8 апреля 1945 года на страницах «Комсомолки» начал публиковаться легендарный роман Фадеева «Молодая гвардия». Но только сейчас в распоряжении «КП» оказались уникальные материалы, свидетельствующие, что героиня романа Любовь Шевцова была не просто озорницей-кокеткой, а профессиональным радистом НКВД.

Я себе этого не прощу. Две недели - целую вечность! - знала, что в Киеве живет человек, который учил Любовь Шевцову, героиню «Молодой гвардии».

Учил не в школе. То есть в школе, но специального назначения. Любовь Шевцова, 18 лет от роду, комсомолка, происхождение - из рабочих, в апреле - мае 1942 года прошла подготовку как разведчик и радист. И с псевдонимом «Григорьева» влилась в состав резидентуры «Буря» НКВД УССР - диверсионно-разведывательной группы, оставленной в Ворошиловградской области для активной деятельности в тылу врага...

Накануне нашей встречи, когда уже имелось «добро» на работу с архивными документами Службы безопасности Украины, полковнику в отставке Леониду Николаевичу Дубинину позвонили. Мол, «Комсомолка» хочет взять интервью - не откажете? (Несмотря на преклонный возраст - 88 лет - Леонид Николаевич обладал феноменальной памятью.)

А на следующее утро Леонида Николаевича не стало... Дочь сказала: «Умер как чекист - мужественно и молча». Нить оборвалась. Люди этой профессии редко пишут мемуары. То немногое, что полковник Дубинин доверил бумаге, не могло дать ответа на все вопросы...

Мне помог руководитель подразделения Государственного архива СБУ Владимир Мельник.

Их учили стрелять, взрывать и молчать

В начале 1942 года в центральном аппарате НКВД СССР было создано Четвертое, так называемое «зафронтовое» управление. После чего стали повсеместно открываться школы, где ускоренно готовили кадры для сопротивления на оккупированной территории.

Одна из таких спецшкол находилась в Ворошиловграде (сейчас Луганск). На поток зачисляли 20 - 25 человек, в основном мужчин. Девушки, прошедшие «сито» отбора, считались редкостью. Курсантов обучали прыжкам с парашютом, баллистике, топографии, владению советским, немецким, румынским, итальянским оружием, умению выживать в лесу без пищи и воды, методам конспирации и приемам самообороны, с ножом и без него. Особое внимание уделялось работе с рацией: скорости приема и передачи радиограмм в условиях, когда каждая минута в эфире на вес жизни. А минно-подрывное дело преподавал сотрудник госбезопасности Леонид Дубинин, по прежней, мирной, специальности - инженер со знанием шахтерского горновзрывного ремесла.

Из воспоминаний Л. Н. Дубинина: «...Я учил их пользоваться взрывчаткой, электродетонаторами и бикфордовым шнуром, а также самостоятельно изготовлять взрывчатые вещества из обычных аптечных препаратов, показывал, как лучше вывести из строя объект... Особенно дотошной оказалась девушка-блондинка по имени Люба. 11 июня подготовка группы завершилась, а 16-го Луганском овладели немцы...

После освобождения Украины я снова оказался на Донбассе. В конце лета 1943-го мы узнали о героизме подпольщиков краснодонской группы «Молодая гвардия». Выяснилось, что активную роль в ней играла Люба Шевцова, та самая Люба, с которой мы познакомились на специальных курсах».

Пароль: «Я прибыл из Сызрани»

Ее квалификацию начальство оценивало противоречиво. «Характеристика на слушателя 1-го курса школы 4-го управления НКВД УССР Шевцову Любовь Григорьевну... За время пребывания в школе с 9.05 по 30.05 1942 года программный материал усвоила «удовлетворительно». При серьезном отношении к учебе могла бы заниматься на «хорошо».

ВРИД начальника 1-го курса школы 4-го Управления НКВД УССР Иванский, комиссар школы политрук Шершнев».

Но, видимо, Люба исправилась...

«Справка на радиста разведывательно-диверсионной резидентуры «Буря» по Ворошиловградской области Шевцову Любовь Григорьевну... Окончила курсы с оценкой на «хорошо». Тов. Шевцова обладает всеми необходимыми качествами для работы в тылу, а именно: сообразительная, находчивая, может выйти из затруднительного положения. Может быть зачислена в группу «Кузьмина» для оставления в г. Ворошиловграде.

Начальник отделения 4-го Управления л-т госбезопасности Горюнов».

А вскоре руководителю группы резидентов «Кузьмину» сообщили о его новых подчиненных - разведчиках под псевдонимами «Демидов», «Авдеев», «Акуловая», «Никитин», радисте «Григорьевой». И о заданиях «центра», которые предстояло выполнить. Земля под ногами оккупантов должна была пылать и взрываться! «В случае порчи рации и невозможности установить с нами связь... направляйте своего связного с донесением, дав ему пароль «Я прибыл из Сызрани», - предупреждал приказ.

- Всех членов группы знал только старший, между собой они не общались, - рассказывает Владимир Мельник. - Ведь в случае провала человек мог под пытками выдать остальных. Или, завербованный, стать источником информации для врага.

- Кто такой «Кузьмин»?

- Уже немолодой человек, большевик, активный участник гражданской войны. Когда в Ворошиловград вошли немцы, Шевцова жила в доме «Кузьмина» и была прописана там как его племянница. В июле - начале августа 1942-го они пытались несколько раз связаться с «центром» по рации, но безрезультатно. Вскоре возник какой-то семейный конфликт, Люба вернулась к матери, в Краснодон. А сам «Кузьмин», оценив обстановку: мол, партактивиста «вычислят» в первую очередь, - покинул город и перебрался к родственникам жены. Но перед тем замуровал рацию в стену дома, а потом и вовсе решил с ней покончить - утопил в нужнике, во дворе. Фактически «Буря» существовала лишь на бумаге...

Шевцова дважды, в августе и ноябре, приходила на квартиру к «Кузьмину». И наконец, наплевав на конспирацию, оставила ему записку, больше похожую на ультиматум: «Здравствуйте, Григорий Матвеевич! Что, у вас плохое положение? Но все должно быть так, как положено и сохранено... До моего разрешения ничего не делайте. Я, может быть, увезу или унесу все свое приданое».

Но и после этого «Кузьмин» на контакт не вышел. Бог ему судья. А Люба решила выполнять приказ в одиночку. Не зря же ее учили в школе НКВД целых два месяца!

В школу НКВД Люба принесла заявление: «Обязуюсь гордо и смело выполнять боевые задания...»
В школу НКВД Люба принесла заявление: «Обязуюсь гордо и смело выполнять боевые задания...»
«Вызывала, но не смогла вызвать»

Как именно Шевцова и «Молодая гвардия» нашли друг друга, архивных свидетельств нет. Зато есть документальные подтверждения: «радистка Григорьева» контактировала не только с «молодогвардейцами». И заставила поверить товарищей по оружию в миф: рация существует! А значит, мы не брошены под немцем на произвол судьбы, о нас знают и нами руководят «центр», Родина и лично товарищ Сталин.

Из рассказа матери Любы Ефросиньи Мироновны, записанного в марте 1943 года:

«...После оккупации каждый месяц по четыре раза Люба ходила в Ворошиловград. Объясняла: за солью или перепрятываться от немцев, чтобы не угнали в Германию. В сентябре 1942 года к нам в дом вечером пришли двое неместных мужчин в штатском, одному на вид лет тридцать пять, другому за сорок. Я слышала через дверь, как Люба говорила: «Вызывала, но не смогла вызвать!»

Я потом спросила: зачем ты связываешься с пожилыми мужчинами и кого ты им вызывала? Люба ответила, что это просто знакомые и никого она не вызывала.

10 декабря 1942 года мужчины пришли снова. Развернули карту и вместе смотрели, беседовали пять часов, о чем - не знаю. В ту ночь, когда ушли эти два человека, в Краснодоне сгорела биржа. 14 декабря Люба снова ушла в Ворошиловград и пробыла там пять дней. Вернувшись, спросила: что говорят женщины на базаре о поджоге биржи? И еще сказала, что если товарищи дадут ей еще работу, то она на несколько сантиметров подрастет. «Какую работу?» - «Взорвать помещение полиции». Но мужчины больше не приходили».

Похоже, Шевцовой удалось разыскать коллег из другой спецгруппы.

Кто предал Любу?

Между тем «радистку Григорьеву» уже давно выслеживал абвер - еще со дня неосторожной записки «Кузьмину». Среди курсантов школы НКВД оказался предатель.

Из допроса в НКГБ обвиняемого Шаповалова (март 1943 года):

«- Вы знаете радистку Шевцову?

- Я не знаю, но мне Павлик рассказывал о том, что ему начальник немецкой разведки Тан дал задание установить знакомую ему радистку Шевцову и Панченко Валю, также проживающую в Ворошиловграде. В декабре 1942 года я и Павлик указанных радисток установили, но не обнаружили по месту жительства. Тан был очень недоволен этим и приказал своему помощнику лично заняться их розыском.

В первый день нового, 1943 года за Любой пришли двое. Местный полицай и солидный мужчина в полупальто с барашковым воротником, барашковой шапке и темно-синих брюках. (С такой подчеркнутой роскошью немцы экипировали добровольных помощников абвера.) Мужчина сказал: «Ну что, Люба, поедем в Ворошиловград? Для тебя есть работа!»

Из рассказа матери Шевцовой, записанного в марте 1943 года:

«...Люба попросила: «Сожги все бумаги, что лежат в чемодане, и никому ничего не говори». Я так и сделала. Еще я спросила Любу: «Ты знаешь этого человека?» - «Да, он учился вместе со мной в школе...»

Из допроса бывшего следователя краснодонской полиции Усачева (сентябрь 1947 года):

«Шевцова проходила по делу вскрытой СД в Ворошиловграде антифашистской организации как ее активная участница. Показаний не дала и как радистка в категорической форме отказалась от сотрудничества».

«На том свете увижу папу...»

Ее пытали так, что инквизиция меркнет. Подруга ухитрилась переслать в камеру Любе ватные брюки: открытые раны не позволяли ни сидеть, ни лежать. Будто в насмешку накануне казни ей предложили помыться в бане. Шевцова ответила: «Меня и такой земля примет!» 8 февраля «радистку Григорьеву» расстреляли и сбросили в шурф. А вскоре в город вошли части Красной Армии.

Легенда гласит: перед самой гибелью Любка запела «На широких московских просторах...» Со школьных уроков литературы по роману Фадеева помнится записка Шевцовой на волю, которую приводили нам как пример патриотизма: «Передайте всем: я люблю жизнь, но готова умереть за советскую Родину!»

...Когда тела подняли на поверхность, в кармане Любиных брюк действительно нашли записку - «религиозного содержания», как именуют ее архивные свидетельства. Мама послала дочке молитву «Отче наш». И в ответ получила письмо, полное детской тоски и взрослой боли:

«Здравствуй, мамочка и Михайловна! Мамочка, я очень сейчас жалею, что я не слушала вас. Никогда я не думала, что мне придется так трудно. Мамочка, я не знаю, как попросить, чтоб вы меня простили, но сейчас поздно. Мамочка, не обижайся! Ваша дочурка Любаша. На том свете увижу папу».

Чистая, простая, веселая, смелая девочка с рудника Изварино... Какие уж там перманенты и шелковые чулочки! Валенки на зиму, парусиновые тапки на выход, все остальное время - босиком... В грамоте она была несильна. С дисциплиной не ладила. Окончила семилетку «переростком», перед самой войной. Рвалась на фронт. В военкомате отказали, но запомнили как активного товарища, хоть и не комсомолку. Туда ведь берут только лучших!

В комсомол ее приняли по-быстрому, в феврале 1942-го, когда уже вопрос с зачислением в школу НКВД решился окончательно.

Люба, кстати, не ошибалась, когда убеждала себя и друзей: «центр» о нас не забыл! В июне 1943 года (спустя четыре месяца после расстрела Шевцовой! - Авт.) начальнику райотделения НКВД в Краснодоне пришла шифрограмма: «...необходимо немедленно лично связаться с нашей «радисткой Григорьевой» - Шевцовой Любовью Григорьевной, 1924 года рождения, которая была оставлена для работы в тылу противника, и сообщить, что ей необходимо выехать в г. Калач Воронежской области (там дислоцировалось 4-е управление КГБ УССР. - Авт.). Обеспечить необходимыми документами для проезда, продуктами и деньгами. Об исполнении доложить».

Газета "Новосибирский комсомолец", октябрь, 2003 г. (По следам одной публикации).

Любка – радистка

Недавно газета «Комсомольская правда», очевидно неожиданно вспомнив о своих комсомольских корнях, опубликовала статью о Любе Шевцовой, легендарной героине краснодонского подполья, одной из самых ярких фигур «Молодой гвардии», Герое Советского Союза. У газеты давно другие герои и другие темы, и поэтому появление публикации о советской патриотке, комсомолке, на первый взгляд, и удивило, и обрадовало. Но при близком знакомстве с публикацией оба чувства проходят. Появляются другие – раздражение и возмущение и по поводу незнания предмета, о котором пишут, и по поводу очередного стремления исказить историю, бросить тень на советское прошлое.

Первое, что поражает – это заголовок: «Люба Шевцова была «пианисткой» НКВД», поданный как сенсационный. Очевидно, редакционная коллегия и автор статьи, спецкор Ольга Мусафирова считают, что сделали открытие. Об этом же гласит вступление к публикации: «8 апреля 1945 года на страницах «Комсомолки» начал публиковаться легендарный роман Фадеева «Молодая гвардия». Но только сейчас в распоряжении «КП» оказались уникальные материалы, свидетельствующие, что героиня романа Любовь Шевцова была не просто озорницей-кокеткой, а профессиональным радистом НКВД». Вот уж поистине открыли Америку! Очевидно, только у работников газеты, которая большую часть своих площадей посвящает «секс-рабыням», мог сложиться образ Любки Шевцовой, созданный в романе Фадеева, как «озорницы-кокетки», а не как бесстрашной комсомолки-подпольщицы, героически боровшейся против оккупантов. Но, скорее всего авторы статьи «легендарного романа Фадеева» не читали, потому что в нем прямо и недвусмысленно говорится о том, что Люба была радисткой, специально оставленной для работы в тылу врага. Этот факт отражен и в не менее легендарном фильме «Молодая гвардия», снятом по роману Александра Фадеева режиссером Сергеем Герасимовым сразу после войны, кадры из которого напечатаны в упомянутой статье.

Учеба Любы в спецшколе по работе в тылу врага описана во всех официальных биографиях, публикациях и воспоминаниях о Любе Шевцовой, изданных в советское время. Так, в брошюре «Вожаки «Молодой гвардии», изданной в Донецке в 1976 году говорится: «Люба мечтала стать артисткой. Но началась война, и она избрала для себя другую профессию – профессию разведчика. Люди, которые руководили подготовкой Любы в Ворошиловградской специальной школе партизан и подпольщиков, отмечают, что она обладала боевыми качествами подпольщика.

После окончания школы Шевцова получила радиопередатчик и в июле 1942 года была оставлена для связи с одной из партизанских групп, действовавших в оккупированном Ворошиловграде». Об этом же пишет в своих воспоминаниях молодогвардеец Василий Левашов: «… ее оставили с заданием в Ворошиловграде, когда наши войска покидали город. …Люба – радистка. Возможно, у нее сохранилась радиостанция». Он также упоминает о том, что Любу вызывали в полицию в Краснодоне по подозрению, «что она училась на курсах «шпионок». Об этом же рассказывала и мать Любы Ефросинья Мироновна, которой дочь по возращении из полиции сообщила, что «отбрехалась, сказала, что училась, а потом работала в одном из военных госпиталей».

Думается, все эти свидетельства доказывают, что горе первооткрыватели сделали сенсационное открытие только для себя. Тем же, кто действительно изучает советскую историю, кто восхищается подлинными героями, этот факт из биографии Любы Шевцовой был давно известен.

К сожалению, создается впечатление, что создатели материала вообще мало что знают о своей героине. Статья изобилует фактическими ошибками. Так, утверждается, что Люба и «в грамоте была несильна», и семилетку «окончила «переростком», перед самой войной». В действительности Люба училась хорошо и была активисткой художественной самодеятельности, за что ее и прозвали «Любка-артистка». Со своей агиткультбригадой объехала она все подшефные колхозы и шахты. Семь классов закончила в 1940 году, но простудилась и заболела крупозным воспалением легких, и учебный год пришлось пропустить. Люба выздоровела к лету 1941 года и подала документы в Ростовский театральный техникум.

О казни Шевцовой сказано, что ее расстреляли и сбросили в шурф. А вскоре в город вошли части Красной Армии». Всем, кто читал роман Фадеева или интересовался историей «Молодой гвардии», известно, что Люба Шевцова была казнена не в Краснодоне, а вместе с Олегом Кошевым, молодогвардейцами Дмитрием Огурцовым, Семеном Остапенко и Виктором Субботиным расстреляна в Гремучем лесу, в Ровеньках, где и похоронена со своими боевыми друзьями. В Ровеньках не было шахт, а соответственно шурфов, как в Краснодоне. Казненных советских патриотов оккупанты закапывали в лесу, там их тела и были обнаружены родными и близкими после освобождения Красной Армией. Елена Николаевна Кошевая пишет об этом в «Повести о сыне»: « 18 марта мы вместе с Ниной и Ольгой Иванцовой нашли и опознали трупы Шевцовой, Огурцова, Субботина и Остапенко». Известно также, что расстрел произошел не 8-го, а 9-го февраля.

Наконец, статья утверждает, что в предсмертной записке Любы обнаружилась фраза «религиозного содержания»: «На том свете увижу папу». Спецкор очевидно ориентировалась на фильм, где было показано, что отец Любы погиб при эвакуации. В действительности Люба никак не могла написать этих слов, так как Григорий Ильич Шевцов вовсе не погиб и прожил еще много лет после войны и известий о его гибели Шевцовы не получали. Но, думается, что данное утверждение не просто ошибка. В публикации постоянно просматривается стремление принизить и саму героиню ( мол, неспособная, малограмотная была) и очернить советский строй, за который она отдала свою жизнь. Автор пытается показать, что и жили советские люди в нищете. Утверждается, что, кроме парусиновых тапок и валенок, у Любы и обуви не было, и все время бегала она босиком. Конечно, люди жили тогда не очень богато, но семья Шевцовых как раз отличалась определенным достатком. Дочка у них была одна, родители нормально зарабатывали. И мать вспоминала, что частенько они с отцом баловали Любку подарками, то новыми туфельками, то платьицами, то пальто. Вспоминала даже, что новые туфли как-то раз Любка подарила своей подружке «сиротке» Нине, семья которой действительно жила тяжело.

А самое главное, что современная пропаганда все время тщится исказить политический характер подвига советский героев, замолчать их верность социалистическим идейным принципам, отрицает их советскую убежденность. С этой же целью состряпана и статейка про Любу Шевцову. Брошена фраза, что и «в комсомол ее приняли по-быстрому», и в «тот свет» она верила, и советских песен не пела перед расстрелом, и знаменитые ее слова о «дорогой, близкой, всеми нашей любимой Советской Родине» никогда не говорила. На самом деле написанная «по-быстрому» статья так безграмотна и неуклюжа, что выглядит совершенно неубедительно. А из свидетельств очевидцев, документов, романа и фильма встает подлинный образ Любы Шевцовой, дочери красноармейцев, героини-комсомолки, вступившей в комсомольскую организацию в 1942 году, в тяжелую для Родины годину, ставшей из Любки-артистки радисткой-подпольщицей, вошедшей в штаб комсомольской организации «Молодая гвардия», отстаивавшей советский строй в тылу врага.

Е. Полиновская, кандидат исторических наук