадцатого сентября терроризм долетел до этой страны на пассажирских самолетах.

Тем не менее пора было дать о себе знать, хотя она была уверена, что из поля зрения своего управления не исчезла. Хорин – фигура заметная, и о том, что он уже в Штатах, пишут даже газеты.

Контактных адресов и явочных квартир с условными сигналами в США у нее не было. Ведь в эту страну она не собиралась. Поэтому оставались телефон, Интернет, телеграф и нарочный. В последнем случае нужно было найти соотечественника, отправляющегося в Россию, и под видом безобидного сувенира передать информацию. Но в ее положении этот вариант наиболее несостоятелен. Если все-таки наблюдение ведется, лучше поиграть с компьютером либо воспользоваться телефоном постороннего человека. Внезапно взять и позвонить. Нескольких минут будет достаточно, чтобы сообщить важную информацию, причем открытым текстом. Пока те, кто разрабатывает ее, установят личность человека, у которого она позаимствовала «трубу», дело будет сделано. А звонить она будет не в Москву, потому как номер все-таки останется в памяти оператора сотовой связи, а в Тель-Авив, «бывшему мужу».

Просмотрев на часы, она приняла решение в течение получаса затеряться в городе и по истечении этого времени позвонить. Не сбавляя шага, свернула на первом перекрестке направо и с ходу спустилась в метро. Оно здесь разительно отличалось от московского. Маленький подвальчик, обложенный плиткой, как в обычном переходе. Пустая будка – касса. Взяв в автомате талончик, она подошла к решетке с пропускными перилами и встала в очередь. За ограждением, поставив прямо на пол магнитофон, резвилась молодежь. В основном все негры. Проскользнув мимо, оказалась на перроне шириною в несколько метров. Народу толпилось много, и она, без труда затерявшись среди людей, заскочила в первый попавшийся поезд, машинально запомнив букву. Вышла уже на поверхности. Не оборачиваясь, миновала несколько улиц и перебежала дорогу. За ней никто не шел, а тем более не ехал. Вернее, улицы не были безлюдными и кишели автотранспортом, но ею никто не интересовался. Оглядевшись, увидела вывеску «Макдоналдс». Войдя внутрь, прошла за дальний столик. Рядом сидела какая-то шумная компания смуглых парней в синих комбинезонах. Рестораны быстрого питания пользовались популярностью у служащих близлежащих компаний.

– Извините, – она улыбнулась. – Вы не могли бы дать мне ваш телефон на минуту?

– А куда вы хотите позвонить? – положив руку на нагрудный карман, прищурился круглолицый парень.

Она протянула ему стодолларовую купюру:

– Не волнуйтесь, я не наговорю и на половину суммы.

– Шалом, Костя! – едва на другом конце прохрипел заспанным голосом фиктивный муж, поприветствовала она. – Я в Нью-Йорке. Если можешь, вышли немного денег на мой счет. Ко всему я забыла записать адрес твоей электронной почты.

Она продиктовала свой, под которым сейчас зарегистрируется, и еще пару минут говорила о пустяках. Но так могло показаться со стороны.

Человек, который знает, чем занимается Татьяна, прослушав с виду беспредметную болтовню, без труда догадается, что о ее принадлежности к российским спецслужбам Хорину ничего не известно. Необходимы инструкции в связи с изменившимися обстоятельствами. Следующий сеанс связи по электронной почте. Нужно на десять минут создать электронный адрес. Какой, в какое время, там знали. Татьяне теперь был необходим компьютер.


Вахид принял решение не трогать бандитов, а дойти вместе с ними до конечной точки, чтобы на месте разобраться, кто такой Саид. На рассвете, пока боевики грузили на лошадей тюки, он отошел подальше от развалин и, укрывшись в траве, вышел на связь с Антоном. Предупредив, что необходимость корректировать перемещение маяка отпала, Джин сообщил об исчезновении половины обоза. Выдвинув предположение, что он попросту разделился на две группы с целью встретиться в Джугурты, отключился.

В предгорье скорость передвижения снизилась. Виною тому стал густой лес, который покрывал холмы, испещренные оврагами и ручьями. На ночлег останавливались там, где заставала ночь. Ахмед хорошо знал местность, и они довольно быстро приближались к цели.

– Слушай, Ахмед, – обратился на одном из привалов Иса. – Ты можешь сказать, что мы везем?

– Немного боеприпасов и оружие, – не задумываясь, ответил тот. – Уже через месяц оно понадобится, чтобы вернуться обратно.

– Как это? – услышав разговор, удивился Шамиль.

За время перехода бдительность Ахмеда и его боевиков притупилась. Сказалась усталость и монотонность пути. Кроме того, идти вшестером было легче. В какой-то мере он был благодарен людям Вахида за компанию, и его наконец потянуло на откровения.

– Хаяри готовит несколько крупных акций в соседних республиках. В это время в самой Чечне, а особенно в этих районах, будет тихо. Уже согласовано все с другими полевыми командирами. После того как дела будут сделаны, часть моджахедов Хаяри пойдут обратно этим маршрутом. Им понадобятся запасы оружия и продовольствия, – заметив среди деревьев крыши домов, он замолчал.

Подошли к Джугурты. Правее этого села запущенные сады. Там, рядом с одной из многочисленных дорог, идущих параллельно друг другу, Ахмед собирался устроить тайник. Перевели лошадей через ручей и двинули по проселку.

Из-за густого тумана идти приходилось почти на ощупь. Вскоре спустились в глубокий овраг, заросший по краям густым кустарником, уже одевшимся в зеленую листву.

– Все. – Ахмед наконец встал и, оглядевшись по сторонам, снял с плеча автомат. – Оставим все здесь.

Гурно и Сулло сбросили с лошадей баулы на землю, достали прикрепленные к ним лопаты и без разговоров начали рыть яму. Немного постояв, к ним подключился Иса. Шамиль выбрался наверх и стал наблюдать за прилегающей местностью.

– Пойдем обрадуем Саида своим приходом, – дернул за рукав Вахида Ахмед. – Все равно работу он принимать будет.

До Джугурты было около полутора километров. Пройдя вдоль дороги, они перемахнули невысокий, сложенный из камня забор и оказались в саду. Где-то за деревьями Вахид различил желтый квадрат света.

– Это дом Саида? – он обернулся к Ахмеду.

Из-за темноты глаз чеченца видно не было. Лишь черный силуэт головы на сером фоне.

– Да. – Бандит осторожно прошел вперед. – Собак боюсь. Их сейчас в селах по нескольку штук во дворах держат.

Едва он успел закончить фразу, как раздался сначала рык, а затем топот бегущего волкодава. Вахид выдернул нож. Но было поздно. Взвизгнув, Ахмед полетел на него спиной. Вахид повалился на стоящее сзади дерево. Ветки больно вонзились в спину и шею. В это время пес в прямом смысле стал раздирать Ахмеду лицо. Всхрапы, смешанные со звуком рвущейся материи, и вопли чеченца на какое-то время сбили Вахида с толку. Не имея возможности отойти назад, он пытался понять, где собака, а где человек. Перед ним в темноте, ломая кусты, катался воющий и хрипящий шар, из которого вылетали то человеческие конечности, то собачьи лапы. Наконец рядом с домом что-то грохнуло. Собаку окликнули на чеченском:

– Казбек!

В это время Вахид наконец разглядел, что животное держит Ахмеда зубами за горло, и, споткнувшись, упал. Не мешкая, оттолкнувшись от земли, он вскочил на ноги и тут же опустился на собаку сверху. Одновременно нож скользнул между ребер прямо в сердце. В руку ударила горячая струя крови. Послышался страшный всхрап. Он отшвырнул кобеля в сторону и нагнулся над Ахмедом. Из-за темноты ничего нельзя было разглядеть. По тропинке от дома уже спешил человек. Не обращая внимания на его угрозы и лязг затворной рамы, Вахид приподнял Ахмеда за спину и потащил к дому.

– Кто вы? – судя по голосу, уже старик.

– Мне нужен Саид, – ответил Вахид, чувствуя, как слабеют подергивания Ахмеда.

– Это я, – назвавшийся Саидом человек ловко закинул оружие за спину и подхватил Ахмеда под правую руку.

– По-моему, мы уже не сможем ему помочь, – вздохнул Вахид.

Потяжелевшее тело пронесли к крыльцу. Саид окликнул какого-то Муслима. По-видимому, появившийся парень приходился ему внуком. Увидев окровавленного человека, он вернулся в дом и через мгновение выскочил оттуда с одеялом. Бросив его прямо на землю, Ахмеда уложили сверху.

Из чудовищной раны на шее текла казавшаяся в темноте черной кровь. Появилась женщина с тазом. Опустившись на корточки, она попыталась омыть рану, но Саид отстранил ее:

– Все, уже поздно, – он посмотрел в сторону сада, туда, где разыгралась трагедия, и сокрушенно вздохнул: – Что теперь будет?

– Ахмед шел к вам с новостями от хозяина, – негромко произнес Вахид. – Их содержание не доверили никому, кроме него. Как теперь быть?

– Ничего, – вздохнул Саид. – Что-нибудь придумаем. Возможно, направим на встречу к нему человека. Он расскажет о происшедшем и узнает последние приказы хозяина.

– А разве сам он сюда не придет? – Вахид удивился.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответил старик.

– Не знаю, – протянул Вахид и осекся, почувствовав на себе настороженный взгляд Саида.

Забрав у Ахмеда оружие, Вахид стал обыскивать его карманы, выкладывая содержимое рядом. В квадрате льющегося из открытых дверей бледного света появился пакет из плотной бумаги, перетянутый бечевкой, небольшая, похожая на портсигар коробочка с иголкой и ниткой, запечатанный бинт, четки…

При виде их Саид быстро нагнулся, взял безделушку в руки и развернулся к свету.

Тем временем Вахид вскрыл пакет. Несколько пачек стодолларовых купюр вывалились на землю:

– Саид, – окликнул он старика, – здесь деньги.

Тот медленно повернулся к Вахиду:

– Сколько?

– Я не считал.

– Посмотри, – чеченец толкнул подростка.

В это время Джин поймал себя на мысли, что Саид очень бережно держит в руке четки. Бросалось в глаза, что они имеют для него намного большую ценность, чем лежащие в конверте деньги.

«Странно, – подумал про себя Джин, восстанавливая в памяти каждую деталь этого предмета. – Может, на них нанесен условный знак?»

– Пойдем, покажешь мне, где вы устроили тайник, – едва слышно проговорил старик. Затем, повернувшись к подростку, положил ему на плечо руку: – Пока мы будем ходить, нужно подготовить тело к погребению. И сходи за муллой.

Они двинулись через сад, прикрываясь рукой от веток. Проходя мимо застывшего на земле пса, Вахид невольно замедлил шаг:

– Я должен забрать нож.

– Вообще меня зовут не Саид, – пока Джабраилов возился с ножом, заговорил старик. – Мое имя Шевади Айдаев. А то, что собака убила Ахмеда, есть знак. Нехороший знак…

При этих словах Вахид на секунду замешкался. По спине пробежали мурашки. Он слышал имя этого человека, но никогда не видел его. Считалось, что Шевади – духовный лидер ваххабитов в этом районе. Ходили слухи, что старец имеет способность творить чудеса. Каким боком он связан с Хаяри и при чем здесь четки, Вахид понять не мог. Но то, что затевается что-то грандиозное, чувствовал всем телом.


– Ты связалась со своим начальством? – едва войдя в гостиную, спросил Хорин, бросая на спинку кресла пиджак.

– Представь себе, нет, – Татьяна вытянула на диване красивые, стройные ноги и, шевеля пальчиками, с минуту любовалась ими, склонив набок голову.

– Тебе все равно, что там подумают? – удивился он.

– Я же уже сказала, вне пределов Израиля за твою персону ответственности не несу и не имею права выполнять свои обязанности.

– Как это? – не понял он.

– Просто. – Татьяна приняла горизонтальное положение и всунула ноги в тапочки. – Представь себе русского фээсбэшника, который вот таким же образом оказался в Америке со своим подопечным. Ему что, надевать форму и везде за ним ходить? А оружие, которое даже охрана президента привозит с собой строго определенное протоколом количество? Я не говорю уже о других нюансах и возможностях. Об оперативном прикрытии, информации. У меня здесь и связей никаких нет. Я даже не могу проверить людей, с которыми ты сегодня общался, на предмет их причастности к криминальным кругам. Нет кода доступа к базам данных. А потом, даже если обнаружу угрозу, кому об этом сообщать? Твоей охране?

– Понятно, – он плюхнулся рядом и положил ей на плечо руку. – А ты любишь меня?

– Пока не знаю, – стараясь говорить как можно откровенней, ответила она и внимательно посмотрела ему в глаза.

Сегодня Татьяна связалась с «Центром». Там теперь знают все. Прорабатываются варианты ее работы уже здесь, в Америке. «Господи, а если его завтра понесет в Перу или ЮАР?! – ужаснулась она. – Скорее бы мочили эту сволочь, и все, баста! Чего чикаться?»

– Слушай, а как у вас относятся к перебежчикам?

– Ты это к чему? – она слегка отпрянула от него. Несмотря на ухоженные зубы, полоскания полости рта и чистку, изо рта Хорина постоянно неприятно пахло.

– Ну, например, возьмем ситуацию с тобой. Ты служишь в разведке Израиля и вдруг ни с того ни с сего смываешься с каким-то миллионером в неизвестном направлении…

– Во-первых, не с миллионером, а миллиардером, не прибедняйся. Во-вторых, – она улыбнулась, – я там на правах консультанта по русским идиотам с большими бабками, – напомнила она ему. – Секретов мне не доверяют, поэтому вряд ли будут искать. А главное, ты на меня тратишь в сутки столько, сколько я за год не заработаю, поэтому готова кататься с тобой где угодно. Кстати, в таком положении у тебя отпадают проблемы с моей заменой по старости или сексуальной неудовлетворенности.

– Как это? – он удивленно захлопал глазами.

– Просто, – она тронула его подушечкой указательного пальца за кончик носа. – Оставишь меня где-нибудь в Намибии и улетишь. Разве кто-то хватится? Кстати, почему ты завел этот разговор?

– Не исключен вариант, что нам придется действительно некоторое время провести в какой-нибудь экзотической стране.

– Не поняла, – она, не мигая, уставилась на него. – Это как?

– Видишь ли, – он почему-то посмотрел в сторону входа, затем, поежившись, слегка наклонился к ней: – Я профинансировал один проект, не особо вдаваясь в подробности. Как бы не возникли трудности…

– Ты можешь обанкротиться? – Она сделала лицо испуганным.

– Послушай, не строй из себя дуру, – неожиданно он разозлился. – Ты прекрасно понимаешь, о чем речь!

– Ты имеешь в виду тему, которую вы обсуждали на яхте? – прищурившись, спросила она его в лоб.

До сих пор Яков Абрамович считал, что Татьяна думает, будто все его действия, направленные против руководства России, заключаются в финансировании оппозиционных партий и лоббировании законов, которые создают для большинства населения невыносимые условия жизни. То есть в подготовке социального взрыва.

– Мы пришли к единому мнению, что для полной и быстрой победы необходимо использовать все резервы, включая силовые акции.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься партизан в русских лесах плодить?

– Почти убедила меня, что угадала, – он насмешливо посмотрел ей в глаза. – На самом деле ты была прекрасно осведомлена об этом.

Неожиданно Татьяна поймала себя на мысли, что Хорин играет с ней. Не она водит его за нос, а он ее. Ни минуты этот человек не верил ее рассказам сначала о судьбе русской эмигрантки, завербованной на службу в «Моссад», где якобы была выдумана легенда, ставшая поводом их первого знакомства. Ей вдруг стала понятна причина столь быстрого отъезда в Америку вместо возвращения в Израиль. Этот тип еще на яхте догадался, куда ушла информация с флеш-карты. Узнав, что он под колпаком у ГРУ, сорвался вместе с его сотрудником для дальнейших консультаций в Нью-Йорк. Он специально дал возможность ей выйти на связь и поставить руководство в известность об отсутствии угрозы провала. Теперь, даже если она погибнет, утонув в океане, или разобьется на машине, у Хорина нет мотивов покушения на ее жизнь. Да, она была оперативным сотрудником ГРУ, да, отправляла на него компрометирующий материал, да, погибла. Но он не знал, кто эта женщина, на самом деле принимал ее за сотрудницу израильской спецслужбы, которая занималась обеспечением его безопасности. У них возникла любовь, и девушка, бросив все, уехала с ним, в конечном итоге рассказав только о своей работе на «Моссад».

Сейчас, когда все это пронеслось в голове, она уже по-другому заглянула ему в глаза. Более внимательно, взглядом не юной девочки, а зрелой женщины, и ужаснулась. На нее смотрел не тот Хорин, которого она считала обыкновенным везунчиком и просто озлобившимся на весь мир человеком. В глубине взгляда была ненависть, презрение, тонкий и холодный расчет.

Окончательно поняв, что провалилась, она испугалась. Чтобы скрыть свое состояние, встала.

За окном вечерело. Город, расцвеченный миллионами огней, почему-то пугал. Казалось, что очень легко потеряться среди этих ярких квадратиков и точек.

Каким-то внутренним чутьем она почувствовала появление в комнате другого человека. Попыталась угадать его по отражению в стекле, но за окном было еще светло, чтобы использовать его как зеркало. Она обернулась. Позади дивана, на котором остался сидеть Хорин, стоял амбал с похожей на яйцо, бритой наголо головой и маленькими, глубоко посаженными глазами. Торчащие ушки были словно для смеха прилеплены торопившимся скульптором.

– Я думаю, что ты не будешь разыгрывать из себя человека умнее, чем есть на самом деле, – спокойным голосом проговорил Хорин, дождавшись, когда она насладится увиденным монстром. – Сейчас от твоих ответов будет зависеть главное – жизнь. Самое обидное, что если ты не примешь условия, которые будут предложены, тебя просто испарят. Не будет даже своего уголка на тихом и скромном кладбище. А если такое место и появится, туда никогда не придут так и не родившиеся дети. Ради чего ты рисковала и жила? Чтобы вот так стать разменной монетой в игре больших и сильных мальчиков, которые не заметят твоего исчезновения. Пройдет еще пара лет, и ты вообще окажешься представителем враждебной для России системы.

Закончив свой монолог, он едва заметно повернул голову влево.

Это послужило сигналом к действию яйцеголового. Словно робот, не выражая никаких эмоций ни взглядом, ни мимикой, громила обошел диван, огромный круглый стол из стекла и, на несколько шагов приблизившись к Татьяне, встал.

«Какое зрелище, – она вздохнула. – Как в самом крутом блокбастере. Вот если бы сейчас слева наехала камера. Над погружающимся в ночь Манхэттеном, в расположенном на гигантской высоте пентхаусе, стоит хрупкая русская девушка, не обладающая никакими киношными способностями в плане восточных единоборств. Только природная красота и ум. Но она самый что ни на есть реальный агент. Напротив нее убийца. Он в точности совпадает со своим типажом – уродлив, страшен, силен и жесток».

– У тебя есть время подумать, – насладившись зрелищем, еще раз напомнил Хорин. – Либо ты начинаешь сотрудничать с нами и до определенного времени отправляешь своему начальству то, что буду говорить тебе я, либо он вколет сейчас тебе снотворное, и через час ты придешь в себя в самом страшном на земле месте, где тебя убьют.

Несмотря на то что решение Нестерова приняла окончательное и бесповоротное, она прокрутила оба варианта развития событий.

Если Татьяна соглашается, то, используя специальные каналы связи, передает в «Центр» заведомо ложную информацию. Итог ясен. Террористов будут искать не там, где они будут реально находиться, а людей не смогут эффективно защищать. После всего ее, как отработанный вариант и ненужного свидетеля, убивают. Наверняка это будет делать именно этот ушастый недоносок, который своим видом вызывает отвращение. Возможно, перед этим он ее изнасилует.

Вариант два – не согласиться. Тут и думать нечего. К реализации мероприятий на такой случай уже приступили. Но эти два урода не учли одного – она будет драться, причем на полном серьезе. Главное – внезапность. Двери на этаж плотно закрыты. Охрана в фойе не услышит даже разрыва гранаты. Это она, как того требовала инструкция, проверила еще в первый день. Стол из прочного стекла. Из него можно сделать оружие, долбанув бронзовой статуэткой, но до нее далеко. Справа напольная ваза с неким подобием икебаны из каких-то мощных, похожих на бамбук прутьев. То, что надо. На Хорина ей не понадобится особых усилий, а для громилы в самый раз. Вторая задача – покинуть здание, а дальше – дело техники. Здесь много организаций, работающих под российским флагом. Последнее, о чем она подумала перед началом атаки, это то, что пришедший с Хориным охранник оставил рядом с сейфом его ноутбук и папку с документами. Она уверена, что это хороший подарок за возможную победу.

– Хорошо, – она сделала шаг в сторону вазы, сложив на животе руки, – я принимаю твое предложение. – С этими словами она приблизилась к вазе еще на один шаг. – Но имей в виду, мне нужны гарантии, и я не начну работать, пока ты меня не обеспечишь ими…

С этими словами она схватила вазу, чтобы грохнуть ее о пол, и, бросившись к растерявшемуся от грохота громиле, осколком керамики распороть ему горло, однако из глаз полетели искры, а в позвоночнике кольнуло. Сосуд оказался прикрученный к полу. От отчаяния Татьяна взвизгнула, краем глаза заметив, как лицо громилы вытянулось от удивления, а правая рука скользнула за отворот пиджака.

«Значит, там пистолет!» – мелькнула у нее мысль.

Она схватила напоминающее огромный веник творение японских художников и шагнула навстречу уже летевшему на нее громиле. Резкий и точный укол одной веткой в глаз, второй куда-то в область рта. Громила взвыл, схватившись за лицо. Пистолет с грохотом полетел на пол.

Еще мгновение, и удобную рукоять «Комбат-85» привычно обхватили аккуратные пальчики.

Из оцепенения Хорина вывел сноп мелких брызг крови, вылетевший из затылка громилы на стекло стоящего позади него стола, и небольшие сизые кусочки мозгов, которые почему-то некоторое время медленно двигались по его гладкой поверхности. Вторая пуля попала уже в переносицу олигарха. Он даже не встал с дивана. Просто за головой, на спинке, появился алый круг. Уронив подбородок на грудь, Яков Абрамович медленно завалился на бок. Но этого Татьяна уже не видела. Быстро, без суеты, она дошла до небольшого платяного шкафа и достала оттуда куртку и парик.

На ходу надевая их, приблизилась к дверям. Прислушалась. Снаружи было тихо. Подошла к зеркалу. Быстро привела себя в порядок. Макияж, накладные ресницы и парик. Спустя семь минут белокурая девушка в коротенькой куртке и кейсом в руке уже ловила на Двадцать девятой авеню такси.


С момента прихода обоза никто не покидал схрон. Лица боевиков, сбривших бороды, несмотря на наличие душа, стали серыми. С утра и до вечера в блиндаже гремели зарики по доске с нардами. Постанывала из-за ширмы уже от боли Роза. За это время она сильно изменилась. Лицо осунулось, взгляд стал пустым и полным безразличия. Она наверняка уже не чувствовала покрытого синяками тела. Ночью ее не трогали. Это мешало спать, да и женщина тоже человек, и ей надо отдохнуть. Рано утром, когда еще все спали, она мыла в блиндаже дощатые полы, затем прибиралась в подсобных помещениях. Стирала одежду боевиков. Каждый день по два комплекта. Больше нельзя. Потом одежду уносили по потайному ходу на улицу и развешивали на небольшом взгорке, под навесом из сложенной в несколько слоев маскировочной сетки. Рядом оставался человек, который ее сторожил. По нескольку раз в день, накинув на себя платье, Роза уходила в душ, провожаемая брезгливыми взглядами ее насильников. На вторые сутки девушку заставили читать молитву, запретив прикасаться руками к Корану.

«Этим ты опорочишь чистые души верующих, находящихся здесь, и нанесешь оскорбление святыне, – объяснил свое решение Альбеков, самый старший по возрасту и самый набожный в отряде человек. – Смыть свой позор и грех ты можешь только своей кровью во имя нашей Родины. Аллах всемилостив, да простит он тебе все твои грехи».

На третьи сутки Роза стала меньше интересовать боевиков как женщина, и ее научили надевать на себя пояс со взрывчаткой. В этот же день сделали первый укол героина.

Зареме жилось, можно сказать, хорошо. К ней никто не прикасался, кроме Хаяри. Утром она начинала готовить на всю банду еду, а потом мыла посуду. После уходила в комнату араба и тихо сидела в уголке. Иногда ей приносили одежду, и она ее зашивала. Ей тоже стали колоть наркотик. Она не сопротивлялась, лишь покорно выставляла нежную, с синими прожилками руку и виновато опускала взгляд.

На восьмой день в обед Хаяри собрал всех в блиндаже. Те, кому не хватило места на скамейках, остались стоять, обступив стол.

– Завтра рано утром мы выступаем. – Он многозначительным взглядом обвел сидевших справа и слева командиров отделений и пригладил бороду. Из всех присутствующих только он не побрился. – Сегодня я получил радиограмму от наших хозяев. Все остается в силе. Они молятся за нас. Помните, каждый из вас искра, которая должна зажечь пожар. Диверсий такого масштаба и в таком количестве мы никогда не проводили, причем сразу на территории нескольких республик. Для того чтобы получился больший эффект, соблюдайте графики подрыва. Всегда и везде проповедуйте идеи ислама. Я и наши наставники долго учили вас, но моя обязанность в последний раз напомнить вам основные аргументы нашей борьбы. Мы за то, чтобы русские вернули нам наши богатства, позволили самим распоряжаться ими и не мешали жить по своим законам. Мы не приемлем разврата. Вы сами видите, что они показывают по телевизору нашим детям. Они не уважают старших, плюют на наши обычаи. Эта земля наших предков, а значит, по праву принадлежит нам. Они убивают наших жен, детей, стариков. Они бомбят наши города и села с самолетов. Скажи, Нурддин, – Хаяри сделал паузу, ища взглядом среди боевиков нужного чеченца, – как погибла твоя семья в Грозном?

– Вертолет русских расстрелял «нурсами» сад, где они прятались…

– Раз так, мы должны лишить их семей там, у них на родине. Они думают, что могут безнаказанно творить у нас беспредел. Приезжать издалека и, насмехаясь над нами, бомбить мирных чеченцев. Нет, не позволим. Прежде чем ехать сюда, они должны знать, что до них дотянется карающая рука даже в Сибири. Пять наших диверсионных групп должны пустить под откос шесть поездов и сбить один самолет над самой Россией. Это минимум, который установил хозяин. Есть задачи, о которых я не буду сейчас говорить. Но от успеха их выполнения зависит многое. Будьте внимательны и хладнокровны. Думайте, высчитывайте так, как вас учили. Пути минируйте на участках, где составы развивают наибольшую скорость. Изучите графики прохода поездов, прежде чем начинать что-то делать. Старшие групп получат адреса и телефоны людей, которые будут вам помогать. Имейте в виду, на них потрачено много денег, но они того стоят. За то время, пока вас учили в Грузии премудростям военного дела, наши братья искали подходящих помощников, снимали для вас квартиры, покупали транспорт и делали документы. На эту работу затрачено в десять раз больше средств, чем на вашу подготовку. Мы использовали опыт настоящих диверсионных подразделений, а значит, вы самый настоящий диверсионно-разведывательный отряд Ичкерии. Аллах акбар!

– Аллах акбар! – хором повторили боевики.

Глава 7

Пройдя пустыми коридорами и спустившись в фойе, Татьяна как ни в чем не бывало миновала администратора гостиницы и охранника – огромного негра. Оказавшись на улице, облегченно вздохнула. Раз переполох не был поднят сразу, значит, он не начнется раньше двенадцати завтрашнего дня. Она поняла, почему так легко покинула апартаменты Хорина. Он отпустил всю свою свиту отдыхать. Так олигарх обычно поступал перед сном. Попасть на этаж пентхауса можно было только на танке, а единственного охранника, которым на этот раз оказался яйцеголовый, было достаточно, чтобы в случае чего принести в ванную комнату телефон или к туалету сигару. Вообще у Татьяны резко изменились представления о закулисной жизни богатых людей. Вся эта чопорность секьюрити, невозмутимость на их лицах и четкие действия прислуги лишь фасад. Еще оформление дешевого боевика. Зачастую телохранители проводили время за просмотром порножурналов, сидели на подоконниках, куря одну за другой сигареты, и вели разговоры на примитивные темы. Конечно, они бросались сломя голову выполнять редкие поручения босса, строили гримасы, которые, по их мнению, должны были отбивать у врагов хозяина охоту сотворить пакость, но не более. По крайней мере ее наблюдения, уже с точки зрения профессионала, заставляли прийти к выводу, что Хорин – абсолютно незащищенное лицо. Просто еще никто за него основательно не брался. Скорее всего, он сам это понимал и, отдавая лишь дань моде, держал рядом с собой всю эту свору.

Однако до завтрашнего дня необходимо покинуть страну. Как только обнаружат трупы, все бросятся на ее поиски. Возможно, служба безопасности гостиницы располагает возможностью скрытой съемки. В Америке это считается нарушением личных свобод граждан, но кто его знает. Да и многие видели Татьяну в обществе Хорина.

Не терпелось просмотреть содержимое ноутбука. Она знала код доступа Хорина, случайно подсмотрев его еще в Израиле, но не подавала виду. Взяв такси, доехала до пригорода, попросив водителя остановить у недорогой гостиницы. Мотель для гостей города, путешествующих на автомобилях, состоял из комплекса трехэтажных зданий с небольшими, но уютными номерами и огромной автостоянки. Свободно владея английским, она легко сняла номер на сутки по паспорту на имя Хелен Трессер, который был оформлен по распоряжению Хорина еще неделю назад и с того времени находился вместе с его документами в небольшом кейсе.

Стол, двуспальная кровать с висевшим у изголовья бра, небольшой телевизор и холодильник. Окно выходило в слабоосвещенный двор. Достав прихваченный у охранника сотовый телефон, набрала номер, который ей дали во время последнего контакта с «Центром». Вообще, где располагался этот так называемый «центр» и что он собой представляет, она не имела ни малейшего понятия. Были звонки, она также звонила, но в какой стране или части земного шара брали в руки трубку, чтобы ответить ей, одному богу известно.

– Я вынуждена сменить квартиру. С мужем проблемы. Был скандал. Он неожиданно начал меня ревновать и требовал показать любовника. Заявился с другом. Мне чудом удалось уйти. Сейчас они спят. Возможно, уже в первой половине дня их разбудят. Как мне быть?

– Успокойся и отдохни. Завтра прогуляйся в супермаркет на Сорок второй авеню. Потрепи нервы продавцам. У тебя же есть кредитка? Кстати, там работает менеджером твой земляк. Его зовут Иванов Геннадий.

– Да, – она вздохнула. На другом конце догадались, что агент оказался в трудном положении и был вынужден бежать, убив при этом Хорина и кого-то еще. Пока это не важно. Подробный отчет она подготовит позже. Сейчас необходимо быстро исчезнуть. Для этого ей поставили задачу выйти на сотрудника Российского торгового представительства. Естественно, этот человек имеет к торговле лишь косвенное отношение. Раньше она никогда не встречалась с такой категорией представителей разведки, но знала, что в подобных ситуациях они лишь координировали работу агентуры, давали адреса конспиративных квартир и людей, которые оказывали помощь. Наверняка, что и на этот раз ее отъезд будет организовывать рядовой сотрудник, полулегально работающий каким-нибудь садовником. Еще она знала, что управление вовсю использует обосновавшиеся в Штатах криминальные структуры, различные творческие объединения, сотрудников русскоязычных студий и радиостанций.

Быстро приняв душ и заказав в номер пиццу, она забралась с ногами на кровать и, откинув крышку с жидкокристаллическим монитором, углубилась в изучение документов. Хорин очень безответственно относился к информации. По крайней мере с первых минут просмотра его файлов она подумала об этом.

Бухгалтерия была для нее темным лесом. Однако Татьяна без труда угадала, что несколько переводов на счета российских банков, осуществленных через фонд Сороса, на общую сумму свыше миллиона долларов имеют отношение к разговору, свидетелем которого она стала на яхте. Оплата покупки компьютеров и холодильных камер никак не вязалась с основным родом деятельности Хорина. Но почему-то в финансовой схеме перечисления денежных средств странным образом проявлялись и два его банка, один из которых находился в офшорной зоне. Скинув эту информацию на сайт небольшой природоохранной фирмы, под вывеской которой принималась электронная почта, предназначенная для «Центра», она стала просматривать остальные папки. Ничего интересного. Здесь в основном все касалось реальных вопросов возглавляемой Хориным компании. Хотя кто его знает, за сухими столбиками цифр может быть спрятана совершенно другая информация.

Неожиданно в дверь постучали. Татьяна посмотрела на часы. Почти полночь.

– Что вам нужно?! – не вставая с постели, крикнула она.

– Извините, пожалуйста, – раздался из коридора торопливый женский голос. – Вам привезли пиццу.

– Почему так поздно? – она только сейчас вспомнила, что едва вошла в номер, как сделала по телефону заказ.

– У развозчика сломался велосипед.

Женщина говорила с придыханием, отчего Татьяна сделала вывод, что она очень полная. Ей стало неудобно перед этим человеком, и она поднялась с кровати. В коридоре стояла действительно очень больших размеров чернокожая горничная. Сбоку худощавый парень, в кепке с длинным козырьком. На ее передней части было написано «круглосуточно». В руках он держал плоскую прямоугольную коробку.

– Наверняка уже остыла, – доставая из кармана шорт деньги, разочарованно пробормотала Нестерова.

– Я уступаю тридцать процентов, – он улыбнулся.

– Заноси, – Татьяна отошла в сторону, уступая ему дорогу.

Изобразив что-то вроде реверанса, горничная, словно большой мяч, заспешила по коридору к лестнице.

Парень проскользнул в номер и поставил коробку на стол. Татьяна прошла следом, на ходу отсчитывая мелочь. Разносчик пиццы тем временем открыл коробку и отступил на шаг, давая возможность убедиться, что все на месте.

– Я вам верю, – то ли сказала, а может, просто подумала Татьяна. Пол стал вдруг неестественно подвижным. Потеряв равновесие, она повалилась на кровать, одновременно ощутив неописуемый ужас от того, что не может перевести дыхание.


Сидя на заднем сиденье «уазика», Антон задумчиво глядел поверх плеча Мишенева на несущуюся навстречу ленту разбитого шоссе и подпрыгивающий зад БТРа сопровождения с сидящими сверху бойцами.

Только что у Серова было совещание, на котором присутствовал и Антон. Данные о том, что в зоне ответственности дивизии находится группа боевиков, перешедшая границу со стороны Грузии, подтвердились сразу из нескольких источников. Однако все усилия, направленные на установление местонахождения этого отряда, ни к чему не привели. Отметившись в одном из горных аулов, он словно растворился. Почти семь дней поисков позволили лишь установить, что параллельно банде в сторону равнинной части направлялся караван из семи лошадей. В конечном счете офицерам Филиппова удалось взять его под контроль, но на каком-то этапе часть так называемого обоза пропала. Люди, сопровождавшие его, никакой информацией не располагают. Известно лишь, что общее руководство действиями осуществляет арабский наемник Аль Хаяри. Цель примерно Антону понятна. Пройти через Чечню в глубь России для организации диверсий. Оружие, перевезенное обозами и оставленное в тайниках, использовать на обратном пути. Но сидеть и ждать бандитов у мешков с боеприпасами бессмысленно. Нужно не дать им привести свои планы в действие и постараться уничтожить еще на территории Чечни.

Комдив принял серьезные меры. Кроме барражирующих в небе вертолетов, в предгорье работали около десятка мобильных групп. Вся разведка дивизии стояла на ушах. Искали все, что могло навести на след передвижения банды. Район вокруг Меседоя обследовали с особой тщательностью. Причем старались делать это скрытно. Но бандиты словно испарились. Ничего не давали и выставленные дополнительно посты и секреты на горных тропах и проселочных дорогах. Отчаявшись, Серов создал мобильную группу, и теперь два вертолета со взводом бойцов разведывательного батальона барражировали в зоне ответственности дивизии, обследуя разрушенные пионерлагеря, МТФ, подстанции, полевые станы. Брошенных в труднодоступных районах объектов было много, и работы хватало. В двух из них нашли небольшие тайники с оружием и боеприпасами. Но они никакого отношения не имели к Хаяри и его людям. Оставленные еще осенью, автоматы уже успели покраснеть от ржавчины.

Накануне Джин лишь на короткое время выходил на связь из Джугурты. Особо ему сказать было нечего. Жили они там на нелегальном положении у старика по имени Шевади Айдаев. Была у этого человека и кличка – Саид. Сейчас контрразведчики проверяли его по своим каналам. С Вахидом разговоров на серьезные темы он не вел и относился с подозрением. На следующий день после прихода разведчиков под видом боевиков Айдаев куда-то отправил из дома своего племянника. Скорее всего, для встречи с Хаяри. Организовать за ним наблюдение не удалось, и теперь Вахид ждал возвращения подростка. Антоном было принято решение сразу, как посыльный вернется, брать старика и всех, кто имеет отношение к тайнику с оружием. Была небольшая надежда, что хоть кто-то скажет, хотя бы приблизительно, где прячется араб.

– Знаешь, о чем я подумал? – толкнул Антона в бок Дрон. – Араб нас специально уже дважды напряг. Вернее, мы не расслаблялись, а вот пехота, та долго в полную силу работать не может. Ей стимул нужен, в кавычках. Рвануло что-то, они забегали. Тишина – вновь расслабились. Максимум сутки, и солдату кажется, что все страшное где-то далеко, а по тропе, на которой он стоит, никто не пойдет. Первый напряг был с твоей вертушкой. Спустя двое суток Хаяри засветился в Меседое. Едва там началась возня, как он переместился в другое место. Сейчас наверняка сидит себе в хорошо оборудованном схроне и ждет, когда все зазеленеет. К этому времени армейцы снова выдохнутся. Он еще рывочек сделает. Только к этому времени посты поснимают, и он парадным маршем дойдет до Дагестана или Осетии.

– Думаешь? – отрешенно спросил Антон. – У тебя карта далеко?

– Да нет, – Дрон вынул свернутую в несколько раз из разгрузки «сотку».

– Где Вахид наткнулся на караван? – спросил Филиппов.

– Здесь, – Дрон ткнул кончиком карандаша в изгиб ручья. – Только это перед Меседоем.

– В ауле они установили маяк, – не обращая внимания на реплики Василия, задумчиво продолжал Антон. – А пошли вместе с обозом, в котором было уже на четыре лошади меньше, вот от этого оврага. Так?

– Ну, – кивнул Дрон. – Значит, на участке между аулом и этим местом часть лошадей ушла в сторону.

– Здесь протекает ручей, – Антон почесал висок. – Возможно, Хаяри где-то в этом районе и сидит. Готовить этот переход они начали еще прошлой осенью. По всей видимости, устроили хороший схрон со всем необходимым. Но даже недельное пребывание в лесу требует большого запаса продовольствия.

– Иса проверил почти весь груз, – напомнил из-за руля Мишень, краем уха, несмотря на шум двигателя, слышавший разговор.

– Вот именно, – Антон заговорил громче, заметив, что в рассуждения включился Максим. – Жратвы там не было.

– И в ауле шаром покати, – заметил Дрон. – Хотя были бараны. Наверняка мука…

– Нет, – Антон покачал головой, – на такую ораву там продовольствия нет. Какой смысл его переть в Меседой, по горным тропам, а потом спускать вниз? Скорее всего, запасы были оставлены в этом убежище еще с осени. Но надо учесть, что в этих краях от грызунов тяжело что-то сохранить.

– Ты хочешь сказать, из ближайших аулов Хаяри снабжают продовольствием? – догадался Дрон.

– Допустим, это обязательный момент при размещении любой банды вблизи населенных пунктов, – напомнил Мишень. – Окажись они у Курчалоя, и найдется масса чеченцев, которые с удовольствием попрут им продукты, отдавая последнее.

Антон вновь уткнулся в карту. Квадрат площадью несколько десятков километров был перечеркнут извилистой линией ручья и покрыт лесом. Высоты, расположенные здесь, уже не назовешь горами, но это еще и не холмы. Местность сильно пересеченная. Много оврагов. Пунктир единственной проселочной дороги обрывается в центре этого пятачка. Антон проследил по ней взглядом и уперся в небольшой населенный пункт Суджи-Хутор. Внизу в скобках отмечено, что нежилой.

Он потянулся к нагрудному карману с радиостанцией.

Нужно было срочно узнать у Серова, что представляет собой это место. Бандиты наверняка могли разместиться там.

Поступившая недавно на вооружение станция «Арахис» давала возможность общаться, не беспокоясь за сохранность информации. Даже средства собственной радиоэлектронной разведки были бессильны перед этими аппаратами.

– Вы проверяли Суджи-Хутор? – с ходу спросил Антон.

– Сейчас уточню, – Антон догадался, что комдив как раз работал с картой, куда заносит все изменения обстановки и результаты разведки. – Да, четыре дня назад. Живет там одна семья. Имеет транспорт, одна единица. Подсобное хозяйство. Следов банды не обнаружено. А что?

– Я думаю, не там, но рядом можно что-то найти…

– Ты считаешь, что он устроился в окрестностях, – комдив хмыкнул. – Я уже об этом думал. Там мои тоже полетали. Через район разведчики проходили, ничего не нашли.

– А вдоль ручья?

– Слишком близко от Меседоя. Зачем тогда он на ночь в этом ауле останавливался, если мог пройти еще чуть-чуть и все?

– Может, чтобы нас с толку сбить? – выдвинул предположение Антон. – В общем, я в этом районе пока поработаю. Вы своих предупредите.

– Добро.


Телефон Родимова обслуживался специальным подразделением Генерального штаба, и все, что могли Родимов и его жена, так это протирать со старого и массивного корпуса пыль. Внутрь залезать было нельзя. Иначе он уже давно отнес бы его к местным умельцам и сменил громкий звонок на мелодичную трель. И хотя сам аппарат был выпуска пятидесятых годов, его электронная начинка практически каждый год обновлялась.

– Слушаю Родимов, – приложив тяжелую трубку к уху, пробурчал он. На установленных в поле зрения электронных часах было четыре утра.

– Дежурный третьего направления майор Герасимов, – представился офицер и назвал пароль из четырех цифр на текущие сутки.

Родимов медленно продиктовал отзыв.

Техника техникой, а на случай, если в это время в дом влез супостат, то он никак не сможет ответить за генерала и ввести дежурного в заблуждение. Кстати, эти устаревшие способы проверки попросту превратились в ритуал. Стоит нажать тому же Герасимову кнопку с фамилией Родимов, и электронное устройство определит голос генерала.

Группа боевого и оперативного управления, где сейчас дежурил звонивший майор, была создана приказом старшего начальника и занималась круглосуточной обработкой информации и принятием решений по операции «Караван».

Такие группы создавались по многим направлениям. Появление угрозы теракта в метро, попытка покушения на кого-то из первых лиц государства, хищение крупных партий оружия и многого другого. На данный момент в управлении кипела работа по отработке сразу нескольких тем, связанных с террористической угрозой. И это не считая других управлений от агентурной разведки до разведки стратегических ядерных сил.

В деле, которое подотчетно Родимову, было задействовано несколько подразделений ГРУ как за границей, так и на территории России. Кроме того, в этом направлении трудились органы ФСБ и МВД. Формально представители всех силовых ведомств входили в состав объединенного контртеррористического штаба, но в основном его работа ограничивалась обменом информации и редкими консультациями. Родимов опасался, что такое пренебрежение может где-то далеко за пределами уютных кабинетов столкнуть лбами сотрудников ФСБ и офицеров ГРУ, что за историю совместных операций происходило уже не раз.

– Поступило сообщение первой категории важности, – доложил дежурный и замолчал, давая возможность генералу приказать выслать за ним машину. С некоторых пор начальник запретил использовать личный транспорт ряду должностных лиц, если это касается вопросов службы.

«Уснете ночью за рулем, потом из реанимации управлять своими подчиненными будете!» – вспомнил он слова Краснова.

– Высылай машину. Через полчаса у подъезда, – вздохнул Федор Павлович и, бросив трубку на аппарат, повернул маленький рычажок, который притянул ее к клавишам…

– Вышла на связь Раевская, – молодой капитан в форменной рубашке заглянул в папку: – Хорину удалось определить ее реальные цели и задачи. В тринадцать Москвы он предпринял с ней разговор. Находясь в безвыходном положении, она была вынуждена убить его и находящегося рядом охранника. После чего беспрепятственно покинула номер. Спустя два часа от нее поступило сообщение на электронный адрес пятого управления о денежных операциях, осуществленных за последние две недели Хориным.

– Судя по вашему докладу и учитывая разницу во времени с Нью-Йорком, это произошло почти десять часов назад, – с возмущением перебил его генерал. – Почему я только сейчас узнаю об этом?

– Сотрудники, задействованные в работе по плану операции «Караван», знают электронные адреса и номера телефонов посредников, – замялся капитан, сам толком не понимая, как идет передача открытой информации без использования специального оборудования. Все это разрабатывает и осуществляет специальное управление. Оно же занимается инструктажем офицеров.

– Хорошо, продолжайте, – тронув кончик носа, буркнул Федор Павлович и приготовился слушать.

– Двести тысяч долларов переведено на счет коммерческого банка «Империя» в Пятигорске. Основание – счет за поставку холодильных камер фирме «Арни». Триста девяносто тысяч – расчет по кредиту с Махачкалой…

– Погоди, – нахмурился генерал и протянул руку: – Дай-ка я сам разберусь.

Отпустив офицера, Федор Павлович склонился над донесением.


Татьяна долго не могла понять, чем вызваны ее ощущения. Она вообще поначалу воспринимала только темноту и непонятный дискомфорт, ощущая себя личинкой, которая, извиваясь, стремится прорвать светонепроницаемый, вязкий кокон. Постепенно придя в себя, она ощутила боль в заломленных за спину запястьях. Щиколотки были стянуты тонкой веревкой, которая впилась в кожу, а правая ягодица и бедро полностью онемели от долгого нахождения в одном положении. Было темно. По едва слышному шуму воды в трубах и запаху собственного шампуня она догадалась, что находится в душевой своего номера. Рот был заклеен скотчем. Прислушиваясь к тому, что происходит за дверями, она стала лизать языком пластиковый квадратик. Была надежда таким способом его немного отклеить. Мало ли, может, удатся крикнуть или укусить.

Лихорадочно размышляя над положением, в котором оказалась, она не могла понять, каким образом ее вычислили. Компьютер и телефон – это из области фантастики. Прошел слишком маленький срок с того момента, как она ими воспользовалась. Невозможно отследить, даже если бы располагали номером. А если эти телефоны были на контроле того же ФБР раньше? С трудом верится. Здесь дело в чем-то другом. Может, это обычные грабители или маньяк? Тогда при чем горничная? Хотя кто его знает? То, что девушка работала в гостинице, Татьяна была уверена. Она видела ее у администраторши, когда брала ключи. Интересно, чем ее отключили? Может, ударили по затылку, просто этого момента она не помнит. А проваливающийся пол – игра больного воображения. Хотя больше походит на газ. Но тогда обязательно пострадал бы и разносчик пиццы.

По номеру кто-то прошел. Послышалась тихая мужская речь на английском. Слов почти невозможно было разобрать, но говорили о ком-то, кто должен приехать.

Постепенно Татьяна стала различать в темноте силуэты предметов. Дверь в душевую пропускала через щели свет, и вскоре она отчетливо видела кабинку, зеркало и висевшее на стене полотенце.

Слегка отошел уголок клейкой ленты. Она даже смогла выдохнуть часть воздуха через образовавшуюся щель. Маленькая, ничего не дающая победа приподняла настроение. Татьяна осторожно перевернулась на другой бок. По телу побежали мурашки.

Можно попробовать перетереть веревку, которой стянули руки, чем-нибудь острым. Только чем? Для того чтобы дотянуться хотя бы до стеклянной полочки, и столкнув ее на пол, осторожно раздавить, нужно встать. А это в ее положении очень тяжело сделать. И все-таки надо попытаться. Она подтянула под себя ноги и перевернулась сначала на бок, потом встала на колени, упершись лбом в банный коврик. Выпрямилась и неожиданно разглядела в темноте силуэт лежащего в углу еще одного человека. Она едва не вскрикнула. Спас, как ни странно, скотч. Забыв, что рот почти полностью заклеен, она попыталась вдохнуть через него воздух, но желаемого эффекта не получилось. Изданный звук больше походил на удивленное «хм». Она подползла ближе и с удивлением обнаружила, что это тот самый разносчик пиццы. Прислонив к его холодным, словно резиновым губам ухо, она с минуту не дышала. Он был мертв. Кажется, ситуация проясняется. Этот тип также оказался заложником обстоятельств. Скорее всего, его перехватили перед мотелем. Всучили в упаковку устройство с усыпляющим газом и направили к ней, пригрозив липовым жетоном полицейского. А может, и реальным удостоверением сотрудника ФБР или ЦРУ. Сердце у парня было слабым, вот он и оказался в числе тех процентов неотвратимых потерь при использовании данного типа спецсредств.

Его руки и ноги не были связаны. Стараясь не шуметь, она развернулась к нему спиной и стала прощупывать кончиками пальцев многочисленные карманы рубашки и длинных, почти до коленей, шорт. Неожиданно она нашла, что искала. Канцелярский нож! Не надо было даже сомневаться, что продолговатый и тяжелый предмет, лежащий в кармане шорт, может быть чем-то иным. По роду занятия эти ребята имели при себе режущие предметы. Иногда, перевозя по нескольку коробок пиццы, они оборачивали их клейкой лентой, которую, добравшись до адресата, нужно было чем-то перерезать.

Она практически легла на него спиной, при этом почувствовав, как внутри у парня что-то булькнуло. Вытолкнув через материю пластиковую рукоять, она взяла ее правой рукой, нащупала большим пальцем толкатель и выдвинула лезвие. Сползла с трупа, держа нож руками за спиной, и медленно опустилась на колени. Быстро перерезала капроновую веревку, стягивающую ноги. Дождавшись, когда ступни придут в себя, зажала между ними нож и стала пилить веревку, стягивающую запястья. С первого раза пропахала мимо, разрезав кожу. Кровь потекла по ладоням. Однако она еще и еще повторяла это действие. Наконец путы ослабли. Облегченно вздохнув, она перевернулась на бок и, прижав руки к груди, некоторое время приходила в себя. Нож она не выпускала из рук. Это была ее надежда на спасение. Пусть у него тонкое и хрупкое лезвие, но в умелых руках это страшное оружие. Ее учили пользоваться подобными предметами, и она не сомневалась, что, если первая нанесет удар, противник уже не сможет оказать сопротивления. Одновременно, обследовав запястья, пришла к выводу, что порезы не опасны. После всего подползла к двери и прислушалась.

– Как ты думаешь, – послышался голос, судя по всему, принадлежащий очень молодому парню, – зачем она ему нужна?

– Не знаю, – этот голос был глухим. Говорил уже взрослый, лет сорока, мужчина. – Может, трахнуть решил.

– А где ты с ним познакомился?

– С кем?

– С Райтом.

– Вчера на бензоколонке.

– И что, вот так сразу и предложил тебе поработать?

– Ему дали мой адрес в полиции, – раздался какой-то стук. – В отделе, где я раньше работал.

– Он правда из ФБР?

– Не знаю. Какая теперь разница, – раздался скрип кровати. – Пойду посмотрю, как она там.

Татьяна, стараясь не шуметь, встала в углу.

Яркий квадрат света, рванувшийся в распахнувшиеся двери, черный силуэт среднего роста мужчины был прекрасной мишенью. Взмах, и на сотую долю секунды задержавшееся на полпути лезвие понеслось по дуге дальше.

Татьяна сделала шаг к схватившемуся за горло мужчине и, взяв за плечи, дернула на себя, одновременно убирая тело в сторону.

Несчастный влетел в тесную комнату душевой и врезался головой в лежащий на полу труп развозчика пиццы.

Татьяна с неимоверной быстротой обшарила его карманы и вынула из-за пояса пистолет.

– Кха! Х-рр, – тараща глаза, хрипел и булькал мужчина.

Он с такой силой сжимал обеими руками горло, что казалось, будто кровь хлещет не из перерезанных артерий, а оттого, что он сам себе отдирает голову от туловища.

– Что происходит?! Ты упал? – Невысокого роста рыжеволосый паренек с серьгой в ухе выглянул навстречу направляющейся в комнату Татьяне. Тычок стволом в глаз заставил его вскрикнуть и, схватившись за лицо, повалиться навзничь.

– Ох! – совсем по-русски крикнул он и перевернулся на бок.

Окинув взглядом номер, она уселась на него сверху и вдавила под ухо ствол:

– Кто поручил вам прийти сюда?!

– Томас Райт! – мгновенно оценив обстановку, выкрикнул парень. – Не убивайте меня, мэм. Я не думал, что все так серьезно.

– Где этот человек?

– Полчаса назад он направлялся сюда.

– С кем и на чем?

– Я знаю, что у него красная машина, но не обратил внимания на номер. Что-то вроде «Ягуара».

Двинув его со всей силы в висок рукоятью пистолета, она проверила дверь. Закрыта на замок и цепочку.

Подскочила к зеркалу. На нее смотрел растрепанный, с животным блеском в глазах и с головы до ног покрытый кровью монстр.

Быстро сбросив с себя одежду, она встала под душ. Не обращая внимания на труп и все еще подрагивающее тело второго мужчины, направила на себя мощный поток воды, одной рукой держа лейку, второй просто поливая из флакона шампунем. Сорвав полотенце и едва не поскользнувшись в луже крови, перешагнув через бездыханное тело убитого, влетела в комнату и распаковала сумку с собранными в пентхаусе вещами.


Вертушка, едва не цепляясь за вершины деревьев, стремительно пронеслась над небольшим холмом и, сбавив до минимума скорость, прижалась к начавшемуся за ним полю, словно затормозив в воздухе. Огромный желто-зеленый фюзеляж слегка развернуло, как будто штанга с установленным на конце рулевым винтом собралась обогнать его. С земли вверх взметнулась пыль, сухая трава, листья и ветки. Без лишних слов спецназовцы стали прыгать в открытую Мишеневым дверь. Минута, может, чуть больше, и «Ми-8», вновь набрав высоту, ушел к горизонту.

Спецназовцы веером устремились к зарослям кустарника. Мишень прикрывал Дрона, Полынь – Филиппова. Волков оказался как бы сам по себе, и поэтому, пока товарищи не покинули поля, крутил башкой, сидя на одном колене на том месте, где и оказался, едва покинув вертолет.

– Исчезни! – послышался голос Антона в наушнике.

Пятясь задом, Волков направился к кустарнику, где уже укрылись товарищи.

– Все в норме? – Антон окинул взглядом офицеров, расположившихся кругом и наблюдающих каждый в своем секторе. Убедившись, что никто не подвернул ногу и не распорол бок при высадке о какой-нибудь, как всегда, не к месту попадающийся крюк, кивнул Дрону:

– Дозор! – затем посмотрел на Волкова: – В замыкание. Вперед.

Сейчас как можно быстрее нужно было уйти на предельное расстояние от места высадки. Пусть у случайно оказавшихся поблизости «духов» сложится мнение, что вертушка просто очень низко пролетела над землей.

Группа почти бесшумно пошла вдоль оврага. Через сорок минут быстрой ходьбы, похожей на бег трусцой, вновь остановились, расположившись подковой и ощетинившись стволами автоматов.

Антон вынул из кармана разгрузки сложенную в несколько раз карту. Находящийся в нескольких шагах Дрон достал джи-пи-эс-навигатор и вполголоса продиктовал высветившиеся координаты.

– Мы вошли в квадрат, – после небольшой паузы объявил по переговорному устройству Антон.

Полынцев приложил к уху телефон «Арахис» и скосил взгляд на часы:

– «Базилик», я «Вектор», как слышишь меня? Прием.

– «Вектор», я «Базилик», слышу хорошо. Вижу тоже.

Федор Павлович наблюдал за перемещением группы на жидкокристаллическом экране монитора компьютера. По электронному изображению плана местности медленно двигалась зеленая точка с меняющимися рядом цифрами координат. В правом нижнем углу высвечивалась скорость передвижения. Это работал вмонтированный в спутниковый телефон Антона маяк.

– Вышли к границам района выполнения задачи.

– С богом, – совсем не по уставу напутствовал Родимов и отключился.

Разведчики двинулись дальше. Через несколько километров – брошенное село. По данным, полученным в милиции, там осталось несколько семей. Антон планировал осмотреть этот населенный пункт со стороны, а потом, не поднимая переполоха, пройти в сторону заинтересовавшего ручья вдоль начинающейся там проселочной дороги.

Раздался топот, напоминающий глухую барабанную дробь. Разведчики замерли. Рука Дрона, идущего сейчас впереди, взмыла вверх – «Внимание!».

Вылетевший на опушку молодой кабан остановился как вкопанный, глядя маленькими, покрасневшими, словно после запоя, глазками на странных существ. Пятнистые, с нанесенным на лицо гримом и почти не видимые на фоне начавшей оживать природы существа, по всей видимости, его шокировали. Хрюкнув, он присел на задние ноги и, резко развернувшись, бросился прочь.

– С перепугу теперь до темноты бежать будет, – усмехнулся в переговорник Дрон.

– Не говори. – Полынь выпрямился и, держа винторез в положении для стрельбы стоя, с опаской оглянулся назад: – Такое чувство, что он не нас испугался.

У Антона по спине пробежали мурашки. Действительно. Кабан будто бы смотрел поверх голов разведчиков, на тот взгорок, откуда они только что спустились.

Антон постучал по микрофону, ища взглядом Волкова, который должен идти в замыкании.

– Паша, – проговорил он вкрадчивым голосом, – не пугай, отзовись.

– Здесь я, – из-за наполовину поваленного ветром дерева, похожего на пьяного мужика, повисшего на могучих ветвях своих собратьев, поднялась рука, обращая на себя внимание.

– Осмотрись, – приказал Антон.

– Понял. – В голосе Волкова появилась тревога. Одно дело, когда командир ставит задачу циркулярно, то есть всем сразу, другое – когда адресно. Значит, в зоне ответственности Волкова какой-то «косяк», который вместо него заметили другие.

Внимание Антона между тем привлекла похожая на муравейник кочка темно-коричневого цвета. Когда они несколько минут назад шли мимо этого места, он ничего там не видел. Неожиданно она двинулась в сторону.

– Сзади кабан, – раздался голос Волкова. – Причем большой.

– Черт, – Антон облегченно вздохнул. – Видно, у них здесь разборки из-за территории намечались, а тут мы.

Дальше пошли быстрее. День вступал в силу. Несмотря на чистое небо, местами, в низинах и над оврагами, зависли клочья тумана. Уже вовсю шумели листвой буки. Лишь на обращенных к северу склонах не так густо зеленели кусты и почти не было видно молодой травы.

– Еще пара дней, и с двух шагов танк не увидишь, – пробурчал Дрон.

– Поэтому надо торопиться, – Антон поправил лямку рюкзака и остановился, глядя чуть правее того места, куда они направлялись.

– Ты чего? – насторожился Дрон, проследив за его взглядом.

– Там проселок, что к селу ведет. Он в этом месте вокруг скалы проходит. Может, пройти глянуть следы?

– Успеем еще, – Дрон расстроился. Не хотелось делать хоть небольшой, но крюк.

– Меняем направление, – больше от того, что Дрон позволил себе перечить, чем видя в этом необходимость, распорядился Антон.

Грунтовая дорога шла между двумя холмами, огибая невысокую скалу. Антону хватило одного взгляда, чтобы увидеть кроме нескольких свежих следов легковых машин отпечатки копыт лошадей. Причем как раз четырех-пяти. Именно той части каравана, которую упустил Вахид. Ошибки быть не могло. Три лошади находились сейчас в Джугурты. Совпадений, что местное население использует гужевой транспорт в этих краях сразу в таком количестве, минимум.

Антон переглянулся с Дроном. Остальные укрылись справа и слева в придорожном кустарнике.

– Это в противоположную сторону, – зачем-то сказал Дрон.

– Вижу, – Антон вздохнул. – Но мы не пойдем за ними.

– Почему? – удивился Дрон.

– Вахид докладывал, что копыта лошадей были замотаны мешковиной. Значит, здесь они прошли после того, как оставили свой груз, и необходимость в маскировке отпала. Их попросту убрали подальше из района. Скорее всего, они уже распределены по дворам Верхних Юлов. Так сказать, на постой.

Отойдя с дороги, укрылись за скалой. Антон снова достал карту.

Район поисков расположения банды сужался. Нужно теперь определить, в каком месте лошадей вывели на проселок, а если повезет, по следу найти, где их разгрузили. На карте уже был отмечен пунктиром маршрут движения обоза, с которым прошел Вахид. От него до обрывающейся у ручья дороги – пара километров. Где-то на этом отрезке и должно находиться убежище бандитов.

Антон решительно обвел карандашом кружок над тупиком и убрал карту:

– Скорее всего, к вечеру мы найдем схрон.

Глава 8

Хаяри разделил свой отряд на три части. Две группы выдвинулись в села, где их уже поджидал транспорт. Одна, в составе трех моджахедов и Розы, осталась в схроне. Они должны были дождаться новых документов для женщины, после чего направиться через Грозный в Москву для совершения диверсии на одном из столичных вокзалов. С самого начала никто не планировал, что отряд шахидок пополнится еще в Чечне. За месяц до перехода в Россию через Турцию улетели две смертницы. Они привыкали к жизни в больших городах, к метро, толчее на автобусных остановках. Нужно было притереться и стать незаметной на фоне коренных горожан. Одна находилась в столице, вторая в Пятигорске. Живя под плотным контролем представителей подполья, девушки ждали своего часа. Вместе с Розой и Заремой теперь их будет четыре. В два раза больше. Скоро они выполнят свой долг перед народом, отправив в ад сотни неверных. Неумолимо приближался тот час, когда чеченки смоют с себя позор. Хотя время настанет лишь для Хаяри. Они вряд ли смогут прославить свои имена. Документы были поддельные, установить их личность при полном отсутствии родственников практически невозможно. Если к этому приплюсовать, что тела будут уничтожены взрывом, усилия спецслужб в этом направлении сведены к нулю. А вот араб станет знаменит. Ему щедро заплатят те, кто в происходящем на территории России видит нечто вроде развлекательного шоу. Для арабских шейхов с миллиардными состояниями, олигархов в изгнании, трясущимися перед перспективой уйти на вторые роли Грузии, Прибалтики и Молдовы, почему-то считающих, что русские – это тля, война на Кавказе давно стала чем-то вроде футбола для фанатов. Только смотрели его по-разному, и каждый по-своему выдавал свои эмоции.

Основные группировки возглавили он и его заместитель Махмад Харисов. Рано утром, покидая схрон, Хаяри поручил назначенному ночью командиром третьей группы Заяутдину Усамову разминировать к нему подступы. Теперь, когда его оставляли, мины уже были ни к чему. Наоборот, случайно подорвавшееся животное или забредший сюда человек могут навести на мысль о подземном убежище. Это не поля вокруг населенных пунктов равниной части, в свое время превращенные в опорные пункты боевиков и нашпигованные железом, а глухой лес. Само же убежище, напротив, внутри минировалось. Это на тот случай, если его случайно найдут милиция или военные.

Совершив утренний намаз и сдержанно распрощавшись, бандиты разошлись по своим направлениям. Заяутдин некоторое время стоял у спуска в схрон, наблюдая за тем, как идущие в колонну по одному бандиты обходят мины.

Дождавшись, когда утренний туман полностью съест их, он, сокрушенно вздохнув, окинул окрестный лес ностальгическим взглядом и спустился в блиндаж.

Сидя за столом, Джохар Гайарбеков брился. Это стало обязательной процедурой. Их лица не должны отличаться от лиц обыкновенных, мирных чеченцев. Третий член их группы, девятнадцатилетний долговязый Шерипов Муса, сидя вполоборота на нарах, краем глаза наблюдал, как Роза складывает одеяла в стопку. Хаяри любил порядок и даже ввел понятие «законсервированный объект». Мероприятия включали в себя уборку, уничтожение отходов, маскировку входа снаружи. Сейчас именно этим занималась женщина.

Вид ее после десяти дней, проведенных в подвале, был болезненным. Вокруг глаз круги, взгляд отрешенный. Половину этого срока она уже сидела на наркотике.

– Муса, – окликнул Заяутдин бандита, – иди обезвредь мины снаружи, а мы подготовим сюрпризы внутри.

– Почему я? – Шерипов обиженно уставился на новоиспеченного командира. – Кто знает, где они стоят?

– Не говори так, – едва сдерживая себя, Усамов вынул из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок и протянул боевику: – Здесь схема расположения мин.

– Послушай, – неожиданно подал из-за стола голос Джохар, он ополоснул в стоящем рядом тазике бритву и уставился на Усамова. – Зачем торопиться? Неизвестно еще, когда придет гонец с документами на Розу. Пусть стоят. Наши сейчас в любой момент могут нарваться на засаду. Что будет, если кого-то возьмут в плен и он расскажет о нас? Уберем перед уходом. Я сам помогу Мусе.

– Раздевайся! – подбодренный поддержкой, неожиданно приказал Муса Розе.

Она в это время собиралась снять ширму, за которой провела все это время. От неожиданности девушка замерла. Джохар и Заяутдин переглянулись.

– Э-э, – протянул Заяутдин, – я что-то тебя не понял? Ты кто такой, чтобы здесь командовать, а?

– А что? – Муса поднялся и упер в бока руки. – Женщину захотел. Что, нельзя, да? Или ты на ней жениться собрался?

Неожиданно Джохар рассмеялся шутке. Действительно, что это вздумал Заяутдин, едва став командиром, заступаться за падшую женщину. Ее работа ублажать воинов, которые, может, завтра предстанут перед Аллахом. Хотя неизвестно, одобрит ли Всевышний такое отношение, пусть к женщине, но все же человеку.

Лицо Заяутдина потемнело. Глаза налились кровью, а рука потянулась к висевшему на поясе кинжалу.

– Э, – заволновался Джохар и встал со своего места. – Эта женщина не стоит того, чтобы из-за нее убивать друг друга!

Но его слова уже не доходили до воспаленного яростью мозга Заяутдина. Сделав шаг к Мусе, он схватил его и с силой дернул на себя. В воздухе мелькнуло лезвие. Раздался чей-то всхлип и стон. Муса, зажимая предплечье правой руки, упал на колени:

– Ты что, шакал, делаешь?!

Усамов замахнулся для следующего удара. В это время, опрокинув стол, к нему бросился Джохар. Отталкивая заступника, Заяутдин случайно полоснул его по щеке. Схватившись за лицо, тот некоторое время неподвижно стоял, приходя в себя, а через мгновение уже и у него в руке появился нож. Не обращая на него внимания, Заяутдин бросился на Мусу и вогнал кинжал в грудь по самую рукоять. В углу сдавленно закричала Роза. Джохар оцепенел.

– Что ты наделал?! – в ужасе проговорил он, глядя, как упавший на спину Муса выталкивает изо рта кровавую пену и скребет пятками ботинок по дощатому полу.

Заяутдин вдруг пришел в себя. Медленно опустившись на скамейку, он обхватил голову руками и зашатался из стороны в сторону. Джохар склонился над умирающим Мусой и, вынув нож, отбросил его в сторону.

Все знали, что Шерипов Муса принадлежит к большому и уважаемому в этих краях клану. Знал это и Заяутдин. Он прекрасно понимал, что сейчас стал кровником полутора сотен горцев, не признающих ответом за убийство ничего, кроме смерти.

Подняв перекошенное ненавистью лицо на Розу, он вдруг медленно встал и вынул пистолет:

– Это из-за тебя, грязная сучка, я убил своего брата!

– Не делай этого, – спокойным тоном предостерег Джохар, не предпринимая, однако, никакой попытки заступиться за девушку. – Или ты забыл, что это из-за нее мы едем в Москву? Приди в себя, – он повернулся к Розе, – а ты омой тело. Мы должны предать его земле.


Выбравшись через окно во внутренний двор, Нестерова обошла мотель и укрылась в кустарнике, росшем вдоль ограждения автостоянки. Полутораметровая сетка была установлена таким образом, что практически любой человек без труда мог протиснуться в просвет между ее нижним краем и землей. Несколько фонарей, безо всякой логики разбросанные вдоль периметра, освещали оставленные здесь машины так, что половина бетонной площадки была погружена в тень. В стеклянной будке на въезде никого не было, а небольшой шлагбаум поднят. Въезд исправно работал только вторую половину дня и вечером, когда нужно было собирать деньги за парковку. Остальное время сохранность машин контролировалась двумя видеокамерами, установленными на столбах напротив друг друга. Изображение с них поступало на монитор сидевшей за стойкой в фойе администраторши. Смуглую, с пышной шевелюрой женщину Татьяне хорошо было видно. Та, лениво перелистывая какой-то журнал, пила колу прямо из бутылки.

Татьяна собиралась дождаться американца, и если он приедет один, попытаться его убрать. Она уже догадалась, что именно благодаря Томасу Райту ее разыскали с такой легкостью. Недоверчивый американец, в отличие от Хорина, давно пристроил за ней соглядатаев. Теперь ее отъезд в Россию возможен только через его труп. Именно он знает о ней все и имеет данные, при помощи которых полиция быстро разыщет ее в любом уголке Штатов. Кроме того, она горела желанием поговорить с ним лично. Необходимо будет реабилитироваться за преждевременное устранение Хорина, приговор которому должны были привести в исполнение совершенно другие люди, и только после того, как разберутся с его помощью в хитросплетениях интриг большой политики в отношении России. Она знала основной вопрос, который мучил Родимова, – это отношение фонда Сороса к дестабилизации обстановки на Кавказе и каким способом удается этой организации влиять на экономику России, практически разрушая ее руками собственного правительства.

Прошло полчаса с того момента, как она покинула номер с тремя трупами. Уже начинало становиться сиреневым небо, а розовое свечение в стороне, где располагался Нью-Йорк, меркнуть. Татьяну охватило волнение. Еще немного, и ее уже будет видно как на ладони. Она посмотрела в сторону огромного окна мотеля. Администраторша дремала, уронив голову на грудь.

«Главное, чтобы, подъезжая, он не осветил ее светом фар, – подумала она. – Если эта мадам проснется, то обязательно бросит взгляд на монитор охранной системы. А мне именно в момент остановки надо начинать выдвижение к машине», – подумала она и услышала шум двигателя, донесшийся с пустынной трассы.

Бордовый «Ягуар», медленно прокатившись по шоссе, сделал плавный разворот и зашуршал шинами по асфальтированной площадке перед мотелем, описывая круг. Свет его фар лишь на мгновение зацепил угол желтого здания и, скользнув под окнами, заметался в зарослях терновника. Она догадалась, что управляющий машиной человек также не желает нарушать покой отдыхающих здесь людей. Скрипнув тормозами, «Ягуар» встал. Одновременно она разглядела, что в салоне сидит один человек, и именно тот, кто ей нужен. Пригибаясь, Татьяна направилась вдоль ряда акаций, не сводя взгляда с машины. Между тем Томас Райт не спешил выходить наружу. Типичное поведение негодяя, собирающегося совершить гадость. Сейчас он прислушивается к своему сердцебиению и пытается выяснить, не потревожил ли своим появлением кого-то из обитателей заведения.

До машины оставались считаные метры, когда он щелкнул замком дверей, собираясь выйти. Стоит ей устремиться к нему, и Райт тут же увидит ее в зеркало заднего вида. Тогда он повернется в ее сторону и сможет собраться для отражения атаки. Татьяна проскользнула вдоль корпуса машины и ловко открыла дверь со стороны пассажира.

– Сядь и не делай глупостей, – направив в голову пистолет, выдохнула она.

Опешив от такого оборота дел, Райт подчинился. Не сводя взгляда с направленного в лоб «вальтера», он прикрыл за собой дверь.

«Все, дело сделано, – свободной рукой она смахнула со лба прядь волос. – Этот жук наверняка думает, что я прикажу ему отъехать в более безлюдное место, а по дороге он что-нибудь придумает. Американец уверен, что хрупкая дама с нездоровым блеском в глазах не может убить человека. Просто те, кому он поручил ее приготовить для встречи с ним, уснули, и она убежала. Наверняка он также не знает, что Хорин и его охранник мертвы. Просто ожидая побега Татьяны, этот человек распорядился караулить ее у гостиницы. По своей американской наивности он не позвонил Хорину, когда узнал, что его подружка мчит на такси к окраине Нью-Йорка. Решив наутро удивить друга и преподнести ему урок бдительности, занялся ею сам. Ошибся».

Короткий и резкий удар рукоятью за ухо, и голова янки гулко ударилась о руль.

Татьяна убрала пистолет, огляделась и опустила спинку сиденья.

Перетащив Томаса назад и связав его по рукам и ногам срезанным ремнем безопасности, она вынула его водительское удостоверение, протерла пистолет и, вложив его в руку, старательно обработала пальчиками. Затем повторила манипуляцию с канцелярским ножом, которым располосовала горло бывшему полицейскому. Вырвала с ниткой две пуговицы на рубашке. Все это осторожно переложила в пластиковый пакет и вышла наружу. Огляделась. Томас остановил машину профессионально. Она не попадала в зону видимости ни видеокамер, ни сидевшей на первом этаже дежурной. Обойдя здание вокруг, Татьяна надела найденные в бардачке машины рукавички и проворно, тем же путем, вернулась в номер. Задачу облегчали идущие на уровне каждого этажа балконы, соединенные между собой переходами.

Некоторое время ушло на то, чтобы протереть предметы и дверные ручки, на которых могли оказаться отпечатки ее пальцев. Впрочем, особой роли это уже не играло. Если их и сочтут нужным занести в базу данных США, что маловероятно, то фигурировать они там будут как принадлежавшие гражданке Израиля Татьяне Нестеровой. Главное, на обнаруженных орудиях убийства нескольких человек – отпечатки Томаса Райта, а оборванные пуговицы с его рубашки и выпавшее водительское удостоверение кого угодно убедят, что это результат возникшей в номере потасовки.


Первым заволновался Дрон. Его насторожил странный шум и шорох, доносившиеся с небольшого взгорка чуть левее ручья.

– Филин, – он присел, озираясь по сторонам, – возможно, опять кабан… На девять часов.

– Всем стой. Осмотреться, – едва слышно раздалось в наушнике ПУ. – Дрон, проверь. Полынь, если его видишь, прикрой.

– Вижу, – отозвался Полынцев. – Валяй, Вася, и ничего не бойся.

– Разговорчики! – оборвал его Филиппов.

Многочасовое прочесывание местности измотало. Приходилось проверять источник каждого шороха, звука, треска. Двигались медленно. Иногда практически топтались на месте. Антон предупредил, да и без этого все знали, что боевики минируют окрестности своих мест расположений.

Дрон медленно двинул через заросли орешника. Взлетела какая-то серая птичка. Прошуршала в сухой траве полевка. Стоп! Он присел. Отчетливый лязг металла и чеченская речь.

– Противник слева, – прижав почти вплотную к губам микрофон, проговорил он и переместился чуть вперед.

Дальше кустарник становился гуще. Под ногами появились камни. Он осторожно перешагнул натянутую в траве проволоку. Замер, вынимая из кармана разгрузки кусочек красной ленты. Обмотал его вокруг ветки.

– Мины, – выдохнул, оглянувшись назад.

– Мы тебя видим, – успокоил Полынь.

Через несколько шагов Дрон наконец увидел бандитов. Один вытаскивал из прямоугольного лаза, оборудованного в земле, тело мужчины. Второй помогал снизу. Рядом валялась отброшенная крышка люка. В нескольких шагах от них стояла женщина. Цветастый платок плотно облегал ее голову. Густые брови, большие, полные печали и тоски глаза, сжатые, превратившись в одну сплошную нить, губы. Их взгляды встретились. Она глядела на Дрона, ни единым мускулом, ни движением не выдавая, что видит. Ему даже показалось, что он стал прозрачным. Привыкший в таких ситуациях наблюдать, как лицо человека, неожиданно увидевшего обвешанного оружием разведчика, перекашивает страх, злоба и ненависть, а изо рта вырывается крик, он впервые растерялся. Спокойно и с какой-то гордостью она продолжала смотреть сквозь Дрона.

В это время бандиты выволокли труп и, бросив, словно мешок с картошкой на землю, встали с двух сторон от него, опустив руки. Было отчетливо слышно их тяжелое дыхание. Оружие он увидел только у одного, того, что тащил сверху. И то автомат был закинут за спину.

«Наверное, раненый коньки откинул», – подумал он, размышляя, как поступить.

Чеченка явно была либо не в себе, либо не собиралась выдавать его появление. Решив испытать судьбу, он приложил палец к губам и медленно опустился:

– Филин…

– Я все видел, – ошарашил Антон. – Молодец. Всем «внимание», вход в блиндаж: Дрон, Мишень. «Похоронная команда» – я и Полынь. Волков, прикрывай и следи за бабой. Может, просто не в себе.

– Что, вот так, с ходу, атака? – опешил кто-то. Голоса Дрон не узнал.

– Момент хороший, – уверенно проговорил Антон. – Другого может не быть.

«Логично, – подумал Дорофеев. – Подземное убежище вскрыто, охраны никакой. Возможно, основная часть отряда ушла разбойничать, оставив двоих уродов и повариху».

Чем дальше отходили бандиты, унося с собой тело, тем ближе подходил к выходу из блиндажа Дрон. Сзади, мягко ступая, двигался Мишенев.

Женщина, словно изваяние, продолжала стоять, глядя на них, не предпринимая никаких действий.

Дрон вопросительно посмотрел на нее и, показав пальцем на выход, одними губами спросил:

– Сколько?

Она отрицательно покачала головой.

До конца не веря ей, он нырнул внутрь. В это же время с того направления, куда ушли чеченцы, раздались вскрики…


– Значит, ты тоже не знаешь, куда выдвинулся ваш отряд? – устало спросил Антон пленника, представившегося Джохаром.

Выставив посты вокруг схрона и установив с десяток мин, вдобавок к тем, что обнаружили по найденной у чеченцев схеме, спецназовцы приготовились к встрече банды, которая, по словам захваченных боевиков, ушла ночью в неизвестном направлении. Антон сообщил об обнаруженном убежище бандитов в штаб группировки и ждал подкрепления. Оба пленника уверяли, что никогда не слышали о Хаяри, а сами они из отряда полевого командира Ийсханова Умара. Информация уже была передана в управление, и ее проверкой вовсю занимались.

Антон не верил. Сидящая в дальнем углу женщина молча наблюдала за происходящим и, судя по всему, с трудом понимала, о чем речь. Попытки допросить ее не увенчались успехом. Она абсолютно не говорила на русском.

– Слушай, – спохватился Антон, разворачиваясь к Мишеневу. – А ну-ка, давай выйдем! – Оказавшись наверху, среди деревьев, Филиппов взял за локоть Максима: – Свяжись с начальником разведки группировки и спроси, есть ли у них поблизости переводчик. Раз наши абреки сейчас не могут пообщаться со своей землячкой, пусть местные попробуют что-нибудь придумать. Если получится, выведи ее сюда и организуй «радиомост».

Через несколько минут чеченка, испуганно округлив глаза, прижимала трубку к уху и медленно, заикаясь, отвечала на вопросы. Вскоре она передала аппарат Антону.

– Короче, – раздался на том конце с нотками тревоги незнакомый голос с ужасным кавказским акцентом. – Эта женщина утверждает, что старшего над всеми, кто там был, звали Хаяри. Они ушли насовсем. Куда, не знает. Вроде как разделились на две группы. Слышала, что много говорили о Шерди-Мохк, Гордали-Юрт, Эникали. Второй начальник Махмад. Есть одна женщина. Зовут Зарема. Еще есть Ильяс, приезжает туда на «Ниве». В отряде у него племянник Аслан. Он заставил обеих женщин идти с ним в лес к бандитам. Ее хотели везти в Россию до самой Москвы.

– Ты кем там работаешь? – осторожно поинтересовался Антон, когда мужчина закончил перевод.

– Какой тебе разница? – усмехнулся тот. – Командир роты из полка милиции особого назначения. Гулид зовут. Приедешь, приходи в гости.

Отключившись, Антон вернулся в схрон и, усевшись напротив Джохара, с нескрываемой ненавистью посмотрел ему в глаза.

– Зачем врал?

– Почему так говоришь, командир? – удивился тот. Его руки были связаны за спиной, и он пытался, дергая головой, заставить улететь ползающую по лицу муху.

Бандит не понял, для чего женщина поднималась наверх.

– Что ваши группы должны сделать в Гордали-Юрте и Эникали? – Антон, не вставая со скамейки, залепил ему в ухо открытой ладонью. Проследив за падением ничего не ожидавшего боевика на пол, нагнулся над ним: – Какой из них командует Хаяри и какова задача смертницы по имени Зарема?


От мотеля Татьяна отъехала совсем недалеко. Пригороды мегаполиса представляли собой лабиринты непонятного назначения улиц, заводов, фабрик, каких-то площадок и огромных свалок. Здесь легко можно заблудиться. Она просто перегнала машину к ближайшей линии наземного метро, которое пока еще не работало, и, с километр проехав вдоль нее, свернула на территорию свалки стройматериалов. Заглушив двигатель среди нагромождений гигантских металлических ферм, огляделась и, не заметив в предрассветных сумерках никакой охраны, развернулась на сиденье.

Томас Райт лежал, скрючившись на заднем сиденье, и внимательно смотрел на нее маленькими, припухшими глазками.

– Что, скотина, думал, самый хитрый? – по-русски спросила она и усмехнулась.

– А ты сможешь теперь остаться на свободе? – с ужасным акцентом парировал он, стараясь придать своему голосу твердость и изобразив на лице некое подобие презрения. – Ты избила и похитила представителя серьезной в Америке организации. Если полиция и ФБР не раскроют это дело еще к вечеру, то у нас есть собственные ресурсы.

Он перешел на английский. Как всегда, в таких случаях Татьяна брала паузу, чтобы на этом языке ответить с большим русским смыслом.

Наконец, подобрав, по ее мнению, достойный ответ, она улыбнулась:

– Еще нужно добиться, что я тебя лишь похищала, – Нестерова устроилась на сиденье поудобнее. – У нас в России такими мелочами только дебилы занимаются. Если уж насолил человек, то его сразу мочат.

– Ты давно живешь в Израиле, – зачем-то напомнил он. – Там более взвешенные люди.

– Я там не живу, – ошарашила она, вынимая небольшой цифровой диктофон, встроенный в обыкновенную шариковую ручку. – Сейчас ты будешь отвечать на вопросы, и времени у тебя всего тридцать минут, ровно столько работают батарейки этой игрушки. Потом я подумаю, убить тебя или просто оставить лежать пьяным где-нибудь под мостом, до того момента, как улечу из вашей долбаной страны. И запомни, вопрос – ответ. Кстати, чтобы тебе было веселей отвечать, – Хорин мертв. Я убила его вместе с помощником, которого он приволок в номер, чтобы заставить меня работать на твою организацию. Придурки, которых ты нанял для моей разработки, не соответствуют уровню тех, кто может тягаться с русскими. Они также отправились на небеса, и у полиции будет достаточно оснований сделать главным подозреваемым по этому делу тебя. Для достоверности того, что перед тобой не обыкновенная шлюшка, а сотрудник военной разведки, обращаюсь к тебе по твоему личному номеру в ФБР до ухода оттуда на пенсию – s5691. А теперь время пошло, – с этими словами она щелкнула авторучкой и положила ее на сиденье рядом с головой Томаса.

– Работая в фонде Сороса, вы продолжаете выполнять поручения ФБР?

– Нет.

Сидя вполоборота, Нестерова открыла косметичку и стала приводить в порядок ногти.

– Какие цели преследует фонд в России?

Он завозился и попытался сесть. Татьяна ткнула его за ухо пилочкой для ногтей. Охнув, он успокоился.

– Разве ваша разведка не знает? – Томас заговорил, растягивая слова. – Проникновение на радио и телевидение… Вкладывая небольшие деньги в вашу науку, мы получаем доступ к современным разработкам и технологиям. Способствуем «утечке мозгов», навязываем неприоритетные для вас проекты, – он всхлипнул. – Вы все это знаете. Об этом у вас каждый день докладывают президенту.

– Говоря общими словами, ваша задача сделать нас слабыми? – усмехнулась она, поймав себя на мысли, что пользы от этого разговора никакой. Сотрудники спецслужб об этом действительно знали. Она даже не понимала, зачем привезла его сюда. Просто чтобы унизить, как человека, презирающего ее народ, а потом убить? Не превратилась ли за это время она в маньячку?

– В финансировании проектов учувствуют деньги американских спецслужб?

– Конечно, – он кивнул. – Можно сказать, что сам фонд используется для прикрытия этих направлений.

– Погоди, – Татьяну даже обдало жаром. Она едва не упустила главное. Сказавшееся напряжение и бессонная ночь напрочь сбили с толку. – Меня интересуют планы, которые вы начали обсуждать на яхте, а затем уже здесь.

– Сразу хочу сказать, что мы лишь поддерживаем оппозицию в вашей стране. То, что Хорин причисляет к ней и террористов, я не виноват. Он считает, что любые объединения людей, направленные на свержение существующего строя в вашей стране, – и есть оппозиция. Невзирая на способы, которые они выбрали.

– Считал, – поправила его Татьяна.

– Ваши богатые люди уверены, что Россия особая страна и к ней нужен такой же специфический подход.

– И вы согласились с его доводами финансировать всех?

– Вынужден признать этот факт, но хочу заметить, мы отдаляемся от Чечни под давлением конгресса.

– Но лезете в Татарстан и Мордовию, – усмехнулась Нестерова. – Слушай, скажи мне, как вам удается так легко рулить чужой экономикой?

– Я уже отвечал на этот вопрос на яхте, – напомнил он. – Могу только добавить, что среди ваших чиновников очень мало патриотов. Над проектом Таможенного кодекса, выгодного нам, работало огромное количество людей. Почти никто не отказался от денег… Потом его протолкнули…

– Можно сказать, что наше правительство уже марионеточное?

– Пока этот президент у власти, нет, – шмыгнул носом Томас.

– Что вам известно о планах Хорина на Северном Кавказе?

– Он нанял очень грамотного и опытного в вопросах диверсионной работы человека, который должен расшатать спокойствие на юге России. При этом не опираясь на уже известных полевых командиров.

– Что это даст? – удивилась она.

– Абсолютно новое, параллельно старому созданное подполье в Дагестане, Ставропольском крае, Карачаево-Черкесии. Чтобы не отслеживался чеченский след, поводом для организации диверсий будут служить местные конфликты.

– Как будто к дестабилизации не причастны силы со стороны и она является результатом внутренней политики?

– Да, – вздохнул Томас.

– Сейчас я напою вас виски и только потом развяжу руки, – неожиданно приняла она решение. – Вы согласны?

Влив в рот американцу почти полную фляжку напитка, она в качестве закуски предложила ему лимон.

Почти не морщась, прожевав и сглотнув, он с отрешенным видом выглянул в окно, где уже было совсем светло, затем положил на подголовник руки, перетянутые ремнем, тут же откинулся на спинку сиденья, скрипнув зубами и едва слышно простонав, несколько раз мотнул головой. Американец словно очень долгое время сдерживал себя, чтобы не проболтаться о чем-то важном, но неожиданно передумал хранить молчание дальше. Он виновато посмотрел на Татьяну и вздохнул:

– Я скрыл от вас страшную тайну. Хорин профинансировал экспедицию на остров Возрождения в Аральском море. Это было три года назад. До начала девяностых там располагался советский полигон для испытания бактериологического оружия. После того как его закрыли, американская экспедиция нашла в этом районе контейнеры со спорами сибирской язвы. Те, кто шел по заданию Хорина, имели в своем распоряжении карты и схемы исследователей.

– Хотите сказать, что у Хорина есть бактериологическое оружие? – ужаснулась она.

– У Хаяри. А точнее, – он закатил под потолок глаза, словно пытаясь вспомнить что-то очень важное: – В доме потомка имама Шевади… Сигналом передачи контейнеров будут четки…

Он вдруг осекся и, вздрогнув, с испугом посмотрел на Нестерову.

Татьяна достала из сумочки небольшие ножницы. Спустя несколько минут Томас Райт, борясь со сном, пытался завести мотор своего «Ягуара», а еще через несколько минут изо рта и носа на его грудь хлынула розово-желтая пена. К моменту наступления смерти с запястий американца практически исчезли следы от пут.

Выбросив, не доходя платформы, в урну флакон аэрозоля, от воздействия которого с поверхности любого материала исчезают отпечатки пальцев, Татьяна поправила прическу и как ни в чем не бывало стала ждать электричку. Захлебнувшийся рвотной массой сотрудник фонда Сороса, бывший агент ФБР, остался сидеть за рулем своего «Ягуара», дожидаясь прибытия полиции и судмедэкспертов.


Солнце давно опустилось за горизонт, а в Эникали, всегда к этому времени уже погружающемуся в сон, было непривычно шумно. Выезд из села перекрывал темный силуэт бронетранспортера. Поперек ведущей в сторону равнинной части Чечни дороги стоял второй. Через открытые десантные люки между колесами на гравий падала полоса тусклого света. Сновали люди. Бряцало оружие. Недалеко от центра села, в саду одного из домов, ощетинившись антеннами, стоял «ГАЗ-66» связистов. Под натянутой маскировочной сетью, за столом, вынесенным из дома, сидели несколько мужчин в военной форме. Двое, капитан и майор, – представители военной контрразведки. Усатый подполковник, командир мотострелкового батальона, прибывший с бронегруппой для блокирования села. Двое милиционеров-чеченцев. С краю, не снимая пятнистого рюкзака, с повязанной на голове косынкой – Филиппов.

Только что закончили опрос жителей, который ничего не дал. В принципе Антон и не ожидал от него какой-то пользы. Тем более с другой стороны улицы маячил белого цвета джип «Тойота» правозащитников. Вокруг него толпились люди. Там интереснее.

Зачистка перечисленных женщиной сел особых результатов не дала. В обед из Эникали были угнаны «уазик» и микроавтобус. Несколько вооруженных людей ворвались в дома, где находился транспорт, настучали прикладами его владельцам по бокам и уехали.

Участники операции прекрасно понимали: местные жители, оказавшиеся сейчас в роли потерпевших, на самом деле сотрудничают с бандитами, и все было заранее спланировано. Антон был уверен, обе машины оказались под завязку заправлены бензином, в исправном состоянии и даже находились не во дворах, а на улице. Но что-либо доказать было попросту невозможно. Пытаясь измором вынудить кого-то заговорить, устроили тотальные обыски. Как всегда, нашли оружие, боеприпасы, а к исходу дня и пленного солдата, который, по словам хозяина, был только сегодня выкуплен им с целью передачи властям. У кого, за сколько и что его подвигло на такой «подвиг», объяснить мужчина был не в состоянии. Сам боец говорить не мог по причине отсутствия признаков хоть какого-то разума. Постоянно улыбался, пускал пузыри и чесал покрытую косматой щетиной бороду. Принадлежность его к военным выдала татуировка на левом плече с названием части, год назад находившейся в Чечне. Контрразведчики быстро подняли документы и установили личность солдата.

– Можно сказать, что весь этот шалман не зря, – просмотрев сделанные на стандартном листке записи простым карандашом, зевнул майор из ФСБ. – Оружие, пленник…

Вполуха слушая разговор, Антон размышлял, как поступить дальше. Толку от группы сейчас в Чечне никакой. Войска сами перекроют дороги, авиация с рассветом приступит к поиску транспорта. На вероятные направления перехода административных границ выдвинутся разведчики группировки. Говоря обычным языком, военные приступили к плановым мероприятиям по установлению местонахождения и уничтожению бандформирования под командованием арабского наемника Аль Хаяри. Группа Филиппова частично свою задачу выполнила. Пусть не смогла обнаружить и уничтожить Хаяри, пока он находился в своем логове, но определила направления его движения, численность и доказала, что этот человек действительно находится на пути в глубь России. Нейтрализовали группу из двух-трех человек, один из которых смертница. Есть множество более многочисленных структур и ведомств, имеющих большие возможности, чем группа, в которой осталось всего восемь бойцов. Пусть теперь работают. Стоп! Антона словно ударило током. За все время в этой суматохе он даже не вспомнил об офицерах-чеченцах, которые ждут его сигнала.

Глава 9

Шевади Айдаев, он же Саид, поселил Вахида и его людей в одной из комнат своего огромного дома, окна которой выходили как раз на то место, где накануне собака с такой легкостью разорвала человека.

Сегодня Ахмеда похоронили. Перед самым рассветом его вывезли на повозке через задний двор на кладбище. Саид не разрешил Джину и Батаевым выходить…

– Не надо, чтобы вас кто-то видел, – сказал он после утреннего намаза.

Из всех, кто пришел в этот дом с вечера, на похороны ушел один Сулло. Он был каким-то дальним родственником Ахмеда.

Вахид походил из угла в угол комнаты, разглядывая рисунок ковра, затем, усевшись перед телевизором на старомодный диван, сделанный из дерева, взял в руки пульт.

Изображение было не ахти каким. Работали только два канала центрального телевидения. Ничего интересного. По одному что-то обсуждали депутаты, по другому выступал известный шоумен. Отбросив пульт в сторону, Вахид вышел во двор. Огляделся. Дом располагался буквой «Г» и имел два входа. Сейчас он был пуст. В этом Джин был уверен. Его так и подмывало посмотреть четки. Для этого надо было пройти в комнату Шевади. Найти, если он не забрал их с собой, будет просто. Почему-то Джин был в этом уверен.

– Иса, – позвал он сидевшего у входа Батаева-младшего.

Дождавшись, когда тот повернется в его сторону, поманил рукой:

– Я дом осмотрю, – зашептал Вахид. – Пусть Шамиль чем-то займет Юшу, а ты присмотри за дорогой.

Через несколько минут он вошел в ту половину дома, где жили старик и его племянник с сестрой.

Комнаты были просторными, светлыми, и сразу бросалось в глаза, что живущие здесь люди не бедствуют. Разувшись при входе, Вахид направился в спальню Шевади.

Стол, три стула. Аккуратно заправленная, старинная кровать с железными шариками. В углу старомодный телевизор и такой же видеомагнитофон. Между окном и стеной еще один стол, похожий на парту, со слегка наклоненной крышкой. На нем Коран в обложке, тисненной золотом, рядом четки. Именно те, которые старику передали от Хаяри. Он осторожно взял их в руки и поднес к глазам. Ничего необычного. Одиннадцать зерен, перемычка, снова зерна… Для верности он пересчитал их. Всего, как и положено для мусульманских четок, девяносто девять зерен. Вахид, как и подобает истинному чеченцу, с раннего детства знал назначение этого предмета. Каждое зерно напрямую служит для чтения по нему краткого изречения из Корана.

– Ляль Илла иль Алла, ву Махомет расуль Алла, – зашевелились губы, запомнившие каждой мышцей движения при проговаривании этих слов, – нет Бога кроме Аллаха и Магомед пророк Божий…

Странно, что все-таки означает этот предмет для Шевади, принятый с огромным трепетом, не ускользнувшим от внимания Вахида? Пакет с деньгами не произвел такого эффекта, как четки.

Он перещупал каждое зернышко, посмотрел их на свет, ожидая увидеть знаки тайнописи, но, ничего не обнаружив, вернул их на место. Скользнув взглядом по корешкам книг в старинном шкафу, в основном на арабском, потянул за бронзовую ручку выдвижного ящика. В нем оказался фотоальбом. Распухший, в кожаном переплете, тяжелый. Вахид стал переворачивать страницы. Часть фотографий рассказывала о родственниках и даже далеких предках клана. Были здесь на пожелтевших снимках и горцы у древних стен какой-то крепости начала девятнадцатого века, групповые портреты, снимки детей. Неожиданно он наткнулся на фотографию самого Шевади Айдарова, совершающего хадж. Пролистав альбом до конца, снова вернулся в начало. Здесь был плохо сохранившийся снимок мужчины, очень похожего на Шевади. Решив, что это отец, он вернул альбом обратно и развернулся к выходу. На пороге комнаты, с трудом пряча злорадную улыбку, стоял Юша – средних лет чеченец одного с Вахидом роста.

– Саид знал, что вы дети шакалов, и сказал присмотреть за вами, – Юша отступил и взглядом показал следовать за ним. – Эти четки принадлежат великому имаму, прадеду Шевади. С ними он благословлял на войну с неверными наших гордых и непокорных предков еще двести лет назад. До этого времени они хранились в Эмиратах, у одного из потомков его рода, и ждали своего часа. Хаяри привез их ему, чтобы сила нашего народа вырвалась наружу в судный час. Сейчас ты осквернил своими…

Договорить ему Вахид не дал. Он как раз дошел до дверей, ведущих в зал. В это время Юша оказался на расстоянии вытянутой руки. Вахид, присев, схватил левой рукой запястье боевика, а правой двинул по тыльной стороне ладони, в которой был зажат направленный в него пистолет. Вырвавшись из руки, спусковая скоба все-таки зацепила палец, и прогремел выстрел. Джин с хрустом вывернул руку против часовой стрелки и припечатал Юша к полу. Загремела посуда и оконные стекла. Загудели между комнатами дощатые перегородки. Опустив ему на шейные позвонки ступню, Вахид повернулся к выходу.

В дверях уже появился силуэт спешившего на шум Шамана.

– Как ты смог выпустить его? – прошипел Джин.

– Он сказал, на минуту, – развел тот руками, – не могу же я идти с ним в туалет.

– А в окно глянуть трудно?! – вскипел Вахид. – Живо хватай тело. Если еще не умер, придавите и прячьте так, чтобы ни одна собака не нашла. По крайней мере еще пару дней.

Проследив за тем, как, взвалив Юшу на плечо, Шамиль направился выполнять приказание, Вахид взял стул, поставил его под тем местом, где в потолке зияло отверстие от пули. С минуту подумав, вышел на веранду. Среди нагромождений пустых ведер и банок, оставшихся после недавнего ремонта, отыскал ту, в которой осталось немного загустевшей белой массы. Скатав из нее шарик, вернулся в комнату и аккуратно залепил след. Поставив стул на место, собрал мелкий мусор. Забрал пистолет, открыл окна. После выстрела сильно пахло порохом. Когда наконец помещение проветрилось, вновь все вернул в исходное положение. Закрыв окна, оставил приоткрытыми форточки. На всякий случай. Неожиданно его осенило. С какой стати Шевади поручил следить за оставшимися в доме людьми? Неужели он опасался за деньги, которые передали накануне? Но тогда было намного легче ограбить Ахмеда еще у ямы, где готовился тайник. Он очень опасается, что его дом осмотрят. Почему?

Выглянул в окно. Иса продолжал сидеть у сарая, откуда было хорошо видно дорогу с кладбища. Снова вернулся в дом и стал лихорадочно шарить взглядом по находящимся здесь предметам. Осторожно проскользнул в комнату, где жила женщина. Низенький стол, кровать, старинный шифоньер. В углу трюмо. Приподнял край ковра. Ничего. Вернулся в комнату Шевади. Лежащий здесь ковер не полностью закрывал крашенный свежей краской пол. Неожиданно у шкафа он заметил едва различимые царапины. Было видно, что уже после ремонта, который закончился не больше двух-трех дней назад, шкаф несколько раз двигали. Он посмотрел на часы. Скоро должны все вернуться, а еще неизвестно, как дела у Шамана. Решив разобраться с тем, что находится под домом, позже, он направился во двор.

– Где Шамиль? – вполголоса спросил он обернувшегося на шум Ису. Лицо Батаева-младшего было серьезным и сосредоточенным. Он слышал выстрел и видел, как его брат вынес из дома труп бандита. Было ясно, что назревают серьезные события.

– Ушел по этой тропинке, – Иса показал взглядом в сторону дорожки, пересекающей сад.

Вахид направился следом. Сразу за садом, перемахнув через невысокое ограждение из камня, оказался на дороге, идущей вдоль окраины села. Огляделся. Цепочка следов в пыли вела в заросли густого кустарника. Углубившись в лес, осторожно окликнул Шамиля. Тишина. Медленно двинул дальше.

«Куда он его уволок?» – с тревогой подумал Вахид, остановившись на небольшой полянке и озираясь по сторонам.

Звук металла по каменистому грунту заставил насторожиться. Мягко ступая, он пошел в направлении зарослей орешника и вскоре оказался на краю глубокого оврага, почти не видимого сверху из-за обильно разросшейся по краям травы и кустарника.

Шамиль как ни в чем не бывало рыл яму.


Нестерова миновала фойе небольшой книготорговой компании лишь после того, как смогла дозвониться по установленному здесь телефону до Михаила Крымского. Его координаты дал сотрудник торгового представительства, о котором Татьяну проинформировали из «Центра». Уже немолодой, с неброской внешностью мужчина с простой русской фамилией Иванов потратил на это считаные минуты, после чего они разошлись.

С его слов, Крымский – уехавший из России в середине девяностых по программе «Студент Сороса» выпускник физико-математического факультета МГУ, безуспешно проработав полгода в области прикладной математики, не оправдал надежд американских работодателей и теперь трудился обыкновенным программистом.

Не сказать, что дела Крымского продвигались плохо. Он прекрасно освоился в Америке, выучил язык, да и уровень его подготовки как программиста позволял вести относительно благополучный образ жизни. Любой русский на его месте только радовался бы. Однако Михаил, рассчитывающий в свое время на большее, не смог смириться с мыслью, что его способности оценены как средние, и искал любого способа проявить себя. Причем обязательным атрибутом реализации этих возможностей должно было стать увеличение доходов. Военная разведка оценила его умственные и другие способности по-своему, и уже на протяжении нескольких лет Крымский получал определенные суммы от своих соотечественников, выполняя различные мелкие поручения.

По легенде, придуманной все тем же Ивановым, Татьяна познакомилась с Крымским в одном из ночных клубов. Дружба была скреплена постелью.

Михаил оказался на голову ниже ее и поэтому, наверное, очень смутился.

– Значит, ксива тебе не нужна? – еще раз уточнил он, когда, оставив старенький «Форд» у обочины шоссе, они зашли в небольшое кафе.

Татьяна покачала головой.

– А почему ты так трясешься за свою сумку? – неожиданно спросил Михаил, когда они заняли места за столиком, установленным под огромным разноцветным зонтом. – Могла бы оставить в машине.

– Здесь часто угоняют транспорт, а для меня важно то, что здесь находится.

Он уже понял: Татьяна переживает за ноутбук.

«Интересно, – шевельнулась в глубине души мысль, – я обеспечу ей отъезд, а какой ущерб она нанесет Америке? И почему я должен помогать дурачить страну, в которой нашел то, что не дала родина?»

Наблюдая за тем, как Татьяна поедает бигмак, Крымским неожиданно подумал, что до сих пор поступал глупо. С его знаниями родного языка, менталитета земляков, определенными навыками конспиративной работы, в которые Михаила посвятил один из сотрудников российской разведки, занимавшийся вербовкой, он больше будет иметь, работая под крышей того же ЦРУ. Кроме этого, он уже обладает достаточной информацией, представляющей ценность для американцев. Плюс неплохое образование. Свое сотрудничество с русскими в течение последних двух лет можно объяснить желанием поглубже внедриться и войти в доверие организации, которая наверняка его скрупулезно проверяла.

– Схему знаешь, – бросив по сторонам ничего не выражающий взгляд, заговорил он. – Селишься в отель «New York Inn», – он положил на край стола конверт. – Здесь твой билет из России. Прилетела в семь утра. Его оставишь в номере. Он на реальном бланке. В электронной базе данных США ты уже вбита как прошедшая регистрацию в Москве и прибывшая в эту страну. Через час после того, как займешь номер, на твое имя поступит срочная телеграмма из Санкт-Петербурга о смерти отца. Тебя заставят расписаться за нее служащие отеля. Затем, убитая горем, едешь в аэропорт и первым рейсом летишь домой.

– Когда ты все успел? – улыбнулась она, пряча конверт в нагрудный карман рубашки.

Сказала просто так, чтобы сделать приятное, заранее зная, что его заслуги в этом деле минимальны. Даже для того, чтобы сделать бланк билета на самолет, по которому она якобы прилетела в эту страну лишь сегодня утром, в ГРУ существует целый отдел, занимающийся изучением и подделкой любых документов. Крымский единственный, кто вступил с ней в контакт, представляя в своем лице массу самых разных людей, обеспечивающих ее исчезновение. Благодаря сложному механизму взаимодействия он никого не знал, как и большинство из них – его.

– Посиди минуту, – он встал из-за стола и направился в сторону зеленых насаждений, служивших ширмой для установленных там биотуалетов.

Едва оказавшись в кабинке, вынул сотовый и набрал номер Толика.

– Чего тебе? – узнав по определителю, кто звонит, простонал как всегда перебравший с вечера соотечественник, подрабатывающий в автосервисе.

– Есть дело.

– Выгодное или так себе? – Голос товарища стал более твердым. Исчезли нотки раздражения.

– Сейчас на такси к отелю «New York Inn» подъедет одна дама. Нужно инсценировать ограбление. В руках у нее будет сумка с ноутбуком. Я буду находиться за углом.

– Ты с ума сошел! – поперхнулся Толик. – Прямо перед отелем!

– Какой там отель?! – Михаил вытер ладонью градом катившийся пот. В тесной пластиковой кабинке было нестерпимо жарко. – Сарай! Заявлять и поднимать панику она не будет. Я гарантирую.

– Почему ты так уверен?

– Она сама смывается от полиции! – чертыхнулся Крымский и отключился.

Татьяна допивала колу. Становилось жарко. Воздух наполнялся запахами разогретого асфальта, выхлопных газов, жареной картошки, в общем, всеми доступными продуктами человеческой жизнедеятельности, такими приторными в Америке.

– Ты доберешься сама? – спросил он, будто был другой вариант. По условию она должна появиться у отеля из такси.

– Не волнуйся, – Татьяна улыбнулась. – Страшно хочу спать.

– Отдохнешь в самолете.

– Да уж, – она кивнула, поднимаясь со стула.

Неожиданно заработавший виброзвонок сотового заставил снова сесть.

– Нестерова, веди себя как ни в чем не бывало, – послышался в трубке спокойный голос. – Если Крым рядом, не поднимай на него взгляд. Он готовит тебе ловушку. Пока нет другого плана, бери такси и езжай, только не туда, куда с ним договорились. Все, жди звонка.

– Ну что, – она убрала телефон и наконец поднялась. – Я поехала?

Не удосужившись проводить ее, Крымский некоторое время смотрел вслед удаляющейся девушке. Неожиданно, уже оказавшись на тротуаре, она оглянулась и как-то странно посмотрела. Ему даже показалось, что она передернула плечами, как делают, когда становится не по себе.

Его обдало жаром. Какой он олух! Раз его завербовала разведка, то наверняка эта организация приняла самые доступные меры предосторожности. Ничего, например, не стоит поставить на прослушку его телефон.

До сих пор он помогал уезжать в другие страны или устраиваться в Америке совершенно разным людям. На первый взгляд они и близко не подходили под сложившийся образ агентов. Очкарики, толстяки, пожилые, полные дамы с брюзжащим голосом, совсем еще юные девчонки. Крымскому иногда казалось, что он участник какого-то грандиозного шоу, которое обожают на американском телевидении. Однако деньги, появляющиеся на счету, пусть не особо большие, заставляли не задумываться, где он в конечном счете окажется. Даже если эта симпатичная девчонка – просто артистка из театра, а в припаркованном рядом автомобиле работает скрытая камера, он очень оригинальным способом закончит программу. И наверняка ему отвалят за нее гонорар. Если же все-таки он действительно оказался во всемирной паутине спецслужб, то ничего. Пусть небольшая, но стабильная зарплата «крота» в ЦРУ ему наверняка будет гарантирована.


Схрон, оставленный неподалеку от Меседоя, был не единственным подготовленным с осени убежищем. Планируя операцию, Хаяри продумал все до мелочей. Даже уловка с обозами и закладкой на случай возвращения тайников делались из расчета на то, что кто-то из боевиков окажется в руках у федералов и расколется до начала основной фазы операции.

На самом деле никто через Чечню возвращаться уже не будет. Те, кто уцелеет, уйдут из России другим путем. Возможно, если повезет, смешавшись с добропорядочными земляками, кто-то осядет там, составив костяк подполья.

Новое убежище для машин и людей располагалось в таком месте, где их никто не будет искать. Забрав транспорт, боевики двинули не в сторону административной границы с Дагестаном, а сделали крюк и по лесным дорогам и вернулись практически в тот район, где ждали, когда оденется в зелень лес. Устроившись в семи километрах от старого блиндажа, Хаяри приказал всем отдыхать. Сам он ждал известия от Шевади.

Новое убежище было менее комфортно и походило на гигантскую землянку. Электричества здесь не было. За водой каждый раз приходилось идти к ручью, протекающему в километре. Еду готовили на дне оврага, где укрыли технику, минимально используя огонь, маскируя дым.

Двое последних суток Махмад Харисов был сам не свой. До этого он считал и был уверен, что после того, как они заберут транспорт, разойдутся по своим направлениям. Каково же было его удивление, когда на пустынной ночной дороге в лесу, едва он отъехал от села, ему перегородил дорогу «уазик» Хаяри. Тот сказал, что нужно следовать за ним, а прежний план меняется.

Наконец терпение Харисова лопнуло. В это время Хаяри стоял у входа в пропахший сыростью блиндаж, наслаждаясь вечерним лесом. В небе уже зажглись первые звезды, но было еще светло, чтобы различить черты лица.

– Послушай. – Махмад оглянулся по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, заговорил: – Скоро месяц, как мы ходим кругами по Чечне, и я не могу понять цель этих движений. Ты каждый день меняешь свои решения. Мы словно стадо баранов бредем за тобой, не зная, что придет в твою голову через минуту. После того как мы забрали машины, моджахеды были уверены, что остались считаные часы и они начнут проливать кровь неверных. Вместо этого ты возвращаешь всех почти туда же, откуда пришли!

– Успокойся, – не удосужившись взглянуть на своего зама, едва слышно проговорил араб. – Если бы мы действовали, придерживаясь своего первоначального плана, то уже бы держали ответ перед Аллахом. Границы блокированы. Даже здесь слышен шум вертолетов, мечущихся в небе. Еще несколько дней русские будут лезть из кожи, чтобы найти нас там, где по всем законам мы должны быть. Потом, по моей команде, в глубине Дагестана и Ставропольского края будут совершены несколько диверсий. Тогда русские подумают, что мы прорвались, и перенесут поиски от границ в глубь этих республик. Здесь же, поверь мне, так расслабятся после стольких дней напряженного труда, что мы сможем с развернутыми знаменами пройти, и никто не заметит. По мере нашего продвижения специально оставленные с осени боевые группы будут тревожить русских таким образом, что у них создастся впечатление, что мы двигаемся в направлении центра по двум маршрутам. Мы почти так и поступим, но пойдем вверх вдоль Волги, а наши взрывы услышат на ее берегах только после того, как достигнем Москвы.

– Все равно, мне многое неясно, – сокрушенно вздохнул Махмад.

Хаяри, хитро прищурившись, посмотрел на своего помощника и впервые за все это время улыбнулся.

– Помнишь четки, которые я передал Шевади?

– Конечно, – не понимая, к чему клонит араб, медленно протянул Махмад.

– Так вот, они означают, что он должен дать нам очень страшное оружие.

– Атомное? – одними губами прошептал Махмад, отчего-то немея от страха.

– Нет, – насладившись произведенным впечатлением, покачал головой Хаяри. – Бактериологическое. Там сибирская язва. Еще в прошлом году контейнер с этой отравой привезли и спрятали у него в подвале.

– А как им пользоваться? – Махмад растерянно захлопал глазами. – Никто из нас никогда не имел с этим дело. Я служил в армии и слышал, что нужны специальные защитные костюмы…

– Ничего этого не понадобится, – успокоил его Хаяри. – После того как споры были собраны, их вывезли в Афганистан. Там, в специально оборудованных лабораториях, порошки распределили по стеклянным ампулам. Всю работу делали настоящие военные химики, нанятые на деньги Хорина и его друзей в бывших республиках Союза. Они очень качественно выполнили задачу. Разработали соответствующие инструкции, которые переправлены вместе с этим контейнером. Несколько ампул испытали в горных кишлаках Афганистана.

– И как?

– Очень хорошие результаты. Это намного превосходит даже удачные взрывы жилых домов. Самое главное, что люди некоторое время не подозревают, что заражены, и заражают других. Этого времени достаточно, чтобы быстро покинуть места акций.

– Тогда зачем мы идем такими силами? – удивился Махмад.

– Для большего эффекта проведем несколько диверсий. Наша задача – поднять панику.


Крымский краем глаза наблюдал, как Нестерова останавливает такси.

У него возникли подозрения, что поступивший в последний момент на ее телефон звонок касался его персоны. Если вместо гостиницы она поедет в другое место, значит, ему придется туго. Он не понаслышке знал, как поступают с предателями. Дождавшись, когда Нестерова уедет, он вырулил на дорогу и направился к гостинице. Был час пик. Нескончаемый поток машин со скоростью черепахи полз по улице, то и дело останавливаясь на неопределенное время.

Неожиданно в крайнем правом ряду Крымский увидел такси с Нестеровой. Он сразу понял, что его предположения верны. Если ехать в гостиницу, то через километр придется сворачивать влево. Никаких других дорог здесь попросту не существовало. А они собирались уйти вправо. Матерясь и скрипя зубами, он начал перебираться в крайний правый ряд. Со всех сторон сигналили, грозили через стекло кулаками, крутили у виска пальцем. С упорством барана он пробивался к цели и перед самым съездом все-таки оказался позади злосчастного такси. Их разделяло несколько машин, и он не особо опасался быть замеченным.

Скатившись под мост, оказались на довольно свободной дороге. Такси взяло курс на Манхэттен.

Мысли путались в голове. То, что он прокололся, было ясно. Теперь он ломал голову, как использовать сложившееся положение с выгодой для себя. Наверняка ему уже грозит опасность. Возможно, его поджидают у офиса. С другой стороны, если он позволит убежать Татьяне, у него не будет шансов оправдаться перед ФБР. В свою очередь соотечественники опустят в лучших традициях голливудского кино на ночь его ноги в тазик с цементом, а под утро сбросят с моста.

Выход один, не дать уйти этой женщине и сообщить обо всем для начала в полицию. Только две вещи одновременно он делать не мог и для начала решил узнать, куда направляется его подопечная.

Татьяна заметила хвост, как только такси выбралось из пробки. Предупреждение прикрытия достаточно серьезный аргумент. Поэтому, когда ей вновь позвонили и велели направляться прямо к офису торгового представительства, она сразу сообщила о преследовании.

Узнав, кто именно «висит» у нее на хвосте, на другом конце посоветовали вести себя спокойно, и если есть какие-то серьезные улики, указывающие на род деятельности Татьяны, постараться от них избавиться. В то же время ясно дали понять, что выезд на адрес с «хвостом» недопустим.

Теперь она могла рассчитывать только на себя. Сначала надо разобраться, почему он ее преследует? Его насторожил звонок. Значит, перед этим, уходя в туалет, он с кем-то говорил по поводу нее. Догадавшись, что его телефон прослушали, он теперь хочет выяснить, куда она направляется. Интересно, что должно было произойти в этой гостинице и о чем, а главное, с кем говорил он во время своей отлучки? Вдруг с агентами ФБР или полицией? А если нет? Может, просто задавила элементарная жаба, и он решил ее грабануть? Хотя в его положении это уж совсем ни в какие ворота не лезет. Или она ему понравилась? Если бы знать наверняка, то можно было рискнуть проехать туда и на месте разобраться с этим человеком. Правду знают те, кто ее предупредил. Но почему они не объяснили суть? Тогда было бы намного легче решать вопрос с его нейтрализацией.

– Извините, – она нагнулась к водителю. – Видите, нас преследует вот тот коричневый «Форд»? – Дождавшись, когда чернокожий парень, не прекращая жевать резинку, кивнет, она сокрушенно вздохнула: – Это бывший муж. Он следит за мной, чтобы снова поиздеваться.

– Может, сообщить в полицию? – спросил таксист.

– Нет смысла, – она с опаской посмотрела назад. – Он ведет себя смирно, а нападает без свидетелей. Я ничего не могу доказать. Стоит сейчас вам остановиться, и он сделает то же самое, но не выйдет из машины.

– Наверное, у него не все в порядке с головой? – осторожно спросил негр.

– Из-за этого я и ушла от него. Он русский. Здесь нигде не может устроиться. Возможно, из-за этого часто срывает на мне злость.

– Что вы хотите от меня? – Водитель посмотрел на нее в зеркало заднего вида. – Давайте попытаемся оторваться от него?

– Нет, – она наконец приняла решение. – Поезжайте в отель «New York Inn». Только для начала остановитесь у какого-нибудь магазина одежды.

Таким образом, она хотела оправдать отклонение от маршрута, вызвавшее подозрения Крымского. Пусть думает, будто на дорогу решила приодеться.

Выбранный для легализации отель располагался в старинном пятиэтажном здании с большим желтым козырьком над входом. Притормозив напротив него, таксист, беря деньги, посочувствовал Татьяне и порекомендовал ей быть осторожней.

Машина Крымского остановилась, не доезжая отеля. Татьяна сразу обратила внимание на ржавого цвета «Опель», из которого в шортах и кепке с длинным козырьком вышел крупного телосложения парень. Бросив в ее сторону изучающий взгляд, он направился к «Форду» Крымского. Не ускользнуло от ее внимания и то, что Михаил отчаянно жестикулировал, как будто требовал не подходить к нему.

«Понятно, – подумала она про себя. – Этот дебил наверняка тоже русский».

Она прошла в фойе, быстро оформила номер и поднялась на четвертый этаж. Гостиница оказалось очень дешевой для такого города, как Нью-Йорк. За сутки она заплатила меньше ста долларов. Соответственно и номер был не особо роскошный, но уютный.

Заглянув в ванную, она прошла в комнату. Узкая кровать в английском стиле, телевизор, небольшой шкаф для одежды. У стены сбоку стол. Единственное окно выходило на противоположную сторону. Она подошла к нему и посмотрела вниз. Небольшой дворик, похожий на каменный мешок. Справа от окна шла лестница, на которую без труда можно перебраться. Решив сбежать, как только уйдет горничная, бойко объясняющая условия проживания и порядок пользования оборудованием, она сложила вещи на стол. Однако, когда миловидная девушка направилась в коридор, а Татьяна мысленно уже отпирала окно, в дверь постучали.

Как и следовало ожидать, перед ней нарисовался Крым и тот самый парень, которого она уже видела у машины.

Улыбнувшись горничной, словно старой знакомой, галантно пропуская ее мимо себя, Крым распростер руки:

– Дорогая, как я рад снова увидеть тебя здесь!

Последнее, сказанное на скверном английском, явно предназначалось для работницы гостиницы и преследовало цель усыпить ее бдительность.

– Ты решил сам привезти телеграмму? – стараясь выглядеть спокойной, спросила она, разглядывая его напарника.

Помятый вид и мешки под глазами в сочетании с запахом перегара красноречиво говорили о вечернем возлиянии.

Парни оттеснили ее от дверей. При этом Крым продолжал нести какую-то чепуху о прекрасной погоде, радости встречи после столь долгого отсутствия и ее прекрасном загаре.

– Чего вам надо? – оказавшись прижатой к кровати, спросила она, глядя прямо в глаза Крыма.

– Скажи, ради чего рискуем? – Михаил прошел к столу и бесцеремонно раскрыл ее сумочку. – Мы тут с товарищем подумали и решили, а не лучше ли нам, вместо того чтобы за гроши помогать бывшим соотечественникам, сдать тебя куда следует – и все.

– Вы решили на мне заработать? – она усмехнулась и села на кровать. – Не очень удачный способ стать богатыми.

Татьяна решила обмануть парней, выдав себя за обыкновенную участницу этнической преступной группы.

– Да, – откровенно признался все это время молчавший бугай и навалился спиной на стену. – Триста тысяч, и ты свободна.

– На двоих? – она сделала лицо удивленным.

– Каждому, – спохватился Крым.

Чем больше Татьяна общалась с этими людьми, тем быстрее успокаивалась и приходила в себя. Она переоценила этих оболтусов. Они оказались намного тупее, чем она думала. Поведение, типичное для самоуверенных болванов, приехавших покорять Америку. Интересно, обычно используя такую категорию для работы, разведка не конкретизирует, поручения какой организации предлагается выполнять агентам. Вербовщик может выдавать себя за кого угодно – от человека экономической разведки какой-то компании до представителя торговцев наркотиками или оружием. Но больше шла в работу «русская мафия». Неужели ребята такие бесстрашные, что решились шантажировать даже представителей такой организации. Или за ними кто-то уже стоит? Может, просто дураки?

– Вы, парни, хотя бы знаете, на кого я работаю? – в лоб спросила она.

– На российскую разведку, – не моргнув глазом ответил Крымский.

– Тебя развели как последнего лоха, – Татьяна рассмеялась. – На бандитов русских пашу. Хочешь неприятностей, давай, выдвигай свои условия, – она вынула телефон. – Сейчас их тебе начнут выполнять.

Парни переглянулись. На какое-то время в номере воцарилась тишина.

– Ты куда меня втянул, урод?! – наконец переварив услышанное, протянул Толян.

– Врет, сука! – срывающимся голосом пробормотал тот, бледнея. – Давай обыщем! А вот, – он подвинул к себе сумку с ноутбуком, – сейчас и проверим!

– Ну, даете! – Татьяна весело посмотрела сначала на одного, затем на второго придурка. – Там вообще-то пароль надо знать и код доступа. Думаешь, мне его назвали?

– Врешь, – подключая компьютер к сети, бормотал себе под нос Крым. – Все ты знаешь.

Татьяна окинула взглядом комнату. Слева от нее, у изголовья кровати, на специальной подставке ваза для цветов.

«А если на шум прибежит охрана? – ужаснулась она. – Тогда все!»

Но нужно было срочно что-то предпринимать. Мозг работал с бешеной скоростью, проворачивая кучу вариантов. Сейчас полдень, и большинство постояльцев отсутствуют. Ко всему, подобные заведения заселены туристами из слаборазвитых стран. Как правило, такие люди плохо владеют языком и попросту откажутся от мысли брать трубку внутреннего телефона, чтобы сообщить о подозрительном шуме в соседнем номере.

Была не была! Она схватила вазу и, взвившись, словно кошка, молниеносным движением опустила ее на голову стоящего у стены Толяна. Удар оказался такой силы, что ваза превратилась в мелкую крошку и, казалось, разорвалась в руках, на мгновение ослепив ее своими осколками. Схватив стул, она намеревалась ткнуть его ножкой в лицо Крыма, который, соскочив со своего места, уже тянул к ней руки, но тут повалившийся плашмя на пол Толик своим весом просто лишил ее оружия.

Отступив назад, она достала из дамской сумочки авторучку. В этот момент Крым, перешагнув через тело напарника, набросился на нее сверху. Целясь в глаз, она ткнула ему в лицо, но промазала. Мощный удар в голову бросил ее на кровать. Придя в себя и увидев наклонившегося сверху Крыма, Татьяна подтянула к груди колени и, резко выпрямив, ударила его пятками в грудь. Он отлетел. Пользуясь паузой, она перескочила через кровать, быстро отдернула в сторону жалюзи и открыла окно. Однако Крым уже обхватил ее сзади руками. С неимоверными усилиями она перевалилась через подоконник, в надежде, что он отпустит руки. Однако этого не произошло. В следующую секунду Татьяна почувствовала, как заскользила животом по козырьку, ощущая отрывающиеся пуговицы блузки, лишаясь опоры. Всплеск охватившей ненависти к этому человеку пересилил инстинкты самосохранения. Увлекая его за собой, она рванула вниз.

Глава 10

– А где Юша? – окинув взглядом сидевших за столом мужчин, спросил Шевади.

– Я думал, что он ушел вместе с вами, – не моргнув глазом ответил Вахид и, оторвав кусок лаваша, отправил его в рот.

Обедали под устроенным в саду навесом из шифера. Дул ласковый ветерок, играя сочно зеленой листвой деревьев. Цвела груша и вишня. Гудели пчелы. Казалось, нет под этим небом крови и смертей.

– Странно, – пробормотал старик, – он ничего не говорил мне.

– У него есть поблизости родственники? – на секунду оторвавшись от бараньего ребра, спросил Иса.

Старик оставил вопрос без ответа. Поев, он поблагодарил Аллаха за хлеб и вышел из-за стола.

Вахид глянул на часы, затем на Шамиля, который в это время разливал чай.

Пока Шамиль зарывал боевика, Вахид говорил с Антоном. Разведчики с ночи заняли позиции вдоль села и вели наблюдение. Когда заметили Шамиля, несущего на себе труп, Филиппов вышел навстречу.

Оказывается, банде Хаяри удалось пройти до сел, где для них держали автотранспорт, и после затеряться в предгорье. Уже есть версии, что бандиты просочились к намеченным целям в глубь России. Вахид, в свою очередь, вкратце доложил обстановку, не упустив закладку тайника с оружием и обнаружение следов загадочного сооружения под домом Шевади. Вскользь упомянул и о четках, которые были переданы Айдаеву.

– Поступим следующим образом, – немного подумав, заговорил Антон. – Ты под любым предлогом покидаешь этот дом. А мы проведем его тщательный досмотр.

– Ты думаешь, старик не догадается, кто навел на него федералов? – усмехнулся Вахид. – Он и так с подозрением относится к нам.

– Что предлагаешь?

– Приезжайте завтра на рассвете. По всем правилам начинайте зачистку. Оставьте для нас коридор в сторону балки. Где-то в километре «умрет» Иса. Если вы ничего не найдете, я вернусь к старику через пару дней. Тогда он будет смотреть на меня по-другому. Уверен, здесь какая-то тайна. И Хаяри крутится вокруг этого деда. Ко всему, у него больше нет людей, которым бы он мог доверять. Двое, пришедших с обозом, мертвы. Одного он отправил как связного. Куда и зачем, узнать не удалось.

– Хорошо, – Антон хлопнул его по плечу. – Это гениальная идея. Нарисуй мне быстренько план дома, чтобы мы случайно никого не подстрелили, и дуй обратно.

Солнце едва появилось над вершинами далеких гор, отгоняя прохладу и туман в глубь садов и леса, как в селе поднялся лай собак, застучали калитки, послышались громкие голоса. С севера, по дороге, идущей через Джугурты, въехали два БТРа. Один, не доезжая первых домов, свернул влево и, давя молодые деревья и кустарник, надрывно завыл двигателем, объезжая село со стороны садов. В небе появился вертолет. Сделав круг, он улетел. Вышли из домов старики. О чем-то вполголоса переговариваясь, они с удивлением и злостью наблюдали за действиями военных.

В считаные минуты дом Шевади Айдаева был блокирован с улицы. Приехавшие с военными милиционеры вошли во двор, расположенный по соседству.

Антон, натянув маску с прорезями для глаз, вывалился из «УАЗа» и устремился к калитке, сделанной в огромных железных воротах. Дрон уже стоял справа от нее, Мишенев слева. Волков, тяжело сопя в переговорное устройство, бежал сзади. Оказавшись у ворот, Антон постучал носком ботинка в подворотню. Привычного в такие моменты лая собак не последовало.

Калитка открылась. Перед Антоном стоял молодой парень в рубашке и спортивных штанах. На ногах кроссовки. Руки перепачканы глиной. Уже с утра что-то делал по хозяйству.

Грубо оттолкнув его в сторону, во двор влетел Дрон. Следом Мишень. Он перехватил парня, развернув его лицом в сторону дома, и повалил на землю. В это время Дорофеев уже направлялся вдоль стены, пригибаясь под окнами. Антон рванул к крыльцу. Волков остался у калитки. Снаружи загремели сапоги солдат мотострелкового взвода, в задачу которых входило пресечь на время досмотра любые передвижения по улице.

Навстречу Антону вышел Шевади. На лице возмущение и легкое недоумение:

– Что происходит?

– Кого прячешь в доме? – Антон бросил взгляд через его плечо в сторону окна, где, по всем расчетам, сейчас должны были находиться Вахид и Батаевы. Старик ничего не успел ответить. Практически одновременно оттуда и из открытых дверей грохнули автоматные очереди. Антон, по-настоящему вздрогнув, рухнул на землю, увлекая за собой старика.

– Кто там? – взревел он на ухо чеченцу, дав очередь над карнизом.

– Не знаю, – старик говорил спокойно, словно просто прилег на тщательно прометенный асфальт. – Пришли ночью. Говорили, утром уйдут. Хотел сказать соседу, не дали…

Новая волна автоматных очередей и разрыв где-то в саду РГН заглушили его речь. Старик пригнулся, ударившись лицом о землю.

Антон понял: Джин с Батаевыми уже уходят через сад.

Оставив чеченца лежать, он короткими перебежками устремился следом, изредка постреливая поверх верхушек деревьев. Слева двигался Дрон. Прикрывал Волков.

Мишень и Полынцев «работали» в доме.

Спустя полчаса, как и договаривались, на дне балки Антон и Дрон нашли лежавшего в траве Ису. Убедившись, что поблизости никого нет, они шутя попинали его:

– Где Вахид собирается провести ночь?

– Не знаю, – почему-то смутившись, пожал плечами Батаев-младший.

У него забрали оружие, сняли ремни и вывернули карманы. Поваляв в земле, облили правую руку куриной кровью, специально прихваченной на «зачистку».

Когда все было готово, Антон критически осмотрел результаты труда. Дрон тем временем связал Исе за спиной руки.

– И все равно неправдоподобно ты, брат, выглядишь, – вздохнул Филиппов и молниеносным и точным ударом в надбровную дугу сшиб чеченца с ног.

– Черт! – выругался Дрон, возившийся за спиной Исы с веревкой. Падая, тот повалил его на спину.

– Ты хотя бы предупредил, – зло прошипел Иса, обиженно глядя на Филиппова.

– Эффект был бы другой, – с удовольствием наблюдая за тем, как быстро набухает шишка, закрывая глаз чеченца, развел руками Филиппов. – Все, вперед и с песней.

В доме вовсю шел обыск. Старик сидел посреди комнаты на табурете с короткими ножками, перебирая насторожившие Джина четки. Ничем не выдавая своего беспокойства, он наблюдал из-под густых бровей, как Мишень и Полынцев роются в вещах, сдвигают мебель, заглядывают под ковры. Во дворе и хозяйственных постройках орудовали солдаты комендантской роты и милиционеры. Под навесом в саду усатый контрразведчик допрашивал домочадцев.

При виде Исы, которого в буквальном смысле слова за шиворот швырнул в дом Дорофеев, брови старика удивленно взлетели на середину лба.

– Кто этот человек? – обращаясь к Шевади, спросил Антон.

– Не знаю, – тот пожал плечами и часто заморгал глазами. – Говорил же уже, пришли ночью. Из дома выходить запретили…

– Ты почему именно в этот дом пришел? – Антон тряхнул за локоть Ису.

– Не понимаю русский, – зло прошипел Батаев и неожиданно плюнул Антону в лицо.

Антон, отшатнувшись, едва не упал.

– Ах ты, сука! – со всего размаху он залепил своему подчиненному локтем в грудь. В воздухе лишь сверкнули подошвы ботинок Батаева, и он с грохотом упал на пол.

От такого оборота дел стоящий рядом Дрон просто опустился на корточки. Уговора плевать в лицо не было.

Импровизация Батаева-младшего и командира группы выглядела совершенно правдоподобно. Только реакция на нее остальных офицеров чуть не провалила все дело. Полынцев стоял, открыв рот, посреди комнаты и удивленно хлопал глазами. Мишень, едва собравшийся столкнуть со своего места шкаф, который насторожил Вахида, тихо выматерился.

– Чего уставились? – вне себя от ярости закричал Антон. – Быстрее все вверх дном здесь ставьте!

Одновременно он протирал беспалой перчаткой глаз. Удивительное дело, Антон был в маске, а смачный плевок пришелся прямо в вырез. Такое ощущение, что Иса всю ночь тренировался.

Под шкафом действительно оказалась крышка люка.

– Что здесь? – Антон тряхнул старика за плечо.

– Не знаю, – придя в себя после разыгранной сцены, ответил он. – Дом построил мой брат…

– Хватит врать, – Антон поморщился и посмотрел на Мишень: – Как только мы все отсюда выйдем, забрось туда «эфку», и сигай в окно. Если там нет уродов, типа этого, – он, не оборачиваясь, показал пальцем на продолжавшего лежать Ису, – то наверняка есть склад боеприпасов.

– Не надо граната, – забеспокоился чеченец. – Давайте первый пойду. Сами увидите, пусто там. Никто не знал, что погреб есть. Это убежище. Там ничего…

Мишенев поднял крышку и посмотрел вниз. Прямоугольный бетонный колодец с вмонтированными в одну из стенок скобами. Отдав автомат Полыни, Максим достал из разгрузки фонарь и вопросительно посмотрел на Антона:

– Судя по запаху, там и вправду никого нет.

– Лезь, – кивнул Антон.

Прямоугольный бункер два на два метра действительно был пуст. Бросалось в глаза, что в нем никто никогда не жил.

«Странно, – подумал Антон, внимательно осматривая каждую трещинку и царапину. – Зачем сюда спускались? Ведь отчетливо видно по следам ободранной краски, что это было не один раз».

– Дрон! – позвал он офицера. – На всякий случай надо проверить здесь уровень радиации.

После громких заявлений и угроз представителей некоторых вооруженных формирований о наличии у них радиоактивных материалов в количествах, позволяющих создать грязную атомную бомбу, на все подобные мероприятия силовики выезжали, имея при себе дозиметры. Однако обследование подвала на предмет радиоактивного фона ничего не дало. Удрученные неудачей, спецназовцы покинули дом. Старика до конца дня решили взять с собой, чтобы для правдоподобности промурыжить в Курчалое.


Перед самым рассветом, крадучись пройдя вдоль заброшенных садов, с десяток вооруженных людей, словно тени, бесшумно рассеялись, растворились среди начавших выступать из темноты кустов и деревьев. Немного позже, после того как проухал филин, прошли еще четверо. В отличие от тех, кто появился здесь раньше, они не особо прятались. Перемахнув через плетень, мужчины прошли между грушами, миновали небольшой хлев и сарай.

В соседнем дворе загремела цепью потревоженная шумом собака и несколько раз пролаяла. Ей лениво откликнулась другая, с противоположного конца села.

Едва они оказались у крыльца, как почти бесшумно открылась дверь. Не мешкая, они прошли в дом. Было видно, что их ждали.

– Ну, здравствуй, учитель, – Хаяри распростер руки и шагнул к старику.

Они обнялись.

Во всех комнатах дома на этот раз окна были завешаны одеялами. Айдаев относился к делу с большой ответственностью и тщательно соблюдал все условия конспирации.

– Ты совсем не изменился, – едва слышно пробормотал растроганный Шевади.

– Вы тоже, – Иттихад отстранился от Айдаева и с тревогой огляделся. – До меня дошли слухи, будто трое наших братьев накликали на тебя беду? У тебя был обыск. Кто эти люди?

– Они прибились к Сулло и Юшу. Дошли с ними до наших мест. Старшего звали Вахид. Хотели мстить неверным и искали таких же, как они, моджахедов, – Шевади говорил с горечью в голосе, что не ускользнуло от слуха Хаяри.

– Ты расстроен, что не помог этим людям? – заглядывая в глаза, спросил араб.

– Да, – старик кивнул. – Я предоставил кров и еду, но до последнего не верил им. Слишком большой у меня груз ответственности перед моим народом, чтобы делать ошибку. Как горец я сказал им, что они гости. Потом пришли федералы. Эти люди оказались настоящими воинами. Один из них был ранен и взят в плен. Он вел себя так, что меня переполнила гордость за мой народ.

Они прошли в комнату, где был оборудован вход в подземное укрытие, найденное русскими. Хаяри сделал едва заметное движение рукой, и двое пришедших с ним людей отодвинули шкаф. Подняли крышку люка и стали вынимать из петель металлические прутья, чтобы снять ее совсем.

– Что сказали тебе русские, когда нашли это укрытие?

– Дали срок закопать, – пожал плечами Шевади. – Но зачем? Я все равно не держу там оружие и пленных. Не прячу моджахедов…

– Ты хитрый, как лиса, – рассмеялся Хаяри и похлопал старика по плечу.

Между тем двое бандитов сняли крышку и оттащили ее от колодца. Это был довольно массивный бетонный блок почти тридцатисантиметровой толщины, по углам отделанный железом. Третий бандит бросил на пол кусок брезента. На него ее положили. Тут же четвертый принес с веранды ведро, на одну треть заполненное песком, перемешанным с цементом, и пластиковую канистру с водой.

Через несколько минут работа закипела.

Закатав рукава, один из боевиков, начал отбивать куски цемента с верхней части крышки люка. Особого усилия он не прилагал. Проделав дырку, он вставил туда обрубок стальной арматуры и принялся выкрашивать бетон на брезент. Вскоре они извлекли средних размеров кейс. Один из бандитов протер его тряпкой и протянул Хаяри.

Бережно, с любовью проведя по его поверхности рукой, тот вынул из нагрудного кармана ключик и осторожно открыл замки. Лицо Шевади напряглось. Он съежился.

– Я все помню, – улыбнулся Хаяри.

Легко, без усилий он приподнял крышку и, просунув в образовавшуюся щель спичку, вытолкнул из петли крючок, выполнявший роль проволочной растяжки.

Когда чемодан был открыт, взору предстали уложенные в специальные войлочные углубления ампулы с серым порошком. Расположенные в два ряда, они занимали все свободное пространство.

– Сто шестьдесят штук, – то ли от восторга, то ли просто желая напомнить, проговорил Шевади. – Будь осторожен, это стекло.

– Когда чемодан изготовили, в него загрузили похожие ампулы с мелом, – Хаяри обвел всех надменным взглядом, – и после этого несколько раз сбросили с высоты человеческого роста. Ни одна не разбилась.

Он осторожно развернул кейс на коленях и провел пальцем по едва заметным вмятинам.

В углубление крышки люка вставили похожий по размерам на кейс деревянный брусок и замазали его вновь приготовленным цементным раствором. Спустя полчаса крышка люка стояла на своем месте. Правда, на нее не водрузили шкаф, так как цемент был еще сырой.

– К утру с племянником я все закончу, – наблюдая за тем, как боевики сворачивают брезент с мусором, сказал Шевади. – А вам удачи.

Хаяри лишь одному из присутствующих с ним бандитов показал принцип пользования кейсом. Он всерьез опасался, что кто-то из боевиков решит завладеть этим оружием. И не только из-за того, чтобы продать. Многие имели в кровниках целые селения в Дагестане и Чечне. Завладев парой ампул, можно было решить эту проблему одним махом. Повсюду люди брали воду в основном из общих источников.

Хаяри понимал своих моджахедов, но его целью была Россия. Только она виновница того, что кавказец стал кровным врагом кавказцу.


За неделю Родимов второй раз прилетал в Чечню. Антон стоял за проволочным ограждением летного поля, наблюдая за тем, как светло-серый «Ан-12» выруливает на стоянку.

– Погадаем. – Дрон вышел из «уазика» и, сорвав одуванчик, начал отрывать по одному лепестку: – Трахнет не трахнет, трахнет…

– Завяжи. – Антон, не оборачиваясь, вырвал у него цветок и отбросил в сторону. – Нашел «ромашку»…

– Интересно все-таки, зачем шеф явился? – проговорил Василий, закрывшись ладонью от солнца и глядя в сторону самолета.

– У тебя снова приступ неусидчивости? – Почему-то Дрон начал раздражать Антона.

У Василия был странный характер. Он мог неделями давать лишь односложные ответы, и то, если этого требовала необходимость, читать любую попавшуюся под руку литературу, по нескольку часов, громко сопя, «тягать железо» и спать. Либо его поведение кардинально менялось. Он становился не в меру болтлив. Из него лезли шутки, в большинстве своем неудачные, без повода спорил и раздражался по любому пустяку. Занятие с тяжестями в этот период заменялось избиением самодельных груш и планшетов, метанием острых предметов. Если такой период приходился не на командировку, то Дрон практически все свободное время проводил в зале рукопашного боя или на специальной полосе препятствий.

Неплохо зная психологию и разбираясь в психиатрии, Антон начинал опасаться, что это у Дорофеева что-то вроде сезонных обострений шизофрении. Только в отличие от больных этим заболеванием, имеющих более четкие временные рамки – весна и осень, у него это было стихийно и не поддавалось прогнозу.

– Это весна! – прокомментировал он свое состояние. – Щепка на щепку лезет, а мы, как гоблины, шарахаемся по лесам и ловим бородатых и злых дядек.

– Увольняйся. Льготная выслуга у тебя больше собственного возраста.

– Ты это серьезно? – почему-то обиженно спросил Дрон.

Тем временем генерал в сопровождении бойцов спецназа внутренних войск, занимающихся охраной аэродрома и встречей бортов, уже шел к зданию, а Василий вдруг потерял к нему всяческий интерес. Озадаченный ответом Антона, он растерялся и не знал, как его воспринимать.

– А что, – Антон скользнул по нему оценивающим взглядом, – пойдешь в школу ОБЖ преподавать или охранником. Уйма времени, а главное – голова не болит, куда деньги деть. Их постоянно нет, как в армии.

– Почему? – удивился Василий. – Мне зарплаты военной хватает.

– Я тебе не про нас, а про войска, – пояснил Антон и, развернувшись, направился вдоль ограждения встречать Федора Павловича.

Дрон семенил следом, размышляя над сказанным. Антон разозлился еще сильнее. Или Васька издевается, или точно сбрендил от «стрелялок». Люди за компьютерами с ума сходят, а здесь, считай, каждый день рискуешь «по-взрослому».

Родимов выглядел устало. В слегка великоватой камуфлированной форме и кепке, без знаков различия, он чем-то напоминал встретившегося сегодня на блокпосту контрактника. Только тот был немного моложе.

– Давай поподробнее о спецоперации в Джугурты, – с ходу потребовал он.

Антон коротко рассказал об инсценировке боестолкновения с Вахидом и Батаевами, не упустив момент, как Иса разыгрывал из себя боевика. Описал подвал. Рассказал о мероприятиях по поиску Хаяри.

– Я зачем вернулся, – Родимов с опаской посмотрел на шедшего позади офицера, случайно оказавшегося на дороге, ведущей к стоянке машин. Они замедлили шаг. Дождавшись, когда военный их обгонит, Федор Павлович многозначительно посмотрел на Антона: – В Америке трагически погибла сотрудница второго управления. Перед смертью, уже в клинике, она сумела произнести нашему представителю фразу: «У них споры. Во всем виноват Хорин. Четки служат сигналом…»

– О чем споры? – удивленно захлопал глазами Дрон.

Антон осуждающе посмотрел на него и кашлянул:

– В общем, у нас тут кое-какие планы есть, – Антон махнул рукой за спиной генерала Василию, чтобы тот молчал. – Шевади Айдаеву привезли старинные четки из Эмиратов. Сейчас с ними разбирается Джин. Кроме них передали деньги. Во время зачистки мы их не нашли, да и не старались этого сделать. Четки же лежали на видном месте. Мы виду не подали, что они нас интересуют. Вахид еще раньше обратил внимание, что старик с трепетом принял эту реликвию. Когда его не было дома, он осмотрел их, но ничего не нашел подозрительного. Когда мы вошли в село, Джин отошел с боем. Сегодня попытается снова вернуться к старику. Теперь тот должен больше доверять ему.

– А ты не подумал, что четки все-таки являются носителем информации, только чтобы ее получить, нужно обработать их каким-то составом или теми же ультрафиолетовыми лучами? – Они дошли до «уазика», стоявшего рядом с бронетранспортером сопровождения. Солдаты, завидев уже знакомого военного, при появлении которого встают полковники, зашевелились, разворачиваясь в его сторону.

– Не думал. – Антон открыл дверь. – Но сегодня Джин займется этим вопросом вплотную. Я уверен: на этот раз Шевади будет более откровенен.

– Где сейчас твои чеченцы?

– Вахид остался в окрестностях Джугурты, – Антон закрыл за генералом дверь и уселся на переднее сиденье. – По мере возможности ведет наблюдение за домом. Шамиля на время вывезли в расположение одного из медицинских отрядов специального назначения МВД.

– Он ранен? – насторожился Родимов.

– Да, – подтвердил Антон, следя за тем, как Дрон выруливает со стоянки. – Только нами. Хотим устроить предлог для возвращения. Сделали дырки в мягких тканях ноги.

– Чем? – опешил генерал.

Вместо ответа Антон похлопал ладошкой по нагрудному карману разгрузочного жилета, откуда виднелась рукоять «АПС».

– Садист, – завороженно глядя на Филиппова, пробормотал Федор Павлович.

– Есть у кого учиться. – Антон развернулся на сиденье поудобнее. Сопровождение вещь хорошая, но за генерала он лично отвечает своей головой, и поэтому нужно быть начеку.


Хаяри вышел из дома и посмотрел в сторону гор. Величественно выступая из темноты на фоне сереющего неба, они словно торопили подняться на них, маня прозрачным и чистым воздухом, близостью звезд и спокойствием. Там, за этими исполинами, веками наблюдавшими за просыпающимся миром, Дагестан. Устроив панику и беспорядки в этой республике, он и его люди доберутся до Махачкалы, откуда морем в Астрахань. Но для этого надо получить сигнал. В Пятигорске должен прогреметь взрыв, который разметет по ветру его новое приобретение, подтверждая наличие у боевиков страшного оружия и направляя тех, кто займется его поисками, по ложному следу. Жаль, что Роза пропала. После акции в курортном городе она должна была сделать то же самое, только уже в Москве. Тогда русские бросили бы все силы на это направление, дав ему и Махмаду спокойно вершить свои дела в расположенных вдоль Волги городах. Но и этого будет достаточно, чтобы сбить ФСБ и милицию с толку.

Значимость этой акции на порядок превосходит те, что в разное время предпринимались в Москве. Чем хуже великая русская река с многочисленными городами вдоль берегов? Москва – сердце, а Волга – артерия. Причем как и у человека – длинная и уязвимая. Неожиданно Хаяри вспомнил синюю жилку под нежной кожей на шее Заремы и поймал себя на мысли, что ему жалко чеченку. Поморщившись, он вернулся в дом.

Пройдя через гостиную, в которой у окна, выходящего на дорогу, устроился охранник, он вошел в комнату, где провел с Заремой последнюю ночь.

Женщина сидела на стуле рядом с железной кроватью, всю ночь раздражавшей Хаяри своим скрипом. Прямая спина, плотно сжатые губы, в глазах решительность и злость. Это действуют не слова, которые на протяжении всего времени он говорил ей, виня во всех бедах чеченки русских. Третий день ей дают особый наркотик. Он делает человека одержимым и легко поддающимся внушению. Еще он обостряет зрение и слух, а обоняние становится таким, что это начинает бесить. Хочется поскорее избавиться от этого наваждения, непривычного организму. Даже секс теперь с этой женщиной опасен. Она стала напоминать машину, поглощающую удовольствия. В какие-то моменты он даже боялся, что она разорвет его пополам.

– Скоро поедешь, – зачем-то сказал он и сел поверх покрывала. – Ты все сможешь сделать сама?

Вместо ответа она кивнула, глядя куда-то в угол комнаты.

– Покажи, – проследив за ее взглядом и вдруг забеспокоившись, что перестарался с обработкой, потребовал он.

Она медленно встала и подошла к комоду. С легкостью отодвинув его от стены, открепила с обратной стороны фанеру и извлекла из тайника снаряжение, которое будет на ней в Пятигорске. Она должна будет надеть его на себя за час до остановки поезда. Именно после этого, убедившись, что женщина сделала все как надо и ничего не напутала, двое сопровождавших ее боевиков проконтролируют употребление последней дозы наркотика и выйдут в Минеральных Водах.

Зарема быстро развернула свернутое полотенце. Не стесняясь Хаяри, приспустила на бедра юбку и расстегнула кофточку. Проворно обернув себя тонким, сделанным из шелка поясом, с кармашками, похожими на патронташ, открыла небольшую пластиковую коробочку и, вынимая из нее по очереди замотанные в бинты ампулы, распаковала и вставила вокруг тела. Пластита в поясе смертника было немного. Вряд ли он сможет причинить вред большому количеству людей. Но его достаточно, чтобы разорвать в клочья эту женщину и разметать по воздуху заразу.

Закончив, чеченка собрала остатки мусора в руку и бросила в угол:

– Я должна смыть это в унитазе, – пояснила она так, как ее учили.

Затем она привела себя в порядок, взяла полотенце и подошла к Хаяри.

– Оказавшись в толпе на привокзальной площади, надо нащупать под одеждой колечко и потянуть за него.

– Хватит, – Хаяри, вдруг испугавшись, что заигравшаяся в месть женщина сделает это прямо здесь, поднял руку, прикрывая лицо. – Снимай все это.

В дверях возник силуэт Аслана. Утром была его очередь дежурить:

– Командир, – он покосился на Зарему, которая, никак не отреагировав на его появление, занималась разминированием своей талии, – приехал Муслим.

Хаяри сделал знак рукой, чтобы Аслан скрылся. Дождавшись, когда тот покинет комнату, он встал и, придав лицу торжественно скорбное выражение, приблизился к Зареме вплотную.

– Ты, главное, помни, Аллах всегда с тобой, – он осторожно провел ладонью по ее голове, покрытой темным платком, и прикоснулся губами ко лбу. – Мы встретимся на небесах.

Хлопнули входные двери. В прихожей раздался шум шагов и голоса. Он неуклюже отпрянул от смертницы, словно испугавшись, что их увидят вместе.

В комнату вошли Таймаев Муслим и Хаджиев Шарпудин.

– Мы готовы, – Муслим провел по лоснившемуся от пота лбу рукавом синей рубашки и покосился на Зарему. – По новым документам она Гуля. Фамилия Шайахметова.

– Повтори, что он сказал, – нахмурив брови, потребовал Хаяри.

Женщина выполнила приказ.

– Все, – араб сделал знак рукой, – идите и будьте осторожны. Теперь от вас зависит успех нашего общего дела. Нужные люди уже предупреждены и встретят вас. За это не переживайте. Звонить им только по приезде в Прохладный.

По замыслу, добравшись до расположенного в Кабардино-Балкарии города, террористы сядут там на поезд до Пятигорска. Ехать недолго. Через пару часов Минводы, где мужчин будут поджидать представители оппозиции, которым уже переведены деньги от Хорина. Дальше Зарема поедет в свой последний путь, а Муслим и Шарпудин вольются в ряды сопротивления и сразу после известия о подрыве на вокзале устроят серию взрывов на юге Ставропольского края. Транспорт, оружие, конспиративные квартиры готовы, чтобы принять отвлекающую группу.

Хаяри подошел к столу, на котором лежал открытый ноутбук, и вновь просмотрел почту. От Хорина ничего не было. Это начинало беспокоить. С улицы донесся звук отъезжающего автомобиля. С минуту постояв, он опустился на стул и открыл сайт новостей. Каково же было его удивление, когда в списке происшествий за неделю он увидел сразу несколько заголовков статей с фамилией куратора и заказчика работы.

«Тайна расследования гибели олигарха», «Хорин и след русской мафии»…

Придя в себя, Хаяри выбрал из списка самое первое сообщение трехдневной давности.

«По заявлению представителя полиции округа Нью-Йорк, тела господина Хорина и его охранника были обнаружены в полдень на следующий день после убийства, то есть шестого числа. Судя по тому, как охранялось это лицо, и наличию рядом убитого сотрудника службы безопасности, в пентхаусе орудовали несколько хорошо подготовленных и знающих обстановку преступников…»

– Шайтан, – скрипнул зубами Хаяри и закрыл крышку.

Немного подумав, он бросился во двор, чтобы отменить свой приказ на поездку боевой группы в Пятигорск. Уже через минуту один из боевиков вышел на связь с машиной, на которой только что увезли Зарему, и передал распоряжение срочно вернуться назад…


Вахид, придерживая переброшенную через шею руку Шамиля, шатаясь из стороны в сторону, брел за племянником Шевади по петляющей между деревьями тропинке уже знакомого ему сада. На рассвете он пробрался к дому и, осторожно постучав в окно, объяснил Айдаеву, что его товарищ тяжело ранен и ему нужны лекарства.

Старик сразу потребовал вести Шамиля к нему в дом, но Вахид долго и упорно отказывался, мотивируя это тем, что они и так уже раз накликали на него беду. Однако старик настоял на своем и даже отправил в качестве помощника своего родственника.

В доме уже вовсю шли приготовления к оказанию помощи. Племянница вскипятила электрическим самоваром воду и достала чистые тряпки. Старик ходил из угла в угол комнаты, разминая в чашке несколько таблеток. На столе лежала упаковка от стрептоцида.

– Это хорошее средство, – проследив за взглядом Джабраилова, успокоил старик. – Говорят, этого лекарства уже не выпускают. Зря, наверное.

Внешний вид Шамиля был поистине ужасающим. Разведчики постарались от души. Прострелив ему ногу, они день продержали его в отдельной палате медицинского отряда и, забрав, стали доводить до кондиции. Для начала ему запретили мыться и есть. Сытость сразу бросается в глаза. Ограничили в воде. От этого быстро побелели и потрескались губы. Все усугублялось температурой. Сняв наложенные врачами повязки и удалив следы мазей, Антон собственноручно извлек из патрона пулю и, вытряхнув на кончик ножа порох, прижег раны. После этого его безобразно забинтовали кусками собственной одежды. В общем, когда Шамиль оказался в доме старика, вид его был удручающим.

Сейчас, лежа на принесенном в комнату и брошенном в углу матраце, он слегка морщился, глядя, как с распухшей и почерневшей ноги родственница Шевади убирает смоченной в спирте ваткой грязь.

– Рана не опасна, но запущена, – успокоил старик, когда племянница закончила бинтовать. – Пусть пару дней полежит.

– Что все это время мне делать? – удрученно вздохнул Вахид.

Оставив Шамиля, они вышли на улицу. Восток алел рассветом. С низин уходил туман.

– Я допустил одну ошибку, – заговорил Шевади. – Побоялся доверить тайну.

– Какую? – Вахид устало прислонился к столбу, на котором была установлена крыша летней кухни.

– Ты что-нибудь слышал о Хаяри?

– Конечно, – немного подумав, подтвердил Вахид. – Это хороший воин. Многие чеченцы желали бы воевать под его руководством. Но он берет в свои ряды только за большие заслуги.

– Вчера ночью этот человек был у меня, – ошарашил старик.

Вахид недоверчиво и даже с некоторой насмешкой посмотрел на него.

– Зря не веришь, – Шевади вздохнул и провел по лицу руками, отгоняя сон. – Я его духовный наставник. Скажу больше, ты можешь еще успеть встать в ряды его небольшой армии. И твой друг тоже. Некоторое время его отряд будет жить в селении рядом с границей Дагестана.

– А зачем он приходил к вам? – спросил Джин, пытаясь вложить в голос максимум недоверия и удивление известием. – Неужели, чтобы забрать то оружие, что мы прятали в садах?

– Нет, – Шевади покачал головой. – Он взял оружие, но не то, а намного страшнее. В крышке люка, закрывающей вход в мой подвал, который обыскивали русские, был спрятан чемодан ампул с заразной болезнью. Я плохо разбираюсь в этом и почти не обучен грамоте. Но она смертельна и была на вооружении еще в Советской армии. Ее оставили люди, приходившие ко мне в прошлом году. Они показали четки, когда-то принадлежавшие моему деду. Мы храним свои реликвии, и я узнал их. Эти люди сказали отдать чемодан тому, чье имя назовут, привезя их в этот дом окончательно.

– Куда теперь Хаяри держит путь? – осторожно спросил Вахид.

– Он пойдет вдоль Волги, – немного подумав, вздохнул старик. – Но русские уже прознали о его намерениях, и поэтому Хаяри решил немного схитрить. Он отправит в Пятигорск небольшую группу, которая там совершит акцию. Примерно так он уже поступал, когда продвигался от границ Грузии к границам Дагестана. Отвлекал милицию и ФСБ небольшими взрывами и нападениями совсем в других местах и обеспечивал себе путь.

– А где мы можем к нему присоединиться? – осторожно поинтересовался Вахид. – Ведь вы сами говорите, он скоро уйдет в Дагестан.

– А вам и не надо будет следовать за ним, – Шевади пристально посмотрел на профиль Вахида, словно что-то взвешивая в уме. Затем, кашлянув, заговорил тише, словно их мог кто-то подслушать: – Знаешь, что насторожило меня, когда вы впервые появились у меня в доме? – спросил он и, не дожидаясь ответа, сам же принялся на него отвечать. – Вид у вас людей, которые грамотные. Видно, что в городах часто жили. Сейчас Хаяри как раз несколько таких моджахедов нужны. Я свяжусь с ним и скажу, что половину дела сделал.

– Как это? – не понял Вахид.

– Еще нужна женщина, готовая пожертвовать собой во имя Аллаха. Скоро такую найдут. Вы повезете ее в гнездо неверных – их столицу и сделаете так, чтобы она достойно умерла, забрав с собой как можно больше русских.

– Мы в розыске, – напомнил Вахид.

Старик посмотрел на него как на несмышленого ребенка:

– Вас снабдят надежными документами.

Глава 11

Родимов сидел напротив Филиппова и, не сводя с него взгляда, ждал, когда тот дочитает сообщение информационно-аналитического центра. Свет настольной лампы подчеркивал на лице Антона припухлости после внезапно прерванного сна. Наконец, потерев глаза, он откинулся на спинку стула, исчезнув из пятна света, а вместо него через стол протянулась рука с листком:

– Когда это стало известно?

– Мне только что, – беря донесение в руки и убирая его в папку, лежащую с краю стола, вздохнул Родимов.

– Значит, мы здесь нарезаем круги, – Антон наклонился вперед, вновь материализовавшись из темноты, – а в Москве прекрасно знают, какие города будут использованы в качестве перевалочных баз?

– Погоди горячиться. – Федор Павлович сшиб рукой появившегося в свете мотылька. – Известно, что на адреса фирм-однодневок в эти города через банки прошли деньги. Связывать все такие операции наших нуворишей с терактами абсурдно. Они вечно что-то химичат.

– Ну, во-первых, деньги пришли со счетов, подконтрольных Хорину, – Антон принялся загибать пальцы. – Здесь это четко написано. Во-вторых, вы сами пересказывали его разговор на яхте с Лещем и Томасом Райтом. Хорин там ясно давал понять, что ему необходима финансовая поддержка, а главное – банки для осуществления перевода средств, направленных на расшатывание существующего режима в России. Причем я хорошо запомнил, его интересовали финансовые структуры, имеющие свое влияние в регионах, о которых сейчас пришло донесение. Поэтому он и выдернул Леща. А чем, как не дестабилизацией обстановки, можно расшатать власть? Деньги они перевели, а кто-то их благополучно получил на организацию терактов. Если сейчас все это связать с событиями, происходящими вокруг Хаяри, можно с уверенностью сказать, кто будет контролировать исполнение планов Хорина.

– Твои предложения? – генерал сделал вид, что согласился с выводами Антона полностью, и устало прикрыл глаза, приготовившись слушать.

– Я лично возлагаю определенные надежды на Джина, – Антон пожал плечами. – А вообще нужно срочно приступать к поискам людей, получивших деньги. Сделать это тяжело, но можно. Через них вычислять объекты недвижимости и транспорт, который, как водится, террористы уже арендовали и приобрели…

– Это ясно, – перебил генерал. – Там этим, естественно, займутся. На какое направление бросать твоих орлов?

– На отдых давно пора, – неожиданно заявил Антон. – На пределе месяц. Одна задача сменяется другой. Не продохнуть. Самое неприятное, что не видим ощутимых результатов от этой командировки. Переливаем из пустого в порожнее.

– Нет, – генерал хитро прищурился. – Я знаю, в чем дело. – Он наклонился и перешел на шепот, хотя подслушать их в этом помещении комендатуры, устроенной под резиденцию разведчиков, никто не мог: – Просто Хаяри оказался серьезным противником. Таким, от которых ты успел отвыкнуть. Неудачи этого месяца и то, что ты еще ни разу не увидел следов его присутствия на этой земле, деморализовали.

– Вы не правы, – Антон возмущенно фыркнул. – Подержал я его за яйца у Меседоя. И диверсионную группу ликвидировал вместе со смертницей.

– Но потом-то он исчез, – сощурился генерал. – Причем словно растворился в воздухе вместе с машинами, людьми, женщиной и оружием.

Антон нахмурился. Он впервые поймал себя на мысли, что, увлеченный преследованием, ни разу не сел и не обобщил всю информацию, которой уже накопилось немало.

– Ладно, – генерал поднялся. – Утро вечера мудренее.

– Только не в Чечне, по которой бродит этот араб. – Антон нервно забарабанил пальцами по крышке стола. – К тому же не дает мне покоя фраза сотрудницы, о которой вы мне говорили. В нашем деле также фигурируют четки, – он хмыкнул. – И еще споры. Либо речь идет о реальных разборках между полевыми командирами по поводу оплаты и способах ведения войны, либо о спорах уже другого характера.

– Все-таки допускаешь бактериологическое оружие? – Генерал, чертыхнувшись, постучал костяшками пальцев по крышке стола. – Не дай бог.

– Если я этого урода буду брать сам, – Антон поднял на Родимова тяжелый взгляд, – не надейтесь допросить.

Его вновь охватила беспричинная злость, как в случае с Дроном. Сказывалась усталость, да и прав был Родимов, давно таких свистоплясок не было.

– Спокойной ночи, – виновато бросил Родимов. Он заранее знал, что после прочтения донесения командир группы возьмется за решение ребуса, в котором появилась подсказка.

– Я пока подумаю, – Антон потер пятерней шею, подтвердив тем самым предположение шефа. – Все равно теперь не усну.

– Думай. – Генерал обошел стол и похлопал его по плечу. – Только лучше, если бы этим ты все-таки с утра занялся.

– Оставьте материалы, – попросил Антон, проигнорировав совет.

Генерал положил на стол папку, которую собирался забрать с собой.

Дождавшись, когда за Федором Павловичем закроется дверь, Антон подвинул к себе ноутбук, разложил справа от него карту, достал из полевой сумки пачку тонких фломастеров, курвиметр и офицерскую линейку.

Заново проследив маршрут группы, направление движения бандформирования и место расположения схрона, где укрывались боевики, Антон вдруг почувствовал, что ухватил нить размышлений Аль Хаяри. От Меседоя, где ночевали бандиты, до их первого убежища было совсем близко. Однако, уйдя из аула, они напрочь прервали с ним связь. В это время часть каравана с оружием, боеприпасами и религиозной литературой дошла практически до равнинной части. Там начинаются интенсивные поиски. Между тем лес становится более пригодным для скрытного передвижения. К этому времени усиливают пограничные наряды, увеличивают количество постов. Из Грузии становится тяжелее пройти незамеченным. Но банда Хаяри уже в Чечне. Разделившись на две группы, бандиты выходят к расположенным в предгорье селам и, забрав там автомобили, направляются к границе. Причем все указывает на то, что транспорт был подготовлен заранее. Они лишь для отвода глаз имитировали его «экспроприацию». Здесь Антон впервые не видит смысла в действиях бандитов, но лишь до того момента, пока не узнает, что поиски ни к чему не приводят. Одновременно отмечаются серии терактов в Дагестане. Это дает повод считать, что банде удалось прорваться через административные границы. Поиски на территории Чечни практически сворачиваются, пропускной режим на дорогах ослабевает…

С этого места он отмотал все события обратно и начал анализировать их заново. «А что, если весь этот шум в соседних с Чечней районах был организован не теми, кто направлялся туда с Хаяри, а его сподвижниками, жившими там давно? Сам Хаяри мог свободно совершить обманный маневр – продвинуться в сторону административных границ, а затем вернуться обратно. Он словно разряжает перед собой обстановку, двигаясь вслед за собственными, организованными им же самим на себя поисками! Если следовать этой логике, значит, сейчас он еще в Чечне. Более того, только к этому времени он вышел к участкам административных границ, которые собирается пересечь. – Антон передвинул карту ближе к свету. – Дальше снова ребус… В Дагестан переведены деньги. Пройти и проехать туда можно где угодно. Вот в Пятигорск… – Антон оторвал взгляд от карты и посмотрел на серый квадрат окна. – Надо представить себя на его месте…»


Едва старик скрылся в доме, Вахид стал лихорадочно перебирать в голове варианты исчезновения из поля зрения домочадцев с целью экстренного выхода на связь с Антоном. Он всерьез опасался, что Шевади, доверив столь серьезную тайну, теперь начнет наблюдать за его поведением. Возможно, он специально форсировал события, заговорив на эту тему в первый же день. Джин хорошо разбирался в людях и был уверен, что старик не врет. Не исключено, что у Хаяри сейчас действительно возникли проблемы с надежными кадрами. Поэтому Вахид знал: с этого момента с него не спустят глаз, а при случае проверят и наличие средств связи.

Он непроизвольно провел рукой по груди, где в кармане лежала сделанная под сотовый телефон радиостанция. Затем, оглянувшись на окна, направился в дом.

Свет был везде погашен, больше из-за ненадобности. Комнаты заполнило торжественное сиреневое свечение, в котором уже отчетливо можно было увидеть даже черты лица Шамиля, лежащего на полу в углу комнаты. Старик стоял у стола и о чем-то сосредоточенно думал. До восхода солнца оставались считаные минуты, и Вахид вынул из рюкзака коврик для намаза, поймав на себе одобряющий взгляд хозяина дома.

Выйдя во двор, он огляделся и не спеша направился в конец сада. Там за разрушенным забором было возвышение, где он собирался прочесть молитву. По пути вынул из кармана станцию, не оборачиваясь, нажал на кнопку автоматического набора частоты и, дождавшись, когда она пропищит, прижал к уху.

– Слушаю, Филин.

– Я ограничен во времени, – Джин обошел ствол груши с таким расчетом, чтобы, не оборачиваясь, увидеть, нет ли кого позади него: – В крышке люка подвального помещения, обнаруженного в доме Шевади Айдаева, находился металлический кейс с бактериологическим оружием. Вещество типа сибирской язвы. На момент проверки он еще был на месте. Внешние признаки, со слов «Наставника», – назвал он Айдаева псевдонимом, придуманным накануне при обсуждении деталей операции, – порошок грязно-желтого цвета в стеклянных ампулах. Я думаю, по пять кубов каждый. Старик говорит, таких штучек в контейнере около трех десятков. Изъят за сутки до нашего появления лично Хаяри. Меня хотят использовать в качестве террориста в Москве. Больше ничего установить не удалось. Конец связи.

Вернувшись спустя полчаса в дом, Джин убрал коврик. Старик, словно изваяние, сидел у стола, перебирая четки.

Раздевшись по пояс и взяв полотенце, Джин направился во двор. Шевади что-то крикнул в комнату племянницы, и через минуту она нагнала Вахида. Из-под навеса, оборудованного рядом с крыльцом, девушка взяла алюминиевый кувшин и взглядом показала на небольшую канаву, тянущуюся через сад.

Подойдя к ней, Вахид нагнулся, протянув к девушке сложенные в пригоршню ладони.

– Я прошу дядю, – неожиданно заговорила она, поливая ему на руки, – чтобы он разрешил мне отправиться с вами. Я знаю, нужна шахидка. У меня большие счеты с неверными.

От ее слов Вахида охватила оторопь.

– Это твое право, – наконец выдавил он, беря из ее рук полотенце.

– На юге есть школа смертниц, – девушка говорила тихо. Было видно, что она боится. – Село Кортин-Юрт. Я знаю. Там у меня сестра. Ее мужа убили боевики за помощь русским. Детей забрала старшая сестра. Только никто не сможет привезти оттуда женщину до сегодняшнего обеда. А уезжать надо уже вечером. Я хорошо слышала разговор Хаяри с дядей. Араб сказал присмотреть кого-нибудь в окрестных селах. Но и так ясно, что это невозможно сделать за короткое время. Я сразу догадалась, что Хаяри желает отправить меня, но боится просить об этом дядю напрямую. Посоветуй ему отдать меня.

Когда девушка ушла, Вахид добрел до летней кухни и уселся на скамейку. В голове все перемешалось. Его поразил отчаянный шаг горянки, настойчивость, с которой та хотела умереть. Он даже на какое-то время чувствовал себя предателем собственного народа. Оглянувшись по сторонам, словно его мысли кто-то мог подслушать, Джин сокрушенно вздохнул.

На крыльцо вышел племянник старика:

– Нас ждут за селом…

Вахид впервые видел Аль Хаяри. При всех своих возможностях, ГРУ не собрало на него за последнее десятилетие никаких серьезных видеоматериалов. Он не позировал перед теле– и фотокамерами, избегал контактов с журналистами. Будучи в Европе, почти никогда не появлялся на светских раутах, где его могли запросто «срисовать». Человек на сделанных второпях снимках и старых фотографиях, добытых в архивах Университета дружбы народов, разительно отличался от того, кто вышел навстречу Вахиду из старенькой «Нивы», затормозившей на берегу почти пересохшего ручья. Настороженно оглядев незнакомца, которого на разбитых «Жигулях» привез племянник Шевади, трое увешанных оружием боевиков скрылись в окружавшем место разговора лесу.

– Здравствуй, – сдержанно поздоровавшись, Хаяри придирчиво осмотрел Вахида с ног до головы и сделал знак рукой, чтобы племянник Айдаева отошел в сторону. – Мне Шевади поведал о тебе утром. Такой человек мне нужен.

«Значит, у Шевади есть связь, – догадался Джин, вспомнив, с каким напряжением тот ждал его ухода из дома. – А Шамиль знал, что старик говорил с Хаяри. Как я мог упустить такой момент и не подойти под каким-нибудь предлогом к нему? Наверняка он изнывал от того, что не может поделиться со мной новостью. Причем, по всему выходит, Шевади говорил прямо в той комнате, где он лежал. Зачем ему бояться раненого?»

– У тебя много людей. Зачем тебе человек со стороны?

– Но ведь ты сам мечтал оказаться среди моджахедов?! – удивленно воскликнул араб, уходя от ответа.

– Я сам моджахед, – гордо проговорил Вахид. – И не люблю темные дела. Раз ты не хочешь использовать своих людей, значит, в этом деле что-то не так.

– А ты смелый и умный, – с восхищением проговорил Хаяри. – Хорошо, я скажу тебе, в чем дело. Причем вижу, что Шевади еще не разучился разбираться в людях. Ты именно тот, кто нам нужен, – с этими словами араб отошел к окраине поляны и уселся на огромный камень, пригласив взглядом последовать его примеру Вахида.

Дождавшись, когда тот устроится напротив, он вздохнул:

– У меня на руках очень страшное оружие. Нужно сделать так, чтобы русские подумали, будто я собираюсь обрушить всю его мощь на столицу. В Пятигорске и Москве действительно прогремят взрывы и на месте их будут обнаружены следы яда. Но на самом деле я направлюсь другим путем, оставляя после себя горы трупов. Согласись, в последний момент со мной будет легче умереть тем, кто знает меня не один год. Ты же выполнишь свою миссию, получишь деньги и вернешься назад.

– Ты собрался умереть? – Джин прямо посмотрел в глаза Хаяри.

– Не совсем так, – тот нахмурился. – Я буду идти вверх по Волге. Рано или поздно на мой след выйдут спецслужбы. После этого придется туго. Те, с кем я уже не один год, знают, как в случае чего найти Хаяри. Тебе же невозможно рассказать все в двух словах. – Он посмотрел вверх, на небо и, мечтательно вздохнув, поднялся.

Вахид понял: у араба попросту свои принципы, на основе которых он создал диверсионную группу. Людей со стороны, даже из числа противников нынешней власти, бандитов, рассеянных в предгорье и потерявших в ходе боев централизованное управление, в свой отряд не берет. Однако он широко использует эту категорию для обеспечения работы основной команды. Такие действия можно расценивать как высокопрофессиональные. Значит, у него была возможность если не обучаться, то получить хорошие консультации у настоящих специалистов разведывательно-диверсионной деятельности. Примерно так в некоторых случаях работает спецназ на оккупированной противником территории. Минимум утечки информации, максимум черновой работы на плечи соотечественников. Особенно богатый опыт в этом плане был накоплен за время Великой Отечественной войны, когда подразделения частей особого назначения выполняли задачи во взаимодействии с партизанскими отрядами и опирались на деятельность подполья. Кроме того, ведя такую политику, с одной стороны, Хаяри поднимает статус своих боевиков в собственных глазах, с другой – имеет постоянный, слаженный коллектив, где уже все друг к другу притерлись.


Получив от Вахида информацию о наличии у боевиков компонентов биологического оружия, Филиппов некоторое время не мог в это поверить. Голова соображала плохо. Несмотря на то что Антон уже обсуждал с Родимовым вопрос о двояком смысле сказанного перед смертью сотрудницей военной разведки, он был в растерянности. Сказалось то, что спал он не больше часа. Было раннее утро, и размытые очертания в предрассветных сумерках окружающих предметов в совокупности с нереальностью информации некоторое время мешали сосредоточиться.

Первое – поднять личный состав и ввести в обстановку. Второе – доложить наверх. В принципе и первое, и второе делать придется одновременно. Оба мероприятия можно поменять местами, но суть от этого не изменится. Родимов сейчас здесь, значит, докладывать в Москву придется ему.

– Группа, подъем! – распахнув дверь, рявкнул Антон и направился в следующую комнату. Опочивальня, приготовленная для Родимова, разительно отличалась от кубрика, где располагались разведчики. Стол, стул, кровать. В углу видеодвойка. Золотистые шторы не позволяют видеть уныло серого цвета бумажные мешки с песком, которыми до половины заложены оконные проемы с установленными на них решетками. Стены оклеены обоями. Под потолком, вместо свисающего патрона с лампочкой на искривленном и засиженном мухами проводе, скромная, на два плафона, люстра. Кому-то покажется странным, но условия, которые были созданы для прилетевшего шефа, казались остальным офицерам райскими. Конечно, все прекрасно понимали, что обыкновенный человек, живущий где-нибудь в районе Рублевки, хотя там тяжело найти такого, напротив, удивится убогости интерьера так называемого генеральского номера. В представлении обыкновенного россиянина генерал – это уже не человек, а комплекс из квартиры, коттеджа, машины с мигалкой и развлекательной программы типа ресторанов, саун, девочек и охоты с вертолета. Как довесок на втором плане одетая в меха и увешанная золотом безобразно толстая жена, страшная, как атомная война, дочь и дебил-лейтенант, женившийся на ней ради карьеры. Все это старательно вбивалось в головы потенциальных солдатских матерей девяностых со страниц газет и экранов телевизоров зачастую в форме бездарно снятых рекламных роликов.

О хороших офицерах предпочитали не говорить. Во-первых, на них журналисту невозможно сделать карьеру, а во-вторых, за такими надо ехать в горячие точки, лазить по полигонам, ловить на стрельбищах. Напрягаться выгодно только в том случае, когда разыскиваешь очередного полевого командира, маньяка, либо психически больного человека, реализовавшего свои грезы на деле, да и то, если командировка оплачена каким-нибудь фондом типа Сороса или российским опальным олигархом.

Кровать Федора Павловича была заправлена, а сам он в одних брюках отжимался на руках от пола, с трудом отмытого перед его приездом.

– Доброе утро, – глядя на раскрасневшееся лицо шефа, протянул Антон, прикрывая за собой двери. – У нас плохие новости.

– У Хаяри сибирская язва? – Генерал пружинисто встал и отряхнул руки. – Мы об этом уже говорили.

– Тогда только предполагали, – Антон замялся.

– Как ты думаешь, – Федор Павлович снял с дужки кровати полотенце и направился к дверям, – я за каким чертом сюда приперся?

– Под утро пришло сообщение от Джина, – Антон посторонился, пропуская шефа мимо себя. – Хаяри был у Наставника за сутки до его возвращения. Кейс с бактериологическим оружием, предположительно спорами сибирской язвы, находился на момент проверки в крышке люка.

– Почему не предусмотрели такой вариант? – Родимов задержался и уставился на него колючим взглядом.

– Обыск был проведен тщательно, – Антон пожал плечами.

– Хорошо. – Родимов наконец взялся за дверную ручку и, взглянув на стоящего в коридоре дневального от комендантской роты, вновь посмотрел на Антона: – Сбор через семь минут наверху.

Офицеры расселись вокруг стола, за которым Антон провел ночь. В общих чертах все были в курсе происшедших событий. Родимов сообщил результаты работы группы Джабраилова в Москву. Информация такого характера не залеживается. Как водится, доложили президенту. Быстро обработав, разослали по департаментам и министерствам. В общем, как это принято говорить, довели до лиц, ее касающихся. Оттуда в расположенные на территории Чечни, Дагестана, Северной Осетии и Ставропольского края соединения и части Министерства обороны, подразделения МВД, МЧС и ФСБ полетели директивы, приказы, распоряжения. В основном они уже были конкретизированы каждому ведомству в соответствии со спецификой его деятельности. Если МЧС в срочном порядке готовилось к локализации возможных районов заражения, их дезинфекции, эвакуации людей, карантина и оказания помощи пострадавшим, то силовики отзывали из отпусков оперативных сотрудников, усиливали и увеличивали количество постов, маршрутов патрулирования. Войска старались максимально перекрыть административные границы. В общем, огромный механизм пришел в действие. Но все прекрасно понимали, что эти меры запоздалые. Угроза применения оружия массового поражения не устранена, а значит, в любой момент может произойти непоправимое.

– Нам неизвестно, на чем перемещается Хаяри, где находятся его основные силы, а главное, в каком месте он сейчас хранит контейнер, – обведя спецназовцев задумчивым взглядом, заговорил Родимов. – Тем не менее мы успешно провели первую фазу операции по внедрению наших сотрудников в ближайшее окружение араба, коим, несомненно, является Наставник. Наша задача сейчас находиться в полной боевой готовности и ждать дополнительной информации от Джина. Не отвлекаться ни на какие посторонние задачи. Зачистки, засады, поиски – пусть этим занимаются разведчики группировки и милиция. У нас есть реальная возможность выйти на след Хаяри, и мы должны ее максимально использовать.

Учитывая сложность задачи и то, что противник предпримет весь комплекс контрразведывательных мер, Родимов перевел взгляд на Антона, – подполковнику Филиппову в течение тридцати минут организовать транспорт, который в случае выезда не вызовет подозрения у местного населения. Территорию комендатуры необходимо скрытно покинуть. Район ожидания подготовить с таким расчетом, чтобы мы смогли добраться до Джугурты не больше чем за десять минут. Вопросы?

– Почему Джугурты? – Антон хотел встать, но генерал сделал знак рукой, чтобы тот оставался на месте. – Контейнер оттуда забрали. Больше Хаяри с этим поселком ничто не связывает.

– Там Вахид. – Генерал взял со стола ручку и стал задумчиво крутить ее в руках. – Раз старик посвятил его в тайну предстоящей акции, значит, они планируют его использовать.

– Он это и сказал, – подтвердил Антон.

– Поэтому я считаю, – не обращая внимания на реплику командира группы, продолжал Федор Павлович, – что либо Джина навестят для инструктажа, либо вызовут к Хаяри или одному из его помощников. В этом случае, насколько мне известно, Джабраилов меняет диапазон частоты своего маяка, и кто-то должен начать его преследование.

Заработал сигнал на станции. Филиппов бросил на генерала извиняющий взгляд и вышел из-за стола:

– Слушаю, Филин…

Оставшиеся сидеть за столом разведчики следили за выражением лица Антона. Все знали, что этот аппарат настроен на частоту Джина.

– …Так. Понял… Правильно решил… До связи!

Закончив говорить, Антон повернулся к столу и торжественно посмотрел на Родимова:

– Хаяри только что покинул окрестности Джугурты. Вахиду поставлена задача выехать из Грозного в направлении Москвы для совершения теракта. Сам араб направляется через Дагестан в Астрахань, и уже оттуда – вверх по Волге.

– Маяк? – Генерал не сводил напряженного взгляда с Антона.

– Маяк установить не удалось. Машина «Нива» белого цвета, без номеров, задние стекла тонированы.

– Уже что-то, – не выдержал Дрон.


Когда Вахид выбрался во дворе дома Шевади из машины, то заметил большие перемены в настроении его обитателей. Фируза стирала под навесом, и даже не подняла взгляда на приехавших. Сам старик встретил Джина на крыльце. Вид его был хмурым, если не сказать злым.

– Когда уходишь? – спросил он с деланым безразличием в голосе.

– Пока не знаю, – пожал плечами Вахид, – но, по всей видимости, скоро.

– Сегодня в полдень тебе привезут одну ампулу, – старик внимательно посмотрел ему в глаза. – Нужно будет придумать, как надежно спрятать ее.

– Хаяри говорил насчет новых документов, – Джин выжидающе уставился на Наставника.

– Сейчас сюда придет человек, который должен тебя сфотографировать, – старик оглядел Вахида придирчивым взглядом. – Приведи себя в надлежащий вид. Твой раненый друг останется у меня. С тобой поедет моя родственница.

Наконец до Вахида дошло, почему так хмуро выглядит чеченец.

«Неужели возможно, что женщина, тем более такая молодая, смогла уговорить этого человека отпустить ее на верную гибель?» – удивился он, одновременно сожалея о случившемся. Ему не хотелось верить, что Фируза может быть ослеплена ненавистью, как какой-то лютый Басаев. С одной стороны, отправляясь с ним в Москву в качестве смертницы, она не подвергается никакому риску. С другой, она наверняка предстанет перед судом. Вахид надеялся, что для акции ему предоставят специально подготовленную женщину – шахидку, через которую можно будет узнать местонахождение лагеря, где их штампуют. После чего, без всяких угрызений совести, отправить за решетку.

Он прошел в дом. Здесь царил полумрак и прохлада. Пахло лекарствами и еще чем-то таким, что всегда витает в воздухе помещений, где есть раненый.

– Вахид, – подозвал его Шамиль.

– Чего тебе? – опускаясь рядом на корточки, зло спросил Джин. С самого начала они договорились, что он будет всем своим видом выдавать недовольство ранением товарища, считая его обузой. Якобы он не переставал чувствовать неловкость за то, что стеснил Шевади и его родственников, одновременно вновь навлекая на них беду. В любой момент русские или милиция могут провести повторную проверку дома. Тем более они в ультимативной форме распорядились засыпать бункер.

– Я слышал, ты уходишь? – Шаман, морщась, приподнялся на локтях и, перевернувшись на бок, сел. – Еще пара дней, и я смогу ходить. Подожди меня.

Говоря это, Батаев не переставая крутил головой, пытаясь определить, есть ли кто рядом с открытым окном. Он явно что-то хотел сказать, но боялся, что их подслушивают. Поняв причину его беспокойства, Вахид поднялся и, перегнувшись через подоконник, сплюнул наружу.

Поблизости никого не было. Он знаками дал понять Шамилю, что все чисто, и придвинулся к нему ближе.

– Станция у Шевади в женской половине дома. Скорее всего, в подушке племянницы, – быстро заговорил он, обдавая ухо Вахида горячим воздухом. – Недавно он говорил с Хаяри. Связь плохая, поэтому громко кричал, и я много слышал. Сюда скоро привезут от него товар. Человек появится ненадолго. Как только груз окажется у тебя, он вернется обратно.

– И что? – Вахид не мог понять, чего хочет Шамиль. То, что он ему сейчас говорил, было и так известно.

– Сам подумай, – Шаман заговорил практически беззвучно, одними губами, то и дело с опаской косясь на входную дверь. – Если маяк установить на эту машину, она приведет к Хаяри!

– Точно! – Вахид на мгновение просиял и тут же нахмурился: – Только как это сделать? Я уже говорил с арабом. Его «Нива» стояла совсем близко от меня. Но не было возможности даже подойти к ней. Сейчас будет то же самое. Человек, который привезет груз, вручит мне его и уедет. Не будет времени, чтобы что-то предпринять. Вот если бы как-то отвлечь его от машины и вынудить пройти в дом?

– А если связаться с Филином? – неожиданно предложил Шаман.

– Нет, – Вахид категорически покачал головой. – Куда подъедет машина, неизвестно. Сколько их будет, тоже. А мы не имеем права вспугнуть Хаяри.

– Что же делать? – Шаман поскреб заросший подбородок грязной пятерней. – Сейчас, – неожиданно он просиял и стал осторожно подниматься.

– Чего ты задумал? – обескураженно спросил Вахид.

– Пойду с тобой. – Шаман, превозмогая боль, встал почти во весь рост и, придерживаясь за стенку, осторожно сделал несколько шагов. – Рана пустяковая. – Он посмотрел сверху вниз взглядом, переполненным страданием. – Пока ты будешь говорить с гонцом, я попрошусь отдышаться у него в машине. В этом ничего подозрительного не будет.

– Давай попробуем, – пожал плечами Джин, мало надеясь на удачу. – Только не представляю, как это будет выглядеть.

– Нельзя же просто так его отпустить, – сокрушенно вздохнул Шамиль.

С улицы донесся звук шаркающих шагов, и вскоре в дверном проеме появился Шевади. Увидев самостоятельно стоящего на ногах Батаева, ободряюще кивнул, затем перевел взгляд на Джина:

– Тебе пора. Ждут рядом с тайником. Заодно и его покажешь.

– А как вы узнали? – Вахид сделал лицо удивленным.

– Гонец приходил.

Джин посмотрел на Шамиля. Лицо товарища было растерянным. Такого расстояния, да еще в гору, он преодолеть не сможет. Рухнули последние надежды. В одиночку Вахиду снова ничего не удастся сделать без риска, а как раз этого сейчас нужно избегать. Слишком тонкая и хрупкая пока связь с бандитами Хаяри, чтобы ставить ее на кон.

– Поторопись! – Шевади неожиданно нахмурился. – Люди не должны долго маячить на том месте.

Направляясь на встречу, Вахид не мог понять, почему работу станций боевиков не могут запеленговать. Ведь, по свидетельству Шамиля, старик уже несколько раз выходил на связь с Хаяри, называя, правда, его другим именем, но это не меняет дела.

До места встречи Вахид добрался меньше чем за полчаса. Было жарко. Над цветами гудели пчелы, порхали бабочки, пели птицы. Уже знакомая «Нива» стояла на заросшей травой дороге. Свесив с водительского кресла в открытые двери ноги, обутые в кроссовки, сидел худощавый, наголо обритый боевик. Сбоку у машины переговаривались еще двое. Одного Вахид сразу узнал, он приезжал с арабом. Видимо, в этот раз его отправили, чтобы он опознал Джабраилова.

– Вахид? – то ли спросил, то ли окликнул он и позвал лысого.

Взяв лежащий на сиденье рядом сверток, тот выбрался из машины и направился навстречу. От досады Джин скрипнул зубами. У него была надежда, что в этот раз место для разговора будет поблизости от «Нивы». Он спрятал заранее активированный маяк в рукаве куртки, надеясь подбросить его в пластиковый карман открытых дверей или под сиденье.

Но бандиты словно чувствовали это и не подпускали его к машине. Конечно, это было случайностью. Будь у них хоть малейшее подозрение, его бы давно разорвали на мелкие кусочки. Просто, как обычно говорил Дрон, работает закон всех законов – подлости или бутерброда.

Между тем лысый подошел вплотную. Он был младше Джина, и поэтому тот не торопился первым подавать ему руки, а тем более обниматься.

Лысый сразу перешел к делу. Размотав сверток, в котором оказался пенал от вышибного заряда РПГ, он ловко открыл его. Там внутри был вставлен кусок поролона. Отогнув осторожно уголок, лысый поднес его к глазам Вахида:

– Если эта штука разобьется, ты не жилец.

Вахид увидел обыкновенную ампулу с желтоватым порошком внутри.

– Я тебя понял, – он кивнул, стараясь выглядеть взволнованным.

– Необязательно использовать для этого шахидку, – продолжал парень. – С тобой уезжает племянница Шевади, поэтому Хаяри хотел бы видеть ее живой. Пусть она исполняет роль жены. Тебе сделают документы. Так вы будете меньше вызывать подозрений. А для того, чтобы подорвать эту штуку, – он снова собрал пенал и, всучив его Вахиду, уже из кармана куртки вынул небольшой сверток. – Здесь обыкновенное взрывное устройство, работающее от сотового телефона. Номер и инструкция там есть. Установишь в зале ожидания Ярославского вокзала под скамейкой. Понял? Тебе расскажут как.

Вместо ответа Вахид взял из его рук сверток.

– Кроме того, что я тебе здесь сказал, с самого Грозного ты будешь на связи с нашими людьми. Через них тебе передадут деньги и новые приказы. Адреса, где остановишься в Москве, тоже узнаешь у них.

Вместе с небольшой адской машинкой и ампулой боевик передал Вахиду трубку сотового телефона, который должен был постоянно находиться с ним.

– Не вздумай по нему произносить фразы типа: «теракт», «взрыв», «тротил» и так далее. Все слова, относящиеся к войне, сразу включают систему, которая начнет записывать разговор и определит место, откуда идет звонок.


Антон вошел в кубрик, где с утра находилась группа. Разведчики занимались кто чем. Одни смотрели небольшой телевизор, другие читали, третьи о чем-то негромко переговаривались. За столом, установленным по центру, Дрон с Мишенью играли в нарды. Сидевший с торца Волков, наблюдая за игрой, хлебал из большой железной кружки чай.

Все это напоминало ему кадры из программы «Служу Советскому Союзу», запомнившиеся в далеком детстве: летчики-истребители на боевом дежурстве ждут команды «тревога». Общим здесь было напряжение и ожидание. Каждый человек – сжатая пружина. Все вместе – механизм, обладающий огромной потенциальной энергией. Только времена теперь не те и условия разные. Нет на стенах плакатов с членами Политбюро и другими пропагандистскими штучками. Лица офицеров отличаются. Что бы там ни говорили, но те, которые тогда позировали перед камерами, казались какими-то ненастоящими. Полностью отсутствует элементарный комфорт. Спальня, столовая и комната досуга в одном месте. Тут же раздевалка. Тогда ждали войны с НАТО, теперь не можем разобраться в собственной стране.

Антон наблюдал за возней офицеров, изредка бросающих в его сторону настороженные взгляды, а сам рассуждал над вопросом, который только что задал ему Вахид. Поставив в известность, что очередная попытка установить на машину маяк не увенчалась успехом, он с горечью сообщил, что боевики спокойно используют радиосвязь. С другой стороны, батальон радиоэлектронной борьбы и средства радиоразведки пятого управления сканировали эфир. Авиация и все мобильные группы армейцев, находящиеся в окрестностях Джугурты, были дополнительно ориентированы на «Ниву», описанную Вахидом.

Но автомобиль, на котором, по словам Джина, боевики уже во второй раз появлялись вблизи села, больше нигде не всплывал, а радиоперехват по-прежнему молчал.

В дверь постучали. Антон поднялся и вышел в коридор. Мокрый от пота солдат-контрактник узла связи комендатуры протянул журнал телефонограмм.

– Вам. Только что получили.

Антон пробежал глазами по написанному корявым, но разборчивым почерком тексту. Сообщение передано по телефону засекреченной аппаратуры связи, и дежурному радиотелефонисту пришлось записывать его с голоса. Послание было от заместителя начальника разведки группировки. После шапки, в которой указывался позывной адресата и корреспондента, следовал текст:

«По состоянию обстановки на 12.00 сегодня силами и средствами, задействованными для работы по плану "Наставник", в межгарнизонной сети не была зафиксирована работа "чужих" радиостанций».

Антон сокрушенно вздохнул и протянул тетрадь обратно:

– Спасибо.

– Распишитесь, что доведено, – напомнил связист, протягивая ручку.

Антон поставил в соответствующей графе росчерк, и неожиданно его словно ударило током:

«Он сообщает, что там не работают чужие!» – мысли лихорадочно завертелись вокруг этого определения.

– Дрон! – позвал он в приоткрытую дверь. – На выезд!

Спустя полчаса Филиппов поднялся по откинутой железной лестнице в тесный жилой отсек командно-штабной машины, напоминающий уменьшенное в размерах купе железнодорожного вагона. От работающих за перегородкой приборов здесь было жарко. Там что-то пищало, шумело, изредка из динамиков прорывались неразборчивые фразы. Пахло разогретой пластмассой. Воздух был наэлектризован до такой степени, что казался кислым на вкус.

За небольшим откидным столиком сидел худощавый, с болезненного цвета лицом, майор Тимченко. Представитель пятого управления ГРУ курировал радиоразведку федералов. Срок полугодовой командировки в Чечне у него подходил к концу, и он начал позволять себе маленькие вольности. Вот и сейчас, зная, что с Филипповым может приехать и Родимов, который хоть и не является для него прямым начальником, но вполне способен устроить разгон, Тимченко не удосужился надеть китель и был в одной защитного цвета майке.

– Когда на ваши сараи начнут кондиционеры ставить? – вздохнул Антон, опускаясь в небольшое крутящееся кресло с вылезшим на углах поролоном.

– Когда у депутатов так же рабочие места оборудуют, – грустно пошутил Тимченко и развернул к нему лист с компьютерной распечаткой: – Вот, полюбуйся. Под позывным «Вулкан» работает бронегруппа. Она через этот район прошла в шесть пятнадцать. Дальше блокпост МВД. Это «Миражи»… Что еще, ах да, – он ткнул пальцем в строчку, расположенную посередине текста: – Это взвод кадыровцев. Они там уже неделю копошатся.

– На русском говорят?

– Да, – подтвердил Тимченко. – Существует такая договоренность, чтобы нам лишний раз голову не морочить.

– Но ведь не может быть такого, что у бандитов появились станции, которые вы не можете слушать?

– Не может, – подтвердил Тимченко, подняв на него задумчивый взгляд. – Хотя у них зачастую средства получше наших. Вот проблемы с кодированной речью – это да. Но записать-то мы ее по-любому запишем и рабочую частоту вскроем.

– Слушай, – неожиданно Антон оживился. – Дай мне прослушать кадыровцев.

– Пожалуйста. – Майор стукнул костяшкой пальца в перегородку, и в небольшом окошке появилось мокрое от пота лицо связиста.

– Закинь сюда головные телефоны и поставь запись ментов.

Спустя несколько минут Антон слушал запись разговора сотрудников полка милиции особого назначения имени Кадырова.

– «Терек», это «Нигмат», направляюсь к объекту.

– Я «Терек», будьте осторожны, – прошипел далекий голос на ломаном русском. – Там нет федералов.

– Знаю…

Ничего необычного. По крайней мере, в содержании разговора. Не заглядывая в пластиковую папочку, услужливо выложенную Тимченко в качестве подсказки, где были перечислены позывные должностных лиц, Антон знал, что «Терек» – это командир роты Шимаев. С высоким угрюмым чеченцем, воюющим на стороне федералов с середины девяностых, он был хорошо знаком. «Нигмат» – его командир взвода. Невысокий, с кривыми ногами чеченец по имени Садулло, также был известен Антону и его подчиненным. Только голоса Антону не понравились. Несмотря на сильное искажение, он все-таки заподозрил неладное.

Восстановил в памяти по докладам Вахида хронологию дня, получалось, что данный разговор состоялся за несколько минут до его встречи с бандитами у тайника.

– А более ранние записи?

– Да болтали они, – подтвердил маячивший в окошке контрактник и пощелкал какими-то тумблерами, – вот за четырнадцатое число. Десять утра…

В наушниках послышался шум перематывающейся пленки. Наконец вновь раздались фразы:

– Это «Тайфун», есть изменения в обстановке. Вышли для разбора оперов.

«Стоп! – осенило Антона. – Милицейский блок-пост просит командира роты выслать сотрудников для решения каких-то вопросов через несколько часов после того, как Вахид и Шамиль появился у Шевади».

– Есть еще более ранние записи? – спросил Антон связиста.

Кивнув, тот снова стал мотать пленку.

– …Я думаю это то, что нам нужно. Эти люди надежны, – захрипели наушники голосом Шевади Айдаева. Эта запись была сделана ночью, когда чистота приема намного выше, чем днем, и Антон с ходу узнал Наставника.

– Хорошо, «Тайфун». Я приму решение и сообщу его тебе.

Антон снял наушники и торжественно посмотрел на майора.

– Ты чего?

Боясь сглазить и опасаясь обыкновенного сходства, он показал взглядом на установленные на столе телефоны:

– Ты можешь меня соединить по проводной связи с «Тереком»?

– Без проблем, – хмыкнул Тимченко.

На этот раз, заинтригованный поведением командира группы, он не стал ставить задачу подчиненным, а взялся за дело сам.

Как и следовало ожидать, еще неделю назад с роты Шимаева были сняты все задачи, и в полном составе она убыла на прикрытие участка границы с Грузией. Причем там они работали уже на других частотах.

– Как же вы могли такое прошляпить? – Антон осуждающе посмотрел на Тимченко и, резко поднявшись из-за стола, направился на выход.

– Погоди, Антон! – ошарашенный известием, что двое суток работающих в эфире боевиков принимал за своих, Тимченко был белее мела.

– Пиши рапорт и объяснительную, – дружески подмигнув, посоветовал ему Антон, догадавшись, о чем хочет просить связист. – Шила в мешке не утаишь. Такие силы сидели из-за тебя. Бандиты ведь свободно обменивались информацией, которая нам как воздух нужна.

Глава 12

До отъезда в Москву Вахид и Фируза должны были остановиться у родственников Шевади, живших на окраине Грозного, куда, как всегда, их привез на машине ее двоюродный брат. Дом был построен после войны. Джин уже знал, что старое жилище оказалось разрушенным в результате боев. Утопающее в сохранившемся саду строение, отделанное снаружи декоративным кирпичом, в сравнении с домом Наставника казалось дворцом. Двор был полностью заасфальтирован. Имелся бетонный гараж и просторная веранда. С улицы подведен газ.

Хозяина этих хором, старшего брата Шевади, звали Хасу. Седой, с густыми, сросшимися на переносице бровями и глубоко посаженными глазами мужчина встретил гостей сдержанно. Отведя в сторону племянницу, о чем-то долго и строго с ней говорил. Вахид сидел на небольшой скамейке у входа в дом.

За все время у него так и не появилось возможности пообщаться с Фирузой. Очень хотелось узнать, что заставило ее стать шахидкой. Причем он не мог понять, каким образом женщина может так влиять на мнение мужчин. Вот и сейчас, стоя напротив своего второго дяди, она спокойно выслушивает его. На лице едва заметная, извиняющая улыбка. В глазах ирония.

«Кто ее отец и брат этих людей?» – не давал ему покоя вопрос.

Он не догадался в разговоре с Антоном попросить его проверить ее родственников через базу данных ФСБ и МВД. Наверняка там было на эту семью что-то интересное. Но и без его подсказки он должен это сделать.

Наконец Хасу махнул рукой, подведя итог разговору, и с недовольным видом направился в дом, увлекая за собой гостей. Вахида поселили в небольшой комнате с единственным выходящим в сад окном. Диван, кровать, шкаф и стул с высокой спинкой. На полу ковер. Вся мебель выглядела новой и не дешевой.

– Если вдруг нагрянут с проверкой документов, – раздался из-за спины голос Хасу, – спрячешься здесь.

Он прошел через комнату и, остановившись у окна, слега потянул на себя радиатор батареи отопления. За ним была квадратная ниша, в которой свободно мог укрыться человек его габаритов.

– А отопление в доме не работает? – спросил он.

– Почему? – Хасу, хитро прищурившись, взял его под локоть и подвел ближе. – Смотри.

Со спрятанными под декоративными панелями трубами, плоская батарея была соединена гибкими шлангами в металлической оплетке. Подобные Джин видел, когда изучал систему охлаждения БТР. Именно такие отводы идут от радиаторов двигателя к насосам.

– Здорово придумали! – цокнул он языком. – А как часто здесь проводят зачистки?

– С того момента, как построили этот дом, ни разу, – Хасу самодовольно улыбнулся. – Но если кто-то замечает у меня посторонних, сразу заявляются милиционеры проверить документы.

– Так зачем мне прятаться? – удивился Вахид. – Ваш брат сказал, что у меня идеальный паспорт.

– Он не обманул, – подтвердил Хасу, – только ты забыл, кто едет с тобой в качестве жены.

Вахид сделал лицо изумленным:

– До сих пор мне никто об этом не говорил.

– Это жена Аль Масуда.

От этих слов Вахид чуть не сел. Он прекрасно знал, что ставленника арабского Востока год назад обезвредил в Москве лично Филиппов. Араб до сих пор под следствием.

– А кто был ее отец? – осторожно спросил Вахид, заметив, что Хасу потянуло на откровения.

– Он погиб через месяц, как сюда вошли войска. – Лицо чеченца сделалось грустным. – Воевал во главе отряда, который оборонял дворец Дудаева.

– Понятно, – протянул Джин.

– А зачем ты спрашиваешь? – как бы между прочим спросил Хасу.

– Но как, – Вахид замялся. – Мне с ней ехать…

– У вас будет еще один попутчик, – Хасу посмотрел на двери и, убедившись, что за ними никого нет, развернулся к Вахиду. – Это одна старая женщина. Она давно хочет попасть в Россию. Там у нее есть дочь. Живет недалеко от столицы, в Монино. Под видом общественной организации мы оплатили ей переезд. Среди вещей старухи будет твой контейнер. Обычно таких людей не подвергают досмотру. Мы созвонились с ее дочерью. Она рада, что ей помогли отыскать мать, и к тому же оплатили переезд, поэтому готова приютить на несколько дней и вас с Фирузой.

До вечера Вахид без дела прослонялся по дому, дважды поев. Ближе к вечеру во дворе появился странный молодой парень, одетый в серый костюм и модные кожаные туфли. Вахид увидел его в окно. Также он заметил, что после того, как за ним закрылась калитка, от ворот отъехала красная «Нива». Почти сразу в дом вбежал младший сын Хасу и сказал, что отец ждет Вахида в гараже.

Теряясь в догадках, Джин направился вслед за подростком. Протиснувшись между стеной с установленными на ней полками и «Жигулями», на которых утром они приехали, он добрался до отодвинутого в сторону железного верстака. За ним, прямо в стене, был прямоугольный лаз. Стараясь не испачкаться, Вахид нырнул в него и оказался в узкой, как пенал, комнатушке. Она была образована задними стенами гаража и других хозяйственных построек. Сверху не было ничего, кроме листа шифера. Подросток, громко кряхтя, задвинул снаружи вход.

Только что приехавший незнакомец окинул Вахида изучающим взглядом и протянул руку:

– Резо.

– Вахид, – представился Джин, бросив на стоявшего рядом Хасу вопросительный взгляд.

– Он едет с той же миссией, что и ты, только в другой город, – пояснил чеченец.

– Зачем мы здесь? – Вахиду отчего-то стало не по себе. Он оглядел подступившие вплотную стены похожего на склеп помещения. Увидел вмонтированное в одну из них металлическое кольцо. Нижняя часть его блестела, отшлифованная веревкой. Почувствовал легкий запах нечистот и догадался, что совсем недавно здесь кого-то держали в качестве пленника.

Хасу присел на небольшой топчан и, нагнувшись, вытащил из-под него сверток. Развернув его рядом с собой, он поднял взгляд сначала на Резо, потом перевел его на Вахида:

– Я должен проинструктировать вас, как обращаться с этой заразой. – С этими словами Хасу открыл металлическую коробку, до отказа забитую ватой. – Здесь три ампулы. Это для тебя, Резо. Заберешь завтра, за час до отъезда. По дороге не вскрывай ее. Достаточно, что я показал тебе, что находится внутри. Мало ли что. Любопытство к добру не приведет. Когда приедешь в город, то человек, который тебя встретит, даст три взрывных устройства. Они не очень большой мощности, но их силы хватит, чтобы оторвать тебе руки. Поэтому будь осторожен. Примотаешь ампулы к ним и расставишь их в районе рынков. Везде по одному. Спрячь понадежней. Желательно, повыше над землей, и не в кучах мусора, которые могут убрать. Когда народ повалит за покупками, обзвонишь номера, которые будут соответствовать этим игрушкам. Это твой, – Хасу перевел взгляд на Вахида и потряс пеналом, который он уже видел. – Перед отъездом я спрячу его в тряпках старухи. Он будет запакован в черкеску, которая сейчас на мне. Насколько мне известно, тебе уже сказали, где ты должен ее использовать.

Вахид утвердительно кивнул.


Место, где была запеленгована станция, работающая с Наставником, оказалось в нескольких километрах от границы с Дагестаном. По свидетельству побывавшего там офицера разведроты одного из полков, с которым Антон успел связаться по радио, оно считалось абсолютно непригодным для жизни. В давно оставленном людьми селении почти не сохранилось домов, которые имели хотя бы крыши. Периодически оно проверялось на предмет наличия мелких групп бандитов. Два, три раза в неделю, спонтанно, без всяких графиков туда заглядывали поисковые группы. Делалось это только для того, чтобы выполнить распоряжение командующего группировкой и не оставлять без присмотра брошенные людьми населенные пункты и отдельные объекты. Все были уверены, что в находившихся на открытом месте развалинах бандиты будут чувствовать себя менее уютно, чем в лесу, который начинался в километре от этого места.

«Скорее всего, Хаяри разгадал мысли военных и обосновался перед переходом границы именно там, – размышлял Антон, задумчиво следя за дорогой. – Хотя, с другой стороны, страшно рискует, работая в эфире».

Шум пока решили не поднимать, а изучить обстановку на месте своими силами. Получив «добро» от Родимова, на старой разбитой «таблетке» ядовито-желтого цвета и с остатками красного креста на фоне белого круга пятеро офицеров выехали в направлении заброшенного села.

– Сколько осталось? – Антон оглянулся на Дрона, сидящего в пассажирском салоне.

Ехали уже около часа. Дорога петляла между покрытых лесом холмов, которые по мере приближения к границе становились выше.

– Не больше десяти, – бросив взгляд на лежащую на коленях карту, ответил Василий. – Только это до рубежа спешивания. Дальше открытая местность. Еще с километр.

– Значит, минус три, – принял решение Антон и толкнул в бок сидевшего за рулем Мишенева: – Наверняка на дороге секрет. И выставили они его подальше, в сторону опасного направления.

Из-за этих обстоятельств, проехав еще около пяти километров, Мишень свернул с дороги и, миновав небольшую поляну, въехал в рощу молоденьких деревьев, прикрытую от дороги холмом.

Разведчики высыпали из машины. Осмотревшись, Антон быстро нашел точку стояния на карте.

– Какие будут мнения? – он поднял взгляд на стоявших полукругом офицеров.

– Обойти со стороны Дагестана и, используя темное время суток, осмотреть село, – Дрон, словно ища поддержки, покосился на Полынцева. – Сейчас полнолуние…

– Да уж, – Мишенев поежился, словно ему за шиворот попал снег. – Ночью… Не зная даже приблизительно, сколько их…

– Разделиться, – неожиданно вступил в разговор Волков. – На две группы. Трое обходят и действуют, как предлагает Дрон. Задача второй пары до наступления сумерек – установить местонахождение секрета вблизи дороги. Обнаружив, поработать с ним по полной программе. В случае подтверждения информации, что банда здесь, они сообщают об этом первой группе и выходят к развалинам с запада. Если первая группа напорется, вторая может пошуметь. Отвлечь…

– Ага, – Полынцев скривился в улыбке. – В два ствола и две глотки.

– Наша задача – установить, здесь банда или нет, – напомнил Антон. – Никто не предлагает вступать с ними в бой. Просто может оказаться, что в развалинах – экипаж «Нивы», о которой постоянно докладывает Вахид. Я из-за этого и не стал особо поднимать шум. Хаяри не дурак. Он понимает, что долго не сможет водить нас за нос, выдавая себя в эфире за кадыровцев. Поэтому, скорее всего, устроил себе убежище где-то в другом месте, а распоряжения своим связникам дает через посыльных.

– Возможно, нам даже удастся кого-то из них отловить, – хмыкнул Дрон. – Тогда и в село идти не придется.

– Придется, но уже наверняка, – поправил его Филиппов. – Либо вызывать подкрепление.

Больше не теряя времени, спецназовцы разошлись по своим направлениям.

Антон понимал, что за такое решение его в случае чего отдадут под трибунал. Если, конечно, выживет. Даже численностью в пять человек он рисковал. Поделив же остатки группы на две и поставив каждой задачу действовать практически автономно, лишил возможности глубокого маневра. С таким количеством бойцов тяжело ввести противника в заблуждение, что перед ним, например, батальон, а не горстка людей. Невозможно будет качественно перекрыть бандитам пути отхода до подхода главных сил, если они окажутся в развалинах.


Осторожно ступая, пригибаясь и задерживая дыхание, которое мешало слышать шум леса, Дорофеев двигался слева от дороги. Ее не было видно, но он специально выбрал такое расстояние, чтобы в случае чего выйти не в лоб, а хотя бы во фланг секрета, место для которого наверняка выбирали с таким расчетом, чтобы видеть проселок. Сзади, словно тень, постоянно держа товарища в поле зрения, перемещался Полынь. Им предстояло обследовать «зеленку» сначала по одну, а затем, если здесь ничего не найдут, то по другую сторону дороги. Дрон уже не чувствовал спины. Голени от постоянного напряжения ломило. В глазах появилась предательская рябь. Так бывает, когда в сумерках перенапрягаешь зрение. Сделав небольшую остановку, он сглотнул несколько пилюль, предназначенных для такого случая. Соображать стал яснее, и зрение нормализовалось, но заныло в правом подреберье, а во рту появилась горечь. Сразу дала о себе знать печень. Постепенно портилось настроение. До кромки леса, с которой уже просматривается брошенный поселок, осталось меньше полукилометра, а они не наткнулись даже на признаки пребывания здесь людей. Обычно вблизи подобных постов можно налететь на стихийно возникшие туалеты и прочие продукты человеческой жизнедеятельности. Хотя смотря как обучены боевики. Опытные не оставляют после себя следов. Не моются с мылом, когда идут в горы. Почти как офицеры спецназа. Чистый воздух позволяет различать запахи на очень большом расстоянии.

Белеющие стены домов и остатки заборов Дрон увидел сквозь редкие деревья одновременно с сидевшим в нескольких десятках метров правее него бандитом. Почти сразу – второго. Положив под голову какой-то сверток, тот лежал на спине с закрытыми глазами. Автомат рядом. Медленно опустившись на одно колено, Дрон вздохнул. Поиск прекращен. Вряд ли здесь есть еще посты.

Не оборачиваясь, уверенный в том, что Полынь его видит, Василий поднял левую руку и, показав направление, дал знаками понять, что в двух десятках метров от него находятся двое вооруженных людей. Причем успел пояснить, что лишь один из них бодрствует.

В наушнике переговорного устройства послышался легкий щелчок. Сергей легонько стукнул по микрофону ногтем, давая знать, что понял.

Оглядевшись, Дрон показал направление, откуда Полынь без особого риска сможет полюбоваться результатами поиска. Пригибаясь к земле, тот проскользнул всего в нескольких шагах от него и, на секунду выглянув из зарослей густого кустарника, присел. Лицо озарила счастливая улыбка.

Брать живыми решили обоих. Увеличившаяся при этом вероятность того, что кто-то успеет вякнуть, не пугала. Гораздо страшнее, если уцелевший окажется, по закону подлости, чересчур идейным либо, как любил шутить Дрон, немым.

Быстро, на пальцах, распределили роли и цели. Дрон брал на себя бодрствующего, Полынь отдыхающего. Начали сближение. Когда сквозь заросли кустарника стала отчетливо различима спина сидевшего у дерева боевика, пробираться пришлось по сантиметрам. На последние десять метров ушло почти полчаса. Бандит то и дело вращал головой, от чего приходилось вжиматься в прошлогоднюю листву и замирать. Второй несколько раз перевернулся с боку на бок, чем также изрядно потрепал нервы. Все усугублялось тем, что они не разговаривали. Поэтому мог насторожить любой треск или шорох. Мешали комары и мелкая мошка. Их укусы приходилось терпеть. Дрон начал волноваться, что кто-то из чеченцев, после столь длительного нахождения в одном положении, решит пройтись либо справить нужду. Для такого случая у обоих офицеров были взведены «АПС» с навернутыми на стволы приборами бесшумной стрельбы, а в просторечии – глушаками. Впрочем, воспользоваться ими – значит демаскировать себя. В такой тишине опытный человек различит звук подвижных частей оружия на большом расстоянии.

Когда до бандитов осталось несколько шагов, офицеры синхронно встали и бесшумно набросились на свои жертвы. Дрон, схватив «своего» за нижнюю часть лица ладонью левой руки, двинул его рукоятью пистолета чуть выше уха. Полынь всей массой рухнул на второго сверху. Через минуту оба боевика, связанные по рукам и ногам, хлопая глазами, сидели спинами друг к другу. Рты у обоих были заклеены скотчем.

Быстро обыскав чеченцев и, как всегда, не найдя ничего, кроме оружия и радиостанции, доложили Филиппову, что обнаружили и нейтрализовали секрет.

– Как тебя зовут и что здесь делал? – присев на корточки перед крепко сложенным, с широким носом бандитом, спросил Дрон своего пленника.

– Барана искал, – отдышавшись, после того как рот освободили от скотча, просипел он и брезгливо сплюнул через плечо.

– А оружие для чего? – словно поверив ответу, удивился Василий.

– Нашли в лесу.

– Точно?

– Да, – с готовностью кивнул чеченец, нагло уставившись в глаза.

Дрон снова заклеил ему рот и развернулся ко второму. Полынь в это время, заняв позицию в нескольких метрах от места проведения «беседы», наблюдал за подходами со стороны развалин. Они всерьез опасались, что боевики дежурят по графику и их могут прийти менять.

– Те же вопросы касаются тебя. – Василий до половины сорвал кусок клейкой ленты, закрывающей рот бандита, и, сидя на корточках, приготовился слушать.

– Я его сосед, – не моргнув глазом, продолжил врать чеченец. – Зовут меня Исабек. Он пришел утром и попросил помочь.

– А главного барана не Хаяри зовут? – не выдержал Дрон.

– Э-э, – протянул бандит. – Какой Хаяр?

Василий уже определил для себя, кем можно пожертвовать ради того, чтобы заговорил второй. Тот, которого он допрашивал первым, выглядел менее уверенным, больше напуган и с виду младше не только по возрасту своего напарника, но и по распределению обязанностей в секрете.

– Хорошо, – соглашаясь с ним, Дрон с тоской посмотрел на видневшийся между деревьев кусочек сереющего неба. Быстро темнело, и надо было торопиться. Группа Филиппова уже почти обошла селение и ждет результатов допроса.

Проследив за его взглядом, боевик задрал голову вверх. В тот же момент едва уловимым движением Дрон выдернул из вшитых рядом с нагрудным карманом ножен нож и молниеносным взмахом очертил лезвием широкий круг.

В разные стороны брызнули горячие струи крови. Тяжелый, вызывающий тревогу запах ударил в нос.

Почувствовав, как говорится, шкурой, что позади не все так ладно, и услышав хрип, вырвавшийся из разрезанного почти до шейных позвонков горла, второй боевик в ужасе оглянулся.

С ног до головы обагренный кровью Дрон поднялся во весь рост.

– Тебе о такой смерти придется только мечтать, – усмехнулся Василий. – Мне любой ценой надо получить ответы на интересующие вопросы, поэтому тебя буду мучить. Только не просто, как это делаете вы, а изощренно. После такого разговора со мной ты станешь никому не нужным, жалким инвалидом. Если не заговоришь с первого раза – никогда не сможешь ходить, будешь молчать дальше – лишу рук, потом зрения. В последнюю очередь сделаю тебя женщиной и брошу здесь. А сам останусь жить, рассказывая своим детям о придурке, который предпочел разговору жалкое существование.

– Меня зовут Насруло, – скороговоркой заговорил боевик, не дожидаясь, когда его о чем-то спросят. – Я был на пост с Исабек. Нас поставил сюда Махмад Харисов, правый рук Хаяри. Они все в этот брошенный село.

– Сколько всего боевиков? – придя к выводу, что нож больше не пригодится, Дрон стал вытирать его о землю.

– Двадцать девять, – не задумываясь, ответил бандит.

– Хорошо. – Дрон посмотрел в сторону Полыни. – А вас на какой срок выставили?

– До утра.

– Сейчас я развяжу тебе руки, и мы вместе нарисуем план этих развалин. Ты подробно покажешь, где и кто прячется, как ходят патрули, если они есть, и где еще имеются посты.

– Да, – чеченец с готовностью закивал головой.

До того момента, пока офицеры не обнаружили секрет, они несли на себе все снаряжение. Перед тем как приступить к его ликвидации, все ненужное и мешающее движению пришлось снять и припрятать.

Полынь сходил за рюкзаками. Дрон тут же достал из полевой сумки карту и на ее обратной стороне стал со слов пленника набрасывать план брошенного села. Вскоре картина более или менее прояснилась. У бандитов на этой территории было оборудовано некое подобие маленькой землянки и закрытого сверху маскировочной сеткой капонира для машины. Секретов на таком расстоянии, как этот, больше не было, но в самом селении размещались несколько постов, расположенных вдоль окраин. Вся прилегающая к развалинам местность была поделена на сектора и хорошо просматривалась. Небольшой распадок, заканчивающийся на окраине оврагом, был заминирован. В густой прошлогодней траве почти невозможно было разглядеть растяжки. Это направление не особо беспокоило бандитов.

Определившись с местонахождением укрытия боевиков и автомобиля, Дрон связался с Антоном.

Сначала Василий пытался доложить обстановку, выйдя на опушку леса. Нужно было как-то сориентировать Антона относительно разрушенных строений. Однако с этого места село не просматривалось, так как располагалось выше. В свою очередь, боевики без труда могли заметить его на фоне деревьев. Для такого случая можно было использовать небольшие компьютеры, подключенные через военный спутник. Но, как назло, перед самым выездом Дрон решил не брать с собой лишний груз. Расходились они задолго до того, как в зоне видимости оказалась злосчастная деревня, поэтому и ориентиры были обозначены по карте.

– Короче, Дрон, – Филиппов устало вздохнул. – Раз лопухнулся, будем играть в «кораблики». Рисуй квадрат и дели его на десять равных частей. Есть? – дождавшись утвердительного ответа, Антон продиктовал ряд букв и цифр, затем сориентировал относительно сторон горизонта. – Теперь наложи схему, которую нарисовал со своим художником, на эту сетку и продиктуй мне сначала координаты развалин. Я их, кстати, в отличие от тебя, вижу хорошо. Мне бы только узнать, где и кто там прячется.

На все ушло немного времени. Однако быстро темнело, и Антон торопил Василия. Когда все было кончено, он приказал им с наступлением темноты подойти как можно ближе к западной окраине села и ждать команды.

Дрон некоторое время смотрел на пленника, словно удав на цыпленка, рассуждая, как с ним поступить.

– Да брось ты, – догадавшись, о чем думает друг, вздохнул Полынь. – Свяжем его покрепче да к дереву. Никуда не денется.

– А если…

Полынь догадался, Дрон беспокоился на тот случай, если вдруг у них ничего не получится и боевики уничтожат группу.

– «Если» не будет, – уверенно заявил Полынь и принялся перешнуровывать ботинок.


После того как в доме улеглись спать, Вахид еще час лежал, затаив дыхание. Когда, по его мнению, все обитатели, кроме сверчка в щели разогретой за день стены уснули, он осторожно встал с кровати, убрал с подоконника горшок с цветком и стал медленно открывать окно.

Едва слышно скрипнув петлями, рама раскрылась. Перегнувшись через подоконник, он едва слышно позвал Туза. С огромным ротвейлером, большой редкостью в этих краях, весь день изнывающим от жары, Джин успел подружиться. Собаку оставили саперы из России несколько лет назад. У него были повреждены лапы. Хасу, как раз лишившийся в ходе обстрелов двух своих волкодавов, удалось выходить и приручить кобеля. Цокая по асфальту когтями, пес неторопливо подошел под окно и, лизнув Вахида в лицо, давая понять, что узнал, сел.

Прислушавшись, Джин нащупал в кармане штанов маяк и бесшумно перебрался во двор.

Неизвестно, сколько времени займет его работа. Через час температура понизится, постройки остынут, перестав отдавать впитанное за день тепло, и в доме может появиться сквозняк, который не только разбудит, но и насторожит его обитателей. Поэтому Джин так же осторожно, как открывал, закрыл рамы, и направился в сад, расположенный за хозяйственными постройками и гаражом. Он не мог попасть в гараж, через который оборудован лаз в помещение, где сегодня Хасу демонстрировал ампулы с ядом. Для этого нужны ключи. Но пока тот был занят рассказом, Джин тщательно оглядел похожую на склеп комнату и пришел к выводу, что легко сможет проникнуть туда через крышу. Не составит особого труда, вытянув гвозди и сняв кусок шифера, под которым больше ничего не было, пролезть внутрь. Еще в обед для этих целей он раздобыл под навесом кусачки. Даже стропило было словно специально приспособлено для того, чтобы, повиснув на нем, спрыгнуть вниз. Для возвращения он прихватил веревку, найденную в багажнике люльки разобранного и стоящего в дальнем углу двора мотоцикла. После двух войн во дворах чеченцев без особого труда можно было найти что угодно. Тащили все в надежде, что пригодится в хозяйстве.

Оказавшись в саду, осторожно обошел постройки с тыла. Почти на ощупь нашел сложенные в штабель доски и кирпичи, которые Хасу возит с разрушенных войной домов. Немного постоял, собираясь с духом, и полез.

Образованный коробками гаража, сарая и летней кухней колодец, накрытый сверху шифером, он нашел без труда. Ухватив кусачками шляпку сначала одного, потом второго гвоздя, расшатал и вытянул их. Почти без шума приподнял и переложил рифленый лист в сторону. Привязал к стропилу веревку и скользнул вниз.

Установка маяка в контейнер, который должен завтра забрать его «коллега», заняла немного времени. Осторожно сняв верхний слой ваты, он выложил ампулы на нары и, всунув его, вернул все на место. Руки затряслись после того, как крышка металлической коробки закрылась. Теперь можно было дать волю чувствам, и он, лишь на секунду представив, что разрушил одну из ампул, похолодел.

Выбравшись обратно и вернув лист шифера на место, он так же, на ощупь, прошел через сад и, осторожно ступая, направился к окну.

Агрессивное, предупреждающее рычание Туза заставило застыть на месте. Вахид про себя чертыхнулся. Он упустил такой момент, как врожденные навыки этих собак стоять на страже имущества. Теперь Туз не позволит и шагу ступить, пока не появится хозяин. Конечно, можно позвать Хасу. Но как он объяснит, почему оказался на улице, да еще выбравшись во двор через окно?

С полминуты постояв, ласковым голосом нашептывая кличку пса, он еще раз сделал попытку шагнуть к окну.

Безрезультатно. Темный силуэт Туза приблизился к нему и угрожающе захрипел.

Вновь перерыв. Уже более длительный. На этот раз Вахид дождался, когда собаке надоест стоять, пригнув к земле голову, и она ляжет. Он снова шагнул. Туз встал и зарычал.

Сокрушенно вздохнув, Вахид присел на корточки.

«Что делать? Звать Хасу? Сказать ему, например, что услышал под окном шорох и выбрался через окно, чтобы посмотреть, кто это бродит. Оказался Туз, которому не понравилось, что в отсутствие хозяев во дворе посторонние».

Начали одолевать комары. Легкий, ставший прохладным ветерок, принес запах гари.

За несколько часов Вахид предпринял еще несколько попыток. Туз вел себя, как и прежде. Вахиду даже показалось, ему нравилась эта игра. Конечно, Джину не составляло труда справиться с собакой, но тогда все теряет смысл. В конечном итоге, отчаявшись, он стал ждать рассвета.

Первыми, как Вахид и ожидал, во двор высыпала женская половина. Спозаранку они начинали мести, мыть, трясти, разводить в печах огонь для приготовления завтрака.

Увидев Вахида, жена Хасу удивленно всплеснула руками:

– Что с вами?

– Я вышел, чтобы заняться спортом, – он показал взглядом на установленную неподалеку перекладину для младшего сына Хасу. – Только вот Туз не пустил меня к ней.

– Он у нас хороший сторож, – женщина с любовью потрепала пса за загривок.

Облегченно вздохнув, Вахид направился в дом. Он опасался, что его помятый вид и красные от бессонницы глаза насторожат Айдаевых.

Тем временем послышался призыв муллы к молитве.


К расчетной точке, расположенной восточнее разрушенного села, группа Филиппова вышла, когда солнце уже нырнуло за вершины вмиг потемневших гор. На то, чтобы лесом обойти поле, посередине которого были остатки селения, ушло почти два часа.

Некоторое время Антон рассматривал руины в бинокль. Ничего подозрительного. С десяток фундаментов, с остатками стен, горы мусора и одичавшие сады, разграниченные между собой повалившимися плетнями. Стоп! Антон заметил, что часть многокилометровой изгороди отсутствует. Либо кто-то на дрова из ближайших сел разобрал, либо топят печь здесь. С юга, от самого леса, к крайним домам тянулась заросшая кустарником балка, образованная двумя параллельно идущими холмами, напоминая огромных размеров складку одеяла. Изучив ее, стал разглядывать едва заметную дорогу. Она достаточно наезжена, несмотря на то что заканчивается в руинах. Ничего необычного, ширина колеи бронетранспортера. Значит, наведываются военные. Вот только почему, если у боевиков здесь устроен схрон, они его не обнаружили? Ничего необычного. Развалины не прочесываются. Ограничиваются беглым осмотром, не спешиваясь. Кому хочется напороться на мину? Да и наверняка Аль Хаяри появился здесь совсем недавно.

Прошло еще некоторое время, и небо уже украсили первые звезды, когда от Дрона пошла информация. Спустя полчаса Антон уже по-другому смотрел на остатки деревни.

Пока он работал с Дроном, Волков заметил шевеление в одном из оконных проемов расположенного на окраине строения.

Мишень разглядел колею от легковой машины. Выпала роса, и примятая трава отчетливо темнела на серебристом фоне.

– Все ко мне, – скомандовал Антон, не сводя взгляда с руин и отползая в чащу.

Разложив на земле и разгладив лист бумаги с нарисованным на нем планом брошенного селения, он быстро ввел офицеров в тактическую обстановку.

– Постов три, – Антон ткнул острием карандаша в значки, обозначающие наблюдательные пункты. – Сектора наблюдения перекрывают друг друга и в целом создают сплошную зону, за исключением балки. Но здесь мины. Предложения?

– Пойти балкой, – пожал плечами Волков.

– Погодите, орлы. – У Мишенева глаза поползли на лоб. – Там почти тридцать рыл! Вы чего, фильмов насмотрелись?

– Ты предлагаешь вызвать подкрепление? – догадался Антон. – Тогда события будут развиваться по двум сценариям. Первый – бандитов предупредят, и до подхода основных сил они, оставив часть людей здесь, прорвутся в лес. Ты прекрасно знаешь, что в каждом селе есть стукачи. А у такого человека, как Аль Хаяри, разведка, будь уверен, на уровне. Второй – армейцам удастся скрытно выйти в район. Что маловероятно. В этом случае здесь будет заруба. Если контейнер с сибирской язвой в селе, то его наверняка подорвут. Думаешь, хоть один из бойцов обеспечен всем необходимым на случай такого развития событий? Даже если это так, с техникой, на одежде, да как угодно, ее разнесут по всей Чечне.

– Да брось ты! – Волков поежился. – Сомневаюсь. До ближайшего села одиннадцать километров.

– Тебя, наверное, плохо учили, – Антон нахмурился. – Здесь уйма переносчиков, начиная от диких животных и птиц, заканчивая ветром. Я не говорю о людях, которых ты собираешься сосредоточить в окрестностях.

– Учили меня хорошо, – Волков обиженно надул губы. – И ты прекрасно знаешь, что если это боевое средство, то болезнь не передается от инфицированных к здоровым.

Это знали все. Грош цена таким видам биологического оружия, которое после применения, нанеся вред группировке противника, поражает наступающие части своих войск. Создавая очаги заражения, они исключают возникновение эпидемий. С человеком, болеющим созданной в лабораториях заразой, можно безбоязненно контактировать, не рискуя своим здоровьем. Обычно как раз именно этот аспект такого вида оружия наиболее ценен.

– Мы имеем возможность застать противника врасплох, – выдержав паузу и взвесив в уме доводы подчиненных, заговорил наконец Антон. – Убрав охранение, нужно будет грамотно расставить имеющиеся в нашем распоряжении управляемые мины. В совокупности с огнем стрелкового оружия и того, что часть бандитов будет ликвидирована без шума, есть шанс перехватить инициативу в свои руки.

– В общем, сначала мы проникаем в так называемый опорный пункт и «слепим» его, – задумчиво заговорил Мишень. – После этого к нам на усиление прибывают Дрон и Полынь, – он цокнул языком. – Все равно один к пяти…

– Еще хотя бы троих, – с тоской протянул Волков. – Были бы Батаевы с Вахидом, без проблем.

– Ко всему, с часовыми мы сможем разобраться только к середине ночи, – заметил Полынь.

– Или вообще под утро, – Антон раздавил ползущего по шее муравья. – Если смену уберем, то уже минус шесть.

– Минус два дозор Дрона, – согласился с ним Мишенев. – Уже на восемь человек меньше.

– Значит, двадцать один против пяти, – протянул Волков и посмотрел на часы. – Приступим?

– Только Родимову доложу, – выдержав паузу, кивнул Антон.

Глава 13

Поездка в поезде «Грозный – Москва» изрядно измотала нервы. Из графика состав выбился еще в Чечне. Несколько раз он беспричинно останавливался в полях и по часу стоял. Некоторые даже умудрялись поесть на зеленой травке, покинув душные вагоны.

В плацкарте, где ехал Джин со своей новоиспеченной женой, на нижней полке устроилась и женщина, о которой говорил Хасу.

Измученное посеревшее лицо. Острые плечи, торчавшие из-под поношенной кофточки. Дарья Семеновна не отрываясь смотрела в окно, то и дело смахивая выступавшие на глаза слезы. Она не могла поверить в то, что остались позади ужасы ночных обстрелов, страх перед тем, что любой человек с автоматом начнет беспричинно тебя избивать только за то, что ты русская. Голод, вши, смерть живших по соседству людей, еще двадцать лет назад жизнерадостных и полных надежд инженеров, токарей, водителей троллейбусов солнечного города. Похороны в воронках и наспех вырытых ямах. Одеяла и куски обгоревшего брезента вместо гробов. Разрытые дикими собаками могилы похороненных накануне людей…

Эта женщина десять лет проработала учителем математики. В свое время родина направила ее по распределению в Чечню, где она вышла замуж. Потом пошли дети. Когда они выросли, в этой стране никто не чувствовал себя в безопасности. Предчувствуя приближение перемен не в лучшую сторону, она сумела отправить дочерей к тогда еще живой матери. Потом пришло страшное время, и она оказалась в аду. Сначала объявился ее ученик и сказал, что это его земля, а значит, и трехкомнатная квартира принадлежит также ему. На попытки вразумить когда-то прилежного и застенчивого подростка, превратившегося в озлобившегося и распоясавшегося бородатого дядьку с красными злыми глазками, она получила довольно корректный, по его мнению, ответ: «Если бы я вас не знал, то просто убил и выбросил отсюда, а так даже пришел помочь собрать вещи».

Все это она рассказала на вокзале, ища взглядом среди снующей по перрону толпы Хасу Айдаева, который помог ей выбраться из этого кошмара. Вахид знал, что он не придет. Их не должны видеть вместе. А если бы осмелился и появился, то наверняка эта женщина бросилась бы перед ним на колени, пытаясь поцеловать руки. Бедняга не знала, что если бы не ампула со смертельным веществом, упрятанная в ее вещах, так бы и доживала она свой век в развалинах этого города.

Когда пересекли административную границу, пошли наряды милиции. У Вахида то и дело проверяли документы. Фирузу несколько раз заводили в купе проводников, где сотрудницы в гражданской форме устраивали полный досмотр. Чеченка относилась ко всему со спокойствием. Перед самой Москвой, прихватив с собой сумку, она ушла в туалет и вернулась оттуда уже эффектной европейской дамой без намека на забитую и молчаливую горянку. Белая блузка со смелым вырезом на груди, распущенные, отливающие синевой волосы, юбка и босоножки. Вахид некоторое время смотрел на нее с открытым ртом, забыв, что, по сценарию, он знает эту женщину и его уже ничто не сможет удивить в ее внешности.

На вокзале бабушку, а следовательно, и Вахида с Фирузой, поджидала дочь. Эффектная блондинка, смахнув слезу, лишь на мгновение прильнула к груди матери, после чего похожий на шкаф мужчина, представленный маме как муж, с кислой улыбкой на лице подхватил узелки, и все устремились на электричку.

Дарья Семеновна несколько раз пыталась по дороге обнять и расцеловать дочь, но та, с едва скрываемой брезгливостью, отстранялась. Джин понял: у этих людей есть деньги, чтобы вывезти из Чечни не только старушку мать, но и еще с десяток таких же несчастных людей, просто она здесь не нужна. Наверняка дочь, выращенная и спасенная этой женщиной, сейчас кляла все на свете, что мать не погибла. Он сокрушенно вздохнул. Джин, не один год работая среди русских, не понимал, почему этот народ так относится к своей родне. В их республике он знает всех родственников не только по линии отца и матери, но и по линии жены. А это почти небольшая страна. В ней почитают старших и заботятся о младших. Есть корни, и есть зеленые ростки. Значит, у такого народа всегда большое будущее. Хоть он и воевал на стороне русских, в глубине души гордился, что его народ, такой маленький, гордый и смелый, не задумываясь, противопоставил себя огромной стране. Но такие мысли противоречили здравому рассуждению. Он прекрасно понимал, что Чечня должна остаться в составе России. Приход еще одного Масхадова и еще несколько лет независимости приведут чеченцев к самоуничтожению и отбросят на много веков назад.

Дочь Дарьи Семеновны жила в панельной пятиэтажке на окраине Монино. Сразу за ее домом начинались шикарные коттеджи. Непохожий ни на отца, ни на мать внук, десятилетний рыжий оболтус, также не очень приветливо отнесся к появлению в их квартире нового человека. С минуту помявшись в комнате, он направился в детскую, где, плюхнувшись за компьютер, погрузился в виртуальную войну.

Вахид перехватил взгляд Фирузы, скромно сидевшей на диване, и догадался, что она также не в восторге от отношений в этой семье.

Обедали на тесной кухне. Сославшись на занятость, хозяйка выставила на стол макароны и вареные сосиски. Единственное, что отличало эту трапезу от повседневной, это появившаяся на середине стола бутылка вина.

Джин и Фируза сразу отказались пить и, быстро перекусив, вышли на балкон.

– Как тебе семейка? – покосившись на прикрытые двери, спросила она.

– Скоты, – выдавил Джин.

– Когда на нас выйдут?

Он посмотрел на часы, затем бросил взгляд вниз, на заросшую травой детскую площадку:

– С минуты на минуту.

– Что потом? – Она говорила едва слышно, и ему приходилось напрягать слух, наклоняясь ближе.

Со стороны могло показаться, что просто секретничают о чем-то любящие муж и жена, а не обговаривают вопросы предстоящего теракта представители чеченских боевиков.

Вскоре внимание Вахида привлек появившийся во дворе автомобиль. «Девятка» притормозила в тени начавших ронять сережки тополей. В салоне находились два человека. Тот, что за рулем, заглушил двигатель и приложил к уху трубку сотового. На поясе у Джина раздалась трель.

– Слушаю, – по-русски ответил он.

– Вахид, мы внизу.

– Вижу.

– Спускайся, поговорим.


Пройдя за час одну треть балки, спецназовцы сняли с десяток «сюрпризов». Изобиловали растяжки с Ф-1, «сигналки». Волков, двигающийся первым, обезвредил и мину нажимного действия. Вооружившись щупом, изредка подсвечивая впереди себя зеленым светом миниатюрного фонаря, он по сантиметрам пробирался вдоль правого склона. Антон был уверен: дно и края нашпигованы минами плотнее. Здесь же грунт сыпуч, и идти неудобно. Поэтому боевики не особо усердствовали. Прошлогодняя сухая трава и уже достаточно подросшая молодая, в совокупности с попадающимися зарослями колючего кустарника и сгущающейся темнотой, создавали большие трудности.

– Всем стой! – послышался едва различимый шепот Волкова в наушнике ПУ. – Растяжка, – после небольшой паузы прокомментировал он свою команду.

Ожидая, когда Павел обезвредит мину, Антон окинул уже пройденный путь взглядом. Неровные, размытые очертания краев балки, с торчащими на фоне темного неба деревцами, казалось, приблизились друг к другу и скоро сожмутся, похоронив тройку смельчаков. Неожиданно Антона осенило. А что, если балка – это путь отхода? В ней наверняка есть проход, известный Хаяри и его приближенным. При любом раскладе выйти из селения, если оно будет заблокировано, не удастся. Здесь словно специально созданы условия для зачистки. Со всех сторон расстояние от леса до окраин – не больше полукилометра. Средняя дальность прямого выстрела практически для всех видов стрелкового оружия. Араб знал, русские и предположить не могут, что в таком месте может находиться банда. Однако в случае утечки информации они придут. И если это произойдет, то наверняка предатель расскажет о минах. Тогда балку не станут серьезно перекрывать.

– Всем стой, – Антон неожиданно принял решение. – Предыдущая задача отменяется. Сейчас готовим на этом месте засаду. Приготовить мины.

– Ты чего? – раздался в темноте удивленный голос Мишенева.

– Я даю руку на отсечение, что дно балки заминировано только в начале и в конце.

– Кстати, я об этом тоже подумал, – начал было Волков, как его неожиданно оборвал Антон:

– Почему не сказал? Столько времени потеряли.

Они осторожно начали спуск. В подтверждение предположения Антона, офицеры не только не нашли здесь признаков мин, но и обнаружили свеженатоптанную тропинку.

– Странно, – удивленно почесав затылок, протянул Мишень. – А кто здесь бродит?

– Мало ли. – Антон сел прямо на землю и пощупал рукой отпечаток армейского ботинка. – Продукты из села таскают. Может, в банде кто из местных. В гости домой ходит.

Мишень прошел несколько десятков метров в сторону поселка и укрылся в кустарнике. Волков на всякий случай вернулся немного назад. Мало ли с какой стороны и кто пойдет, пока Антон будет работать в эфире?

Быстро обрисовав Дрону ситуацию, Антон приказал им через час обстрелять с окраины леса село.

– Вы должны устроить светопреставление, будто сюда уже вышли передовые силы батальона, который сейчас направит комдив. Как угодно, но изобразите, что они окружены. Шарахните пару мин. Пустите осветительные ракеты. У тебя есть пленный, – вспомнил Антон. – Привяжите пару автоматов, что забрали у секрета, и его к какому-нибудь дереву таким образом, чтобы он смог стрелять только в направлении села. В общем, не мне тебя учить.

После всего он связался с Родимовым.

Генерал, несмотря на поздний час, не спал:

– Я как чувствовал, что среди ночи тебе приспичит повоевать, – не скрывая удовлетворения работой группы, проговорил он. – Ну что же, я сейчас свяжусь с командующим группировкой.

– Федор Павлович, – Антон переложил телефон к другому уху, – если они заартачатся и захотят ждать рассвета, то тогда пусть хотя бы сделают вид, что выходят в нашем направлении. Технику заведут. Колонну начнут вытягивать. В общем, если у Хаяри есть разведка в непосредственной близости от места дислокации наших частей, ему сообщат о возне. В сочетании с нашими потугами у него сложится мнение, что все это по его душу. И еще, в час десять жду работу артиллерии по селу. Минут двадцать хватит, чтобы заставить их начать отход.

– Хорошо.

После того как Родимов отключился, разведчики установили несколько мин направленного действия с таким расчетом, что если по дну балки пойдет колонна людей из тридцати человек, с интервалом шесть-восемь шагов, какой обычно выдерживают бандиты, то почти все они окажутся в зоне поражения. МОНы, которые переносили на себе диверсанты, поражали живую силу готовыми убойными элементами, причем в определенном направлении. Размерами со средней толщины книгу, вогнутую посередине, они были грозным оружием и могли приводиться в действие несколькими способами. В данном случае Антон решил отказаться от радиовзрывателей, отдав предпочтение самому надежному виду подрыва – по проводам. Устанавливались они на специальные ножки. Если позади этой игрушки можно было пострадать при подрыве на расстоянии не больше шести шагов, то полоса сплошного поражения перед фронтом была длиною до двадцати пяти и шириною почти восемь метров.

Когда с минами было покончено, оборудовали позиции для стрельбы лежа. Мишень и Волков устроились почти у самой кромки обрыва с таким расчетом, чтобы идущие по дну бандиты не смогли разглядеть их силуэты на фоне более светлого неба. Антон окопался чуть позади, рядом с тропой.

Едва все закончили, пискнула станция.

– Это «Родник», – голосом Родимова заговорил телефон. – Начало работы «Аркады» через четыре минуты.

«Аркада» – это позывной самоходного артиллерийского дивизиона, расположившегося еще год назад южнее Куры. Дальность до них почти двенадцать километров. Для таких асов пустяк. Но Антона поразило, как быстро пролетело время. Он посмотрел на часы. Дрону пора начинать работу. Едва он потянулся к блоку станции, чтобы переключить частоту, как где-то далеко послышались автоматные очереди, а в небе, с характерными хлопками, раскрылись одна за другой несколько осветительных ракет. Еще минута, и высоко вверху раздался едва различимый ухом шелест. Мишень к этому времени перебрался повыше и при помощи своей станции связался с артиллеристами, чтобы корректировать огонь. Неожиданно земля вздрогнула, а небо озарило мертвое свечение.


Приехавшие за Вахидом и Фирузой парни не были чеченцами. Это сильно удивило его. Сидевший за рулем представился Алексеем, впрочем, сразу поправившись, что называть его по имени не надо, а надо по кличке – Кум. Второй, намного крупнее, с глупым взглядом и очень короткой стрижкой, назвался Фонарем.

Едва Джин закрыл за собой дверцу, усевшись рядом с Фирузой на заднее сиденье, как машина резко качнулась. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Фонарь вперся в него подозрительным взглядом:

– Отрава с собой?

Столь прямой и бесцеремонный вопрос каких-то шестерок, а еще больше взгляд, наглый и презрительный, взбесил Джина:

– А что, хочешь попробовать?

– Ты, никак, шутник? – хохотнул сидящий за рулем, направляя машину к выезду со двора. – Чурка, а с юмором.

От таких слов Вахид опешил. Что это? Специально созданные условия, чтобы вывести его из себя, спровоцировать на какие-то действия и сдать ментам? А может, Хаяри уже не имеет здесь веса, и его гонцов решили замочить, отправив для этого двух придурковатых уголовников? За время, пока Джин находился в поезде, могло случиться все что угодно. От разгрома банды араба до изменения обстановки здесь, в столице.

– Останови машину, – неожиданно потребовал он.

– Зачем? – не понял Фонарь, удивленно переглянувшись с Кумом.

– В туалет хочу, – сквозь зубы процедил Джин, едва сдерживая себя, чтобы не открутить сидящему за рулем парню голову.

– Какой туалет?! – изумился тот. – Потерпи. Тем более только сел…

– Слышь, братан, – Фонарь неожиданно сник и заерзал на сиденье. – Ты, наверно, за разговор обиделся. Не грузись. Это мы так. Шутка.

– Тогда извинись за «чурку»! – потребовал Вахид.

– Ну уж нет! – неожиданно взвыл Кум. – Тебе же Фонарь сказал, чтобы не грузился. А ты на принцип…

Машина, набрав ход, неслась по пригородам Монино. Справа и слева мелькали придорожные магазинчики, заправки и пустые автобусные остановки. Дорога была не слишком оживленной.

– Последний раз говорю, останови машину! – с металлическими нотками в голосе потребовал Вахид.

– Черт бы тебя побрал! – простонал Кум и, включив правый поворот, прижался к обочине.

– Ну чего тебе? – устало простонал он, выходя из-за руля.

В глазах легкая тень страха. С другой стороны машины, навалившись на двери, встал Фонарь, с интересом наблюдая, чем все закончится.

– Кто вас отправил за нами? – спросил Вахид, беря Кума за отворот рубашки. – Дай мне номер телефона этого человека. Я хочу с ним говорить.

– О чем? – пытаясь освободиться от руки чеченца, взволнованным голосом спросил парень.

– Хочу спросить, почему вы такие невоспитанные.

– Какие есть, – прыснул от смеха Кум. – Брось выпендриваться. Нам еще долго ехать.

Больше Вахид не собирался терпеть наглые высказывания. Бесило, что парни почему-то были уверены, что им ничего не будет. Может, его приняли за другого человека?

Не размахиваясь, он едва уловимым движением ткнул кулаком ему под ухо. Фонарь ничего не успел понять, как его дружок, странно дернув головой, упал на асфальт. При этом он почти коснулся виском собственного плеча, словно шея вдруг стала тряпичной.

– Э-э, – протянул Фонарь. – Ты чего?!

Его глаза округлились, а нижняя челюсть отвисла. Он отскочил от машины и как-то странно посмотрел на оставшуюся в салоне Фирузу.

«Придурок, – про себя усмехнулся Джин, обходя спереди машину. – Думает ей прикрыться. На кого они работают?»

Машина стояла у насаждений акаций и грязных тополей. В России весна только вступала в свои права, и здесь не было столь обильной зелени, как в Чечне. Поэтому то, что происходит у машины, было хорошо видно с автозаправочной станции, находящейся рядом. Тем не менее Вахид решил не отказываться от своей затеи и проучить обоих нахалов, как это полагается по законам гор.

В два прыжка сократив расстояние до Фонаря, он двинул ему кулаком в челюсть. Тот успел отшатнуться, и удар пришелся вскользь. Все-таки Фонарь не удержался и рухнул на спину, с треском провалившись в живую изгородь. Резво перевернувшись на живот, отморозок, словно собака, высунув язык, на четвереньках отскочил от Вахида и развернулся к машине:

– Ты чего сидишь?! – он захлебнулся от негодования и страха. – Он ведь нас поубивает!

Вахид медленно повернулся к Фирузе. Та, поставив одну ногу на землю и повернувшись к нему вполоборота, держала направленный в грудь чеченца пистолет:

– Оставь его!

– Не понял! – изумленно протянул Вахид.

– Фонарь, – в голосе Фирузы появились металлические нотки. – Убери с дороги своего друга. Потом свяжи моему «супругу» руки и валим отсюда!

– Я мигом! – ободренный тем, что грозный чеченец не смог довести начатое дело до конца, Фонарь устремился к лежащему в грязи Куму.

Джин ровным счетом ничего не понимал. По всему выходило, что Фируза прекрасно знала этих русских отморозков. Более того, отчего-то она видела в нем, а не в них врага. Еще его поразила ее речь.

«Неужели в Чечне нашли установленный в контейнере маяк и, догадавшись в чем дело, сообщили в Москву?» – мелькнула мысль.

По шоссе нескончаемым потоком неслись машины, но ни одна не удосужилась хотя бы притормозить.

Фонарь проворно поставил Кума на ноги, пошлепал по лицу и, отряхнув одежду, усадил за руль. Пока тот тер шею, он подошел к Вахиду:

– Иди на свое место!

Вахид думал. Он никак не мог понять, что все это значит. Оружие в руках Фирузы не видно с проезжей части. Судя по ее спокойствию, она выстрелит. Убив его, они спокойно сядут и уедут. Как это всегда бывает, пару часов лежащий на видном месте мужчина привлечет внимание только бомжей, которые постараются обшарить карманы. Заподозрив неладное, они будут стараться уйти от греха подальше. Кому нужны неприятности? Тот, кто увидит его с трассы, подумает, что пьян. За это время Фируза со своими загадочными дружками скроется так, что ее уже ни за что не найдут. Тем более наверняка машина в угоне, либо номера поддельные.

Словно во сне, он подошел к открытым дверям. Фируза, продолжая держать направленный на него пистолет, передвинулась на сиденье в глубь салона. Перед тем как Вахид влез, Фонарь надел на заведенные за спину руки наручники.

– Что все это значит?! – прорычал Джин, когда машина, вырулив на дорогу, вновь помчалась в сторону столицы.


После того как разрывы снарядов прекратились, Дрон с Полынью начали вдвоем имитировать что-то вроде атаки на руины. Стрельба то приближалась, то вновь удалялась в глубь леса. Из развалин им отвечали. Но это были редкие очереди. Было заметно, что обороняющиеся деморализованы ударом артиллерии. Возможно, большую часть банды и вовсе уничтожило. Так или иначе, Антон, Мишень и Волков, затаив дыхание, ждали.

Наконец впереди послышались шаги и приглушенные голоса. Шли двое. Спецназовцы догадались, что это дозор. Антон вжался в землю. Он был ближе всех к тропинке.

Чеченцы прошли, ничего не заметив.

Едва успокоившись, он снова расслышал шаги.

Прижав к лицу наглазники ночного бинокля, нажал на кнопку, расположенную под средним пальцем. Послышался легкий, тоньше комариного, писк, и из глубины зеленоватого свечения выплыли негативы четырех бандитов. Шли осторожно, постоянно оглядываясь назад. Лица в прибор казались у всех одинаковыми, поэтому Антон так и не понял, кто из них Хаяри, но был уверен, что он среди этих людей. Это обычная тактика главарей всех чеченских банд. В случае опасности с ближайшим окружением покидать окруженный федералами объект по заранее подготовленным проходам, о которых рядовые боевики ничего не знали. Третий нес в руках что-то вроде чемодана.

«Если в этом кейсе у бандита отрава, то он следует, как оруженосец, за Хаяри. Выходит, араб в колонне второй», – рассуждал Антон, кусая губу.

Небольшое количество бандитов облегчало задачу. Можно обойтись без подрыва мин, осколки которых наверняка бы повредили кейс со штаммами.

Антон отпустил кнопку питания и, дождавшись, когда электронно-оптические преобразователи полностью прекратят работать, убрал от лица бинокль. Сделай он это раньше, и зеленоватое свечение, идущее от окуляров, можно заметить на приличном расстоянии. Стукнул дважды ногтем по микрофону, что означало «Внимание»:

– Мишень, – последнего, Волк, – идущего перед ним. Мой первый… Похоже, второй Хаяри. Его не трогать. Работаю сам.

– Волк понял…

– Мишень понял…

Распределив цели, Антон прильнул к окуляру ночного прицела винтореза. Включил. Вскоре нашел силуэты боевиков. До них оставалось не больше пяти десятков метров. Если учесть, что позиции Волкова и Мишенева выдвинуты вперед, по правому и левому краю балки, то им уже видны их цели.

– На счет «три», – скомандовал Антон, ловя угольником слегка размытый лоб боевика.

У него была сложная задача, свалив с первого выстрела бандита, идущего в голове колонны, вторым прострелить колено открывшегося боевика, которым, как он считал, был араб.

Три почти одновременных хлопка и вскрики слились с выстрелами Антона и, оторвав его от земли, бросили вперед. Мгновение, и он уже пытается разглядеть лежащего на земле подраненного боевика через склонившегося над ним Мишенева, оказавшегося рядом с бандитом раньше. Волков тем временем менял позицию. Он должен был встретить дозор, который наверняка расслышал позади себя шум и сейчас повернул обратно.

Трое бандитов были мертвы. Все попадания оказались смертельными. Оставленный живым, выкатив глаза так, что белки светились в темноте, скрипел зубами и скулил, держась за простреленное Антоном колено.

Мишень взял лежащий рядом кейс:

– Что в нем?

– Шакалы! – прохрипел раненый.

Антон с силой наступил на руки, которыми бандит зажимал рану. Тот вскрикнул.

– Еще раз тот же вопрос, – разведчики не спешили открывать чемодан сами. Обычно подобные вещи устроены таким образом, что несведущий в этих делах человек подрывается, едва приподняв крышку или щелкнув замками.

– Документы, – выдавил из себя бандит.

Антон уже догадался, что перед ним не Аль Хаяри. Он присел перед раненым на корточки:

– Как тебя зовут и где ваш командир?

– Махмад Харисов мое имя. Командир ушел еще вечер. По этой дороге.

– Его звали Иттихад Аль Хаяри? – уточнил на всякий случай Антон.

Чеченец закивал головой. В это время сзади раздались хлопки выстрелов. Как Антон и предполагал, бандиты, шедшие в дозоре, почувствовав неладное, вернулись и нарвались на огонь Волкова.

– Сплоченный отряд, – толкнул в бок Мишенева Антон. – В основном, оказавшись в заднице, дозор в таком положении просто бежит.

Причин тому было несколько. Основная в том, что, попав в засаду, банде редко удается уцелеть, и смысла возвращаться попросту нет. Кроме этого, бандиты впадают в панику. К тому же боятся, что не сносить им за ротозейство голов.

Узнав от пленного, что развалины остались оборонять четверо моджахедов, которые с рассветом тоже уйдут этим же путем, Антон принял решение встретить бандитов в балке. Связавшись с Дроном, поставил ему задачу до утра вести вялый обстрел села, создавая впечатление, что в лесу сосредоточилась в ожидании рассвета штурмовая группа. Тот и так, как выяснилось, перебегал на пару с Полынцевым с места на место, меняя позицию, изредка постреливая в сторону деревни.

– Куда ушел Аль Хаяри? – Антон уселся рядом с пленником.

– Не знаю, – прошипел тот. – Дай бинт.

– Похоже, что точно не знаешь, – легко согласился с ним Антон, доставая перевязочный пакет. – Мишень, перетяни ему копыто.

– Вот еще! Руки целы, пусть сам себя мотает, – с этими словами Максим нагнулся и ловко распорол ножом намокшую от крови штанину. При этом Харисов охнул, случайно задетый острием.

Антон подозвал Волкова:

– Иди к Дрону, – он обвел взглядом темные очертания кустов и обрывов. – Мы здесь сами справимся. Только сначала свяжись с ним, а то с перепугу пристрелит.


Вахида, впрочем, как он и думал, не повезли в Москву. Не доезжая пяти километров до МКАД, Кум свернул с автострады на аккуратное, без дорожной разметки шоссе. Справа и слева замелькали островки соснового леса, разделенные между собой зелеными лужайками, на которых красовались не похожие один на другой коттеджи. Запахло хвоей, лугами и весной. Почему-то Вахиду стало тоскливо. Он никак не мог смириться с мыслью, что его везут убивать. Скованные в наручниках за спиной руки затекли. Спину ломило от того, что приходилось сидеть, слегка наклонившись вперед.

– Может, скажешь, что происходит? – окончательно придя к выводу, что основную роль в его нынешнем положении играет Фируза, спросил он.

– Все как надо, – ответила она. – Твоя поездка так или иначе закончилась бы именно так.

– Это почему?

Он уже уверен, что бандитам удалось его раскрыть. Зная, что он не тот человек, за которого себя выдает, его использовали для беспрепятственного провоза штамма в столицу.

Зная специфику его деятельности и уверенные в том, что пока агент в группе, их никто не посмеет арестовать, террористы после того, как ампула была доставлена в Москву, решили попросту убрать Вахида. Наверняка исчезнет и Фируза. Теракт же проведут совершенно другие люди, не попадавшие до этого в поле зрения спецслужб. Еще Вахид опасался, что стал заложником разборок, проходящих сейчас между лояльными к власти группировками. Здесь тоже не все чисто. Разоружая одних чеченцев, Россия дала в руки оружие другим, которые, окрепнув, принялись делать почти то же самое, с чего в свое время начинали загнанные сейчас в горы боевики.

По мнению Вахида, а он считал себя знатоком менталитета чеченцев, в этой республике нужно не создавать отряды милиции и спецназа, а наоборот, лет на сто ввести мораторий на ношение оружия даже сотрудникам внутренних дел.

Между тем машина еще раз свернула, уже на гравийную дорогу и, проехав немного, остановилась перед высокими деревянными воротами. Справа с кронштейна уставился объектив видеокамеры. Открылась почти невидимая калитка, и со двора выскочил коренастый мужчина в камуфлированной форме. В руке он держал помповое ружье. Заглянув через опущенное окошко в салон, он расплылся в улыбке, увидев Фонаря:

– Чего так долго?

– Тебе-то что? – огрызнулся парень. – Открывай.

Проехав через двор, мимо двухэтажного деревянного дома с огромной застекленной верандой, они остановились перед кирпичным гаражом.

Машину в него не стали загонять. Открыв двери со стороны Вахида, Кум выволок его из машины и потащил к калитке, сделанной в массивных железных воротах. Дальше все было так, как это всегда бывает и в жизни, и в кино, которое Вахид из-за этого не очень любил смотреть.

В гараже на несколько машин, отодвинув железный стеллаж, Кум открыл расположенную под ним квадратную крышку люка. Дальше лестница, по которой Вахид без лишних слов спустился в прямоугольный колодец. Наручники перед этим ему сняли, но Фонарь стоял с направленным в грудь пистолетом. Причем на таком расстоянии и с таким видом, что Джин сразу отказался от каких бы то ни было попыток оказать сопротивление.

Два на два комната, бетонные стены. Вдоль одной из стен – грубо сколоченные нары, заправленные каким-то тряпьем. Под потолком – электрическая лампочка. Он сразу отметил этот момент и непроизвольно смерил взглядом расстояние до железной лестницы. По всему выходило, что провода до нее хватало. Одно открытие повлекло за собой другое. Люди, устроившие его похищение, не особо сильны в этих вопросах. Наверняка Фируза наняла для этих целей любителей.

Когда крышка люка вновь опустилась, а сверху раздался шум установленного на место стеллажа, он медленно сел на топчан и еще раз огляделся. Глубина, на которой расположена комната, была не больше полутора метров. Он откинул обветшалый матрац и засаленное одеяло. Топчан был сколочен большими гвоздями, которые в умелых руках легко становились грозным оружием. Это еще больше развеселило Вахида. Осталось разобраться с графиком кормления, допросов и выноса параши, представлявшей из себя ведро с крышкой, к дужке которого была привязана длинная веревка. Третье орудие убийства в импровизированной камере уже не вызвало у него улыбку. Он попал в руки полных идиотов. Не уровень для офицера ГРУ.


К восходу солнца в распоряжении спецназовцев было уже два пленных боевика. Сорокалетний чеченец чудом выжил, лишившись после подрыва мин кисти правой руки и получив несколько ранений в ноги. Антон решил не рисковать, отказался от мысли встретить бандитов огнем из стрелкового оружия, и когда в предрассветном тумане на тропе появились спешащие прочь от руин боевики, собственноручно привел в действие мины. Этот пленный, так же как и Махмад Харисов, подтвердил, что их главарь покинул лагерь уже давно. Никаких указаний перед исчезновением не давал. В один голос с Харисовым чеченец утверждал, что так было всегда. Удаляясь на встречу с каким-то важным человеком или представителем боевиков, Аль Хаяри исчезал, никого не ставя в известность, куда и зачем уходит. Также от него они узнали, что остальная часть банды была накрыта ударом артиллерии сразу, как только они заняли круговую оборону в ответ на начавшуюся с опушки леса стрельбу.

Сейчас, оказав раненому первую помощь, наложив жгут и небрежно обмотав ноги поверх штанов бинтами, Антон с Мишенью направились в село, оставив Волкова присматривать за пленными.

Пройдя по дну балки до самого конца, шедший впереди Мишень неожиданно встал:

– Черт, – он озадаченно почесал затылок, – а про выход забыли спросить.

– Смотри следы. Здесь за ночь восемь человек прошло.

Но Мишень и без подсказки, опустившись почти на четвереньки, начал осторожно двигаться вперед. Через несколько метров натоптанная армейскими ботинками тропинка резко пошла влево вверх. Перед поворотом они увидели растяжку.

– Еще несколько шагов, и могли напороться, – чертыхнулся Максим.

За время артиллерийского обстрела руины сильно изменились. Вертикальных стен с остатками перекрытий не осталось вовсе. В двух местах горел, потрескивая, плетень. Кроме запаха древесного дыма воняло горелой резиной.

Осторожно, опасаясь раненых, которым уже нечего терять, Антон с Мишеневым двинули в сторону, где, по описаниям пленников и Дрона, располагался блиндаж с капониром для машины. По пути наткнулись на нескольких убитых бандитов. Застывшие в разных позах, с вывернутыми внутренностями, развороченными затылками, они уже собрали вокруг себя мух.

– Странно, – остановившись между двумя фундаментами, засыпанными грудами кирпичей, протянул Антон, медленно обводя взглядом окрестности. – Ни одного раненого.

– Может, эти четверо их добили, – выдвинул предположение Максим. – Зачем им обуза?

– Не похоже это на чеченцев, – Антон покачал головой. – Что-то здесь не так.

На другом конце селения появились Дрон и Полынь. Озираясь по сторонам, они осторожно двинулись навстречу.

Где-то вдалеке послышался гул вертолетов.

– Вы тут осмотритесь, – Антон закинул за спину автомат и достал из кармана разгрузки сигнальную шашку. – Я пойду шефа встречу.

Родимов выскочил из вертолета, едва тот коснулся земли. Следом, пытаясь обогнать проворного генерала, посыпали солдаты. Невзирая на то, что их встречали, они с серьезными лицами отбегали от места посадки и занимали круговую оборону. Едва последний разведчик покинул борт, как вертушка взмыла вверх.

– Ну чего у тебя тут? – прижав рукой кепку и щурясь от поднятого винтами мусора, спросил Родимов.

– Пока ничего нового, – Антон показал рукой в сторону руин, где бродили офицеры. – Странно, но ни одного раненого нет.

– Кстати, а Аль Хаяри унес с собой контейнер со штаммом?

От этого вопроса у Антона пересохло во рту. Он не спросил об этом пленных. Если кейс с отравой находился среди руин, то есть вероятность, что его повредило при артобстреле и сейчас район заражен. Как назло дул ветер, поднимая из воронок пыль. Антону стало не по себе:

– Я не спросил, – он виновато развел руками.

– Доложи начальнику штаба группировки обстановку и скажи, что необходимо обследовать район на предмет применения бактериологического оружия.

Выполнив указания Родимова, Антон направился к Дрону, который продолжал обследовать руины. Солдат, прилетевших с генералом, отвели к лесу. Пленных, включая того, что был захвачен Дроном, отправили с ними.

Ни представившийся правой рукой Аль Хаяри Махмад Харисов, ни рядовые бандиты понятия не имели, куда делся кейс. Однако все в один голос утверждали, что некое подобие металлического чемодана у их главаря было. Его постоянно носил один из приближенных к арабу ливийцев. Чеченцы достаточно подробно описали этого человека. Была у него и особая примета – шрам, тянущийся от уголка правой губы до ноздри, кусок которой вырван. Среди убитых человека с такими внешними данными не нашли.

Невзирая на риск заразиться сибирской язвой, офицеры настойчиво продолжали осматривать развалины. Было обнаружено еще с десяток убитых. Антон, окончательно растерявшись, приказал Дрону и Мишени тщательно осмотреть трупы. Через полчаса те доложили, что все погибли в результате осколочных ранений и нет оснований считать, что кто-то просто добил раненых.

Блиндаж, где укрывались боевики, был наполовину засыпан щебенкой. Сделан он был на скорую руку, лишь для того, чтобы провести здесь одну-две ночи. Перекрытия из досок и кусков железа, на которые насыпан небольшой слой грунта. Рядом, в яме, накрытой сверху маскировочной сетью, стояла «Нива». Сейчас сеть была разорвана, а искореженная машина догорала.

– Десятерых нейтрализовали мы, – подойдя к стоявшему на краю бруствера генералу, начал считать Антон. – Одиннадцать найдены убитыми. Если верить показаниям пленных, араб с двумя приближенными вчера покинул район в неизвестном направлении. Итого еще трое. Вопрос: куда делись четыре боевика?

Родимов насмешливо посмотрел на Антона:

– Ты у меня спрашиваешь?

– Нет, – Антон стушевался. – Просто вслух рассуждаю. Но не может же их прямым попаданием разметать или всех засыпать!

Для подтверждения своих слов он спрыгнул в остатки блиндажа и заглянул под просевшую крышу.

На дороге, ведущей из леса, появилась голова колонны бронегруппы. В ее составе была машина роты радиационной и химической защиты. БРДМ с кассетами указателей вдоль бортов двигался вторым, за бронетранспортером.

– Пойдем, – окликнул Антона генерал. – Пусть пока здесь химики поработают.

Филиппов выбрался из ямы и отряхнул руки. Подошел Дорофеев. Вопросительно посмотрев на своего командира, он молча развел руками. Все терялись в догадках, куда могли деться четверо боевиков.

– Сходи пока с Мишенью за нашей машиной, – вздохнул Антон. – Пригоните ее сюда.

Глава 14

Вахид недолго мучился в неведении. Уже через час к нему спустились Кум и Фонарь. К этому времени он расшатал и вытащил из нар один гвоздь. Загнув его таким образом, чтобы можно было, зажав его в кулак, нанести острием удар, спрятал, вставив в подкладку на поясе.

Фонарь был с пистолетом. Направив его на Джина, он остался стоять у лестницы.

– Повернись спиной и руки заведи назад, – приказал Кум.

Некоторое время Вахид рассуждал, стоит ли попытаться использовать этот момент для побега. Достаточно сделать шаг к Куму, стоявшему по правую руку, и он сможет, прикрывшись им, броситься на Фонаря. Даже не надо доставать гвоздь. Обычно в таких ситуациях человек теряется и не решается стрелять. На все про все полторы-две секунды. Никто ничего не поймет. Потом, завладев оружием, попытаться выйти наружу. Только много «но». Вдруг все-таки выстрелит. Пуля, спокойно пройдя через тело бандита, поразит Вахида. Это только в кино можно прикрыться человеком. Там режиссеры забывают про термин «навылет». Вот уже за Вахидом можно уцелеть. К тому же неизвестно кто там, наверху. В конечном итоге он подчинился.

Они вновь надели на него наручники и усадили на топчан.

Только после этого по лестнице спустился уже немолодой чеченец.

Легко спрыгнув на пол, он вынул из кармана тренировочных штанов платок и вытер ладони, при этом внимательно разглядывая пленника.

Вахид выдержал взгляд глубоко посаженных глаз, в свою очередь оценив незнакомца. Это был среднего роста и спортивного телосложения человек. Плотно облегающая майка выдавала сильные руки и грудь. Виски лишь слегка тронуты сединой, однако лицо было морщинистым.

– Ну, здравствуй, Вахид, – незнакомец встал напротив Джина, уперев руки в бока и склонив голову набок.

– Кто ты и зачем меня держите здесь? – спросил Джабраилов по-чеченски, невзирая на то, что к нему обратились на русском. – Если меня подозревают в измене, то пусть скажут сразу.

– Меня зовут Арби, – мужчина перешел на родной язык. – Фамилия Бажаев. Никто не обвиняет тебя в том, что ты продался неверным. Об этом нет даже речи. Вопрос в другом, – он поскреб ногтем переносицу, словно подбирая нужные слова, как доходчивей объяснить пленнику причину его положения. – В общем, мы хотим использовать оружие, которое привезено тобой, в других целях. Поэтому, не зная, как ты отреагируешь на такое известие, а тем более не имея представления, какие инструкции ты получил от Аль Хаяри, были вынуждены ограничить твои возможности.

– Как ты красиво говоришь, – цокнул языком Вахид. – Наверное, много учился?

– Возможно, намного больше, чем основная масса моих земляков, – подтвердил Арби. – Хотя мне кажется, что ты тоже получил хорошее образование.

– Сейчас не об этом речь. – Вахид попытался навалиться на стену, но боль в суставах вернула его в прежнее положение. – Ты так и не сказал, что вы хотите сделать с ядом?

– Женщина, которая с тобой ехала, – вздохнув, заговорил Бажаев, – жена Аль Масуда. Уже два года, как этот человек томится в застенках Лефортово. До того как он попал туда, многие из тех, кто отправил тебя сюда, мечтали стать его друзьями. Он давал деньги на войну с неверными, сам, своими руками убил много этих собак, но как только его поймали, все забыли о клятвах верности. Фируза давно придумала, как заставить русских отправить его в Эмираты. Другой вопрос, захочешь ли ты нам помочь в этом деле?

– Я много слышал об этом человеке, – выдержав паузу, заговорил Вахид. – И прекрасно понимаю ваше желание. Только оружие, которое сейчас находится здесь, принадлежит другим.

– Они все его должники, – оборвал Арби. При этом стоящие по бокам парни, не понимая, о чем речь, и подумав, что Вахид чем-то разгневал их хозяина, изобразили на лицах готовность вмешаться.

– Значит, ты решил меня убить для того, чтобы завладеть контейнером?! – изумленно воскликнул Джин.

– Нет, – Арби покачал головой. – Твоя смерть никому не принесет пользы. Просто, пока мы будем решать свой вопрос, ты посидишь здесь. Как только Аль Масуд окажется на свободе, мы отпустим тебя и даже заплатим за неудобства.

– Ага, – Джин усмехнулся. – Пулей в голову.

– Ты привык к тому, как поступают большинство чеченцев на родине, – на лице Бажаева появилось недовольство. – Аль Хаяри невыгодно освобождение Аль Масуда. Двум арабам тесно в маленькой Чечне.

– Хорошо, – Вахид закатил глаза под потолок, словно последний раз обдумывая какое-то свое решение. – Я наслышан о делах Масуда. В свое время наши с ним пути даже пересекались, и Черный Принц наверняка не забыл Джина. Этот человек очень щедро платит тем, кто верен ему. Я согласен встать в ваши ряды, и совсем не за деньги. Просто мне все равно, чьи приказы выполнять. Главное, чтобы они приближали нашу победу.

– Я признателен тебе за предложение и готовность помочь, – Арби кивнул, сложив на груди руки. – Только и ты меня пойми, брат, я не знаю, кто ты. Даже имя твое стало известно только сейчас.

Вахид сокрушенно вздохнул, обводя взглядом комнату:

– Я привык жить как крыса в таких вот местах. За годы войны пришлось провести много времени в убежищах, прячась от русских собак. Но мне и в голову не приходило, что когда-то меня запихнут в такую нору чеченцы!

– Не злись и прости, – прижав ладонь к левой половине груди, вздохнул Бажаев. – Я позабочусь, чтобы тебя хорошо кормили и принесли чистое белье. К вечеру здесь будет телевизор. Тебе не придется скучать.

– И все-таки подумай над моим предложением, – еще раз попытался вразумить своего новоиспеченного тюремщика Вахид.

– Даже и не думай, – категорично покачал тот головой. – Как все закончится, я отпущу тебя, а пока отдыхай.


Антон с тоской наблюдал за тем, как, стащив трупы к вертолету, бойцы ждут команды на погрузку. Чуть в стороне возились, гремя люками, бойцы бронегруппы, готовясь к возвращению. У двух «уазиков», на которых приехали представители ФСБ и прокуратуры, о чем-то спорили закончившие работу следователи.

Версия о заражении местности вследствие механического разрушения контейнера не подтвердилась. Усатый майор с эмблемами химика, приехавший с целым взводом химзащиты, несказанно радовался такому обороту дела. В самом начале, едва оказавшись у руин и надевая защитный костюм, он признался, что в плане биологического оружия у него только теоретические знания.

Химики лазили по развалинам долго и упорно. Жужжали новые приборы, засасывая в себя воздух. Шлепали, похожие на велосипедные, насосы. Прокачивались пробы грунта. Уже к обеду майор снял противогаз, а спустя еще час стал часто и невпопад шутить, весело смеясь. Так всегда бывает после перенапряжения.

Однако Антону от этого легче не становилось. Он раз за разом прокручивал в голове ответы пленных, вспоминал выражения их лиц. Словно в замедленном кино кадр за кадром проплывали моменты первого осмотра развалин. Покалеченные трупы, обваливавшаяся крыша блиндажа, догоравшая в капонире «Нива». Стоп!

Маскировочная сеть была сметена взрывом, но глубина укрытия, в котором стоял автомобиль, не могла позволить повредить его осколками разорвавшихся поблизости снарядов. Сам корпус был цел. Значит, и прямого попадания не было. Между тем он отчетливо помнил, что горели все четыре колеса и салон. Можно допустить, что взрывом разворотило бак и из-за вытекшего бензина всю машину охватило огнем.

Позвав маявшегося бездельем Дрона, Антон направился обратно на развалины.

– Что? – догнав и пытаясь заглянуть в лицо, спросил Василий.

– Сдается мне, что мы кое-что просмотрели.

– Интересно, – заинтригованный ответом, тот заволновался. – Думаешь, что араб с остатками выживших и ранеными где-то прячется?

– Откуда знаешь? – Антон даже замедлил шаг.

– Я тоже об этом думал, – шмыгнул тот носом. – Хотел предложить ночь в окрестностях посидеть.

Под ногами заскрипели обломки битого кирпича и шифера. Перепрыгивая через кучи строительного мусора, они вскоре оказались перед капониром. «Нива» уже перестала гореть. Лишь легкий черный дымок вырывался из разбитых окон салона.

Антон, стараясь не шуметь, спустился к машине и, встав на четвереньки, заглянул под нее. Много ума не надо было, чтобы догадаться – под днищем кузова оборудован вход в укрытие. Квадратная крышка люка засыпана сверху щебенкой, но делалось это в темноте и впопыхах, поэтому он сразу ее разглядел.

Поднявшись и отряхнув руки, вернулся к стоявшему на бруствере Дрону, показывая большой палец.

Лицо Дрона озарила радость.

– Точно?

– Точнее некуда, – едва слышно проговорил Антон, беря его под локоть и отводя в сторону. – Кто-то из пленных, а может, и все вместе сказали неправду. Когда часть бандитов укрылась под машиной, сверху крышку люка засыпали грунтом.

– Что теперь?

– Пока не знаю, – Антон, сощурившись, оглядел лес. – Возможно, где-то поблизости у них есть человек, который должен предупредить, что все ушли.

– Будем брать? – напрягся Дрон.

– Ни в коем случае, – Антон категорично покачал головой. – Там этот чертов чемодан. Надо дождаться, когда они сами выйдут, думая, что все улеглось.

– Если твое предположение насчет наблюдателя верно, – вздохнул Дрон, – то остаться надо как-то незаметно.

– Это нетрудно устроить, – Антон посмотрел в сторону машин. – Сейчас попросим заняться повторным прочесыванием, и под шумок в развалинах блиндажа оставим Мишенева и тебя. Я, Волков и Полынцев делаем вид, что уезжаем, а сами оставляем машину на том самом месте, где вчера, и возвращаемся назад…

В сгустившихся сумерках разведчики дошли до того места, где накануне Дрон с Полынцевым обезвредили секрет.

– Здесь и будем ждать сигнала, – опускаясь на поваленное дерево, прошептал Антон.

– Может, ближе подойдем? – предложил Полынцев.

– Не стоит, – Антон огляделся. – Нас может увидеть оставленный снаружи человек.

– Я все-таки думаю, у них наверху никого нет, – возразил Волков.

– А я так не думаю, – ответил Антон. – Кроме того, я уверен, что прийти должны, по меньшей мере человека четыре.

– Почему? – удивился Полынь.

– Чтобы выбраться из этого убежища, нужно сдвигать машину. А она в яме стоит. Как с этим один справится?

– Это же внедорожник, – недоверчиво протянул Волков. – Расстояние от днища до земли большое. Крышку сдвинут и пролезут.

– Ты не подумал о том, что резина сгорела и машина практически лежит на брюхе? – усмехнулся Антон. – Чувствую, будет мне с вами отпуск, как от мертвого осла уши.

– При чем здесь машина и отпуск? – не понял Полынь.

– Да при том, вообще думать разучились. Некого за себя оставить.

Сумерки сгущались. К вечеру небо затянуло дымкой. Стало прохладно и намного темнее, чем накануне.

– А вдруг вернуться должны были те, кого мы в балке взяли? – неожиданно подал идею Полынь.

– Я сначала так же считал, – Антон шлепнул на шее комара. – Но не думаю, что араб, сам не рискнув идти балкой, верил, будто это получится у других. Он давал команду поджечь машину тем, кто ставил ее на крышку. В противном случае, ею ведь могли воспользоваться мы. Наверняка просчитал вариант, что дорожный просвет станет минимальным. Поэтому, перед тем как спуститься, связался с теми, кто находится за пределами этого района, и поставил задачу прийти за ним.

– Так поэтому мы сейчас у дороги и сели? – догадался Мишенев.

– И поэтому тоже, – подтвердил, зевая, Антон. – За арабом наверняка приедут на машине. А наблюдатель появился здесь еще под утро. Я в этом уверен.

– Хорошо бы они скорее приехали, – устало вздохнул Мишенев. – Я, кстати, изрядно измотался. А главное – глаза. Словно песок попал.

– Ладно, – перебил его Антон. – Волк на связи, через час будишь меня. Я соответственно Мишеня. Спать!

Однако отдохнуть у разведчиков не получилось. Гул комаров, витающих в воздухе и не решающихся сесть из-за репиллента, которым на этот раз намазались разведчики, в прямом смысле выводил из себя. Антон прикрыл одно ухо наушником переговорного, от которого сразу начала чесаться кожа, на второе натянул нижний край косынки. Долго возился и Мишенев. Когда они наконец затихли и по ставшему ровным дыханию Волков понял, что товарищи уснули, вышел на связь Дрон:

– Филин, это Дрон, к нам со стороны четвертого ориентира приближается человек.

Переговорное у Филиппова было отключено, однако он, несмотря на меры, принятые против комариного писка, почувствовал, что у Волкова заработала станция, и сел:

– Что случилось?

– Почти ничего, – Волков растерялся, не зная, самому ответить Дрону или ввести для начала в курс дела командира.

– Ну! – поторопил Антон и, нашарив в кармашке на правой половине груди переключатель, щелкнул тумблером.

– Человек к нему направляется от россыпи камней, – наконец пояснил Волков.

– Дрон, – Антон бросил взгляд на дорогу. – Ты имей в виду, пусть они сначала машину уберут. Я там корячиться не собираюсь. Под шумок и мы подтянемся. Поэтому не торопись и держи нас в курсе.

Едва он закончил говорить, как ожили и поползли в едва уловимом глазом свечении по стволам и кронам деревьев причудливые тени, становясь с каждой секундой все отчетливее.

– Надо Мишень разбудить, – засуетился Волков.

– Зачем? – удивился Антон. – У него еще как минимум минут семь есть.


За первые сутки, проведенные в заточении, Вахид изучил распорядок дня. Подъем где-то в районе восьми. Как и прежде, у него появлялись Кум и Фонарь. Только если раньше они оба спускались вниз, теперь один оставался наверху. Это был Кум. Причем с первого раза он предупредил Вахида, что фокус с захватом Фонаря в заложники не пройдет, так как он – не особо важная персона.

Фонарь приносил канистру воды для умывания и сумку, забитую небольшими пластиковыми контейнерами с едой. Затем, брезгливо морщась, поднимал наверх ведро. После этого Вахид брился и умывался.

Арби сдержал слово, и вечером у него появилась видеодвойка с кучей кассет. Однако Вахид не любил боевики, которые преобладали среди предложенного ассортимента, и, когда Фонарь заявился с ужином, он попросил его напомнить Арби, что ему нужен Коран, а к утреннему и вечернему намазу еще и вода. Так в распорядке шестерок Арби появилось еще два визита в подземелье.

Долго отсиживаться Джин здесь не собирался, и уже к утру следующего дня он основательно подготовился к побегу. Время работало против него. Он примерно представлял, каким образом жена Масуда и горстка фанатиков собираются добиваться освобождения Масуда. Они наверняка захватят какое-то учреждение. Возможно даже, им окажется школа, и под угрозой заражения заложников выдвинут условия.

Нужно было во что бы то ни стало выбраться из этой норы и забрать у них штамм. Со слов Арби, у Вахида была перспектива провести здесь около четырех-пяти суток. Значит, теракт может состояться уже через день. Пока бандиты утрясают организационные вопросы, возможно, еще только выбирают объект, хотя, конечно, до приезда Вахида они наверняка имели ряд вариантов. Но Вахид не понаслышке знал: когда доходит до дела, то в последний момент начинается пересмотр планов и уточнение деталей, на что уходит дополнительное время.

За ночь, разобрав телевизор, Джин смастерил примитивные инструменты, при помощи которых можно было работать с постоянно находившимися под напряжением проводами освещения. Затем включил в электрическую цепь железную лестницу. Для этого он перерезал посередине один из проводов, предварительно сняв с потолка, хорошо зачистил его концы и прикрутил к вертикальной трубе. Второй кусок, идущий уже к плафону, примотал ко второму поручню. Теперь это начинало работать, как только вворачивалась лампочка, замыкающая цепь. Выключателя не было, и поэтому по утрам, разбуженный шумом открывающейся крышки люка, Джин поднимался и поворачивал ее в патроне. Сегодня он сделает это немного позже, когда Фонарь уже будет висеть, ухватившись за железные поручни. Джин рычал от удовольствия, представляя, как в скором времени он окажется похожим на настоящий фонарь… План нейтрализации оставшегося наверху Кума был до гениальности прост. Для претворения его в жизнь Вахид с вечера пододвинул к лазу стол и сделал из остатков телевизионного провода петлю, прикрутив ее к оторванной от топчана палке.

Когда загремел отодвигаемый сверху стеллаж, Джин, затаив дыхание, уже стоял под плафоном. Крышка люка откинулась, и в образовавшемся квадрате тусклого дневного света, попадающего в гараж через открытые ворота, появились ноги и толстый зад Фонаря. Как всегда, на запястье правой руки болтался пакет с завтраком.

– Ну ты чего, – проворчал он, нащупывая ногой перекладину, – спишь еще, что ли?

– Сейчас. – Вахид повернул лампу.

Лестница была мощным сопротивлением, а если учесть, что ток проходил почти через сто килограммов крови и плоти Фонаря, то оно ко всему почти удвоилось. Поэтому лампа едва светилась. Фонарь, выкатив глаза, затрясся и, схватив перекладины с такой силой, будто хотел их вырвать, стал издавать звук, похожий на песни народов Севера. Только очень крайнего. Всхлипы чередовались с подвываниями, напоминающими икоту. Удивленный поведением дружка и еще не до конца придя в себя после пробуждения, Кум упал на колени и уставился на него сверху:

– Ты чего, припадочный?!

В этот момент Вахид бесшумно вскочил на стол, одновременно схватив сделанную ночью петлю и ловко накинув ее на шею Кума, дернул вниз.

С грохотом, по пути захватив с собой бьющегося в конвульсиях, с выступившей на губах пеной дружка, Кум упал на пол.

Ударившись головой, он лежал без признаков жизни. Фонарь, напротив, хлопал глазами, озирался и пытался выбраться из-под подельника. Было заметно, что он так и не понял, что произошло. Джин спрыгнул вниз и двумя ударами в голову заставил бандита замереть. Обыскав их, нашел за поясом Кума пистолет, а в кармане связку ключей от машины.

После этого он выкрутил лампу и устремился к ставшей безопасной лестнице. Минута ушла на то, чтобы вернуть все в исходное положение. Опустил крышку люка, поставил на нее стеллаж. Пройдя к воротам, осторожно выглянул во двор. Здесь никого не было. Возле забора, у сторожки, стояла машина, на которой его сюда привезли. Хорошо помня, что ворота им открывал охранник, и уверенный, что как минимум их здесь несколько, он загнал патрон в патронник и перебежал к стене здания. Больше всего Вахид опасался видеонаблюдения. Если здесь хорошо организована служба безопасности, то после того, как двое бандитов направились его кормить, охрана должна следить за выездом из гаража. Однако, окинув беглым взглядом двор, он не увидел видеокамер.

Пройдя вдоль стены, пригибаясь под окнами первого этажа, вскоре добрался до веранды. Оттуда доносились приглушенные голоса. Один из них принадлежал Арби, второй – незнакомый, мужской, с хрипотцой – явно страдающему ожирением человеку. Говорили на русском.

– Арби, – в голосе незнакомца чувствовались нотки негодования. – Это очень нехороший поступок. Сюда пришли реальные деньги на реальное дело. Ты же занимаешься самодеятельностью. Ставишь проблемы одного человека выше интересов целого народа.

– Этот, как ты выразился, один человек, – зло заговорил Арби, – страдает ради всего чеченского народа, который сразу забыл о нем. Мне стыдно за своих земляков. Поверь, я исправлю ошибку.

– Да как ты не понимаешь? – повысил голос незнакомец. – Никто ни при каких обстоятельствах с тобой даже говорить не станет. Для виду выслушают требования, а потом перестреляют как куропаток.

– Почему Аль Хаяри так категорично настроен против того, чтобы Масуд вновь обрел свободу? Неужели ему мало власти и денег? – не унимался Арби.

– Власти и денег у таких людей достаточно, – хмыкнул незнакомец. – Слава, вот к чему стремится каждый из них.

– Послушай, Лещ, – неожиданно в голосе Арби появились угрожающие нотки. – А тебе-то что от всего этого? Ты ведь вовсе сидишь то в своей Москве, то в Барселоне. Почему суешь нос в наши дела?

– Не забывайся, Арби, – от негодования человек, которого назвали Лещем, начал глотать окончания. – Это я достал вам штаммы. Мои люди, рискуя здоровьем и свободой, лазили по этому полигону под видом международной инспекции…

– Не надо мне рассказывать сказки, – устало вздохнул Арби. – Все мы прекрасно знаем, что Хорин и Райт организовали туда международную экспертную группу, в которую ты устроил с десяток специалистов. Никто ничем не рисковал. Тебе за это заплатили. Приехав ко мне, ты хочешь одного, чтобы я тебя принимал как преемника Хорина. Цель у тебя – встать во главе русских олигархов, которые нашими руками хотят столкнуть власть. Она, конечно, оправдывает средства, – Арби усмехнулся. – Как только в России заметят, что ты можешь оказывать на нас влияние, к тебе потекут деньги в так называемый антипрезидентский фонд, в том числе из-за границы.

– Вопрос смены президента одинаково небезразличен как чеченцам, так и нам, – неожиданно успокоившись, заговорил Лещ. – Это одна из основных проблем, которая пока нас объединяет. И не забывай, что часть денег на войну с Россией твой народ получает от нас.

– Что с тобой станет, если этот разговор услышат твои соотечественники? – хмыкнул Арби.

– Ровным счетом ничего, – спокойно ответил Лещ. – Я тебе больше скажу, большинству этого сброда известно, как происходит финансирование войны. Но такой в России народ, ему все по барабану. Ты что думаешь? – послышался шум отодвигаемого стула и шаги. – Станет спокойно на Кавказе, и мы не сможем привести к власти нужного нам человека? Заблуждаешься. Каждый второй в России – хронический алкоголик или наркоман. Сунь ему деньги на пару пузырей или доз, он проголосует как надо. Остальная часть – в беспробудной нищете. Для них, с пенсией в семьсот рублей, несколько тысяч – состояние. Со своими заокеанскими партнерами мы спокойно можем проплатить это. Скорее так оно и будет. Только Западу нужно оправдание вмешательства во внутренние дела страны. А война на Кавказе, теракты – это как раз тот фон, который необходим. К ним прибавь антинародные реформы в социальной сфере, которые напрямую ведут россиян к вымиранию. И никто при наличии такой подоплеки не назовет выборы недемократичными.

– Так сделайте, как на Украине, – хмыкнул Арби. – Дайте денег и живите спокойно.

– Россия не Украина, – вздохнул Лещ. – Здесь что не так, и можно получить противоположный эффект. Один раз уже организовали переворот.

– Ты имеешь в виду ГКЧП? – успокоившись, спросил Арби.

– Ленина, – с сарказмом протянул Лещ. – Потом семьдесят лет строем ходили.

– Это точно, – согласился с ним чеченец. – В этом плане я с тобой согласен. У меня отца в течение суток с гор в степи переселили.

– И не увидят тогда американцы нашего сырья еще черт знает сколько времени, а мы, если уцелеем, – неизвестно сколько нормальной жизни.

Слушая вполуха разговор, Вахид размышлял над тем, каким образом можно узнать, где сейчас находится привезенная им ампула. Еще максимум полчаса, и Арби хватится пропавшего Фонаря и его подельника. С другой стороны, что-либо предпринимать, не зная, сколько в доме людей, тяжело.


Едва машина поравнялась с местом, где расположились спецназовцы, как Дрон доложил, что вышедший из леса человек уже достиг развалин и спустился в яму, где стоял остов обгоревшей «Нивы». Сейчас оттуда доносится металлический стук.

– В твою сторону машина направляется, – предупредил его Антон. – Будь осторожен. Мы выходим.

Уже в движении Антон получил от Дрона сообщение о том, что в капонире кто-то говорит на чеченском с пришедшим туда человеком. Одновременно он слышит гул приближающегося автомобиля.

Антон перешел на бег. Его примеру последовали остальные.

Эта ночь была темнее предыдущей. Затянутое с вечера дымкой небо было без единой звездочки. Только на западе размытым бесцветным пятном пробивалась луна. Поэтому шли, практически не таясь, и вскоре добрались до окраины селения.

Со стороны капонира доносились приглушенные голоса. Тихо работал двигатель подъехавшей машины. Судя по звуку, это был «УАЗ».

Снова заработало ПУ.

– Филин, это Дрон, – представился Василий, словно еще кто-то, кроме него, мог выходить на связь. – Они цепляют каркас «Нивы» и сейчас поволокут ее из ямы.

Это означало, что группе Филиппова нужно торопиться. До того, как бандиты будут выпущены на волю, времени почти не оставалось.

Почти одновременно надрывно загудел двигатель. Голоса стали оживленней.

– Вперед! – скомандовал Антон и бросился к машине.

Когда до капонира оставалась пара десятков метров, подсвеченный габаритами каркас обгоревшей машины уже почти выкатился на бруствер. Вниз спрыгнули несколько людей.

– Работаем! – скомандовал Антон, поднимаясь во весь рост.

По этой команде Дрон должен был привести в действие мину, установленную с таким расчетом, чтобы выезд из капонира находился в секторе сплошного поражения. Сейчас там как раз рычал «УАЗ» бандитов и метались тени людей. Одновременно находящийся рядом с ним Полынцев соединит контакт батарей, и два фонаря, установленных в паре десятков метров от них, ударят светом аккурат в то место, где располагался вход в убежище бандитов.

Звук, словно лопнуло пополам небо, заставил Антона присесть. Волна тепла с запахом пыли и сгоревшего пластита накрыла разведчиков. На мгновение задержавшись, они устремились вперед. В освещенном круге, в клубах пыли, метались тени людей. Кто-то выл. Слышались жалобные стоны и причитания. С определенной периодичностью раздавались приглушенные хлопки винторезов, причем после каждого такого звука одна из фигурок падала на землю и замирала. Хладнокровно, словно в тире, работали Полынцев и Дрон.

К моменту, когда Антон оказался на бруствере, споткнувшись перед этим об истерзанное тело боевика, все было кончено. Пять человеческих фигур застыли в неестественных позах на дне капонира. Один боевик остался сидеть, уткнувшись в руль «уазика», несколько валялись вокруг.

Полынь с Дроном возникли с другой стороны капонира и неторопливо направились навстречу.

Сзади раздались два выстрела. Обернувшись, Антон разглядел, как Волков опустил руку с зажатым в нее пистолетом. От корпуса машины, как показалось, со вздохом облегчения, отделился силуэт человека и рухнул на землю.

– Едва разглядел, – чертыхнулся Волк, озираясь по сторонам.

Мишень спрыгнул в капонир. Осторожно переступая через тела, стал тыкать в них стволом автомата.

– Дрон, – уже без помощи радио окликнул капитана Антон. – Иллюминацию уберите.

Полынцев направился выполнять приказ. Через некоторое время фонари развернулись в сторону и, покачиваясь в такт шагов, стали приближаться к машинам.

В ходе скоротечного боя лишь один из бандитов смог выстрелить, и то, не целясь, куда-то вверх.

Спецназовцы стали осматривать трупы. Раненых оказалось двое, и находились они в бессознательном состоянии. Это были те, кто оказался рядом со взрывом. Остальных Дрон и Полынцев били наверняка и в упор. Шансов ни у кого не оставалось. Оглушенные разрывом, ослепленные светом фонарей, они так и не смогли организовать отражение нападения. Впрочем, это было попросту невозможно сделать.

Вскоре Дрон обнаружил Аль Хаяри. Пуля попала ему в щеку, а вышла из затылка. Антон спрыгнул в блиндаж, где все это время находились бандиты. Сильно воняло мочой. Морщась, он осветил небольшое, размером в половину кузова грузовика, укрытие с земляными стенами, вдоль которых были установлены скамейки. В торце, в небольшой нише, стояла пластиковая канистра с обрезанным верхом.

– Биотуалет, – хмыкнул Дрон, протиснувшийся следом. – Райская у них, я скажу тебе, жизнь. Половину времени вот в таких норах отсиживаются или бегают, прячась по горам, как сайгаки. И все ради того, чтобы однажды вылезти на свет божий и умереть.

– Тебя на философию потянуло? – разозлился Антон, разворачиваясь к выходу.

– А что? – Дрон растерялся, почувствовав в голосе командира неприятные нотки. – Имею право…

– Ни хрена ты не имеешь, – оборвал его Филиппов, выбираясь наверх. – Кейса-то здесь нет!

– Может, прикопали где? – выдвинул предположение Мишенев, услышавший последнюю фразу. Подхватив Антона под локоть, он помог ему выбраться из лаза и встать на ноги.

– Сомневаюсь, – оглядывая начавший светлеть горизонт, пробурчал Антон. – Более того, могу предположить, у кого он сейчас находится.

– У шахидки, которая с ним была раньше? – догадался Дрон.


Не дождавшись окончания разговора между Лещом и Арби, Вахид развернулся и направился вокруг коттеджа в надежде найти открытое окно либо еще один вход. Тянуть больше некуда. Необходимо срочно нейтрализовать Арби вместе с женой араба и сообщить о своем местонахождении в управление. Благо везли его, не удосужившись завязать глаза.

Наконец с тыльной стороны дома он увидел что-то вроде черного входа. С небольшим крыльцом, без излишеств в виде резных перил и витиеватого карниза, как на парадном входе. Обыкновенные деревянные двери были приоткрыты. От них, через двор, между высоких сосен шла выложенная плиткой тропинка в сторону похожего на сказочный теремок строения. Почему-то Вахид подумал, что это баня.

Он заглянул внутрь дома и тут же отшатнулся. Навстречу по коридору шла женщина, вытирая полотенцем переброшенные на грудь и спадающие до самого пояса волосы. Вахид узнал Фирузу. До нее было не больше пары шагов, и не заметила она мелькнувшее в дверном проеме лицо только из-за того, что слишком была занята своей прической.

В несколько гигантских прыжков он достиг угла и, завернув за него, притаился, пытаясь сквозь гулкие удары сердца по звуку определить, куда Фируза направляется. Наконец выглянул из укрытия. Чеченка шла к теремку. Не теряя времени даром, стараясь не шуметь и рискуя быть увиденным через окна дачи теми, кто находился внутри, он устремился следом.

Тем временем женщина, ничего не подозревая, дошла до домика, поднялась по ступенькам и толкнула входную дверь. Одним махом перескочив крыльцо и еще не веря в удачу, Джин влетел следом, в буквальном смысле грудью втолкнув ее внутрь. Вскрикнув, она полетела на пол. Придавив ее своим весом, он ногой закрыл за собой дверь и огляделся. Это была не баня, как он подумал вначале. Скорее домик для гостей. Они находились в комнате с деревянными колоннами. В старину помещения такого типа именовались не иначе, как светлица. На старорусский манер были сделаны и окна. Их высота меньше ширины, а верхние углы усечены. Бревенчатые стены украшены охотничьими трофеями в виде медвежьих шкур и лосиных голов. У дальней стены камин. По центру диваны и кресла. Напротив огромный телевизор и стереосистема. Наверх вела неширокая деревянная лестница. Судя по тому, что на грохот никто не появился, они были в доме одни.

Вахид перевернул Фирузу на спину:

– Где штамм?

– Отпусти! – Она гневно сверкнула глазами и попыталась ухватить его зубами за запястье.

– Лежать, сука! – вне себя от ярости он врезал ей по лицу ладонью.

Она обмякла. Ему даже показалось, что перестала дышать. Не теряя времени даром, он вскочил на ноги, задвинул массивный железный засов на дверях и, подхватив Фирузу под мышки, словно тряпичную куклу, перебросил через плечо. Огляделся. На окнах снаружи стояли массивные решетки. Недолго думая, он направился наверх. Почему-то у него появилось подозрение, что ампула находится здесь, в этом здании. Вахид уже догадался, что этот коттедж скорее всего принадлежит загадочному Лещу, нежели Арби, он вместе с Фирузой здесь на правах гостей. Чеченцы не любят строить подобные этому здания. Это забава русских.

Поднявшись по лестнице, оказался в коридоре, куда выходило три двери. Одна была приоткрыта. Он шагнул к ней, держа пистолет наготове. За ней была спальня. Дорогая мебель, окна зашторены.

Пройдя через комнату, он бросил бесчувственное тело на кровать и осмотрелся. Сомнений быть не могло, все это время здесь жила именно Фируза. Об этом говорили аккуратно сложенные на старинном комоде юбка и кофта, в которых она приехала в Москву. Перед зеркалом, на столике, лежал знакомый ему еще по поезду косметический набор. Рядом сотовый телефон.

В это время Фируза, застонав, открыла глаза.

– Где штамм? – зло спросил Вахид. – Говори, или это будет самый страшный для тебя день!

– Нет у меня ничего, – едва слышно проговорила она. От уголка губы по подбородку текла кровь.

Потрогав лицо пальцами, она окинула его брезгливым взглядом:

– Ты поднял руку на женщину?

– А ты со своим арабом собираешься поднять ее на детей!

– Какое твое дело?! – Она попыталась встать на ноги, но он грубо толкнул ее в грудь, и она снова села.

– Где ампула?

– Нет у меня ее, – она отвернулась к стене.

– Ты хочешь положить жизнь за то, чтобы твой муж, убийца детей и женщин, вышел на свободу? – Вахид чувствовал, как в нем вновь закипает ярость.

– Почему ты так говоришь?! – она вскинула на него взгляд, полный недоумения. Фирузу можно было понять. До сих пор он был в ее глазах обыкновенным боевиком, приехавшим провести теракт в Москве. Просто его оружие она обманом забрала себе. Слова, которые сейчас сорвались с уст Вахида, шокировали женщину. Она была готова услышать что угодно, только не это.

– Потому что оно так и есть! – Вахид упер руки в колени и заглянул ей в лицо: – Зачем ты ввязалась в эту авантюру? Ведь тебя все, кто только мог, отговаривали от затеи ехать сюда. В конечном итоге ты все равно смогла добиться своего и, войдя в доверие, всех предала.

– Я делаю это во имя своего мужа! – с гордостью воскликнула она.

– Твой муж шайтан, – усмехнулся Вахид. – Хочешь, я превращу тебя прямо здесь в обыкновенную шлюху. Узнав об этом, он отречется от тебя. А когда ты вернешься на родину, тебя покроют позором. Жалко, что сейчас нельзя забивать падших женщин камнями. Но все равно тебе придется несладко.

– Зачем ты так говоришь? – она подняла на него удивленный взгляд. Ее глаза переполняли слезы.

– Одумайся, женщина! – медленно, выговаривая каждый слог, проговорил он. – За что вы хотите убивать ни в чем не повинных людей?

– Но ведь ты тоже ради этого ехал сюда! – воскликнула Фируза, теряя над собой контроль. Она ровным счетом ничего не понимала.

– Это так хотелось Шевади и его брату Хасу, – Джин прошел к лежащему на столике сотовому телефону. – Я ехал, чтобы помешать вам совершить преступление. А теперь ответь, и, может быть, от этого будет зависеть твоя дальнейшая судьба, где ампула?

Она, не вставая с кровати, взглядом показала на комод, стоящий у стены:

– Отодвинь его, там сейф. Код три ноля единица.

– Хорошо, – кивнул Вахид. – Но сделаем мы это в присутствии понятых. Ты согласна?

Получив утвердительный ответ, он стал набирать номер дежурного по управлению.


Оставленный в доме Айдаева Шамиль маялся в неведении. Рана быстро заживала. Уже через день после отъезда Вахида и Фирузы он при ходьбе почти не чувствовал боли. Чтобы убить время, взялся помогать Шевади по хозяйству. Тот занимался строительством кошары. Стены были уже готовы, и теперь с утра и до самого вечера они возились с крышей. Возводили стропила, затем стелили привезенный откуда-то уже не новый шифер. Шамиль догадался, что хозяин дома разбирает брошенные строения, которых сейчас в республике очень много.

На третьи сутки с утра Шевади выглядел очень озабоченным. Он отменил стройку и первую половину дня бродил по двору, словно кого-то ожидая. Ближе к обеду рядом с домом, подняв клубы пыли, остановился грузовик. Проурчав с минуту, он уехал, а во дворе появилась невысокая молодая чеченка с усталым лицом.

– Это моя родственница, – пояснил Шевади, проходя мимо Шамиля. – Заболела. А там, где она живет, нет врачей.

Такая постановка вопроса насторожила Батаева. Он точно знал, что никто из Айдаевых не покидал дома ни ночью, ни с утра. Значит, информация о «заболевшей» родственнице прошла по радио, которым он пользуется для связи с боевиками.

Уединившись в одной из комнат, Шевади долго о чем-то говорил с женщиной, а когда появился во дворе, где бездельничал Шаман, выглядел мрачнее тучи.

– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался Шамиль.

– Как ты себя чувствуешь? – оставив вопрос без ответа, спросил старик.

– Нормально, – пожал плечами Батаев. – Еще пара дней, и все.

– У нас случилась беда, – старик с тоской оглядел двор, словно впервые оказался в нем. – Сегодня ночью погибли наши братья, которые вместе с Хаяри должны были ударить в самый центр России. Эта женщина была с ними. В последний момент они поселили ее у стариков, недалеко от того места, где приняли последний бой.

– Что требуется от меня? – Шаман догадался, что старик собрался о чем-то просить, но после гибели своего покровителя находится в растерянности.

– Осталось очень страшное оружие, – выдержав паузу, заговорил Шевади. – Раньше оно хранилось у меня, и только совсем недавно я отдал его им. Но теперь некому применить его против неверных. Наверное, такова воля Аллаха. Значит, время еще не пришло, – он сокрушенно вздохнул, опустив взгляд. – Несколько дней назад они устроили его в тайнике и показали место Зареме. Она хорошо запомнила, где. Снова прятать его в этом доме нельзя. Придется везти в Беной. Там есть родственник, у которого оно пока останется. Будьте в пути осторожны. Это всего лишь небольшой чемодан. Не вздумай открыть его, иначе погибнешь, – старик многозначительно посмотрел на Зарему: – Ты хорошо знаешь, как поступить, если вас остановят на дороге для проверки?

В ответ она едва заметно кивнула.

После этого Шевади перевел взгляд, полный скорби, на племянника и некоторое время молчал.

Шамиль догадался: на женщине пояс шахида, и в случае любой угрозы их грузу она подорвет себя вместе с ними и злосчастным чемоданом.

Спустя час «Жигули», за рулем которых находился племянник Шевади, выехав из леса, оказались на огромном поле, посреди которого виднелись руины брошенного села. Шамилю было достаточно одного взгляда, чтобы увидеть следы недавнего пребывания здесь большого количества военных. Примятая колесами бронетранспортеров трава. Повсюду валялись упаковки из-под сухих пайков, окурки. Он сразу догадался, что последний бой возглавляемая Аль Хаяри банда приняла в этих развалинах. От этих мыслей у него заныло под ложечкой. Наверняка здесь были и его товарищи.

– Сейчас туда, – чеченка показала пальцем в сторону кромки леса.

Парень послушно повернул руль. Они проехали с километр, местами подлетая на кочках, и уперлись в неглубокую балку. Заглушив двигатель, племянник Шевади вопросительно посмотрел на Зарему.

Ничего не говоря, она бесшумно, словно змея, выскользнула из машины и направилась в глубь леса. Шамиль последовал за ней. Вскоре они вышли к небольшому, лишенному деревьев холму. Пройдя среди гигантских обломков камней, Зарема остановилась перед плоским обломком гранита:

– Здесь.

Шамиль, морщась от вдруг появившейся в ноге боли, приподняв, сдвинул его в сторону. В углублении, присыпанный прошлогодней листвой, лежал небольшой чемодан.

– Что это? – он поднял на нее взгляд.

– Здесь оружие, – глядя прямо перед собой, одними губами проговорила она. – Только как открыть и не погибнуть, знает Шевади…

Забрав довольно тяжелый чемодан, Шамиль направился обратно.

Зарема семенила позади него.

– А как получилось, что ты осталась жива? – неожиданно спросил он.

– Сначала мы жили в селении, недалеко отсюда, – выдержав паузу, медленно заговорила она. – Я должна была ехать в Россию, а остальные идти в Дагестан. Но на нас свалились беды. Был убит какой-то важный человек, и Хаяри нужно было время, чтобы решить, как быть. Он много звонил в Эмираты. Тогда же пропали трое наших братьев, и он подумал, что они в плену у русских. Эти люди знали, как нас найти. Моджахеды боялись предательства. Мне показали тайник и оставили в доме, а сами ушли. Сказали, если погибнут, все рассказать Шевади. Он знает, что делать. Ночью я слышала шум боя. Утром пришел человек и сказал, что все кончено…

Шамиль лихорадочно соображал, как поступить. Он был уверен – доехать до Беноя им не суждено. Шевади просто спятил. Нужно преодолеть с десяток постов, на любом из которых чемоданчик может привлечь внимание, и тогда Зарема приведет свою адскую машину в действие. Идти оставалось совсем немного. За деревьями уже можно было разглядеть автомобиль с племянником старика. Еще пара десятков шагов, и он увидит их. Решение созрело мгновенно.

– Подержи, – остановившись, он повернулся к ней, протянув кейс. – Дорога длинная…

Договорить Шамиль не успел. Едва женщина протянула руку, смущенно отведя взгляд в сторону и, по-видимому, посчитав, что ее провожатому приспичило по нужде, как мощным ударом в висок он свалил ее на землю. Шамиль никогда не бил женщин, и сейчас ему стало мерзко от своего поступка.

Отлетев на несколько метров, Зарема упала. Он знал, после такого удара даже мужчины иногда уже никогда не встают, но выхода не было. Любая оплошность – и Зарема приведет в действие адскую машинку.

Поставив чемодан на землю, он бросил настороженный взгляд в сторону машины и нагнулся над бесчувственным телом. Расстегнул кофту. Приспустил юбку. Взору открылся плотно облегающий талию пояс смертника. Причем одного взгляда было достаточно, чтобы догадаться: случись что, и они вместе с машиной превратились бы в пыль. Аль Хаяри придумал ужасное сопровождение для своего груза.

Зарема дышала. Он снял пояс, подхватил чемодан и направился дальше.

– А где женщина? – удивленно округлил глаза племянник Шевади, выходя из машины.

– Нам далеко ехать, – Шамиль посмотрел в сторону леса, из которого вышел. – Решила приготовиться к дороге. А пояс мешает это сделать.

– А, – протянул племянник, скривившись в брезгливой улыбке. Он развернулся к машине, собираясь сесть за руль.

Отставив чемодан в сторону, Шамиль схватил его за щиколотки и дернул на себя. Парень не успел коснуться грудью земли, как тупой носок тяжелого армейского ботинка врезался ему в пах, а через секунду Шамиль сидел на нем сверху, связывая за спиной руки. Впрочем, тому было сейчас все равно, что с ним делают. Такой боли он еще никогда не испытывал.

Спустя час Шамиль, улыбаясь во весь рот, выходил из «Жигулей» во дворе Курчалоевской комендатуры. На пассажирском сиденье справа лежал злосчастный кейс. На заднем – связанные мужчина и женщина.


Эпилог

– Джабраилова представь к награде, – глухим голосом проговорил Родимов, неторопливо шагая по аллее кладбища. – Благодаря ему не только в Москве, но и в Пятигорске ликвидирована группа террористов. Смежники ориентировались там по сигналу радиомаяка, который Вахиду удалось установить прямо в контейнер с ампулами. Мы только передали в ФСБ частоту его работы.

– Я этого черта нерусского на Героя России подам, – ответил Антон.

Федор Павлович в сопровождении Филиппова подошел к могиле Завьялова. Некоторое время стояли молча, прислушиваясь к шуму берез.

С гранитной плиты на них смотрел скромный на вид парень в гражданском пиджаке и галстуке. Даже не скажешь, что военный. Ниже имени – дата рождения и смерти. Надписи «Погиб при исполнении воинского долга», которые были на двух попавшихся по пути сюда памятниках погибшим в Афганистане и Чечне офицерам, не было. Смерть не снимает завесу тайн.

Антон молчал.

– Проведена экспертиза вещества, которое находилось в ампулах, – неожиданно заговорил генерал, словно желая, чтобы Злак также слышал его. – Это действительно оказался штамм сибирской язвы. А Хаяри со своими отморозками в аду…

– Он погиб до того, как мы узнали о намерениях террористов, – осторожно напомнил Антон.

– Игорь просто ушел в другой мир, – генерал посмотрел на вершины деревьев, за которыми синело небо, и вздохнул: – И видел все сверху…