Разведка доложила, что в Афганистане сформирован лагерь, в котором готовят снайперов для устранения президента Чечни. Какому-то влиятельному господину стоит поперек горла руководитель республики. Подполковник спецназа ГРУ Антон Филиппов и его бойцы получают задание уничтожить лагерь. И вот когда труднейшая задача выполнена, выясняется, что лагерь служил лишь приманкой, а трое стрелков давно ушли из него и уже занимают удобные позиции… 

Спецназ ГРУ

Альберт Байкалов

Глава 1

– Филин, это Дрон, объект въезжает со стороны Осипенко во двор своего дома, – голосом Дорофеева изрекла лежащая между сиденьями «Моторола». – Встречайте.

Не поворачивая головы, Антон нащупал пуговицу болтавшегося на подголовнике микрофона и подтянул его к губам:

– Принято!

Рука вновь безвольно упала на колени.

Залетевшая в салон муха несколько раз стукнулась о лобовое стекло и села. Казалось, у нее нет сил даже ползти. Жара стояла такая, что не хотелось говорить. Разгневанная за что-то на человечество природа подбрасывала все новые сюрпризы. Одна часть Европы тонула, другая, в прямом и переносном смысле, горела. В Москве столбик термометра ежедневно с успехом штурмовал отметку в тридцать два градуса. Люди оставляли в расплавившемся асфальте обувь, умирали от сердечных приступов, получали в нескончаемых автомобильных пробках тепловые удары, но все равно куда-то бежали, ехали, спешили. В этих условиях подразделение спецназа ГРУ под командованием подполковника Филиппова на практике отрабатывало вопросы оперативного мастерства. С появлением террористической угрозы приходилось учиться не только вести разведку и совершать диверсии, но и, наоборот, предотвращать подобные действия врага на своей территории. Спецназовцы четвертые сутки перемещались из одного конца города в другой, сидели в засадах, вели наблюдение с чердаков, лестничных клеток, из подвалов. Пришлось рыться в мусорных баках, подсовывать «жучки» на балконы, общаться с контингентом, который с трудом мог вспомнить год своего рождения, разбираться в хитросплетениях лабиринтов подземной Москвы. По нескольку раз в день изменяли внешность и манеру поведения. Пересаживались с одних машин на другие, с мотоциклов на велосипеды. В общем, всего и не перечесть.

По условию тренировки в столицу прибыла террористическая группа в количестве пяти человек, в планы которой входило совершить на одном из участков метрополитена диверсию с применением радиоактивного материала. Роль злодеев играли смежники. Все – неприметной наружности. Причем на начальном этапе было известно только об одном члене команды. Он прилетал рейсом Аэрофлота из Самары, курил сигареты «West», слегка картавил. Руководитель учений всучил Антону снимок этого «объекта», сделанный со спины, да еще во время дождя. На голове шляпа, голова повернута вправо. Кроме того, фотоаппарат держал в руках человек либо с большого перепоя, либо страдающий эпилепсией. Освещение хуже некуда, плюс низкое качество печати. Немудрено, что запечатленный на ней мужчина походил на кого угодно. Как заметил Дрон, если точно так же развернуть к объективу верблюда и надеть на него шляпу, сходство будет идеальным. Тем не менее сумели зацепиться. К сегодняшнему дню всех «диверсантов» вычислили, но обнаружили себя. Теперь «террористы», имеющие большой опыт оперативной работы, будут пытаться пустить их по ложному следу либо вовсе оторваться. А еще не удалось выйти на тайник с «заразой». По всем расчетам, сейчас он находится в доме, у которого остановились Антон и Кот. Если это так, то в самое ближайшее время его попытаются перевезти в другое место. Антон пришел к выводу, что «очкарик», которого они полдня вели через пробки, направляется сюда именно для этого.

– Едет, – не поворачивая головы, едва слышно проговорил Котов и положил ладони на руль.

Майор считался прямым заместителем Антона. Пришел в группу, уже имея боевой опыт. За плечами несколько серьезных операций, как в России, так и за ее пределами. Спокойный, рассудительный и терпеливый. Склад ума математический, память почти феноменальная. Впрочем, это стандартный набор требований к разведчику-диверсанту. Хотя у каждого были индивидуальные качества и способности. Кот говорил на двух языках, понимал три. Мастер спорта по офицерскому многоборью. Еще в училище достиг неплохих результатов в вольной борьбе. Однако, пройдя многочисленные комиссии, тестирования и прочие испытания, считался куском сырого теста. Такой специалист – подарок любому полку ВДВ или бригаде спецназа, но не группе, подобной той, которой командует Антон. С первого дня с ним, как и с остальными разведчиками-диверсантами, плотно работали инструктора, преподаватели, психологи. Сейчас это уже профи.

Антон покосился на майора. Его бритый череп лоснился от пота. Лицо было красным, отчего выгоревшие, бесцветные брови казались нарисованными мелом.

Мимо, шурша шинами, проехала серебристая «Тойота», в которой находился «объект», и остановилась у крайнего подъезда. Из нее вышел сухощавый брюнет в очках. Несмотря на жару, он был в костюме и галстуке.

– Кондиционер у этого пинкертона под одеждой, что ли? – не выдержал Кот. Его футболка была мокрой.

Антон открыл дверцу и шагнул на тротуар.

Очкарик внимательно посмотрел на вышедшего из припаркованного неподалеку «жигуленка» высокого сероглазого мужчину с волевым подбородком и атлетической фигурой, взял под мышку кожаный портфель и закрыл машину. После чего направился в сторону подъезда.

Антон немного выждал и двинулся следом. Он еще утром узнал код замка. Но двери закрывались медленно, и можно было успеть проскочить, не теряя драгоценные секунды, которые очкарик наверняка использует против них. Спецназовцы стали провоцировать «террористов» на экстренные действия. Они сейчас умышленно нагло наблюдали. Антон рассчитывал, что в таких условиях смежники занервничают и допустят ошибку. Играли на грани фола. Там тоже ребята не дураки и могут догадаться, чего хотят от них разведчики. Но затянувшаяся эпопея с контейнером, в котором, по условию учений, хранится радиоактивный материал, уже порядком надоела. В другой обстановке они бы наверняка действовали тоньше и терпеливей, но не сейчас.

Едва он ухватил ручку, как навстречу выскочили двое подростков, за которыми появилась дама с коляской. Антон пропустил их, помог женщине спуститься со ступенек и только после этого вошел в подъезд. Здесь было сумрачно и прохладно. Гремел лифт. Он прислушался. Кабина ползла вниз. Значит, очкарик не мог воспользоваться им. Антон устремился по лестнице. Навстречу спускался средних лет мужчина в майке и мятых спортивных трусах. В руках держал карликовую собачонку.

Где же очкарик? – пытаясь увидеть «объект» между пролетами, Антон нагнулся, посмотрел вверх и перешел на бег. В это время собаковод поравнялся с ним. Что-то не так. Неожиданно Антон разглядел над его ухом едва заметную розовую полоску. Такие оставляют дужки очков. Но это еще ни о чем не говорит. Сидел дома за компьютером. Решил выйти прогуляться, снял. Неестественная сутулость. Майка мокрая от пота, даже сильнее, чем у Кота, который весь день провел в машине, а главное, спортивные трусы! Все в складках, словно жеваные, они раньше были надеты под брюки! Антон уже выскочил на площадку. Внизу хлопнула входная дверь. Он открыл мусоропровод и заглянул внутрь. Вот и портфель! Застрял, не пролетев и метра. В нем была собачка! Доставая сотовый, он подошел к окну. Перевоплотившийся в любителя четвероногих очкарик неторопливо уходил в направлении соседнего дома. Антон надавил на кнопку автоматического набора номера.

– Кот на связи.

– Объект изменил внешность. Направляется мимо детской площадки.

– С собакой? – уточнил Кот.

– Да.

– Понял.

Антон развернулся, собираясь сбежать вниз по лестнице, но неожиданно замер. Слишком примитивно для специалиста сработал объект. Именно это и заставило его остановиться. Очкарик снял пиджак, рубашку и брюки. Достал собачку. Стоп! Туфли на нем были коричневые, а возвращался в кроссовках. Носки серые поменял на зеленые. Как все это могло уместиться вместе с собакой в портфеле? Да и времени у него было слишком мало, чтобы сменить сразу пять элементов гардероба. К тому же он бы наверняка насторожил подростков. Те как раз должны были застать его за переодеванием. Портфель тоже мог спокойно пролететь до конца трубы мусоропровода. Его попросту бросили плашмя, вот он и застрял. Значит, здесь очкарика ждал второй, похожий на него человек! Чекисты решили, что разведчики клюнут на грубую наживку и примут собаковода за переодевшегося очкарика. Не вышло! Хотя оригинально.

Он отступил обратно к окну и снова достал телефон.

– Кот, это опять я, – наблюдая за направляющимся следом за собаководом Котовым, быстро заговорил Антон. – Передай его Джину, а сам обратно. Это подставной. У них в команде были два похожих по росту и комплекции.

В отличие от Антона Кот использовал портативный микрофон, вставляющийся прямо в ушную раковину, и ему не требовалось вынимать станцию или телефон. Он лишь обернулся, посмотрел на окно лестничной клетки и кивнул.

Антон мысленно отругал Кота и стал спускаться. Придется позже устроить взбучку. Кроме него, майора мог видеть очкарик. Окна квартиры выходят как раз во двор. Покинуть дом кроме как через подъезд условный член террористической организации не сможет. Дверь на чердак не только закрыта на дополнительный замок, но и находится под контролем Лаврененко. Подвал держал Москит. На соседний балкон перебраться невозможно. Спекся очкарик! Антон вышел из подъезда и потер руки. Никуда не денется, теперь они его прищучат. Только надо до конца сыграть роль взявших ложный след гончих. Сейчас они сядут в машину и отъедут. К этому времени в этот район подтянется экипаж Банкета.

Неожиданно вновь заработал виброзвонок сотового телефона. Антон вынул мобильник и посмотрел на дисплей. Горела единица. Значит, на связь выходил Родимов.

«Вот и хорошо! – подумал Антон. – Сразу доложу, что скоро отмучаемся!»

– Ты где? – с ходу спросил генерал.

– Тухачевского…

– Задачу снимаю. – Родимов не дал договорить. – Всех касается, «Сбор»!

По голосу шефа Антон догадался, ему безразлично, что его подчиненные загнали смежников в угол. Значит, случилось либо должно произойти что-то из ряда вон выходящее.

– Куда? – научившийся понимать командира по одному лишь взгляду, спросил Кот, поворачивая ключ в замке зажигания.

– На базу, – как само собой разумеющееся, ответил Антон и почувствовал облегчение. Как ни крути, а он не был до конца уверен, что группа на правильном пути. Совместные учения с контрразведчиками – штука серьезная. В этой конторе знали свое дело. Тем более городские условия были для них более привычными, нежели для людей Антона. Хотя подобные группы создавались как универсальные подразделения, которые могут самостоятельно выполнять задачи практически любого характера. Во времена «холодной войны» спецназ готовили для уничтожения штабов, пунктов управления родами войск НАТО, глав государств, диверсий в отношении объектов опасного и военного производства. В их распоряжении был огромный арсенал средств, включая автономные ядерные мины. В мирное время они могли получить приказ провести экстренную эвакуацию из-за рубежа сотрудника посольства, вернуть или уничтожить бежавшего носителя информации, оглашение которой может принести урон государству, произвести разведку строящегося объекта. В общем, всего и не перечесть.

Сейчас, после крушения целой системы, изменилась и специфика работы. Спектр вероятных задач значительно расширился. Подразделения Генерального штаба все чаще стали использоваться на территории собственной страны. Чечня, Дагестан, Ингушетия. Появились экстремистские группы и террористические организации в центральных областях. Как грибы росли политические партии и движения, готовые использовать эту силу в своих интересах. Не брезговали этим и отдельные личности, в свое время занимавшие высокие посты в правительстве, Совете Федерации и других государственных структурах. Неудивительно – есть спрос, будет предложение. Особой популярностью они пользуются у бежавших в разное время из страны олигархов. Находясь за границей, никто из них не оставлял надежды вернуться для продолжения ее разграбления. Любыми путями они пытались подсидеть, свалить тех, кто остался у пирога. Антон видел и не верил своим глазам – в России складывалась ужасающая ситуация, становясь богатым, человек не только переставал любить и уважать свой народ, он начинал его ненавидеть и втаптывать в грязь. Власть стала самым ходовым товаром. У одного право распоряжаться ресурсами, у другого финансами, третий имеет возможность контролировать определенные события, а значит, влиять на положение дел в стране. Повсеместно интриги, подставы, убийства. Огромную роль стало играть общественное мнение и голоса избирателей. За все приходилось бороться. Были и более жестокие формы воздействия на население. В порядке вещей стали войны в целом регионе, захват заложников или взрывы самолетов. Большой успех воздействия имели такие факторы, создаваемые чиновниками, как недоступность лекарств, цены на бензин и продукты питания, отсутствие жилья. Как результат: нищета, повальный алкоголизм в глубинке и наркомания. Горстка ошалевших от бешеных денег молодых, избалованных, а главное, ничего не сделавших в жизни людей, словно по заказу, круглые сутки кривлялась, занималась сексом, материлась с экранов телевизоров, обзывая себя элитой общества, а на самом деле приводя в ярость этот самый, настоящий, народ. На тусовках гламура вульгарные и необразованные особи выставляли друг перед другом колье, часы и прочие побрякушки, стоимость которых была равна цене десятков операций по пересадке костного мозга. Непонятной ориентации юноши хвастались автомобилями, от продажи которых можно было выручить деньги для постройки детского дома или интерната. Что это? Запущенный природой механизм самоуничтожения нации? Они любят говорить, что каждый может заработать. Они кричат, что просто самые удачливые, умные и рисковые. Нет, не может быть вся страна такой. Тогда реальную работу будет некому делать. Тогда все должны потерять совесть, а душу продать дьяволу. «А может, так оно и есть? – неожиданно подумал Антон. – Вдруг повелитель тьмы уже действительно пришел? Спустился на землю и сейчас спокойно в ночных клубах, казино, публичных домах, саунах устроил офисы, где оформляют сделки?»

Федор Павлович ждал в учебном центре. В новое здание управления, расположенное на Хорошевском шоссе, генерал вызывал редко. Там кабинет шефа походил на президентские хоромы. Специфика работы Филиппова обязывала знать, как примерно устроен быт у глав государств вероятного противника. Кроме рабочего помещения со всем необходимым для проведения совещаний, планирований и разного рода консультаций, на случай чрезвычайного положения у Родимова были оборудованы комната отдыха, санузел и душевая.

Здесь, среди стрельбищ, автодромов, огромного полигона с макетами зданий, искусственными скалами, болотами и лесами, генерал бывал не так часто, но проводил это время с пользой. Он обязательно посещал тир, где «сжигал» из разных видов оружия не одну сотню патронов. Пробегал полосу препятствий. Иногда выдергивал кого-то из спецназовцев и тащил в спортивный зал, где устраивал спарринги. «Другие едут за город, я сюда», – смеялся он, справедливо считая, что в окрестностях учебного центра природа намного красивее, чем за его пределами, а отдых гораздо активнее.

Несмотря на уже предельный для службы возраст, невысокого роста, абсолютно седой, остроносый генерал мог еще дать фору многим действующим военным. Нередко он сам принимал участие в операциях, наравне с бойцами деля тяготы.

– Товарищ генерал, подполковник Филиппов по вашему приказанию прибыл! – вытянув руки по швам, хотя и был в гражданской одежде, доложил Антон.

Родимов вышел из-за стола, подошел вплотную к Филиппову и протянул сухую ладонь.

– Мы почти сделали смежников, – отвечая на рукопожатие, объявил Антон, но осекся. Взгляд генерала говорил о том, что ему сейчас не до занятий, пусть и с вечными конкурентами.

– Проходи, Антон Владимирович, садись. – Родимов указал взглядом на стул у стола для совещаний, сам подошел к стене, сдвинул штору из темного плотного материала, за которой висела истыканная флажками, разрисованная условными знаками, исписанная одному ему понятными пометками карта направления.

Антон развернулся на стуле в сторону генерала и проследил за его взглядом. Генерал смотрел на Афганистан.

– По линии СВР (Служба внешней военной разведки. – Прим. авт.) поступила информация, касающаяся подготовки на территории Афганистана группы из числа лиц славянской наружности. К кандидатам предъявлены очень высокие требования. Цель неизвестна. – Родимов развернулся на каблуках и посмотрел в глаза Антона. – Возможно, президент Чечни либо кто-то из членов правительства. Не исключаю, что замахнулись на первое лицо государства.

– Они достали. – Антон поморщился. – Лучше бы на Луну слетали. С такими затратами, энергией и целеустремленностью эти фанатики уже давно бы нашли во Вселенной Аллаха. Это уже четвертая, только по нашей линии, попытка угрохать деньги впустую. А сколько таких покушений служба охраны, менты и смежники предотвратили?

– К подобной информации надо подходить как в первый раз. То, что удавалось сорвать планы террористов претворить в жизнь нечто подобное раньше, не должно расслаблять. Начнете недооценивать, и они переиграют. У нас опасный и хитрый враг. Считай, что предыдущие попытки они устраивали, чтобы ты начал думать о них как о никудышных организаторах и профессионалах.

– Так и будет, – заверил Антон, ловя себя на мысли, что не в меру разговорился.

– Значит, слушай и запоминай. – Генерал задвинул штору и вернулся на свое место. – Район предстоящих действий – сто километров севернее Герата. Перевал Сабзак. Вдоль притока Мургаба.

– Проникновение со стороны Туркмении? – попытался угадать Антон.

– Нет, – генерал покачал головой, – Таджикистана.

– Но ведь там почти семьсот километров! – Антон не мигая уставился в лицо генерала, пытаясь понять, шутит он или говорит правду. – Горы, посты, талибы… Бред какой-то. Или с янки договорились?

– Они наверняка заинтересованы в работе лагеря. – Генерал покачал головой. – Эти ребята всегда на все, что касается безопасности России, смотрят сквозь пальцы.

– Там от границы с Туркменией три дня хода. – Антон посмотрел на штору, за которой была карта, и вновь уставился на Родимова.

– Этим маршрутом уйдете. В Кушке вас встретят. По крайней мере, будем в этом направлении работать. Пока, правда, решения нет. Есть только приказ начальника предоставить к рассмотрению варианты уничтожения объекта. Их, кроме использования твоей группы, будет несколько. От бомбардировки с воздуха до попытки стравить в том районе вооруженные отряды движения Талибан с местными племенами или полицией. Но, как ты сам понимаешь, в первом случае это череда скандалов на международном уровне, во втором необходимо время. Так что настраивайся на командировку.

– Нас планируете забросить по воздуху? – предположил Антон.

– Полетите сами, – ошарашил генерал. – В один конец. Если вам дать экипаж, значит, отправить его на верную гибель. У тебя в группе по штату свои пилоты. Или забыл? Думал, просто так все? Дурь маразматиков?

– Да нет. – Антон отстранился от стола, пытаясь скрыть охватившее его волнение, и отвел взгляд в сторону. – Помню.

На случай военных конфликтов было много способов заброски группы в глубокий тыл противника, в том числе с использованием максимальной дальности полета вертолета, после чего он выводился из строя или затапливался. Предусматривались варианты возвращения с использованием захваченной техники. У половины стран мира состояли на вооружении и просто работали различные модификации «Ми-8». Взлет, посадку в идеальных условиях в группе Антона мог осуществить любой офицер, кроме чеченцев. Они эти занятия не застали, а тренировки два года назад были прекращены. Постоянный экипаж – Дрон, Котов. По программе они должны ежегодно набирать по двадцать часов налета. Не асы, но добраться по прямой смогут куда угодно.

– Сейчас с таджикскими коллегами ведутся переговоры и консультации в рамках программы «Антитеррор». Возможно, будет подстроено все таким образом, будто вы захватите один из вертолетов, которые местные авиакомпании задействуют для приграничных перелетов.

– Что представляет собой объект?

– Пока известно лишь то, что финансируется он по линии небезызвестного тебе Ата Алшиха и Таровского. Возможно, помогают «мученики» из Лондона. Наши олигархи никогда не упускали такого способа вложения денег. Численность курсантов, по разным данным, от десяти до тридцати человек. Вышли на них случайно. В странах Восточной Европы и бывших союзных республиках в середине весны появились волонтеры из отставников английских спецподразделений. Искали славян с хорошим знанием русского языка, менталитета, обычаев. Приветствовалось наличие высшего образования и служба в армии. Особо обращали внимание на представителей криминального мира. Наши службы отследили перемещение двоих из таких кандидатов. Довели до Герата. Одновременно подключили старые, еще с советских времен, связи в ближайших провинциях и установили, что появился новый лагерь. Немного, но стабильно поступает информация и из других регионов. В Латвии пропал бывший сотрудник КГБ, в свое время работавший в четвертом управлении. Наверняка уехал делиться опытом. В Кабул дважды вылетал Даниэль Нусон.

– Поймать бы этого козлика! – Антон непроизвольно сжал кулаки. Англичанина он заочно возненавидел еще несколько лет назад. Скользкий и мерзкий во всех отношениях тип является связующим звеном между официальным Лондоном и большинством террористов.

– Пока нет окончательного решения, даю время для решения неотложных задач и для отдыха. – Генерал встал. – Кроме тебя, никто пока не должен знать о реальных причинах прекращения тренировки.

– Все и так догадаются. – Антон поднялся со стула.

* * *

Павел проснулся рано. Некоторое время он лежал с открытыми глазами, приходя в себя после пробуждения. А оно давалось ему с трудом. Редко найдется человек, легкий на подъем, но у него другой случай. Он как раз таки и не любил долго нежиться в постели. Причина мучений – контузия, ранение в голову и спину. Очнувшись ото сна, он сначала не понимал, где находится. Потом начинало болеть странной пульсирующей болью тело. Скорее ныло, словно после больших физических нагрузок. Почему, не могли объяснить даже врачи. Постепенно, до завтрака, боль проходила.

Он сел. Освещенные утренним светом стены, казалось, слегка качнулись и вернулись в исходное положение. Головокружение почти прошло. Совсем недавно он с трудом ходил.

Огляделся, словно попал сюда впервые. Так каждое утро. До конца не верилось, что дома. Часто снился именно такой сон, как он просыпается здесь. Первый раз еще на срочной, в учебке. Потом чаще. Вот родной письменный стол у окна, за которым делал уроки. Шкаф с любимыми книгами и парой снимков за стеклом. Коврик с незатейливым рисунком над кроватью, трехрожковая люстра да магнитофон на полке. В углу гантели. Все. Ничего не изменилось и не добавилось. Да больше сюда из вещей ничего и не войдет – хрущевка. В период «развитого социализма» люди получали заветные квадратные метры уже под старость. Она приходила вместе с внуками, и заселялись уже в большем количестве, чем предполагалось лет десять назад. Все шло по кругу. Свекрови пилили на тесных кухнях невесток, тещи скандалили по вечерам с зятьками, норовившими после работы задержаться с дружками за кружкой разведенного водой пива, чтобы оттянуть возвращение в перенаселенную квартиру, кричали дети, стучали в стены соседи.

Пашка свесил с кровати ноги, нашарил ими тапочки, встал. Потянулся и посмотрел на часы. Только шесть. Комната стала казаться немного меньше. Неужели вырос? – усмехнулся он про себя. Вообще-то это ощущение появилось с тех пор, как он вернулся в нее. С войны. С одной на другую. На той было все понятно, да и шел добровольно. А здесь?

Стараясь не шуметь, прошел в ванную, открыл воду, плеснул пригоршню на лицо и посмотрел в установленное над раковиной большое круглое зеркало. Сколько он жил, казалось ему, что ничего в его внешности не меняется. По крайней мере, не мог этого заметить. Лишь худел или поправлялся. Кто из старых знакомых сейчас встречает, обязательно говорит, что он возмужал, стал солиднее, раздался в плечах или повзрослел. Однако все отмечают его взгляд. Будто какой-то не такой стал, а какой именно, непонятно. Он вгляделся в отражение глаз. Карие, левый чуть меньше правого. Попытался сделать лицо строже. Сдвинул брови к переносице, нахмурил лоб. Смешно, и только. Соломенного цвета волосы торчали в разные стороны. Он провел ладонью по голове. Надо подстричься. А то Фирсов обязательно съязвит. Павел его давно знает и ненавидит. Любое замечание в свой адрес с его стороны воспринимает болезненно. Еще оттого, что ничего нельзя в ответ сказать. Зависит он пока от этого начальника отделения. Сегодня в одиннадцать тот выдаст причитающиеся «боевые». Пусть с «откатом», зато сразу, без проволочек и все. А майор на двадцать пять процентов «комиссионных» собрался машину менять. Так и сказал: «Что бы я без вас, родные, делал?» Пашка уже отчаялся ждать, а тут он сам предложил. Поначалу еще боялся. Врал, будто все деньги, что он возьмет за услугу, придется передать более высокому начальнику. Себе шиш. Он просто людям помогает и вовсе не подлец. Однако вчера раскололся. Сболтнул, что главных над ним нет, а военком и так неплохо живет.

С того момента, как впопыхах перевязанного и обколотого промедолом Пашку внесли в Ханкале на борт самолета, прошел год. Спустя два дня он уже был в военном госпитале родного города. Через месяц с небольшим исключили из списков части и уволили в запас. И это невзирая на бессонницу, боли в спине, головокружение и еще не зажившие после последней операции на позвоночнике швы. Правильно, зачем платить деньги человеку, который уже не встанет в строй? Государство – не дойная корова. Тогда же, из госпиталя, его, как потерявшего связь с армией, перевезли в обыкновенную районную больницу с тараканами, ржавой водой в кране и скрипучими кроватями, на которые с потолка постоянно осыпалась известка. Реформы в медицине по системе ее министра шли полным ходом, и, едва очутившись на больничной койке, Пашка с ходу вкусил все их прелести. Началось все с того, что страховой полис у него не был перерегистрирован, и герой едва не вылетел за пределы лечебного учреждения. Кое-как мать сумела договориться и пообещала исправить ошибку. Тот месяц он лежал за деньги. Впрочем, с трудом оформленные документы и заверения одного из чиновников Департамента здравоохранения, к которому ходила на поклон мать, особого результата не принесли. Питался Пашка в основном домашней пищей. Лекарства по списку, который вручал со скучным лицом врач, приносили родственники. Когда он стал самостоятельно передвигаться, выяснил, что больница не такая уж и плохая, как казалось на первый взгляд. Стоило пройти обшарпанными коридорами с протертым до дыр линолеумом в другое крыло, как становилось ясно – страна быстрыми шагами идет к развитому капитализму. Светлое фойе с кожаными диванами и плазменным телевизором, улыбающаяся медсестра, палаты с окнами во всю стену. Досмотреть не дали. Появился амбал в синей униформе и выпроводил в «свое» отделение. Потом пришла Марина. Рыжая, с синими глазами, одетая в роскошное платье и в туфлях на высоком каблуке. Пашка в спортивных штанах с отвисшими коленками и больничной пижаме даже расстроился. Она приволокла целый пакет фруктов и минеральную воду. Без умолку тарахтела, а он, делая вид, что слушает, затаив дыхание, любовался ею. Потом чмокнула в лоб и унеслась, оставив его размышлять над вопросом: что означал этот визит?

Они учились в параллельных классах. Пашка с раннего детства занимался сначала боксом, потом увлекся восточными единоборствами. Марина ходила в тот же спорткомплекс на теннис. Там и сошлись ближе. Жили в соседних домах, только у нее был «элитный», недавно построенный. Не чета хрущобам шестидесятых, где ютилась Пашкина семья. После школы она пошла в институт. Он попытался вместе с ней, но провалился на экзаменах, хотя школу окончил с одной четверкой. Она с трудом на тройки, но знания не играли роли. На первом месте были кошельки. В результате Пашка поступил в техникум, а когда окончил, его призвали в армию. Военком сразу сказал, что таких, как он, заждались в ВДВ. После учебки год в войсках. Написал рапорт на офицерские курсы. Не попал. Тогда люди нужнее были в Чечне, чем за партами. Заключил контракт – и вперед! Через три года без единой царапины уволился прапорщиком. Маринка уже училась за границей. Пашка помыкался в поисках работы и снова вернулся в армию. Второй раз попал на Северный Кавказ. Под конец командировки не повезло. Колонну обстреляли. Вдобавок ко всему машина, на которой ехал, оказалась рядом с установленным у дороги фугасом. Полный букет.

Пашка тщательно побрился и забрался под душ.

Несмотря на шум воды, услышал, как ходит по дому мать. Закашлялся в туалете, давясь дымом дешевых сигарет, отец.

– Доброе утро, сынок. – Мать выставила на стол плетеную вазочку с печеньем и стала разливать по чашкам чай.

– Я есть не буду, ма! – крикнул из прихожей Пашка, натягивая кроссовки. – Мне еще подстричься надо успеть.

– Да у тебя там нет ничего! – удивилась она. – Почти лысый. Чай, не в армии. Мог бы еще без стрижки обойтись.

Но этого, несясь вниз по лестнице, он уже не слышал.

В парикмахерской, по дороге в военкомат, Павел размышлял, как распорядиться деньгами. Сумма немаленькая. За ранения и боевые можно купить не только подержанный автомобиль, но и приодеться, и еще погулять.

«Надо обязательно Маринке подарить кольцо! – подумал он. – Нет, лучше цепочку и кулон. Кольцо может не подойти, а спрашивать размер – значит сюрприза не получится».

В военкомате, в окошке дежурного, сонным голосом с кем-то говорил по телефону прапорщик. В коридоре стояли две женщины. Не мешкая, Павел направился в кабинет с табличкой «майор Фирсов».

– О-о! – вставая из-за стола, протянул невысокий, с маленькими бегающими глазками майор. – Долгов! Минута в минуту. Небось с вечера за углом сидел?

– Больно надо, – фыркнул Павел, шаря взглядом по столу. Компьютер, пара красных папок, письменный прибор. Между тем Фирсов подошел к сейфу, открыл его и вынул какой-то бланк.

– Распишись. – Он положил его на стол.

Павел взял услужливо протянутую ручку и в графе «получил» поставил свою витиеватую закорючку.

– Еще здесь, – протянул майор, подсовывая следующий лист с распечатанным на принтере текстом. -…И здесь!

Пальцы правой руки еще плохо слушались. Их кончиков он почти не чувствовал. С трудом расписавшись во всех документах, он выпрямился и вопросительно посмотрел на офицера.

– Все, свободен. – Фирсов взял листки, убрал их обратно в сейф.

– Не понял, – Павел растерялся, – а деньги?

– Какие? – майор удивленно захлопал глазами.

– Как какие! – охрипшим от волнения голосом выдавил из себя Павел, чувствуя, как в голове загудело, а воздуха стало не хватать. – Я только что расписался!

– Вот дает! – Лицо Фирсова вытянулось от удивления. – Что ты несешь? Нигде ты не расписывался!

– Вы шутите? – не веря в происходящее, переспросил Павел.

– Какие могут быть шутки с контуженым человеком? – нахмурился Фирсов. – У меня что, сердца нет? Я с невропатологом и психиатром говорил. У тебя в голове одни дыры. Вчера ты приходил. Деньги получил, все до копеечки. Вот и бланк соответствующий имеется. Отдельно из-за тебя заводили. – Он вынул тот же лист, что только что убрал, и протянул Павлу: – Смотри, тридцатое мая. А сегодня тридцать первое. Его, кстати, надо срочно в финчасть сдать.

– Я вчера действительно был, – догадавшись, что майор попросту забыл, о чем речь, и сейчас что-то путает, воскликнул Павел. – Мы договорились, что за двадцать пять процентов вы мне выдадите все деньги.

– Ты что, очумел?! – Фирсов не мигая уставился Павлу в глаза. – Ты меня за кого держишь? Чтобы я на кровью заработанных деньгах свое счастье строил? Тебя кто, РУБОП отправил? Да я сейчас тебя в психушку упеку! – Он бросился к телефону, взял трубку и выжидающе уставился на Пашку: – Ты еще здесь?

– Отдай, падла, мои семьдесят пять процентов! – стиснув зубы, выдавил из себя прапорщик запаса.

Майор сел и задумчиво уставился на Павла:

– Не понимаешь по-хорошему?

– Я вчера с родителями приходил, – соврал Павел. – Они меня на улице ждали. Могут подтвердить, что ничего я у тебя не брал.

– Ладно. – Майор натянуто улыбнулся, положил трубку обратно и встал из-за стола. – Я же пошутил. Ты разве не понял? Наукой тебе будет на будущее. Жалко мне вас, вот таких, которые с войны приходят, а на «гражданке» ломаются. Это тебе хороший урок. Много еще подобных преподнесет эта вонючая жизнь. – С этими словами он открыл сейф и вынул пакет.

– Спасибо, – промямлил Пашка, твердо уверенный в том, что майор врет, и убрал пакет в карман. Видно – поговорил он с врачами, это правда. Те и сказали, что никудышный Пашка теперь человек. С головой плохо. Он и решил счастья попытать. Не тридцать тысяч получить, а все сразу.

– Опять?! – нарочито громко воскликнул Фирсов. – Пересчитай!

Уставший от событий Пашка снова вынул конверт, приоткрыл. Увидел несколько перетянутых банковской лентой пачек и одну разорванную, вздохнул, сунул обратно.

– До свидания.

Глава 2

Вечерело, когда Анди Салгариев миновал подряд два моста, расположенных в нескольких километрах друг от друга, через речку Теберда, пересек по главной улице небольшое село и подъехал к милицейскому посту, на въезде в Сары-Тюз.

Увидев приближающийся «УАЗ», от группы что-то обсуждающих милиционеров отделился один, ткнул в него жезлом и показал на обочину. Анди включил правый поворот и остановился. Трое сотрудников, не обращая внимания на действия своего коллеги, направились к небольшому двухэтажному строению. Они громко спорили и размахивали руками. Их товарищ в это время остался один на один с абсолютно незнакомым человеком.

«Шакалы! Совсем ничего не боятся. Если бы я был здесь старшим, разве так они бы себя вели? – глядя на молодого сержанта, думал он. – Сами создают условия, чтобы на них нападали. Потом плачут».

Было душно. Анди взял документы и вышел из машины.

– Куда направляемся? – спросил милиционер, разглядывая пластиковую карточку прав.

– В Хурзук, – ответил Анди, – к сестре.

– Машину только вчера купил? – удивился сержант, когда очередь дошла до документов.

– Ну и что здесь такого? – вопросом на вопрос ответил он.

– А почему нервничаешь? – сощурился блюститель порядка и сверху вниз посмотрел на чеченца.

– Устал.

– Недавно едешь, – хмыкнул сержант.

– Тяжело с одним глазом. – Анди тронул нижнее веко пустой глазницы.

Милиционер уже потерял интерес к калеке. Начальственный вид сменился равнодушным. Он зажмурил один глаз и посмотрел поверх головы Анди:

– Правда неудобно.

– Ничего, – беря документы из рук сотрудника, улыбнулся Анди. – Я уже привык мало-мало. Вначале трудно было. Натыкался на предметы. Даже не сразу научился быстро проходить в двери.

– А если не секрет, что случилось? – Милиционер хотел было остановить мчащуюся на приличной скорости «БМВ», но передумал и вернулся обратно.

– Несчастный случай, – не моргнув единственным глазом, стал врать Анди. – На стройке работал. В котлован свалился, на арматуру упал.

– Ты чеченец? – зачем-то спросил милиционер.

– А что?

– Врешь, наверное, – спокойно ответил сержант и направился прочь.

– Шакал! – зло процедил сквозь зубы Анди, глядя ему в спину. Затем посмотрел на верхний этаж небольшой вышки. Там маячили силуэты поднявшихся сотрудников милиции. Он плюнул и развернулся к машине.

Глаз у Анди был слабым звеном. Из-за него к нему привязалась кличка Циклоп. Увечье стало результатом взрыва авиабомбы в середине девяностых. Особая примета заставляла быть осторожным. В его положении хотя бы раз попасть в поле зрения правоохранительных органов – значит потерять все. Анди не блистал выдающимися физическими данными. Среднего роста, сутуловатый, лицо болезненно серое. Кто бы мог подумать, что за этой внешностью скрывается хитрый и коварный командир особой диверсионной группы? Его жизнь круто изменилась после второй попытки заокеанских стратегов взять реванш на Кавказе. Он с трудом бежал. Сначала в Грузию, потом в Турцию. В Стамбуле Анди случайно познакомился с рыжеволосым англичанином, которого заинтересовало увечье. Тогда, еще не зная, что перед ним представитель английской разведки, чеченец принял его за журналиста и сказал, что пострадал в войне с русскими оккупантами. Каково же было удивление Анди, когда спустя несколько дней его пригласил в свои апартаменты Ата Алших. Он был наслышан об этом человеке, но никогда не думал, что его персона чем-то заинтересует араба. В просторном кабинете присутствовал уже знакомый англичанин. Ата Алших поприветствовал гостя и стал рассказывать о нем рыжему, словно всю жизнь следил за ним. Анди поразила осведомленность араба о его делах на Кавказе. Он подробно описал, как чеченец организовал и провел акцию устрашения чеченских милиционеров одного из райотделов, сровняв с землей дом начальника, вспомнил о славных подвигах в первую войну. В общем, дал понять англичанину, что перед ним настоящий воин, а Анди намекнул, что он всегда под контролем. Но больше поразило то, как Ата Алших, казавшийся ему недосягаемым для обыкновенного смертного, ведет себя с обычным с виду англичанином. Несмотря на то что на его госте была надета обычная рубашка, которую можно купить в любом магазине для людей среднего достатка, и потертые джинсы, араб говорил с ним на равных, позволяя называть себя на «ты» и перебивать!

Поначалу Анди не понимал, зачем его рекламируют. Но вскоре все встало на свои места. Англичанин без обиняков предложил ему заняться подбором кадров среди выехавших за пределы России людей для обучения в лагере подготовки террористов. Конечно, это учебное заведение так никто вслух не называл, подменяя определение диверсионной школой. Были предложены хорошие деньги, и вскоре Анди с головой окунулся в эту работу. Постепенно с его помощью укомплектовали и подготовили группу, которая вернулась в Россию. Все крупные города объединяла хорошо законспирированная, автономно существующая сеть, и он со своими моджахедами стал ее составной частью. Все диверсанты трудоустраивались и принимались зарабатывать себе авторитет добропорядочных граждан. Изредка поступали команды на проведение незначительных операций, которые носили устрашающий характер, но не более. Анди был неглупым человеком и прекрасно понимал, когда наступит день для всех тех, кто в разное время прошел через различные лагеря и центры. Россия была на пороге выборов. Удары готовились на всех направлениях. Группы, находящиеся на территориях с большой плотностью мусульманского населения, проводили работу по созданию экстремистских организаций. Все делалось таким образом, что со стороны могло показаться, будто все эти группировки возникают самостоятельно. Но на самом деле за их появлением стоял титанический труд небольшого, хорошо законспирированного коллектива. Первыми итогами работы Анди на Западе были довольны. Неделю назад на связь вышел человек Ата Алшиха и приказал провести акцию в Карачаево-Черкесии. Несмотря на то что араб не приветствовал его непосредственное участие в подобных мероприятиях, на этот раз он решил возглавить операцию. Анди знал: за ней последует серьезная работа. Поэтому надо держать форму и авторитет среди людей.

Он хорошо изучил местность, где сейчас приходилось ехать. Через километр, справа от трассы, небольшое село. Там один черкес, по местным меркам богатый коммерсант, развернул большое строительство. Два огромных дома для себя и сына. У заправки, которая принадлежит ему, уже возвели магазин. Нанятые им строители живут в уцелевшем помещении конторы на территории давно брошенной и пришедшей в запустение МТС. К ним можно проехать по переулку, между забитыми разным хламом сараями.

Он свернул с шоссе, пересек небольшую балку и выехал на проселок, тянущийся через заброшенный, погрузившийся в сумерки сад. Впереди замаячили огни домов. Сбавил скорость, последний раз обдумывая, все ли он учел для воплощения в жизнь своего плана. Вскоре дорога уперлась в едва держащиеся на столбах железные ворота. Он вышел из машины и пошел вдоль забора. Через пару десятков метров протиснулся в щель между двумя покосившимися бетонными плитами. Вот и жилище шабашников. Он облегченно вздохнул. Те уже закончили работу и сейчас отмечали конец трудового дня. Была суббота. В единственном выходящем на эту сторону окне горел свет. Пройдя через пристройку, заваленную инструментом, мешками с цементом, раковинами, трубами, и едва не свернув себе шею из-за оставленной у дверей ванны, он вошел в дом.

Трое мужиков сидели за установленным посредине комнаты столом, на котором дымилось в огромной почерневшей сковородке жаренное с луком мясо. Нарезанный толстыми ломтями хлеб лежал на обрывке газеты. Рядом стояла банка с огурцами и две бутылки водки. Другой картины он здесь увидеть и не надеялся. Даже время рассчитал так, чтобы застать мужиков в самом начале пьянки. Они еще могли самостоятельно передвигаться, но уже плохо соображали.

– Салам аллейкум! – поприветствовал он с порога, изобразив на лице радость. Впрочем, он действительно обрадовался. Ситуация складывалась в его пользу. Пока никаких неожиданностей, как это обычно бывает.

– О! – захмелевшим голосом протянул самый крупный и авторитетный среди шабашников Мукин. – Дельшот! Как раз к столу! Присаживайся. – Он толкнул в бок сидевшего рядом паренька в майке.

Тот соскочил с места, бросился в угол и притащил оттуда табурет.

– Э-э, спасибо. – Анди прижал руку к груди и сделал лицо виноватым. – Не могу. Мне помощь ваша нужна. За десять минут работы хорошие деньги плачу!

– Давай утром?! – окинув тоскливым взглядом стол, предложил Мукин. – А сейчас, – он развел руками, – сам видишь!

– Да вы не поняли! – Анди подошел ближе. – Здесь недалеко, на дороге, с одной машины на другую надо трансформатор перегрузить.

– У-у, – протянул Ганя, самый старший по возрасту, щуплый мужичок с отвисшим, как у индюка, носом. – Втроем тяжело!

– Нет. – Анди заволновался. – Сварочный он.

– А, – протянул Мукин. – Так бы сразу и сказал. Только зачем? – Он тянул время, чтобы выпить. Ему страшно не хотелось уходить от стола. Но и отказать чеченцу, который уже договорился с ним о следующей шабашке, не мог.

– Говорю же, везли на одной машине, сломалась.

– Айда, мужики! – махнул рукой Мукин, решительно поднимаясь из-за стола. – Быстренько поможем и обратно. Ты довезешь?

– Конечно. – Анди часто закивал. – У меня и водка в машине есть. У брата сын родился. Заодно отметим.

– Ну, поздравляю с племянником. – Мукин расплылся в улыбке и протянул пятерню.

Когда все уселись в «УАЗ», Анди завел двигатель, сдал назад, выехал на проселок.

– Десять минут туда, десять обратно, через полчаса будете дома, – успокоил он мужиков, ловко управляя машиной левой рукой, правой залез в бардачок и достал оттуда обернутую в полотенце бутылку. – Держи! Там еще лук, хлеб, мясо есть.

– Давай сначала дело сделаем, а потом уже бабахнем. – Мукин поставил бутылку между ног на сиденье.

– Хорошо, – пожал плечами Анди. Он знал, как выкрутится из положения. Сейчас проедет за село и сделает лицо удивленным. Скажет, что машина уехала. Наверняка водитель смог починить, пока он ездил за строителями. Съедут с шоссе, устроятся на капоте и отметят «рождение племянника». В бутылке лошадиная доза транквилизатора, который в сочетании с алкоголем намертво отключает человека. Втащить этих работяг обратно в машину – дело пяти минут.

* * *

– Идет! – Шаман тронул Дрона за локоть. Василий оттолкнулся от раскаленного капота «БМВ» и развернулся в сторону проходной госпиталя.

Вахид Джабраилов шел один.

– Почему без Стропы? – Лицо Шамана вытянулось от удивления.

– Время сколько? – Дрон с шумом перевел дыхание, поморщился и сам же ответил на свой вопрос: – Десяти нет. Еще обход не закончился. Кто его выписывать будет?

Подошел Вахид и подтвердил его предположение:

– Рано приехали. – Чеченец виновато развел руками. Его сросшиеся на переносице брови поползли выше, на середину разделенного пополам глубокой складкой лба. Он виновато посмотрел сначала на Василия, потом на Шамиля и почесал массивный, квадратный подбородок: – Извини, Вася. После двенадцати надо.

– Удружили, черти нерусские. – Дрон с головы до ног окинул осуждающим взглядом сначала Джина, потом Шамана.

Сегодня Вахид Джабраилов и Шамиль Батаев ни свет ни заря заявились к нему домой и с порога, не дав Василию прийти в себя, объявили, что нужно ехать забирать из госпиталя Стропу. Лече Истрапилов из последней командировки на Кавказ вернулся с двумя ранениями. На днях намечался очередной выезд. Куда, пока было неизвестно, но из-за этого в городе даже прервали занятия по оперативному мастерству. Можно сказать, небольшие учения с ФСБ, где смежники играли роль террористов.

Чеченцы попали в группу в разное время из милиции. После того как их отобрали по морально-деловым, физическим и психологическим качествам, перебрав не одну сотню кандидатов, ГРУ спланировало и провело операции, итогом которых у них на родине стало появившееся мнение, будто все трое либо предатели, либо похищены и убиты боевиками. Вахид Джабраилов по прозвищу Джин пришел капитаном, уже здесь стал майором. Неразговорчивый и рассудительный, он был самым старшим среди земляков. Шамиль Батаев чуть ниже его ростом и моложе. Короткая стрижка, дугообразные брови и слегка вытянутое лицо. В группе за ним закрепился позывной Шаман. Среднего роста, худощавый, с волнистой шевелюрой и орлиным носом, Истрапилов Лече заменил погибшего полтора года назад брата Шамана, Ису. Тот, вместе с отцом, был убит в Грозном. Чеченцы в группе Филиппова участвовали во всех операциях, как на территории России, так и за рубежом. Они легко входили в доверие к боевикам, могли выдавать себя за представителей этнической преступной группы. Безукоризненное знание языка, менталитета, традиций горских народов делало их во многих операциях незаменимыми. Одновременно им приходилось учиться. Первичный курс подготовки для офицеров, пришедших из войск, длился не менее года. Это с учетом того, что для этой работы людей искали во всех Вооруженных силах. Они должны были соответствовать жестким стандартам. Быть как минимум кандидатом в мастера по военно-прикладным видам спорта, иметь отменную память, крепкое здоровье, знать пару языков стран вероятного противника, хорошо ориентироваться в любой обстановке, уметь быстро принимать решения, обладать актерскими способностями. Всего и не перечесть. Из нескольких тысяч отбиралась сотня, которая таяла по мере собеседований, комиссий, тестирования и других испытаний. На начальном этапе кандидаты попадали в различного рода экстремальные ситуации, сами не подозревая, что участвуют в жестком отборе. Лишь оказавшись в десятке лучших, узнавали, участниками какой игры стали. После этого их, под разными предлогами, собирали в одном из учебных центров Генерального штаба и спрашивали, желают ли они только лишь попытаться сдать экзамены для прохождения обучения по специальной программе. Как правило, из этой группы две трети все равно возвращались обратно в свои округа. Можно только представить, каких усилий стоило чеченцам держаться на одном уровне со своими новыми коллегами. Большую роль в этом играли кавказская гордость и самолюбие.

Дрон некоторое время молчал. Джин отвел взгляд в сторону. Ему было неловко, что испортил редкий выходной, рано поднял товарища и вынудил ехать через весь город. Своих машин у чеченцев пока не было. Жили они в районе, где Василий получил квартиру. Поэтому ему частенько приходилось выручать их «колесами». Но Джин волновался не только из-за того, что создал проблемы Дрону. Он знал: теперь Василий обязательно по этому поводу выскажется. А это самое неприятное. Он никогда не лез за словом в карман и всегда находил точное и тонкое определение тем или иным поступкам своих товарищей. От его афоризмов надолго портилось настроение и пропадал аппетит.

– Ну, что ты, паскудник, теперь скажешь? – наконец выдавил из себя Дрон. – Решил поссорить меня с Ольгой? Все никак не успокоитесь, что такую жену отхватил? Завидуете?

– Как это? – еще не заподозрив подвоха, насторожился Джин.

– Просто. – Василий сплюнул. – Я обещал ее сегодня на работу отвезти. Теперь она шлепает своим ходом по жаре. Наверняка меня на чем свет стоит ругает. И это в какой раз?

– Третий, – на секунду задумавшись, ответил за Джина Шаман. – Зимой родственника встречали, потом…

– Короче, ждите. – Он хлопнул Джина по плечу. – Я через два часа подъеду. Как раз Стропа оформится. Здесь за перекрестком кафе. Можете посидеть там.

С этими словами он забрался за руль и закрыл за собой дверцу. По поводу Ольги он приврал. Ей не надо было сегодня на работу. Она взяла выходной за дежурство и собиралась сходить в парикмахерскую. Дрон, пока был занят работой, не задумывался, где находится и что делает вторая половина. Однако, едва появлялось свободное время, он начинал ревновать, хотя поводов она не давала. Сероглазая шатенка разрушила его представление о том, что красивая внешность характерна для глупых женщин. Ольга работала врачом, была прекрасной хозяйкой и собеседницей. Как и Василий, в карман за словом не лезла. Иногда ее ответы на некоторые вопросы ставили в тупик даже его.

Причиной сегодняшней обеспокоенности был стилист по имени Данила. Его имя слетело с уст супруги накануне вечером в разговоре по телефону с подругой, а именно женой Филиппова. В принципе ничего особенного. Ольга хвалила парикмахера и говорила, что собирается завтра к нему. Однако то, как она произнесла его имя, заставило Дрона погрузиться в тяжелые мысли. Результатом этого стало открытие, что не один он такой красивый по этой земле ходит и надо бы навестить этого Данилу. Провести, так сказать, рекогносцировку, а если что, разведку боем.

Спустя час, треть которого Дрон потратил на стояние в пробке, он прижался к бордюру напротив салона красоты «Стиль». Окинул взглядом старинное трехэтажное здание, построенное из красного кирпича, вышел из машины и вынул сотовый телефон.

– Как дела, дорогая?

– Нормально. Ты где?

– В Бурденко.

– Скоро домой?

– Не знаю. – Дрон поднялся по ступенькам и потянул массивную бронзовую ручку на себя. – Как получится. А ты когда освободишься?

– Через пару часов буду дома.

– Что сейчас делаешь?

– Сижу в салоне.

– Понял! – Он вошел в просторный холл.

На установленных вдоль стен диванах сидели несколько женщин разных возрастов. Напротив две двери. Они были открыты. Он прошел и заглянул сначала в одни. Поморщился. Здесь делали маникюр и педикюр. Мастер, миловидная девушка, склонившись над небольшим столиком, держала в руках пухлую ладошку дамы бальзаковского возраста и ловко работала пилкой. Ноги модницы стояли в ванночке с водой.

– А вы мужчин обслуживаете? – не удержался он.

– Записывайтесь. – Мастер подняла голову и улыбнулась.

– Вахид Джабраилов, – почти по складам продиктовал он.

– Я думала, вы шутите. – Девушка извинилась перед клиенткой, встала со своего места и отошла к столу: – Повторите, пожалуйста.

– Джабраилов Вахид. – Дрон повеселел, одновременно размышляя, как заманить чеченца в это заведение.

– Завтра сможете?

– Нет, желательно сегодня, во второй половине дня. Это, кстати, вы записали моего начальника. Он ночью улетает в командировку. Желает привести себя в порядок.

– Хорошо, – девушка закрыла тетрадь и вернулась к столику. – В пятнадцать. Устроит?

– Конечно. – С этими словами он развернулся и направился к другим дверям. Здесь была парикмахерская. У кресел суетились три мастера. Среди них только один мужчина. Но подстригал он не Ольгу. Дрон почувствовал, как в груди екнуло.

«Обманула?» – он оглянулся. Поджидавшие своей очереди дамы настороженно смотрели на странного клиента. Дрон вновь развернулся к дверям:

– А я могу увидеть Данилу?

– Кого? – Парень с несуразно торчащими в разные стороны волосами поднял на него изучающий взгляд.

– Данила вы?

– Да. Что изволите?

– На минуту подойди. – Василий почему-то разозлился на этого худощавого, с чудаковатой прической паренька. Он даже почувствовал ревность. Ведь этот тип трогает волосы его жены, прикасается к ушам, шее. Он на секунду зажмурился и открыл глаза. Парень стоял перед ним, вытирая полотенцем руки.

– Ты Ольгу знаешь?

Он неопределенно пожал плечами:

– У меня много клиентов.

Дрон вдруг вспомнил, что в портмоне у него есть фотография. Он быстро вынул его из заднего кармана брюк и сунул снимок под нос парикмахеру.

Лицо «цирюльника» просветлело:

– Конечно. – Он посмотрел на часы. – Ушла час назад.

– Да?! – рявкнул Василий. – Может, ошибаешься?

– Я? – Парень покачал головой. – Исключено. У нее родинка за правым ухом.

Лучше бы он этого не говорил. Василий прекрасно понимал, что мастер в силу своей профессии запомнил примету знакомой головы. Но в душе все перевернулось, словно он сказал, что родинка была на ягодице или под лопаткой.

– Значит, была…

– А что, собственно, произошло?

– Ты знаком с ней лично? – Василий решил попытаться узнать больше. Обычно женщины, когда коротают время в подобных заведениях, бывают откровенны.

– В каком смысле? – Парикмахер захлопал глазами.

– Молодой человек! – неожиданно с нотками недовольства в голосе окликнула Данилу его клиентка. – Вы работать будете?

– Да, сейчас, – ответил за него Дрон и взял парня за локоть. – Кто муж, где живет, чем занимается, говорила?

– Не. – Он покачал головой. – А что?

– Учти, эта женщина в розыске. Мужиков цокает за здорово живешь. Маньячка. Как появится…

– Понял. – Парень стал пятиться к потерявшей терпение клиентке. – По виду не скажешь. А куда звонить?

– Ноль два, – с этими словами Дрон решительно направился к выходу с твердым намерением выпустить пар. Делал это он просто. Часами носился по Москве.

Почему Ольга его обманула? – свербил и не давал покоя вопрос Василию, пока он садился в машину, заводил двигатель и отъезжал от тротуара. Он перебрал причины, из-за которых жена назвала неверное место своего нахождения. Мысли были одна мрачнее другой. Как бы то ни было, но, вводя таким образом человека в заблуждение, пытаются скрыть истинное положение дел. Значит, этому самому человеку о них знать не положено. Причина? Стара, как притча о Дездемоне и мавре.

Он с трудом успел проскочить на «красный» перед самым носом трамвая. В голове роились самые страшные предположения. Но, как он ни старался, не мог представить Ольгу в объятиях другого мужчины. Вскоре он уже мчался по Ленинградскому шоссе в сторону Кольцевой, управляя машиной автоматически. Голова была занята анализом поведения Ольги. Он вспоминал все, до мельчайших подробностей. Когда уходила, кому звонила, как одевалась. Постепенно Дрон пришел к выводу, что последние несколько дней она немного не такая, как прежде. Василий был наблюдательным и вскоре нашел несколько отличительных моментов. Она перестала успевать накрывать на стол к его приходу. Стала раздражительной. Нет, на нем это никак не отражалось. Просто он сейчас вспомнил, как она вела себя, когда они покупали продукты в супермаркете. Девушки, сидевшие на кассах, пробивали товар, одновременно обсуждая какой-то фильм. В результате Ольга оставила тележку с покупками и ушла. Пришлось идти в другой магазин. На следующий день сделала замечание курившему на площадке соседу. Сначала он не особо придал этому значение. В конце концов, причиной такого настроения могла стать жара. Все были на пределе. Теперь эти вещи выглядели по-другому.

От размышлений Дрона отвлек поравнявшийся слева «Ниссан». Сидевший за рулем парень с тройным подбородком отчаянно сигналил и крутил пальцем у виска.

Василий посмотрел в зеркало заднего вида. Ничего особенного. Снова перевел взгляд на парня. Тот махал рукой, давая понять, чтобы Василий остановился.

– Что за чертовщина? – удивился Дрон, включил правый поворот, сбавил скорость и съехал на обочину.

– Ты что, пьяный?! – Владелец джипа оказался огромным. Он едва выбрался из своей машины. Мокрая от пота рубашка была выпущена поверх шорт, из которых торчали волосатые ноги.

– Не ори, – заметив, как с заднего сиденья выбираются еще двое, приструнил его Василий. – Что случилось?

– Ни фига себе! – воскликнул высокий брюнет с серьгой в левом ухе. – Мы за ним почти от самого центра гонимся, а он еще спрашивает!

– Шаркнул ты меня на светофоре. – Толстяк нагнулся и шлепнул ладонью по боку машины. – Видал? Или отпираться будешь? Почему тогда убегал?

– Да вот, у него даже краска на крыле осталась, – прогнусавил лысый коротышка. Он вышел и сразу встал справа от машины Дрона. Василий догадался: парни заметили, что он несется как проклятый, и решили развести на подставу. Как ни странно, желание сорвать на ком-то злость прошло. Тем более перед командировкой это опасно. Он просто собирался успокоить нервы ездой по Кольцевой. В такое время там нет пробок и можно развеяться. Дрон прекрасно знал, что нельзя оставлять в себе негативные эмоции. Нужно постараться спокойно пережить неприятное событие, а если не получилось, тогда нагрузить себя физическим трудом. Вымещать зло на других – последнее дело.

– Короче, пять косарей – и разбегаемся! – Хозяин джипа упер руки в бока.

– Ты чего, Стас! – возмутился коротышка, которого Дрон окрестил про себя Гномом. – Мы в другую сторону ехали. А пришлось за этим клоуном гоняться. Накинь сотню за моральный вред!

– Я вам сейчас физический устрою. – Дрон двинул на толстяка. – Считаю до трех, вы садитесь в машину и уезжаете. Нет – придется катить отсюда на казенной тачке с красными крестами.

– Ты че, лох сраный! – выпятив нижнюю челюсть, шагнул навстречу Дрону верзила. – За базаром следи!

– Значит, не поняли? – на всякий случай уточнил Дрон и посмотрел на дорогу.

Водители проезжающих машин не обращали внимания на остановившихся поболтать молодых мужчин на дорогих тачках. От тротуара, по которому сновали люди, это место закрывали заросли акаций и тополей. К тому же проезжая часть была отгорожена небольшим заборчиком из труб.

Дрон сделал к верзиле шаг. Почему-то ему захотелось изменить форму челюсти этого человека. Он подумал, что не последнюю роль в характере людей играет внешность. Вот привык с детства этот отморозок, что его вид вызывает у многих страх, и пользуется этим. Он ударил в подбородок левой. Не сильно, но резко. Однако дальше с удивлением и запоздало понял, что не попал. Верзила ушел под локоть, схватил левой рукой за запястье вытянутой руки и кулаком правой двинул в бок так, что из носа Василия вылетели сопли. Он даже удивился: откуда в такую жару они у него взялись? Проявив незаурядную для своих габаритов прыть, подскочил толстяк и залепил огромной, мягкой ладошкой в левое ухо. В голове зазвенело. За спиной толстяка уже суетился Гном. Ему не хватало места, чтобы протиснуться с фронта, и он устремился вокруг.

«Вот это да! – подумал про себя Василий. – Еще немного, и умоют позором!»

Запястье Василия верзила уже держал двумя руками и пытался завести руку за спину. Дрон почувствовал хруст связок.

«Еще не хватало, чтобы выезд сорвался из-за травм, полученных от этих сопляков», – мелькнула следующая мысль. Но сам решительно ничего не предпринимал. Он тянул время, давая возможность этим троим негодяям от души поизмываться над собой. Василий даже получил удовольствие от оплеухи толстяка. Почему, пока не было времени подумать. Может, просто хотелось, чтобы кто-то побил. На Руси давно бытует мнение, что от этого становится больше ума. Не исключено, что сработал инстинкт. Василия отец в детстве порол. Как сам говорил, ему от своего папеньки доставалось. Прадед тоже был скор на расправу. В общем, все родственники по мужской линии без зуботычин не обходились.

Гном наконец выбрал плацдарм для атаки. Он все-таки оказался позади и не придумал ничего лучше, чем пнуть Дрона ниже спины.

– Ну, вот вы и допрыгались! – процедил сквозь зубы Василий, одновременно освобождаясь от захвата кувырком вперед. Едва коснувшись плечом асфальта, он сгруппировался и перекатился. Парень, которому практически удалось провести удержание левой руки, оказался ни с чем. Зато Василий очутился под ногами толстяка, одновременно увеличив вдвое расстояние с Гномом. Мгновение – и он на ногах. Прямо перед ним блестящее от пота, заплывшее жиром лицо. В маленьких щелках глаз растерянность и страх. Толстяк отпрянул, оказавшись на наиболее удобном расстоянии для атаки руками. Пушечный удар в правую половину лица оторвал килограммы жира от асфальта и отправил прямехонько под колеса проезжавшего мимо «Опеля». Раздался скрип тормозов, звон битого стекла и скрежет. Ехавший за «Опелем» микроавтобус не соблюдал дистанцию. Дрон не стал смотреть, что стало с владельцем джипа. Он развернулся к верзиле и довел свое дело до конца. Носок кроссовки врезался аккурат в подбородок, опрокинув забияку на спину. Гном оказался отнюдь не трусом и подлецом, как поначалу подумал о нем Василий. Он отважно бросился на него. Василий убрал корпус вправо, оставив на пути нападавшего в виде препятствия ногу, и когда тот споткнулся о нее, добавил подзатыльник. Рухнув пластом на асфальт, парень завыл. Василий облегченно перевел дыхание, отряхнул руки и снова развернулся к толстяку, который чудом не оказался под колесами «Опеля». Свернувшись калачиком, эта груда жира жалобно скулила. Водитель успел в последний момент затормозить. Правда, сам пострадал, но наружу в отличие от владельца въехавшего в зад микроавтобуса выходить не торопился. Тот, напротив, словно обрадовался аварии. В темных очках, кепке с длинным козырьком, майке, под которой арбузом топорщился живот, клетчатых бриджах и пляжных тапках, он вывалился из дверей с бейсбольной битой в руках. Окинул взглядом повреждения, прошел мимо «Опеля» и наклонился к толстяку:

– Ты че, падла, кузнечик дребаный, под колеса прыгаешь? – Ткнув ему тупым концом палки под ребра, он выпрямился, посмотрел на Дрона и перенес свой гнев на владельца «Опеля»: – Чего, гризли, там сидишь? Вылезай!

Двери открылись, и из-за руля выбрался щуплый кучерявый мужчина.

– Извините, я не нарочно.

– Слышь, ты, конь в пальто. – Бугай развернулся к Дрону. – Сейчас менты приедут, крайним меня сделают! А ведь ты виноват.

– Что ты этим хочешь сказать? – Василий прищурился.

– Бабки гоните!

– Вон под колесами тело лежит, он начал. – Дрон брезгливо сплюнул. – Так что вы уж тут как-нибудь сами. – Он отошел и толкнул в бок сидевшего на асфальте Гнома. – Твоих дружков, как окончательно в себя придут, вразуми, что, если какие ко мне претензии будут, найду и порву. А пока все. Номер я ваш запомнил, рожи тоже.

С этими словами он уселся в свою машину.

Глава 3

Пашка вышел из военкомата с двояким чувством. Радовало то, что эпопея с обиванием порогов закончена. Теперь можно заняться поиском подходящей работы, раздать долги, в которые влезли его родители, пока он валялся в больнице, и заняться личной жизнью. Но в душе остался неприятный осадок от общения с Фирсовым. Что это было? Неумелый солдафонский розыгрыш или все же майор пытался понять, как поведет себя Павел, если не отдать ему деньги?

Он сунул руки в карманы брюк и шагнул с крыльца. Неожиданно, в последний момент, боковым зрением, заметил в окне человека в военной форме. Павел повернул к нему голову и на секунду замер, словно кто-то невидимый схватил его сзади. Это был Фирсов. Он о чем-то говорил по сотовому телефону. Странное, непонятное ощущение, от которого пробежали по спине мурашки, на мгновение парализовало волю. Он ощутил себя солдатом-первогодком на плацу, которого окликнул суровый командир. Несмотря на жару, окна были двойными. Стекло не давало разобрать слов и скрадывало выражение лица. Военкомат располагался в старом, одноэтажном, довоенной постройки здании и так врос в землю, что подоконники были почти на уровне бедер. А может, наоборот, наложенные из года в год слои асфальта, неровные кромки которых, словно толстые, подгоревшие блины, упирались в фасад, создавали такой эффект? Тротуар между бордюром и выкрашенной в красный цвет стеной был продавлен и походил на желоб или распиленную вдоль гигантскую трубу. Майор стоял в каких-то паре шагов и глядел прямо на Павла странным, нехорошим взглядом. От этого ему сделалось не по себе и неловко, словно его застали за подглядыванием. Почему-то показалось, что этот майор говорит по поводу его персоны. Он постарался быстрее пройти злополучное окно. Дошел до угла, перебежал на другую сторону улицы и свернул в проезд. Здание военкомата находилось посреди глухого и тесного дворика. До шоссе нужно было пройти мимо мусорных баков, отделенных от фасада старого дома наполовину развалившейся кирпичной стенкой, миновать захламленный двор пустующей пятиэтажки и пересечь строительную площадку.

«Может, заскочить в магазин да купить шмотки?» – неожиданно мелькнула мысль. По пути располагался приличный торговый центр. Пашка уже несколько раз наведывался туда, изучая ценники и материал.

– Эй, брат! – Окрик из чернеющего пустотой дверного проема подъезда заставил замедлить шаг. В груди неприятно защекотал легкий страх. Место было безлюдным. Вокруг только брошенные строения, и людей никого.

«Чего это я? – неожиданно Павла охватила злость. Страх и унижение в военкомате требовали выхода наружу. – Это же сопляки! Кто они против меня? Что в жизни видели?»

Несмотря на утреннюю слабость и периодическое головокружение, Павел уже не считал себя больным. Он с завидным постоянством совершал пробежки, упражнялся с гантелями. По крайней мере, дать отпор двум разгильдяям сможет наверняка.

Тем временем, бросая по сторонам настороженные взгляды, двое крепко сложенных парней быстро шли наперерез. Они выглядели моложе, но оба выше Павла ростом. У шедшего первым была покатая спина, мощные плечи, рассеченные брови, а лоб словно надвисал над глазами. Широкий нос когда-то был перебит и казался немного смещенным вправо.

«Наверняка боксер», – подумал Павел и перевел взгляд на второго.

Этот казался чуть ниже своего напарника. Из-под кепки с длинным козырьком выбивались рыжие волосы.

– Чего надо? – Павел отступил на шаг.

Еще в Чечне Пашка слышал, что многие его сослуживцы нередко становились легкой добычей подонков, специализировавшихся на том, что грабили у выплатных пунктов контрактников, получивших свои командировочные. Поначалу в такие байки верилось с трудом. Это каким же нужно быть негодяем, чтобы отобрать заработанные кровью деньги? Пашка считал, что рассказывающие подобные страшилки сослуживцы попросту промотали в первые несколько дней все деньги, а потом грешили на воришек. Так думал, пока об этом не стали говорить по телевизору. Сейчас, увидев этих двоих, он пожалел, что отправился в военкомат один. Да ладно, что уж там! Сколько Пашка себя помнил, он никогда не проигрывал ни в уличной драке, ни в ринге. Специфика службы в полковой разведке тем более не позволяла расслабляться. Гоняли как бобиков. Плюс сама по себе армия дала многое. Он никогда не курил, отрицательно относился к употреблению спиртного, до ранения, по мере возможности, держал себя в хорошей форме. Сейчас попросту надо быстро поставить их на место. Долгой схватки он может не выдержать. Не играть, а сразу бить наверняка. Ввяжешься в затяжную потасовку, пропустишь удар в голову – хана. Павел выделил из этой парочки самого опасного, коим, конечно, был крепыш с характерными для боксера признаками, и решил сосредоточить внимание на нем.

Но парни не спешили нападать. Один на ходу сунул руку в карман. Павел напрягся. Но тот достал пачку сигарет.

– Спички есть?

«Ну я и паникер»! – повеселел Павел и развел руками:

– Не курю.

Однако было в действиях этих двоих что-то настораживающее, не укладывающееся в логику. Они продолжали идти. Но как-то нерешительно, словно оставшиеся метры нужно было пройти медленнее. Только почему? Их кто-то должен догнать? Третий? Ну, правильно, как он сразу не догадался! Для классического варианта нападения не хватает еще одного. Неожиданно Павел заметил, как крепыш с боксерской внешностью посмотрел ему за спину, а его дружок попросту замер.

Не мешкая, он шагнул в сторону и вскрикнул от неожиданности и боли. На левое плечо обрушилось что-то тяжелое. Били по голове. Просто в последний момент он успел уйти от удара. Развернулся и отступил еще на шаг. Как оказалось, сзади к нему подкрался большеголовый коротышка в шортах. В руках обрезок трубы. Он вновь замахнулся. В глазах страх. Сразу видно, никогда раньше не бил человека таким оружием. Боялся не рассчитать удара. Ведь можно убить или, наоборот, только привести в ярость. Сейчас вся троица была перед ним. Двое справа и коротышка слева. Труба у него над головой. Он поднимает левую ногу, чтобы сблизиться и еще раз ударить. Поздно. Пашка опережает его. Подскок почти вплотную. Корпус коротышки открыт, руки вверху. Удар кулаком правой в солнечное сплетение. Коротышка вскрикнул и сложился. Труба выпала на асфальт. Пашка выпрямился и ударил локтем в основание черепа согнувшегося пополам негодяя. Он упал. Пашка поставил на него ногу и шагнул к боксеру. Затея оказалась глупой, ненужной и по-детски наивной. Скорее подходила для кино, но не для реального боя. Он потерял устойчивость. Ступня проехала по спине коротышки. Тем не менее Пашка ушел от летевшего в лицо кулака под локоть бандита. Уже не до обмена ударами. Поймал его руку за одежду на локте и толкнул ее дальше, разворачивая боксера вслед за летящим по дуге кулаком. Вот бандит стоит, широко расставив ноги, спиной к Пашке. Наклон, обе руки легли на голени. Рывок на себя, и боксер со шлепком распластался на грязном асфальте. По идее, после такого отпора третий должен замешкаться и отказаться от продолжения потасовки. Но рыжий, на удивление со спокойным взглядом, махнул перед лицом Павла рукой. Только когда она уже прошла мимо, он разглядел в ней выкидной нож. Лезвие заточено с двух сторон. Еще доля секунды, и рука с оружием пойдет обратно. Тогда не поздоровится. Стоит только рыжему чуть сократить расстояние, и он легко располосует лицо Пашки. Убить таким ножом трудно. У него нет упоров для руки. При ударе лезвия в тело пальцы скользят по нему и образуют порезы. Однако рыжий работал этим «выкидышем» сноровисто. Пашка сделал выпад и обхватил нападавшего за туловище. Почти одновременно ощутил укол в спину. Поздно. Он крякнул, оторвал рыжего от земли, лишив его опоры, а значит, возможности нанести сильный удар, перевернул и со всего размаха опустил головой на асфальт. Охнув, тот выронил нож. В это время сзади уже протянул в его сторону руки поднявшийся с земли и пришедший в себя боксер. Павел попытался ударить его ногой, но тот успел поймать голень. Он несколько раз смешно подпрыгнул и упал, больно ударившись спиной. В голове загудело, словно оказался в гигантском колоколе. Появился рыжий. Из разбитого лба лицо заливала кровь. Он был в ярости и плохо соображал. С перекошенным лицом бандит прыгнул на Павла, схватил за одежду на груди, приподнял и приложил о землю. Потом еще. В глазах стало темнеть. Вернее, окружавшие предметы потеряли краски. Он испугался, что сейчас потеряет сознание, и попытался перевернуться на бок. В это время над ним склонился боксер и сунул руку за отворот ветровки. Пашка с ужасом ощутил, как из кармана выскользнул конверт, и тут он увидел лежащий в метре от него нож.

«Слегка подрежу, чтобы хоть один не смог убежать, а если и смоется, легче найти будет», – решил он и что есть силы рванулся из-под рыжего, вытянув руку с растопыренными пальцами.

В этот момент ступня боксера встала на запястье Павла. Он взвыл. Между тем тот убрал в карман деньги и подхватил нож. Каким-то чудом Павел сел. Рыжий полетел на спину. Павел развернулся к боксеру. Тот отступил на шаг и хищно улыбался, словно давая возможность Павлу встать. Парень воспользовался «добротой». Его шатало, глаза застилал пот, воздух, казалось, раздирал глотку.

– Верни деньги!

– Зачем они тебе?! – Боксер сделал лицо удивленным. – Ты же лох!

Павел, не разгибаясь, бросился на него. В тот же момент на него сзади навалился вскочивший на ноги рыжий. Боксер, не ожидая такой прыти, выставил руку с ножом вперед. Не имея возможности остановиться, Павел убрал голову в сторону и почувствовал, как рыжий по инерции летит вперед. Раздался вскрик и удивленный возглас. Почти одновременно Павел услышал звук упавшего на землю тела. Он пробежал еще несколько шагов и выпрямился. Рыжий стоял на коленях, уткнувшись лбом в землю, и держался обеими руками за лицо. Боксер навис над ним, с удивлением глядя то на окровавленное лезвие ножа, то на него.

– А-а! Бля! Уу-ух! – Раскачиваясь из стороны в сторону, рыжий стал подниматься. Ладонь левой руки он продолжал прижимать к лицу. Между пальцами струилась кровь. Правую руку, словно ощупывая невидимый предмет, он вытянул перед собой. Неожиданно ноги рыжего подкосились, и он рухнул. Снова стал подниматься.

– Ты что наделал?! – в ужасе крикнул лежащий на боку коротышка. Он только пришел в себя и сейчас, испуганно хлопая глазами, тер ушибленный затылок.

– Я что, я ничего, – протянул боксер. – Он сам налетел. И чего ты меня лечить вздумал?! – неожиданно взревел он. – Из-за тебя все!

– Верни деньги. – Пашка вытер тыльной стороной ладони губы. – Теперь все равно придется с ментами объясняться. Так что, если не хочешь вдовесок за грабеж получить, торопись.

От столь гениального высказывания, непроизвольно сорвавшегося с уст, он воспрял духом.

– А кто сказал, что это я его? – удивленно протянул боксер и ехидно улыбнулся.

– Ой! – раздался женский вскрик.

Все, включая Павла, обернулись. Из-за угла, откуда минуту назад вышел Павел, вывернули двое мужчин, держащих под руки женщину. Троица скорее была клерками одной из многочисленных контор, расположенных в этих лабиринтах, спешащими на обед в ближайшее кафе.

Пашка облегченно вздохнул. Наконец хоть кто-то появился! Но радоваться было рано.

– Извините, – промямлил наполовину лысый очкарик и остановился.

Его примеру последовали остальные. Высокий брюнет убрал со своего локтевого сгиба руку спутницы с длинными накладными ногтями.

– Чего уставились? – взревел боксер.

– Не надо здесь идти! – засуетилась дамочка с родинкой на правой щеке.

– Ребята, все нормально! Мы вас не видели, – выставив вперед открытые ладони, промямлил лысый и стал пятиться.

Все трое быстро скрылись за углом.

– Ну? – Боксер метнул в сторону Пашки разъяренный взгляд и хмыкнул. – Что дальше?

Пашка не собирался отступать. Больше таких денег ему взять неоткуда. Да и не с неба они свалились, чтобы отдать просто так трем ублюдкам, которые спустят их вечером в казино или ночном клубе. Он пошел на боксера. Его мутило, земля под ногами ходила ходуном, в голове пульсировала боль, но он собрал все силы, полный уверенности, что все равно не даст уйти этим недоноскам. Теперь их двое. Будет легче. Они напуганы. Один уже не в счет. Рыжий на секунду убрал от лица ладонь, и Пашка успел разглядеть огромный, уродливый порез, протянувшийся от середины лба, через бровь, развалившуюся на две половины, и развороченную глазницу…

* * *

– Але, гараж! – донеслось откуда-то сверху, а в темноте стала мерцать голубоватая вспышка. Пашка ощущал себя гигантским шаром, в котором пульсировала боль. Он разлепил веки и увидел над собой лицо парня в зеленом халате. На шее болтался фонендоскоп. Его лицо просияло. Он задрал голову:

– Принимайте, ожил ваш Джек Потрошитель!

«Что за шуточки? – разозлился Павел, пытаясь понять, почему вместо потолка больничной палаты он видит синее небо и часть какого-то дома. – Неужели был на прогулке, зашел за приемный покой и потерял сознание? Кажется, там такое сооружение…»

Между тем доктор исчез. Вместо него появился человек в пестрой рубашке. Он был седой. На глазах темные очки. Над ним стоял какой-то тип в милицейской форме. Постепенно до Павла стало доходить, что он не в больнице и попросту не может в ней быть. Перед глазами пронеслось утро дома, дорога в военкомат, Фирсов…

– Черт! – выдавил он из себя, пытаясь сесть, и в тот же момент рухнул обратно на асфальт. Лежащие на животе руки оказались в наручниках. Он так дернул ими, собираясь оттолкнуться от земли, что «браслеты» впились в кожу и на глазах выступили слезы.

– Не суетись. – Мужчина взял парня за шиворот и посадил. – Как самочувствие?

– Где? Что со мной? – Павел вдруг увидел, как в стоявшую сбоку «Скорую» грузят носилки с лежащим на них телом в черном пластиковом пакете. – Он убил его?!

– О-о! – протянул мужчина в униформе. – Почему они все с этого начинают?

– Кто все? – Поднявший за шиворот Павла человек в очках вопросительно посмотрел на милиционера.

– Мокрушники. – Тот зло сплюнул и отошел в сторону.

– Товарищ лейтенант. – Мужчина в очках осторожно убрал руку с шеи Павла, убедился, что тот, оставшись без поддержки, не упадет, встал: – Не разбрасывайтесь терминами. До суда он только подозреваемый.

– Да чего уж там, – усмехнулся лейтенант. – Нож, руки по локоть в крови – это не улики. Я не удивлюсь, если часть уха потерпевшего во рту будет недостаточным поводом к задержанию.

– Не утрируй. – Мужчина снял очки, достал носовой платок и стал с задумчивым видом протирать стекла.

Пашка наконец понял, что речь идет о нем. Только почему с ним говорят так, будто он порезал рыжего? А может, не его, а боксера? Неужели потерял над собой контроль и все-таки порешил?

Он опустил взгляд. Ладонь правой руки была в бурых пятнах. Точно такие же были на груди.

– Черт! – испуганно воскликнул он и стал подниматься.

– Не торопись! – Откуда-то сбоку подскочил сержант с автоматом и схватил его за плечо.

Пашка выпрямился и едва снова не упал. Голова кружилась. Он огляделся. Кроме санитарной машины, рядом стояли милицейский «УАЗ» и «Жигули» с синими номерами. Несколько человек, двое из которых в штатском, медленно ходили, глядя себе под ноги. Сработала фотовспышка.

– Здесь тоже кровь, – раздался голос.

Между тем мужчина, возившийся с очками, закончил их протирать и водрузил на нос.

– Скажите! – Павел шагнул к нему. – Что случилось? Неужели вы думаете, что я убил?

– Нет, никто так не думает, – вновь изрек лейтенант. – Уверены.

Выражение его лица красноречиво говорило о том, что ему доставляет удовольствие видеть попавшего в беду человека. Павел был уверен: достаточно пяти минут, чтобы убедиться, что он ничего не совершал. Наоборот, сам стал жертвой бандитов.

– Меня ограбили. – Он шмыгнул носом. – Я в военкомате деньги получил. Можете проверить.

– Ха! – Лейтенант аж подпрыгнул. – Что я говорил?! А может, еще и изнасиловали, а? – съязвил он, но осекся, поймав на себе осуждающий взгляд сотрудника в очках.

– Разберемся. – Седой махнул сержанту: – Грузите его в машину. Любимов с Козиным пусть пройдут по району, может, кто что видел. Я заскочу в военкомат. Как фамилия человека, выдавшего тебе деньги? – вновь обратился он к Павлу.

– Майор Фирсов.

* * *

Дорога, медленно поднимаясь, петляла, повторяя изгибы синей ленты реки Подумок. Отсюда, с высоты птичьего полета, она не казалась такой своенравной, стремительной и шумной, как вблизи. Перекаты и пороги просто белели от сносимой вниз по течению пены. Справа проплывала то отвесная скала, то склон, покрытый зарослями низкорослых деревьев. Надрывно гудя и давясь разогретым воздухом, «Нива» карабкалась вверх.

– Скоро перевал. – Ехавший рядом с водителем кучерявый, со сросшимися на переносице бровями чеченец посмотрел на часы: – Хатча, ты раньше был в этом селе?

– Ты что, забыл? Я в Карачаево-Черкесии в первый раз! – ответил с широкими бровями и орлиным носом молодой мужчина и ловко объехал осыпавшиеся на проезжую часть, размером с кулак, булыжники. Он был словно налит силой. Огромные кулаки, мощные плечи под футболкой говорили о его недюжинном здоровье. На шее, с левой стороны, был шрам.

– Зачем согласился с нами ехать? – спросил с заднего сиденья угрюмый, с густой черной шевелюрой и подстриженной бородой кавказец. Он выглядел усталым. Было заметно – дорога ему наскучила, и он задал вопрос просто так, чтобы как-то разнообразить поездку.

– Странный ты, Джамшед. – Хатча посмотрел на него в зеркало заднего вида. – Ты так говоришь, будто забыл: мы давно одно целое. Что с того, что не был? Разве все наши братья, сложившие свои головы на Дубровке, бывали там раньше?

– И сестры, – едва слышно проговорил Джамшед.

– Что? – не понял Хатча.

– У Магомеда там сестра осталась.

– Да? – удивленно протянул Хатча и покосился на Магомеда. В его глазах появился интерес. Он что-то хотел спросить, но передумал и снова уставился на дорогу.

Неожиданно в кармане спинки водительского сиденья раздалось попискивание. Джамшед сунул туда руку и вынул спутниковый телефон. Отвернул антенну и приложил к уху:

– Слушаю тебя.

На связь вышел организатор акции и руководитель диверсионной группы Анди Салгариев по кличке Циклоп. Невысокого роста, щуплый чеченец получил такое прозвище из-за ранения в левый глаз.

– Вы где?

– Подъезжаем.

– Я на месте.

– Понял. – С этими словами Джамшед отключил связь, откинулся на спинку сиденья и потянулся.

Сегодня он вместе с ехавшими в машине моджахедами должен провернуть в Черкесии дело, итогом которого станет ситуация, которая была когда-то в их республике. В одном из сел они ворвутся в дом милиционера и уничтожат его вместе с семьей. Потом убьют русскую учительницу и армянина-врача. После этого, как сказал Анди, произвольная программа. На почти пустынной в темное время трассе они должны посеять смерть и скрыться. Что будет потом, остается только догадываться. Об их делах узнает весь мир. Конечно, имен никто объявлять не будет. Пока это рано. Но придет время, когда не только деньги, но и слава станет им наградой. Сейчас задача всколыхнуть Кавказ. Здесь хрупкий мир. Тем более в последний перед выборами год. Уже завтра все газеты и телевидение будут рассказывать о бесчинствах на юге России. Если все пройдет гладко, все будут думать, будто это дело рук черкесов. Убийство представителей власти, жителей других национальностей, расстрел ни в чем не повинных людей на дорогах. И все это за одну ночь. Куда смотрело правительство, МВД, ФСБ? Мало было Чечни, в которой до сих пор тлеют угли войны?

Магомед Мамедов и Хатча Улукбеков работают с Джамшедом уже не один год. Им давно за тридцать. Он разменял пятый десяток. На год старше его Анди. Они мудрые и старые воины. Не чета желторотым парням, кровью которых полита земля Ичкерии. Он не умалял их заслуги в борьбе за свободу. Но чем бы закончилась война с русскими, если бы все были как он или тот же Хатча? Магомед тоже хороший воин, но хвастун. Джамшед недолюбливал его за образованность. У него за плечами институт. Был юристом. Успел поработать в органах. Когда к власти пришел Дудаев, Магомед возглавил отряд спецназа. Джамшед, как и Хатча, до войны окончил школу, отучился в техникуме и отслужил в армии. Из всех троих он еще во времена Советского Союза успел использовать оружие по назначению. После учебки попал в Афганистан. Демобилизовался, вернулся на родину и недолго работал геологом. Потом развал Союза. Беспредел. Вместе с Хатчей приехали в Москву. Быстро заработали авторитет. Помогали землякам отбирать у ленивых москвичей гостиницы, бары и магазины. По первому зову президента Ичкерии бросили свои дела и отправились защищать молодую республику. За это время было все. Ранения, победы, отступления, скитание по горам, жизнь в Турции, где познакомились с Магомедом. После ранения он работал в Конгрессе чеченского народа. Туда однажды пришли и они. Магомед помог с деньгами и жильем. Он посоветовал им не возвращаться на родину, а ждать. Скоро их отыскал Анди. Долго расспрашивал о жизни, семье, отношении к религии. Что думают делать дальше. Джамшед раньше ничего не слышал об Анди Салгариеве и говорил с ним пренебрежительно. Тот дал понять, что ради этого разговора приехал из Англии. Он намекнул, что существует отдельная, хорошо финансируемая программа не только отделения Ичкерии от России и предоставления ей суверенитета, а развала всей ненавистной империи на мелкие государства. Одна Чечня, получив самостоятельность, задохнется. Она не имеет выхода к морю, граница с Грузией проходит по труднодоступным районам. Необходим целый блок кавказских народов. Особенно Дагестан с Каспием, Карачаево-Черкесия, Осетия, Ингушетия, как буфер между ними и Россией. К тому же чеченцы всегда смотрели на эти народы как на своих потенциальных рабов. Таков у них менталитет. Они настоящие горцы, остальные так себе. Ведь даже внутри Чечни люди делятся на горные и равнинные тейпы, между которыми идет вечное соперничество. Анди рассказал, что создаются сотни мелких, но хорошо организованных, оснащенных по последнему слову техники диверсионных групп для проведения акций в любой точке мира. Для этого надо пройти дополнительное обучение. Но даже за него хорошо платят. Однако с первого раза Анди не смог убедить Джамшеда вновь взяться за оружие. Тогда многим были нужны хорошие воины, готовые убивать только за веру. Те, кто агитировал воевать, все как один обещали хорошие деньги. К тому времени Джамшед и Хатча уже разочаровались в затянувшемся тупом противостоянии. Они поняли, что вся война делается в Москве и Лондоне. Среди рядовых боевиков ходили слухи, что есть два человека, которые имеют неограниченную власть и огромные средства. Будто кровавая бойня – это дележ огромного пирога, ни один из кусков которого никогда не достанется дерущимся. Захотят они положить ей конец, и через час наступит тишина. Есть такие силы. Он знал. Об этом говорили с того момента, как прозвучали первые выстрелы на пути входивших в Чечню колонн бронетехники. Теперь это косвенно подтверждал Анди, агитируя продолжать воевать. Он приводил в пример албанцев и утверждал, что им помог Аллах. Братья по вере сумели отвоевать землю у сербов. И это при том, что она считалась колыбелью славянской культуры. Но Джамшед знал, как на Югославию навалился всей мощью НАТО, а никакой не Всевышний помог. По всему выходило, что в Чечне руками чеченцев воюют Англия и Америка.

После первой беседы с Анди последовала вторая, третья. Джамшеду и Хатче даже становилось неудобно, что человек утруждает себя поездками к ним. Они тогда снимали небольшую комнату на деньги, которые удалось привезти с собой и получить в конгрессе. К тому же перебивались случайными заработками. Оба разбирались в строительстве. Могли класть плитку, делать мелкий ремонт офисов.

Но однажды наступил день, когда Джамшед понял: смысл такого существования не для него. Если нет возможности вернуться на родину обычным человеком, можно попасть туда нелегально, с оружием в руках и продолжать бороться. Все равно, какую цель преследуют те, кто отправит его обратно. Он принял предложение Анди. Глядя на него, дал согласие и Хатча. Вскоре они оказались в одной из школ, где готовили частных охранников. Размещенное в окрестностях Анкары учреждение имело «двойное дно». Параллельно основной деятельности на ее территории готовили и террористов, которых называли диверсантами. Легальные ученики не подозревали, кто учится с ними бок о бок. Да и никогда не видели их. Под этой ширмой в течение нескольких месяцев отщепенцы самых разных национальностей изучали новейшие системы навигации, средства связи, способы изготовления и установки взрывных устройств, яды, топографию, тактику действий. Здесь рассказывали, как осуществляется охрана первых лиц государств, атомных станций, предприятий химической промышленности. Показывали учебные фильмы, изучался опыт действия партизан Второй мировой войны, вьетнамцев и террористов Аль-Каиды. Не оставили без внимания такие вещи, как радиоактивные материалы, их свойства, возможности применения. Большое внимание уделялось и физической подготовке. Много стреляли, метали ножи, дрались. Постепенно Джамшед понял – на базе уже имеющегося опыта они получили такие знания, что могут устроить любую диверсию, какую только задумает руководство.

Первое крещение в новой роли он с Хатчей получил год назад. Уничтожили прокурора района в Ингушетии. Потом был подрыв железнодорожного полотна под Грозным. Убийство семьи милиционера в Гудермесе. Сбор информации по восстановлению нефтеперегонного завода. Джамшед понимал: все эти поручения только для того, чтобы группа не расслаблялась. Их ждет что-то серьезное. Даже предстоящая сегодня работа – это так, мелочь. Напоминание властям, что не все так хорошо.

Машина въехала на перевал. Уже смеркалось. Низины медленно заполняла темнота, в которой плавали огни далеких селений. Над всем этим было темно-розовое, с серебристыми прослойками на западе небо.

Хатча включил фары. Темнота враз подступила к машине. В желтоватом пятне пронеслась светящейся точкой какая-то бабочка. Вскоре дорога пошла под уклон. Поехали быстрее. Промелькнул указатель «Верхняя Мара», а ниже – «Мара Аягъы». Справа и слева потянулись дома за высокими заборами из железа, бетонных плит, просто камней. Светящиеся квадраты окон настороженно смотрели сквозь ветви росших перед домами деревьев на несущуюся по темной улице машину.

– Где живет этот ишак? – спросил Хатча.

– Дальше. А учительница здесь. – Джамшед перегнулся через сиденье и показал пальцем на освещенный двор.

Проехав через село, почти сразу оказались в лесу. В окна ворвался еще не остывший воздух с запахом трав и цветов.

– Сколько едем, один пост, – вздохнул Хатча. – Даже не верится.

– Ничего, – протянул Магомед. – Скоро здесь такое начнется…

– Как саранча налетят, – поддержал его Джамшед. – Поезжай тише.

Хатча сбавил скорость. Все стали смотреть вправо.

– Выключи свет! – неожиданно потребовал Магомед. – Ничего не видно.

– Как я поеду?! – удивился Хатча.

– На габаритах, потихоньку, – ответил он. – Давно должен был быть поворот.

– Не волнуйся, – успокоил Джамшед. – Анди даст сигнал фарами.

– Откуда он знает, что это мы едем? – удивился Магомед.

– Есть! – неожиданно воскликнул Хатча и резко повернул руль вправо.

Все повалились на левый бок. Джамшед ударился головой о стекло.

– Ты что?! – зло зашипел Магомед. – Аккуратней не мог?

– В последний момент заметил, – стушевался Хатча.

– Ничего страшного, если бы и проехали. Что, нельзя сдать назад? – потирая на голове ушибленное место, проговорил Джамшед, пытаясь разглядеть впереди машину.

Хатча затормозил у стоявшего на обочине «УАЗа» и выключил свет.

– А где Анди? – едва слышно спросил Магомед, глядя на силуэт внедорожника.

– Может, это не он? – выдвинул предположение Хатча и вышел. Уже оказавшись снаружи, сунул под сиденье руку и вынул оттуда пистолет. Магомед выбрался со своей стороны. У него не было оружия. Они медленно двинулись к машине.

– Анди! – негромко окликнул Хатча и заглянул в салон через окно.

– Ну что? – спросил Магомед.

– Никого, – развел руками Хатча.

Джамшед вынул телефон, по которому связывался с Анди, отвернул антенну, надавил на кнопку автоматического набора частоты и тут же вздрогнул, услышав рядом с собой зуммер вызова. Он развернулся на звук. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, стоял Анди.

– Ты чего? – удивился Джамшед.

– Так, решил проверить. Вдруг за вами следят?

– За кого ты нас принимаешь? – возмутился Хатча. С расстроенным видом он отошел от «уазика».

– Здесь, недалеко, трое русских, – сказал Анди. – Четыре-пять часов они будут спать. За это время нам надо сделать все дела и вернуться.

– Что ты задумал? – осторожно спросил Джамшед.

– Разве сам не догадался? – усмехнулся Анди. – Мы посадим их в «Ниву», которую запомнят люди, оставим в ней оружие, использованное в акции, подожжем и уйдем с дороги. Или у тебя есть другие варианты того, как уйти после дела?

– Нет, – стушевался Джамшед. – Но если бы ты сказал, я бы наверняка что-нибудь придумал.

– Не сомневаюсь. – Анди потрепал его по плечу. – Просто я знал этих людей, и они согласились помочь мне в дороге, а потом я их отблагодарил водкой.

Глава 4

Звук шагов эхом отражается от уныло-серых стен. Грохот и металлический звон решетчатых дверей отдает в груди неприятной, щекочущей нервы вибрацией. Пашка, словно механическая кукла, передвигал ногами по коридорам, выполнял команды конвойного – остановиться, повернуться лицом к стене, снова идти.

Пол прохода был выложен бордовой плиткой. Кое-где она была растрескавшаяся или попросту выбита. Такие места уродливо замазали цементом. Пашка снова поймал себя на мысли, что машинально считал на полу эти заплатки. Зачем, сам не понимал. Как будто это может пригодиться. И для чего?

– Лицом к стене! – вяло скомандовал невысокий сержант, звякнул задвижкой «кормушки» и заглянул в небольшое прямоугольное отверстие. Убедился, что с другой стороны никто не стоит, погремел ключами и распахнул двери.

Пашка перешагнул через порог. В нос ударил запах табачного дыма, пота, носков, параши и еще какой-то дряни, происхождение которой объяснить вот так, с ходу, невозможно. Это специфическое зловоние присутствовало везде – в кабинете оперчасти, коридорах, душевой. Им пропитались одежда, волосы, кожа и внутренности. Это был дух неволи и безысходности.

Лапшин Федька по кличке Лапша приподнял над подушкой голову. От долгого лежания волосы на одной стороне были прилизаны, а на другой взлохмачены. Некоторое время он смотрел на Павла с таким видом, будто был удивлен возвращением. Потом скучающе зевнул:

– Поговорил?

– Не вышел разговор. – Павел прошел к своей шконке, уцепился одной рукой за трубу, которыми здесь заменили уголок, другой за дужку, подтянулся и забросил тело на скрипучее ложе. Немного поерзал, устраиваясь между комками сбившейся в матраце ваты. Поправил подушку.

Посреди камеры, за столом, с книгой в руках сидел Мамонт. Среднего роста, щуплый паренек, весь синий от наколок. Как ни странно, все они были из тех, что делают в салонах тату. В СИЗО он залетел впервые и маялся здесь уже второй месяц в ожидании суда. Дело, которое ему шили, было смешным. Приехал на выходные в деревню к матери. Решил поправить забор, а часть стройматериала, как написано в деле, «пиломатериала в виде доски необрезной», позаимствовал у соседа. Немного, полтора десятка досок. Думал, не заметит. Однако вскоре тот пришел разбираться. Мамонт пообещал оторвать ему голову. В результате был обвинен в краже и угрозе убийства.

Мамонт оторвался от текста и поднял взгляд на Павла:

– Мне, конечно, все равно, но от адвоката ты зря отказался.

– А чем мне ему платить?

– Возьми государственного.

– Не надо советы давать, если не знаешь! – прохрипел снизу Бек. – Этот козел со следаком договорится, и разведут на пару пацана. Он получит лет пять, будет считать, что легко отделался, а на самом деле вовсе чалиться не должен. Так и стой на своем, – уже обращаясь к Павлу, продолжил Бек. – Ты как бы в несознанку ушел. Тем более если говоришь, что так оно и есть, не мочил ты терпилу, а сам попал под раздачу, тебе и карты в руки.

– Я тебя понял. – Пашка заложил руки за голову и уставился в потолок. Мысли были одна мрачнее другой. Дело передали в прокуратуру. Следователь Жилова – средних лет нервная дама с коротко стриженными черными волосами и в модных очках – с первых дней дала понять, что положение его крайне незавидное. Он и без нее это знал. А когда увидел этот скучный и безразличный взгляд, еще сильнее утвердился во мнении, что от срока не отвертеться. До глубины души было обидно и больно, что срок он получит из-за этой женщины. От нее зависит, где он проведет ближайшие десять-двенадцать лет. Это она не желает разбираться. Есть человек и преступление, надо одно привязать к другому и передать дело в суд. Так это было или не так, какое имеет значение? Оказался паренек не в то время и не в том месте. Сам виноват. Тем более версия с грабежом рассыпалась как карточный домик. Оказывается, в этот день Пашка деньги не получал. Попросту не мог, так как всю, до копеечки причитающуюся сумму ему выдали накануне, о чем имеются соответствующие записи в финансовых документах. Следовательно, брать у Павла было попросту нечего. Конечно, можно допустить, будто у него отобрали деньги, которые он получил за день до происшествия, но он стоял на своем, что Фирсов соизволил произвести расчет именно в тот день, когда его и нашли с ножом в руках рядом с трупом. Попытку рассказать об издевательстве Фирсова следователь расценила как клевету и пригрозила привлечь за это к ответу. К тому же майор заявил, будто прапорщик запаса вел себя неадекватно. Он даже обеспокоился его психическим состоянием. Все окончательно стало ясно, когда Долгов явился к нему во второй раз и снова потребовал деньги. Кое-как Фирсову удалось убедить его, что он уже ему ничего не должен.

От такой наглости, бессовестности и скотства голова у Павла шла кругом. Он, конечно, знал, что государство со всеми его институтами давно прогнило, но не думал, что его это каким-то боком коснется лично. Он привык, что всех без исключения, включая мать, отца, соседей по дому и улице, а если смотреть глубже, то и всю страну, давно и бессовестно обманывают, но когда это происходит в массе, то не так обидно.

По версии следствия, которую навязывала Жилова, он получил деньги, но куда-то их дел и забыл. Это легко объяснялось ранением и контузией, следствием которых стали провалы памяти и немотивированные вспышки агрессии. На следующий день, вследствие разыгравшегося больного воображения, Павел направился в военный комиссариат вторично. Там майору Фирсову удалось убедить его, что он пришел зря. Однако по пути домой Павел встретил гражданина Морозова. В порыве вспышки ярости, опять же на почве расстройства, вызванного переживаниями, связанными с недавним прохождением военной службы, набросился на него и нанес двенадцать ударов ножом в разные части тела. В процессе потасовки также пострадал и потерял сознание.

«И чего ты юлишь, Долгов? – стояли в ушах слова Жиловой. – Все равно не посадят, а в "дурку" определят. Вас, таких, после Чечни только там и держать. Вот скажи, зачем в армию пошел? Молчишь? Да потому что нет проку от тебя на гражданке. Ни в институт, ни на работу. Там впечатлений и отрицательных эмоций набрался, плюс контузия, вот и весь результат. Сидишь теперь здесь и веришь в то, чего быть не могло».

– Сука! – неожиданно вырвалось у него.

– Ты чего?! – Мамонт удивленно посмотрел на усевшегося в кровати Павла.

– Ничего. – Он снова лег и отвернулся к стене. Пашка понимал: следователь говорила так, глядя на дело со своей колокольни. У нее факты, от которых никуда не денешься. Главное – труп с колото-резаными ранами, нанесенными орудием, оказавшимся у него в руках. На одежде – кровь потерпевшего. Свидетелей происшедшего нет. Потеря сознания, по заключению врачей, могла произойти в результате еще не до конца наступившего выздоровления. К тому же потерпевший сопротивлялся.

«Что еще нужно, чтобы встретить старость? – усмехнулся про себя Павел и скрипнул зубами: – Надо бежать!»

Он попытался представить расположение строений следственного изолятора, но из этого у него ничего не вышло. Когда сюда привезли, все было как в тумане. Тем более после пяти суток, проведенных в обезьяннике с бомжами, Павел плохо соображал.

«Надо вынудить их вывести меня за пределы этого заведения, – стал размышлять он. – А для этого согласиться с обвинениями. Тогда они назначат следственный эксперимент. Только сделать ноги в том районе, где все случилось, не получится».

Он примерно представлял, как будет все проходить. Шансов убежать нет. На запястье наручник, второй «браслет» на оперативнике. Еще пара сотрудников по бокам. Плюс следователь, криминалист, тот, кто снимает все на видеокамеру…

Стоп! А что, если признаться в том, чего не совершал, и таким образом вытянуть их к сараям? – неожиданно осенило парня.

Пашка снова сел и подтянул под себя ноги. Украдкой оглядел камеру, словно кто-то мог подслушать его мысли. Возвращаясь из армии первый раз, он умудрился провезти гранату. Зачем, сам не знал, а когда спрятал ее в развалинах швейной фабрики, начинавшихся сразу за городом, в лесу, даже не по себе стало. Потом он про нее больше не вспоминал. Так до сих пор и не понимал, для чего ему понадобилась «Ф-1». Может, просто решил пощекотать себе нервы? В районе их городка даже не было подходящего водоема, где можно было глушить рыбу.

В голове быстро возник план. Завтра, с утра, он потребует встречи со следователем и скажет, что хочет сделать заявление. Когда его к ней приведут, немного потянет волынку, поторгуется. Как, мол, отразится на его судьбе чистосердечное признание не только в убийстве, но и в краже? Надо будет грамотно наврать, будто обчистил два года назад квартиру. На Пушкинской! – осенило его. Он много слышал об этой краже. Один из предпринимателей, для каких-то своих дел, взял кредит и привез всю наличность домой. Потом отлучился в детский сад за сыном. Когда вернулся, обнаружил, что оставленного в рабочем кабинете кейса с тремя миллионами рублей нет. До сих пор об этом деле ходили самые противоречивые слухи. Но то, что деньги не найдены, это Пашка знал точно. Буквально перед выпиской из больницы в местных новостях упомянули об этом деле как о нераскрытом. Теперь надо придумать правдоподобную историю. В ее основе будет признание в том, что все, до копеечки, лежит как раз в том месте, где спрятана граната. А для достоверности можно сказать, будто второй раз в армию дернул, чтобы переждать, когда все уляжется. Добраться до «эфки», а там можно уже и условия диктовать. Он был уверен: в то место, которое он укажет, никто из нормальных людей не полезет. Это вертикальный колодец, заполненный тухлой водой, где местные жители наловчились топить котят и другую ненужную живность. Там, сбоку, труба. Поначалу он хотел спрятать гранату туда. Но передумал. Увидев, куда нужно спускаться, опера наверняка начнут искать какого-нибудь бомжа. Ему не позволят. Вдруг там оружие? А оно на самом деле в шаге от этого места. Главное, оказаться рядом со стеной, где реальный тайник. Сунуть свободную руку меж кирпичей, и все. Большим пальцем и зубами он освободит предохранительную чеку. А потом потребует отстегнуть «браслеты». Он закрыл глаза. Так или иначе, в тюрьму Павел больше не вернется.

Народ в камере подобрался спокойный и далеко не такой, каким Пашка представлял себе обитателей СИЗО. Никто никого не унижал, без надобности не ругались, до суда не трогали. Из двух десятков сидевших здесь человек меньше трети имели серьезные проблемы с законом, которые заключались в систематическом посещении таких заведений с последующим переводом на этап. Уголовники жили обособленно, лишь изредка подтрунивая над остальной массой арестантов. После ужина Пашка вновь забрался на свое место и до глубокой ночи думал.

Но утро внесло свои коррективы в жизнь Павла. Сразу после завтрака, едва он собрался начать шуметь, за ним пришли. Вновь по лабиринтам коридоров провели в дальний конец изолятора. Только на этот раз в специальную клетку для допроса помещать не стали, а усадили за стол, за которым сидела не Жилова, а другой человек.

– Силин Михаил Юрьевич, – представился незнакомец и протянул пачку сигарет.

– Не курю, спасибо, – покачал головой Павел, ломая голову над тем, с чем связана смена следователя и стоит ли, не зная характера Силина, начинать претворять задуманный план в жизнь.

– Вас не удивляет, что вместо Анастасии Павловны пришел я?

– Удивляет, – честно признался Павел.

– В вашем деле возникли новые обстоятельства. – Силин выбил из пачки сигарету, вставил ее в рот, вынул зажигалку, но прикуривать не стал, а задумчиво уставился на Павла.

– Что? – вытянул шею парень.

– Вчера в пьяной драке получил ножевое ранение гражданин Тихомиров. По горячим следам был задержан и подозреваемый в совершении этого преступления.

– А я здесь при чем? – не понял Павел и съязвил: – Хотите, чтобы я это дело тоже на себя взял?

– Нет, – на полном серьезе ответил Силин. – В ходе предварительного расследования было установлено, что это именно те люди, которые совершили в отношении вас противоправные действия.

– Вот как?! – Павел даже встал.

– Сядь, – негромко, но властно приказал Силин. – Найдена и часть денег. Собственно, из-за них и вышла ссора. Но выпустят тебя, как ты понимаешь, не сейчас. Так что имей в виду.

– Но ведь это противозаконно! – Пашка сделал вид, что злится, на самом деле у него было желание расцеловать этого человека.

– Не выпендривайся, – Силин дружелюбно улыбнулся. – От лица прокуратуры приношу извинения.

– А майора Фирсова теперь привлекут? – неожиданно спросил Павел.

– За что?

– За сговор, – не моргнув глазом ответил Пашка. – Ведь все против него. Он говорил, что деньги мне выдал за день до убийства. Кстати, я видел, как эта мразь, сразу после моего ухода, звонил кому-то по сотовому.

– Как ты мог видеть, если, сам же говоришь, вышел? – повеселел Силин.

– В окно, – заторопился Пашка. – Можете проверить. Его кабинет рядом с выходом. А если сейчас узнать номера входящих на телефоне этих уродов, наверняка все встанет на свои места.

– Хочешь сказать, что Фирсов сообщил о том, что выдал тебе деньги? – зачем-то уточнил Силин. – Знаешь, эту версию уже без тебя проверили. Если он и звонил этим негодяям, то с телефона, который зарегистрирован на имя другого человека. Так что выбрось эту мысль из головы. Радуйся, что так все вышло.

* * *

Антон решил лично встретить Истрапилова из госпиталя. Он знал, что офицеры-чеченцы обязательно подъедут туда, но ему не терпелось самому увидеть его. Нужно было понять, готов ли Истрапилов сразу после лечения убыть с ними в очередную командировку. В отличие от остальных спецназовцев, которые еще ни сном ни духом не ведали, что их ждет, Антон знал, что им придется нелегко. Возможно, это будет одна из самых сложных операций. География их командировок была большой. В Афганистане они уже были. Правда, в приграничных с Таджикистаном провинциях.

По предложенной на этот раз для утверждения генералом схеме спецназ еще не действовал. Чем-то это напоминало дорогу в один конец. На вертолете преодолеть почти тысячу километров горной местности, находящейся под контролем самых разных вооруженных группировок, провести операцию и уйти, уже своим ходом, на территорию пусть и скрепленной договором о коллективной безопасности, но ставшей уже чужой страны. Причем в качестве пилотов будут сами разведчики-диверсанты, с налетом часов чуть больше курсантов ДОСААФ советских времен.

Чеченцы стояли в тени тополей, за ограждением небольшой автостоянки, справа от КПП. При приближении своего командира Джин с Шаманом на шаг отошли от Стропы, словно давая ему лучше разглядеть офицера. Лече выглядел неплохо, лишь был слегка бледен. Вполне типичная внешность для человека, который долгое время провел в помещении.

Антон пожал ему руку и испытующе заглянул в глаза:

– Как самочувствие?

– Нормальное, – бодро ответил старший лейтенант. – Надоело бездельничать.

Он был в рубашке и светлых брюках. По всей видимости, гражданскую одежду привезли Джин с Шаманом. Лече был доставлен в госпиталь прямо с аэродрома Чкаловский, в полевой форме.

– А где Дрон? – Антон окинул взглядом стоявшие на стоянке машины. – Насколько я понимаю, вы с ним приехали?

– Должен появиться, – ответил Джин и посмотрел на часы.

Почти сразу с дороги свернула синяя «БМВ» майора. Провыв резиной по бетону, она замерла рядом с «Лексусом» Антона. Дрон вышел из машины и, не закрывая за собой двери, направился к офицерам.

– Что не позвонили? – Он поздоровался с Антоном и хлопнул по плечу Истрапилова.

– Мы недавно вышли, – успокоил его Джин. Однако, судя по виду, чеченец приврал. Попросту лишнее время общения с Дроном, после доставленных ему неудобств, было для Вахида чем-то вроде сверхурочных для дрессировщика тигров. Дрон еще никак не отыгрался за рано прерванный сон и зря потраченное время, поэтому Вахид предпочел подождать, нежели торопить друга.

– Ты как? – Дрон испытующе заглянул Стропе в глаза.

– Нормально. – Чеченец явно смущался от такого внимания сослуживцев. Еще бы, кроме земляков и Дрона, приехал сам командир группы.

– Давайте отметим это дело? – Дрон потер ладони.

– У тебя вид какой-то странный. – Антон наклонил голову набок, пытаясь понять, что у Дрона не так. Джинсы были в пыли, сам он выглядел возбужденно.

– Подрался немного, – Василий отмахнулся. – Кстати, командир, ты Джину передал команду Родимова?

– По поводу? – не сразу понял, о чем речь, Антон. Однако по глазам майора догадался, что тот заготовил новый анекдот, и подыграл: – Сам расскажи. – С этими словами он развернулся к Стропе.

– Что сказал генерал? – Джин насторожился.

– Точно не знаю для чего, но тебе в ближайшее время нужно имидж сменить. Шеф даже деньги наличные выдал. Завтра ждет с докладом.

– Какой имидж? – Джин нахмурился.

– Смежникам нужен мужик, как говорят артисты, твоего типажа. Насколько я понял, придется сыграть роль богатого турка. У тебя же с языком проблем нет? Тем более работать будешь где-то в Москве, а здесь, сам знаешь, мало кто в этом разбирается.

– Это и есть та командировка, про которую говорил генерал? – Джин перевел взгляд на Антона.

– Не знаю. – Антон пожал плечами, теряясь в догадках, что на этот раз задумал неугомонный майор.

– Ну что, по коням? – Дрон посмотрел на часы, потом скользнул насмешливым взглядом по Джину.

Чеченцы уселись в машину к Дрону. Через минуту «БМВ» Василия выехала со стоянки. Антон пристроился сзади. Ехали в направлении центра. По сути, чтобы попасть в район, где жили чеченцы и Дрон, надо было через него проехать. Вскоре застряли в пробке. Антон включил на полную мощность кондиционер и стал ждать. Постепенно, протиснувшись по Сущевскому валу, поехали быстрее. Неожиданно Дрон принял вправо, съехал с дороги и вырулил на автостоянку. Антон скользнул взглядом по вывескам расположенных здесь заведений. Банк, адвокатская контора, кафе и салон красоты. Теряясь в догадках, заглушил двигатель и вышел.

Когда подошел к машине Дрона, то успел расслышать последнюю фразу, сказанную им:

– Зайдешь, скажешь, что ты Джабраилов, она все знает. Держи деньги. – Он всучил Джину две стодолларовые купюры, потом, с тоской проследив, как они исчезли в кармане его джинсов, взял за локоть: – Кстати, генерал сказал, чтобы ты чек потребовал. Для отчета.

– Понял, – кивнул Джин и направился в «Стиль».

«Что-то Васька последнее время чересчур зашутился. И денег не жалеет на свои фокусы», – подумал Антон, глядя на мощные плечи и спину чеченца, а вслух спросил:

– Куда это он?

– Сейчас узнаешь. – Дрону едва удавалось выглядеть серьезным.

– Вася, – позвал его Шаман, – у тебя иногда шутки злые бывают. Ты не боишься, что Вахид когда-нибудь тебя убьет?

– Боюсь, – откровенно признался Дрон. – Возможно, это случится сегодня.

Тем временем, нисколько не смутившись, Джин скрылся за дверями салона красоты.

– Теперь можешь сказать, в чем дело? – Антон развернулся к сияющему как медный таз Василию.

– Я его на маникюр записал. – Его рот расплылся в довольной улыбке. – И убедил, что это приказ генерала. Представляете, как он сейчас будет страдать?

– Чувствую, придется тебе замену искать, – нахмурился Антон. Ему вдруг стало жаль Вахида. Дрон явно играл с огнем. Сдержанный в отношении его подшучиваний, чеченец мог при случае сделать кого угодно инвалидом. До сих пор непонятно, как Василию все сходит с рук. А может, так оно и надо? Уйдут они когда-то в запас, на пенсию, и откроется тайна, что Василий вовсе не выпускник Рязанского военного института, а профессиональный психолог, назначенный в группу для поддержания в ней здоровой атмосферы.

– Ладно. – Дрон махнул рукой. – Пошли. А то действительно обидится.

Сопровождаемые настороженно-любопытными взглядами двух дам, они миновали фойе. Василий оглянулся, подмигнул Шаману и почти на цыпочках подкрался к двери. Набрал полные легкие воздуха и заглянул внутрь. Антон следил за выражением его лица. Между тем брови Дрона поползли на лоб. Он фыркнул и вышел из-за дверей полностью.

– Не понял?

– А чего ты, Вася, не понял? – раздался изнутри комнаты голос Вахида. – Руки решил в порядок привести. Тем более на халяву. Ты же платишь!

Антон подвинул Дрона. Джин восседал в небольшом кресле, положив свою лапищу на стол. Девушка, застенчиво улыбаясь, ловко орудовала небольшими ножницами.

– И сколько это удовольствие стоит? – с возмущением в голосе спросил Дрон.

Дело принимало явно не такой оборот, который хотелось бы Василию. Он расстроился.

Антон хлопнул его по плечу:

– Пошли, на улице подождем.

– Извините. – Из соседних дверей появился молодой мужчина с причудливой прической. – Не вы сегодня приходили по поводу маньячки?

– Какой? – Дрон часто заморгал. – Ну да! А что, появлялась?

– Была, – подтвердил парень. – Сделал, как вы сказали.

– А как я сказал?! – Дрон переменился в лице.

– Позвонил в милицию и сообщил, что действую по инструкции вашего сотрудника…

– И что? – слабеющим голосом спросил Дрон.

– Увезли, – пожал плечами парень.

– Кого? – Антон ровным счетом ничего не понимал.

– Ты не представляешь. – Дрон поплелся к выходу. – Кажется, я собственную жену в КПЗ сдал.

– Не мудрено. – Антон отвернулся, чтобы Дрон не увидел улыбки. – Калигула.

Глава 5

Хатча переключил ближний свет и сбавил скорость. Справа и слева потянулись заборы и палисадники. Они снова въехали в село, в котором были вечером. Погруженное в темноту, оно спало глубоким сном. Лишь пара дворов освещалась изнутри тусклым светом электрических лампочек да в центре, на столбах, горело несколько фонарей.

Теперь на всех была камуфлированная форма, поверх которой надеты разгрузочные жилеты. Рядом лежали автоматы. Лица закрывали маски с прорезями для глаз и рта. Никакой атрибутики ваххабитов. Анди сразу запретил надевать повязки с арабской вязью. Заставил снять прикрепленные к широким кожаным ремням кинжалы. Пусть для всех как можно дольше остается загадкой, кто творит бесчинства в республике. Русские будут думать на черкесов, черкесы на русских, а милиция на чеченских боевиков. В одном все окажутся правы – это начало нового пожара на фоне межнациональной розни.

– Тормози, – негромко скомандовал Анди.

Хатча остановился. Сидевшие сзади Магомед и Джамшед выскочили наружу. Едва слышно лязгнул автомат, которым кто-то задел дверцу, и через мгновение два силуэта растворились в темноте. Где-то на окраине залаяла собака. Потом еще.

– Кому это не спится? – Анди увидел, как еще в одном из домов зажегся свет, выхватив из мрака часть дороги.

Хатча выждал несколько минут и тронул машину дальше.

Они миновали пять дворов и встали у железного забора. Хатча вопросительно посмотрел на Анди, и оба вышли из машины. Во дворе загремела цепью собака.

Почти одновременно там, где они высадили Магомеда и Джамшеда, раздался треск автоматных очередей. Зазвенело осыпающееся стекло. Раздался леденящий душу вопль. Невозможно было понять, кто кричал, мужчина или женщина. Анди поежился. По очереди вытер о куртку вспотевшие ладони. Неожиданно все стихло. Пауза была прервана едва слышным щелчком. Двор, где только что была стрельба, на мгновенье осветился изнутри бледно-розовой вспышкой. Ухнула граната. Снова зазвенело стекло. В домах напротив зажигался и снова гас свет. Хлопали двери. Тявкали перепуганные собаки.

Наконец за забором, у которого притаились бандиты, что-то скрипнуло. Кто-то пробежал к калитке. Послышалась возня.

Анди увидел желтоватую полоску света на одежде и припал единственным глазом к щели между листами железа.

– Подожди, я с тобой! – крикнул с порога какой-то мужчина тому, кто уже возился с запором на калитке.

Он затаил дыхание.

– Сидите дома!

Раздался скрип петель, и в темноте образовался квадрат яркого света.

Хатча шагнул назад, опасаясь попасть в полосу света, бившего наружу и перечеркивающего улицу. Над входом в дом милиционера горела большая лампа, какими в городах освещают улицы.

Оба чеченца узнали в силуэте майора Рагимова. Следом семенил его отец.

– Папа, останьтесь дома! – Рагимов, не замечая засады, бросился вдоль улицы.

Почти в тот же момент Хатча вскинул автомат и, не целясь, выстрелил ему в спину. Анди открыл огонь по воротам, за которыми остался отец майора.

Убедившись, что милиционер упал, Хатча подбежал к нему. Осторожно толкнул в бок стволом автомата. Тот застонал. Он выстрелил ему в голову и бросился к машине. В это время Анди вынул из кармашка разгрузки две гранаты и, пока помощник разворачивал «Ниву» в обратном направлении, одну за другой забросил их во двор. По всем правилам, машину нужно было сразу поставить так, чтобы как можно быстрее покинуть место обстрела. Но все действия были направлены на то, чтобы люди запомнили ее цвет и марку. Ведь когда въезжали в село, все еще спали. Теперь, проснувшись, большинство жителей пытается разобраться, что происходит.

Хатча затормозил перед домом учительницы. Здесь во дворе уже полыхал огонь. Джамшед и Магомед быстро забрались на свои места и в машине рванули прочь.

– Пожар начался! – обернувшись на зарево в центре села, обрадованно воскликнул Магомед. – Куда теперь?

– Я хотел утром устроить охоту на трассе, но мне кажется, лучше сейчас уносить ноги. По пути что-нибудь придумаем.

Дорога была пустынной, поэтому до кошар, рядом с которыми оставили «уазик» и строителей, доехали быстро. Как Анди и предполагал, никто из шабашников не проснулся. Они лежали рядком на траве и громко храпели.

– Везет же людям, – стал острить Хатча. – Даже не знают, что скоро умрут.

– Помолчи! – одернул его Анди. – Давайте лучше быстрее усаживайте их в машину.

После того как строители оказались в «Ниве», на них повесили оружие, из которого только что стреляли в селе. Сзади поставили две неполные канистры с бензином. Хатча сел за руль.

– Сам найдешь место?

– Я там никогда не был, – напомнил чеченец, – но постараюсь.

– Ладно, мы поедем впереди, – на секунду задумавшись, махнул рукой Анди и направился к «УАЗу».

Тронулись в путь. Восток слегка побледнел. С той стороны стали исчезать звезды. До рассвета оставалось совсем немного. Через несколько километров слева от дороги замелькали столбики. Машина, в которой ехал Анди, встала. Он сам вышел на дорогу. Словно Хатча мог проехать мимо, махнул ему рукой.

– Давай одного на свое место, – морщась от клубов поднятой колесами пыли, скомандовал Анди, едва тот затормозил.

Хатча вылез из-за руля, открыл заднюю дверь. Вместе с Магомедом они вытащили Мукина. Вскоре, что-то пробурчав во сне, строитель снова затих, навалившись могучей грудью на рулевое колесо.

– Пора. – Анди с опаской посмотрел в сторону востока. Небо быстро светлело. На его фоне уже отчетливо было видно листву на верхушках деревьев.

Магомед и Джамшед покатили машину к обрыву. Хатча просунул руку под спящим строителем и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель завелся.

– Куда?! – прохрипел кто-то с заднего сиденья.

– В ад! – процедил сквозь зубы Хатча. – Давайте!

Магомед чиркнул спичкой. Вспыхнула и полетела в салон пропитанная бензином тряпка. Под ногами так и не пришедших в себя строителей загорелся разлитый бензин. Хатча захлопнул дверцу. Машина изнутри озарилась зловещим багровым пламенем.

– Э-э! Что?! – закричал кто-то.

– Уй! Горим! – нечеловеческим голосом просипел еще один проснувшийся строитель. В стекло задней дверцы ударились две ладони. Поздно.

Не обращая внимания на крики, бандиты вновь налегли на машину. Скрипя, она покатилась. Осталось меньше метра. Из щелей и форточки вырвались всполохи огня и дыма. Внутри неистово заколотились обреченные. Никто из них не мог сообразить нащупать и потянуть на себя ручку. Они обезумели от ужаса и боли. Раздался стук, и крыша вздрогнула. Кто-то с силой врезался в нее головой. От качки скрипели рессоры. Анди казалось, что пьянчужки сейчас перевернут внедорожник. Одновременно он ощутил необъяснимый восторг. На его глазах горели живые люди! Так им и надо! Они неверные. Захватили такую огромную территорию, а теперь умирают от водки, наркотиков и болезней.

Между тем «Нива» достигла кромки обрыва. Осыпая мелкий камень, передние колеса нависли над пропастью. Магомед крякнул от напряжения. Мгновение, и внедорожник исчез. Раздался грохот, мотор взревел и затих. После этого громко хлопнул пролившийся из канистр и воспламенившийся бензин. Противоположная сторона небольшого распадка осветилась огнем разгоравшейся машины, а в небо поднялся высокий гриб черного дыма.

Хатча подошел ближе к пропасти и глянул вниз. Оставив на склоне глубокие борозды и маленькие костерки, превратившаяся в гигантский факел машина пролетела несколько десятков метров и врезалась в выступающий из земли валун. Внутри метались огни пламени и тени обезумевших и ничего не понимающих строителей. Хотя с такого расстояния эти силуэты могли быть просто сгустками дыма.

– Уходим, – поторопил Анди.

Они заняли места в «уазике». Хатча, по своему обыкновению, снова сел за руль. Повернул ключ в замке зажигания. Стартер проскрипел, словно под капотом кто-то медленно несколько раз провел напильником по куску железа, и затих.

– Что это? – раздался голос Магомеда.

– Сейчас заведется, – больше для того, чтобы успокоить себя, процедил сквозь зубы Хатча и повторил попытку. На этот раз просто раздался громкий щелчок, и все.

– У-у! – взвыл Джамшед и ударил по спинке переднего сиденья ладонью. – Кляча.

– Давайте толкните! – быстро перебирая в голове все варианты поломок, потребовал Хатча. – Здесь дорога под уклон.

Все, кроме него, выбрались на дорогу. Было уже совсем светло. Анди отошел в сторону и упер руки в бока. Магомед и Джамшед навалились на машину сзади и закряхтели. Скрипнули камешки под подошвами ботинок. Ноги скользили. Проехав с десяток метров и посчитав, что скорость достаточна, чтобы запустить двигатель, Хатча включил скорость. Двигатель глухо забурчал. Неожиданно под машиной словно пальнули из охотничьего ружья. Хатча вздрогнул. Магомед отскочил в сторону.

– У, шайтан! – взревел Анди. – Что это может быть?

– Откуда мне знать? – перепуганный таким оборотом дел Хатча выбрался наружу. Руки тряслись. – Вы на ней сюда ехали.

– Все было нормально! – Анди обошел машину спереди и встал: – Открой капот!

– Зачем? – вмешался в разговор Джамшед. Он никак не мог прийти в себя после попытки завести машину и тяжело дышал. – Уходить надо. Здесь оставаться опасно!

Со стороны пожара донесся звук, будто что-то лопнуло. Все как по команде обернулись. Горевшей «Нивы» видно не было, зарево поглотил рассвет, но черный дым выдавал место пожара.

– Как теперь с ней быть? – Магомед ударил носком ботинка по колесу.

– Зачем убивали строителей? – неожиданно спросил Хатча. – Кто поверит, что они все устроили?

– Разве ты не понял? – Анди разозлился. – Нам нужно выиграть время. Пока будут разбираться с этими трупами и сгоревшей «Нивой», можно уехать куда угодно.

– Хочешь сказать, что, если найдут машину, на постах будут меньше трясти? – удивился Джамшед. – Ментам только дай повод! Думаешь, зачем они мучают этими досмотрами? Чтобы найти оружие? Как бы не так. Людям не хочется, чтобы рылись в их вещах, вот они и платят.

– Знаю. – Анди вздохнул и посмотрел на дорогу. – Сам так ехал сюда.

– Надо спрятать эту машину и искать другой транспорт, – засуетился Хатча.

– Куда мы теперь ее денем? – Джамшед огляделся. Справа подъем, слева, в распадке, уже была «Нива», которую столкнули туда для того, чтобы сбить с толку милицию. Появление там «УАЗа» сведет на нет все старания со строителями.

– У меня есть идея. – Неожиданно лицо Анди озарилось зловещей улыбкой. – Сейчас разворачиваем машину в направлении села. Потом вы забираете оружие, мою одежду и уходите. Я останусь.

– Зачем? – в один голос воскликнули Магомед и Хатча.

– Кто поверит, что калека боевик? – Он прищурился единственным глазом. – Скажу, сломался еще вечером. А под утро со стороны села выскочила машина. Хотел их остановить, чтобы помогли завести, и чем-то напугал. Они и улетели с дороги.

– А тебя точно никто не видел, как ты строителей вез? – осторожно спросил Джамшед.

– Не беспокойся. – Анди самодовольно улыбнулся. – Никто. Тем более впереди выходной день. Кто хватится до понедельника этих пьянчуг?

– Хорошо придумал, – с восхищением пробормотал Магомед. – Только лучше будет, если ты скажешь, что, когда подъехал, они уже горели. Остановился, чтобы посмотреть, а потом не смог завести машину.

– Он правильно говорит, – согласился с предложением Магомеда Джамшед. – Когда узнают, что на самом деле машину столкнули, а не сама она туда съехала, тебя начнут искать. С твоей внешностью такое развитие событий опасно.

– Согласен. – Анди приободрился. – Давайте, уходите. Здесь не Чечня. Есть и такие, что может поехать, не дожидаясь, когда окончательно рассветет.

Глава 6

Прошли выходные, наступила новая рабочая неделя, а про Павла словно забыли. Он терпеливо ждал. Уже хорошо познакомившись с системой, начал волноваться и жалел, что ему сказали о скором освобождении. Так сиделось легче. Теперь время словно остановилось. Пропал сон. Он не знал, чем себя занять. Установленный под потолком телевизор, как назло, сломался. Пробовал читать, оказалось, в камере нет ни одной хорошей книжки. Все застойных времен, канувших в Лету авторов.

Наконец в среду с самого утра за ним пришли. Попытка узнать у конвоира, куда поведут на этот раз, не увенчалась успехом. Он лишь развел руками. Команды взять вещи не было, и Павел приуныл.

Его ввели в уже знакомую комнату. За столом, ножки которого были вмонтированы в бетонный пол, сидела, как всегда с непроницаемым взглядом, Жилова. Слева от нее какой-то седой, наполовину лысый мужчина в очках и… Сердце забилось так, словно хотело проломить грудную клетку и выскочить наружу. За металлическими прутьями ограждения, на отшлифованном до черноты некоем подобии табурета устроился тот самый парень, который напал на Пашку, отобрал деньги и выколол своему дружку глаз. Наверняка он и добил его позже.

– Проходите, садитесь, гражданин Долгов. – Жилова взглядом показала на стул по другую сторону стола, напротив того, который занимал очкарик.

Павел подчинился. Не сводя взгляда с ненавистного лица, он прошел к столу и медленно сел.

Как всегда, Жилова начала с формальностей и уточнила биографические данные Павла, словно в камере у него могла смениться фамилия или он стал моложе.

– Сейчас с вами будет проведена очная ставка, – казенно заученно начала она вводить Павла в курс дела. – Со стороны гражданина Хлебова присутствует адвокат Семенов Борис Андреевич. Вы, – она перевела взгляд на Долгова, – от адвоката отказались. Не изменили своего решения?

– Теперь тем более, – Павел обернулся к человеку, доставившему ему столько проблем. Однако ничего, кроме пустоты и безразличия в его взгляде, не увидел.

– Отвечайте конкретнее, – одернула Жилова.

– Нет.

– Вам знаком этот человек?

– Да.

Она пометила у себя его ответ.

– А вам? – Жилова посмотрела на Боксера.

– Конечно. – Узколобый выдержал паузу, задрав подбородок, словно давая возможность лучше рассмотреть свое лицо присутствующим. – Это он ударил ножом моего друга.

– Уточните фамилию и имя, – потребовала Жилова.

– Чего! – протянул Павел, приподнимаясь со стула.

– Долгов! – прикрикнула следователь. – Сядьте и не вынуждайте меня изменить порядок проведения следственного действия.

– Я попрошу занести в протокол, что этот гражданин ведет себя агрессивно. – Адвокат, словно желая удостовериться, выполнит или нет следователь его требование, склонил голову набок и заглянул в запись.

– Долгов напал на Морозова Сергея Петровича и на моих глазах несколько раз ударил его ножом, – заученно отрапортовал Боксер.

– Откуда вы знаете его фамилию? Были знакомы раньше?

– Вы сейчас сами сказали. – Хлебов, словно ища поддержки, покосился на адвоката.

– Долгов, теперь ваша очередь. При каких обстоятельствах вы познакомились с гражданином Хлебовым?

– Да что он несет! – протянул Пашка. – Не было ничего…

– Отвечайте без эмоций, – строго предупредила следователь. – Вы питаете неприязнь к гражданину Хлебову?

– Да, – закивал Павел. – А вы бы на моем месте… Я же вам говорил…

– По существу! – Жилова постучала обратным концом ручки по столу и перевела взгляд на Хлебова.

Тот ответил примерно в том же духе.

После этого Жилова потребовала от Павла рассказать, что произошло в то злополучное утро во дворе дома номер семнадцать.

Павел слово в слово пересказал то, что уже не один раз говорил, не понимая, для чего. Ведь настоящий убийца не он.

Все встало на свои места, когда наступила очередь Хлебова. С первых же слов Павел понял, почему вопрос о его освобождении затянулся. По версии мерзавца, он оказался на месте, где произошло убийство его дружка Морозова, случайно. Просто увидел, как тот свернул во двор названного дома, и решил его догнать. Однако там наткнулся на жуткую картину. Неизвестный парень, который сейчас сидел перед ним, наносил Морозову удары ножом в туловище. Хлебов попытался помочь товарищу, но едва не поплатился за это жизнью и убежал. Он, кстати, и позвонил в милицию, только при этом решил не называть себя. Поэтому обвинить его в оставлении человека в беспомощном состоянии или сокрытии преступления оснований нет.

Последнее негодяй говорил, не сводя взгляда с сидевшего к нему боком адвоката, словно читал что-то в его глазах. Павел понял, что они уже не раз встречались и обговорили основные моменты линии защиты.

– Экспертиза записи звонка моего подзащитного подтверждает это. – Адвокат открыл лежавшую на коленях папку и заглянул в какой-то листок.

– Почему тогда в своих первых показаниях вы говорили, будто убийство, ставшее результатом вашей ссоры с гражданином Резником, было итогом его попытки завладеть всей отобранной вами у неизвестного гражданина суммой?

– Я ничего подобного не говорил! – покачал головой Хлебов. – Там мне протокол сунули, я подписал, и все. А оказалось, вон что написали!

– Почему не прочли?

– А на меня это, – он стрельнул глазками в адвоката, – оказывали давление.

– В чем это выражалось?

– Били, – хмыкнул Хлебов и хотел сплюнуть на пол, но вовремя спохватился и вновь уставился на адвоката.

– У меня есть заключение экспертизы о ссадинах и синяках на теле моего подзащитного, которые по времени совпадают с первым допросом, – постукивая пальцем по лежащей на коленях папке, быстро заговорил очкарик.

– А вы не допускаете, что это следы борьбы между ним и жертвой? – Жилова откинулась на спинку стула.

– Знаете, то, что я допускаю, это мое дело. Вы закончили?

– Вы настаиваете на своих показаниях? – Жилова перевела взгляд на Павла.

– Да.

– У вас есть вопросы к гражданину Хлебову?

– Он утверждает, что один догнал своего дружка. – Павел забыл фамилию парня, в убийстве которого его обвиняли, и наморщил лоб.

– Морозова, – напомнила Жилова.

– А я могу рассказать, как выглядит второй. И уверен, это с ним он не поделил деньги.

– Я протестую! – Адвокат поднял руку. – Мы сейчас рассматриваем конкретный вопрос.

Жилова снова постучала ручкой по столу:

– Долгов, вы уже описали его…

Пашка вновь оказался в камере. Состояние его было ужасным. После того как он расписался и на него снова надели наручники, он понял: вопрос об освобождении остается открытым. Более того, он откладывается на неопределенный срок.

Войдя в камеру, Пашка прошел к столу и уселся на скамейку.

– Судя по твоему лицу, дело дрянь, – вздохнул Лапша и отвернулся к стене.

Пашка обхватил голову руками и задумался. Чем дольше Долгов рассуждал о своем положении, тем отчетливее понимал: запечатан он здесь уже надолго. Но и сидеть ни за что – это сумасшествие и в голове не укладывалось.

* * *

Самолет угрожающе накренился, почти встав на пульсирующее красным сигнальным светом крыло. Огни города, разбежавшиеся по дну гигантской чаши, медленно закружились вокруг ее оси. Ночной Душанбе напоминал сверху перевернутый звездный купол. Улица Караболо, словно Млечный Путь, пересекает его по диагонали. В центре оранжевым пятном выделяется дворец Президента. Плывущие фары редких автомобилей походят на метеориты. Днем окруженная со всех сторон горами столица Таджикистана смотрелась грациозно. Сейчас самолет плыл уже в посветлевшем, сиреневом небе, а внизу еще была темнота. Антон не первый раз совершал сюда поездку. Но прежние были не в лучшие времена для этой страны, впрочем, как и для всех государств СНГ. За трое суток до вылета с группой начали проводить цикл занятий, инструктажей и информаций по предстоящему театру действий. Затрагивался самый широкий круг вопросов – от климата до экономики. С момента последней командировки в Среднюю Азию в Таджикистане произошли большие перемены. Наладились и стали нормально функционировать все институты власти. Прекратились перебои с электроэнергией, снизился уровень преступности, стабилизировались цены. Окрепли и набрались опыта структуры, обеспечивающие безопасность страны. Это радовало. Прямо или косвенно с ними, на начальном этапе, придется сотрудничать. По словам Родимова, вопросы взаимодействия решены без проволочек.

Уши заложило. Свист турбин стал надрывней. Внутри все замерло. Самолет резко снижался. С каждой секундой все отчетливее проступали детали расположенных внизу улиц. Наконец провалились в тень. Спецназовцы зашевелились. Сидевший рядом с Антоном Дрон заерзал. Открыл глаза, потер ладонями лицо, зевнул и выглянул в иллюминатор:

– Прилетели?

– Почти, – подтвердил Антон и посмотрел на часы. – По-местному четыре сорок.

Едва самолет замер на бетонке, как к нему подрулили два микроавтобуса международного антитеррористического центра. Впрочем, от обычных шныряющих по московским улицам «Фордов» их ничто не отличало. Встречающих было минимум. Кроме водителей, которые так и не вышли из машин, невысокий, наполовину седой таджик в сером костюме и белой рубашке без галстука. Представился Курбоном. Он не назвал ни должности, ни звания.

– Как долетели? – наблюдая за тем, как спецназовцы выгружаются из самолета, спросил он.

– Спасибо, хорошо. – Антон оглядел свое войско. Все снаряжение было в багаже. Лететь решили в гражданской одежде и сейчас больше смахивали на группу любителей острых ощущений, решивших сплавиться по одной из многочисленных горных рек или подняться на очередную вершину. Шорты, бриджи, джинсы, майки или футболки. Прибыли без легенды. Как сказал Родимов, в данном случае любая лишь привлечет внимание. Самолет Министерства обороны, а внеплановых рейсов за год они делали много, поэтому никто не волновался. Быстро загрузились и спустя десять минут через дальние ворота выехали за пределы аэропорта. До города домчались за десять минут. Прокатились по утопающей в зелени, уже искрившейся фонтанами центральной улице Душанбе и вскоре карабкались на первый после столицы Таджикистана в направлении границы перевал Фахрабат. Начало пути было комфортным. Однако недолго. Вскоре началась жара.

Не доезжая до Курган-Тюбе, перегрузили баулы и рюкзаки на армейский «КамАЗ», который поджидал немного в стороне от шоссе. Он без остановок довез их почти до самой границы. Смена транспорта была обусловлена большим количеством милицейских и военных постов на дороге, на которых не проверяли технику дислоцировавшейся в республике российской базы. По словам Курбона, он мог игнорировать любых проверяющих, но тогда пострадала бы секретность операции. Когда уже было видно извилистую нить Пянджа, машина встала. Здесь вновь пересели в уже знакомые микроавтобусы и двинулись дальше.

Антон устроился рядом с Курбоном.

– Для вас оборудовали лагерь и площадку. Туда скоро прибудут инструктора, – предупредил таджик. – Вертолет принадлежал небольшой местной авиалинии.

– А теперь? – осторожно спросил Дрон, который молил бога, чтобы эта командировка по каким-нибудь причинам не состоялась.

Он сидел напротив Антона и, когда речь зашла о вертолете, вцепился в подушку сиденья руками так, что побелели костяшки пальцев.

– Специальная комиссия неделю назад приняла решение запретить ему полеты из-за технических неполадок и возраста.

– Сроков эксплуатации, – машинально поправил Дрон и погрустнел.

– Да, он очень старый, – не подозревая, в чем причина обеспокоенности сидевшего напротив смуглолицего мужчины, непроизвольно сгустил краски Курбон. – Если бы не вы, его бы наверняка скоро списали. Чтобы хозяева не разобрали на запчасти, служба безопасности на воздушном транспорте дала указание перегнать его на аэродром в Душанбе. Оттуда, уже летчики нашего ведомства, вернули его на границу.

– А новее машину нельзя было подыскать? – заерзал Дрон.

– В республике нет достаточных средств, чтобы покупать новые вертолеты. Латаем старые.

– А куда они летают?

– В основном приграничные населенные пункты. – Курбон развернулся на сиденье. – Мазари-Шариф, кишлаки поменьше. Там много таджиков, у которых здесь родственники, и наоборот. Возим хлеб, медикаменты.

– Героин, – усмехнулся Василий и тут же, под осуждающим взглядом Антона, втянул голову в плечи.

– Шутник, однако. – Курбон откровенно рассмеялся и посмотрел вперед.

Машина перевалила очередную гору и теперь катилась вниз. Справа отвесной стеной высилась скала. Слева обрыв. Внизу, на тридцатиметровой глубине, течет речка. Асфальтовое покрытие было искорежено гусеницами бронетехники. Часть проезжей части обвалилась в ущелье так, что местами невозможно разъехаться двум машинам. Проехали небольшой карман, где стояли два трактора и вагончик.

– А мне эти места знакомы, – с тоской проговорил Антон, вспомнив давнюю командировку.

Вскоре свернули на едва заметную, похожую на широкую тропу дорогу и затряслись на выступающих из рыжей земли камнях. Все вмиг покрылось толстым слоем пыли. К обеду приехали на место. Ровная, размером с половину футбольного поля площадка, на которой стоял вертолет, была со всех сторон закрыта от посторонних глаз возвышенностями и скалами. Охранялась группой вооруженных автоматами людей, одетых в песочного цвета форму. На лицах, несмотря на настоящее пекло, маски. Было понятно, что эти люди натянули их на головы при появлении кортежа.

– Кто это? – первым делом осторожно поинтересовался Антон.

– Бойцы нашего ведомства, – пояснил Курбон. – Антитеррористический центр. Но даже они не в курсе реальных планов. За час до вашего отлета охрана уедет. Они будут думать, что отсюда полетит группа для урегулирования приграничного конфликта с одним из афганских отрядов. Это здесь происходит часто.

– И пожить толком не получилось, – раздался из-за спины голос Дрона.

Антон обернулся. Василий поставил рюкзак у ног, упер руки в бока и с тоской смотрел на новое транспортное средство группы. Вертолет выглядел не лучшим образом. Скорее всего когда-то он был военным. Из-под остатков серой краски проглядывали желто-зеленые пятна камуфляжа. Но большая часть поверхности блестела металлом. Один иллюминатор закрыт куском железа.

Багаж внесли в установленную в расселине палатку, полог которой из-за жары по периметру предусмотрительно завернули и подвязали так, что внутри были видны заправленные армейскими одеялами кровати.

– Вы прямо мини-аэродром оборудовали, – цокнул языком Антон.

– По плану, вам придется еще немного здесь жить. – Курбон пригнулся и первым прошел в жилище.

Антон протиснулся следом. Было душно. Кроме спальных мест, таджики приготовили ящик для оружия с замком и поставили несколько тумбочек. На одной стоял полевой телефон.

– С кем связь? – Антон подошел, крутанул ручку и приложил трубку к уху.

– «Зенит» на связи! – ответила она с акцентом.

– Проверка связи, – ответил Антон и посмотрел на Курбона.

– Это старший на объекте. Он отвечает за охрану.

– Где инструктора?

– Их привезут к началу занятий. Завтра в десять. Сегодня вы должны принять вертолет. Проверить его работу.

– Среди нас, если вам известно, нет профессиональных пилотов. – Антон испытующе посмотрел в глаза таджика. – Нам бы сегодня специалистов…

– Знаю, но ничего поделать не могу. Подготовку к перелету из-за соображений скрытности было решено поручить узбекским товарищам.

– В общем, полный интернационал, – фыркнул невесть откуда взявшийся Дрон. – Решили на нашем горе провести ученья в рамках ШОС по взаимодействию между странами – участницами договора о противодействии терроризму.

Антон разозлился. Последнее время Василий, как черт из табакерки, возникал в самый неподходящий момент и в местах, где его присутствие не требовалось.

– Ты что здесь забыл? – Антон строго посмотрел на майора.

– Виноват. – Дрон смутился и поспешил ретироваться.

– Мы создаем подразделение по типу вашей группы, – задумчиво глядя ему вслед, проговорил Курбон. – Знакомство с ним навело меня на мысль, что в такой организации обязательно должен быть человек, знающий психологию.

– Или психиатрию, – еще не понимая, к чему клонит таджик, уточнил Антон, ставя свой рюкзак на землю.

– Вам не нравится его поведение? – удивился Курбон.

Антон неопределенно пожал плечами:

– Я похож на короля Лира?

– Шуты на самом деле были умными людьми. – Курбон смерил Антона насмешливым взглядом. – Глядя на него, можно подумать, что вы специально держите веселого человека в группе. – Таджик вышел из палатки.

Микроавтобусы уехали. После появления спецназовцев охрана скрылась с глаз. Но Антон знал: посты расположены на удалении зрительной связи друг с другом. На всякий случай поручил Лавру развернуть станцию и проверить все средства связи. Котов за это время осмотрел местность, накидал план. После этого Антон собрал группу, провел инструктаж. Распределил сектора обстрела на случай внезапного нападения. Уточнил сигналы взаимодействия. В общем, на все случаи жизни довел «боевой расчет». То, что их охраняют, это одно. Группа находится в приграничной полосе государства, в котором совсем недавно закончилась гражданская война. Причем в непосредственной близости со страной, которая больше всех в мире производит наркотиков.

Остаток дня посвятили проверке вертолета. Антон влез в кабину, в салон, подогнал сиденье и педали. Сел на свое место, прокрутил в голове порядок действий при подготовке к полету и запуску.

– Товарищ подполковник. – Вкрадчивый голос Дрона отвлек от размышлений. Антон посмотрел на сидевшего сбоку Василия. Лицо его было мокрым от пота, взгляд сосредоточен.

– Чего тебе?

– А если это корыто не дотянет?

– Тридцать лет как-то летало, неужели на последний полет не хватит? Сплюнь.

У Антона было около семи часов налета. Но каких? С инструктором, идеальные условия для взлета и посадки, отсутствие ветра. В основном же занимался на тренажерах. Хотя они в учебном центре были новыми, максимально имитировали полетную обстановку. У Дрона на пару часов больше. И то только потому, что всех внештатных пилотов групп два раза в год собирали на отдельные сборы и увозили в Жуковский. По заявлениям самого Дрона, он там «парил булки» и был этим полностью доволен. По крайней мере до того момента, пока не появилась новость, что обучение этой категории специалистов было не для того, чтобы где-то блеснуть тем, что у нас любой спецназовец умеет еще и летать. Спать легли поздно. Ночью было прохладно, поэтому отдохнули хорошо. Утром появился Курбон. С ним приехали и трое летчиков. Двое оказались русскими. Остались служить после развала Союза в узбекской армии. В термосах привезли плов и чай. До восхода позавтракали и стали ждать топливозаправщик. По словам Курбона, «МАЗ» безнадежно отстал от «Фордов» в самом начале подъема.

– Мне кажется, здесь прохладнее, чем в Москве. – Кот задрал голову и посмотрел на парящего в небе орла, потом перевел взгляд вниз, где по серпантину карабкался наливник.

– Потому что сухо. – Антон сдвинул кепку на затылок и проследил за взглядом майора: – Минут через сорок будет.

– Заправщик? – встрепенулся Джин. Он сидел на земле, ниже, и ему не было видно той части дороги, по которой ехала машина.

– Красиво здесь, – обведя взглядом пики окружавших площадку вершин, цокнул языком Стропа.

Дрон свесил ноги из вертолета и спрыгнул вниз. Поморщился:

– Духовка.

– Ты, Вася, так и не рассказал, как тебя жена отблагодарила, – неожиданно раздался изнутри салона голос, и в дверном проеме показалось веснушчатое лицо Лаврененко. Прапорщик забрался в раскалившийся на солнце вертолет из-за не понравившихся Дрону проводов, свисающих под приборной доской.

– Молча. – Дрон сунул руки в карманы и передернул плечами. – Тебе какое дело?

Антон посмотрел на Василия и вновь перевел взгляд на карабкающийся в гору топливозаправщик. Он понимал, почему Дрон сегодня не такой, как всегда. Ему не до веселья. Еще бы, скоро майору придется лететь на вертолете в качестве пилота, при этом везти всю группу. Маршрут проходит над районом, где асы летают редко, а получить в борт «Стингер» проще, чем попить воды.

Антон поднялся и подошел к скучающим в тени скалы летунам:

– Вы машину осмотрели?

– Сам же знаешь. – Узбек по имени Нурали встал с брошенного на землю куска брезента. – Без запуска какой толк? Сейчас заправим, тогда и поглядим.

– А все-таки, как думаешь, сколько он протянет?

– Много. – Нурали насмешливо посмотрел на Антона. – Машина очень надежный. Жалко, опыта у вас мало. Мне Курбон сказал.

– Сегодня что будем делать?

Нурали перебросил вперед болтающийся на боку планшет и открыл его.

– Видишь это место? – он ткнул пальцем недалеко от высоты, отмеченной четырехзначной цифрой.

– Ну, – Антон огляделся и вновь посмотрел туда, куда указывал вертолетчик. – Место нашего нахождения.

– Отсюда вы самостоятельно перелетите сюда. – Он провел ногтем, оставляя едва заметную канавку сантиметров на семь севернее. – Там посадка. Остановка двигателей. Потом обратно. Все. Это будет тренировка и опробование машины. Если мы сегодня выявим неисправности, то за ночь должны их устранить. Потом дозаправка.

– Понятно. – Антон потер переносицу и вернулся к Дрону.

– Скорей бы. – Василий обвел взглядом вершины гор и вздохнул: – Ожидание смерти страшнее ее самой.

– Слушай, Вася, – неожиданно прохрипел сидевший у колеса Джин. – Ты правда умирать собрался? А кто нас повезет?

– Это он себе цену набивает, – съязвил Шаман. – Чтобы все его сейчас жалели. Какая трудная работа Васе досталась! – Он цокнул языком. – Не бойся!

Глава 7

– Ну что? – Магомед оторвал затылок от ствола дерева, у которого сидел, прислонившись спиной, и посмотрел на вернувшегося с трассы Джамшеда.

– Слишком много машин. – Он покачал головой, сел на землю и стал расшнуровывать ботинок. – Пока мы остановим, пока всех убьем и отнесем в лес, не один автомобиль проедет. Не выйдет тихо.

– Значит, нужно сделать так, чтобы человек сам приехал к своей могиле! – неожиданно заявил Магомед и с торжествующим видом посмотрел на удивленное лицо Джамшеда.

– Как? – Джамшед стянул ботинок, пошевелил пальцами в дырявом носке, поправил стельку и снова надел его.

– Пойдем. – Магомед дождался, когда Джамшед переобуется, подхватил лежавший рядом автомат и встал. – Здесь, недалеко, я видел проселочную дорогу, которая выходит к шоссе. Нам надо туда. Зови Хатчу.

С того момента, как бандиты расстались с Анди, пошли вторые сутки. Весь вчерашний день они шли на запад. Карачаевск обогнули с юга и устроились на ночлег в небольшом, заросшем густым, в человеческий рост кустарником овраге. Поломка машины сорвала все планы. Что с Анди, никто не знал. Возможно, он уже вернулся в Чечню, а может, его уловку раскусили, и сейчас их командир сидит в камере. Как бы то ни было, теперь нужно убираться из этого района. На время отсутствия Анди обязанности старшего взял на себя Магомед. Это была не его прихоть. Они – настоящая диверсионная группа, и на любой случай предусмотрен соответствующий вариант действий. Так решил еще перед выездом Анди.

– Что, уходим? – Не понимая, в чем дело, Хатча встал с земли и стал тереть грязными руками заспанное лицо.

– Просыпайся живее! – с нотками раздражения в голосе прикрикнул на него Магомед. – Надо быстрее убираться из этого места.

– Что ты задумал? – Джамшед обогнал Магомеда и заглянул ему в глаза.

– Вы отойдете по грунтовой дороге в лес и устроите засаду, а я останусь у трассы. Выберу машину, в которой будет ехать один человек, остановлю. Предложу деньги и попрошу подвезти.

– А как ты объяснишь, куда ведет эта дорога? Мы ведь все ее видели. – Словно ища поддержки, Джамшед оглянулся на понуро бредущего сзади Хатчу и вновь нагнал Магомеда. – Она почти заброшена. Скажешь, что там небольшое село, а хозяин машины окажется местный и раскусит тебя.

– В этом районе может быть все, что угодно, – возразил Магомед. – Подстанция, например.

Они нашли проселок, который пересекали вечером. Этой дорогой редко пользовались. Пару раз за день. Но регулярно. Возможно, она действительно ведет в небольшое село. В колее были видны отпечатки колес легковых машин.

Магомед присел на корточки и потрогал следы рукой.

– Может, пройдем по ней? – Он испытующе посмотрел на Джамшеда.

– Ты думаешь, там мы найдем транспорт?

– Или одежду, – кивнул Джамшед, который в отличие от своих дружков не переоделся и был в армейском камуфляже. – Так или иначе, надо что-то делать. Мы бесполезно потратили много времени. Теперь нас повсюду ищут. Нужно хотя бы узнать, как на акцию отреагировали власти.

– Не помешало бы и подкрепиться, – заметил Хатча.

– Никто не помнит, что было на карте в том направлении? – на всякий случай спросил Джамшед.

– Точно знаю, что параллельно шоссе река, – ответил Магомед. – Дойдем до нее. Если эта дорога уходит дальше, вернемся обратно и будем действовать, как хотели с самого начала. Кстати, можно сказать, что ехал рыбачить, но на полдороге сломалась машина.

Пройдя с полкилометра, услышали хриплый лай собаки. Лес стал реже, и дорога пошла под уклон. Впереди, за деревьями, замаячили крыши деревянных строений. За ними виднелось поле, которое заканчивалось у реки.

– Кошары, – наконец проговорил Джамшед. – И машина есть!

Действительно, рядом с изгородью из тонких деревьев стояла «Нива» с самодельным прицепом, груженным травой. Над небольшой постройкой из самых разных досок, обломков мебели и кусков железа вился дымок.

– Хатча, – позвал Магомед. – Останешься здесь. Смотри, чтобы никто больше не проехал в этом направлении по дороге. Джамшед, отдай ему автомат.

Дождавшись, когда Хатча укроется в зарослях кустарника, чеченцы направились к постройкам.

При их приближении собака снова залаяла. Это был старый, молочного цвета кавказец с купированными ушами и хвостом. От старости он тяжело дышал. Скорее всего пес доживал последние дни. Потому как едва вышел на звук шагов. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: он ничего не видит.

Из дверей покосившегося сарая появился средних лет мужчина. Он прикрикнул на собаку и внимательно посмотрел на незнакомцев. Магомед про себя выругался. На нем был такой же камуфляж, как и на Джамшеде. Ничего не поделаешь, на Кавказе, да и во всей России это самая удобная и практичная одежда. В ней работают, ходят на рыбалку, охоту и воюют.

– Здравствуй! – Магомед поприветствовал незнакомца на русском. – Вы не могли бы довезти нас до Черкесска?

Чеченец говорил для того, чтобы сбить мужчину с толку. Не подходить же к нему молча. Он не собирался оставлять его в живых. Но возникала опасность, что пастух здесь не один.

– Если подождете час, то конечно, – заверил мужчина. Однако было видно, он понял – эти двое пришли с плохими намерениями – и стал пятиться.

– Куда же ты? – Джамшед хищно улыбнулся, в два прыжка догнал мужчину и схватил за воротник куртки: – Кто еще здесь?

Пастух взял Джамшеда за запястье и попытался освободиться от захвата. Однако резкий удар в бок, под ребра, заставил его вскрикнуть и присесть.

Джамшед выпучил глаза:

– Собака! – и двинул ему коленом в лицо.

От удара мужчина сел на землю и закрылся правой рукой. Из носа по подбородку на грудь потекла кровь.

– Э-э, какой слабый! – сказал Джамшед. – Мясо кушать надо! Ты так и не сказал: кто еще здесь есть?

С этими словами он вынудил мужчину встать.

– Никого, – отчаянно замотал тот головой. – Я один.

– Врешь! – уверенно заявил Магомед. – Кто-то должен караулить отару ночью.

– Сын. Он днем отдыхает. – Мужчина непроизвольно бросил взгляд на выход из дома. – Не трогайте его. Он все равно вас не видит. А если будете меня убивать, я не стану кричать!

От такого заявления у Джамшеда отвисла челюсть.

– Ты смелый мужчина и хороший отец. – Он встряхнул пленника за шиворот и развернул к себе спиной. – Но мы все равно вас убьем. Не потому, что вы можете стать свидетелями. Просто нам надо оставить здесь как можно больше трупов.

С этими словами Джамшед схватил пленника за лоб и надавил пальцами на глаза.

Пастух попытался вырваться, но Джамшед притянул его к себе, вынудив присесть, и, резко развернувшись всем телом, повалил на землю.

– Я сразу догадался! – просипел мужчина. – Вы были с теми шакалами, которые убили в соседнем селе милиционера и женщину! Ничего, и вас ждет смерть!

Наблюдавший за сценой Магомед догадался, что речь идет о найденной «Ниве» и находящихся в ней трупах.

– А хоть один остался жив?

– Всем вашим дружкам пришел конец! Сами себя сгубили!

Магомед понял: Анди не попался.

– Ну что же ты, шакал, убивай! – неожиданно взвыл мужчина и снова попытался вывернуться, но Джамшед еще сильнее повернул ему голову назад и придавил грудью к земле. Пастух захрипел. Его большой кадык при этом ходил вверх-вниз. Магомеда выводили из себя предсмертные завывания, мольбы, причитания, крики отчаяния, и первым желанием было положить им конец. Он не понимал, жалость это или, наоборот, чрезмерная кровожадность и жестокость. Его рука непроизвольно потянулась к поясу, где, по своему обыкновению, он носил нож, но замерла на полпути. Он снял свою одежду и напялил ее на одного из пьяных строителей, которых сбросили вместе с машиной в ущелье. Сам теперь был в черных брюках и обыкновенной розовой рубашке. Махнув рукой Джамшеду, чтобы тот кончал с мужчиной, Магомед направился к хижине.

Стол, два стула, обложенная кирпичом железная печь, на которой шумел чайник, деревянная кровать. На подоконнике магнитола, подключенная проводами к стоящему на полу автомобильному аккумулятору. Под потолком лампа «летучая мышь». Справа от входа на кровати поверх одеяла спал в одних трусах парень. Возможно, еще школьник. Полумрак в жилище не давал возможности подробно рассмотреть его лицо. Да это Магомеду и ни к чему. Он вынул «ТТ», взвел курок и дважды выстрелил парню в голову. В нос ударил запах, вызывающий какой-то животный страх. С улицы раздался вскрик и хрипы. Магомед вышел наружу. Хозяин «Нивы», поджав под себя ноги, лежал в луже крови, на земле. На бледном осунувшемся лице застыла гримаса боли. Джамшед уже не держал его. Он стоял, наклонившись над убитым, и вытирал о его одежду лезвие.

– Отцепляй телегу и едем! – крикнул Магомед Джамшеду и снова вернулся в дом. Стараясь не глядеть на труп подростка, собрал со стола несколько ломтиков хлеба, положил между ними сыр. Спустя полчаса они уже мчались по трассе в направлении Пятигорска. За руль сел Джамшед. Он больше всего походил на хозяина «Нивы». Но это не играло большой роли. Стоит ему только заговорить, и любому милиционеру станет ясно, что перед ним чеченец. Поэтому посты придется объезжать. Несмотря на то что карта осталась у Анди, особо не волновались. Хатча выучил все проселки, по которым можно пересечь административные границы, где в основном располагались посты. Был еще один вариант – вернуться обратно. Не доезжая Черкесска бросить машину и добраться до города на автобусе или маршрутном такси. Там был человек, который мог помочь. Но Магомед опасался, что сейчас все подняты на ноги.

Дорога была ровной и почти свободной. Лес кончился. Справа и слева потянулись холмы. Джамшед выжимал из машины все, на что она была способна. Чтобы не уснуть, открыли окна. В салон врывался запах полей, травы, цветов. Неожиданно все слегка повалились вперед. Джамшед сбавил скорость.

– Что случилось? – заволновался сидевший справа от него Магомед и выругался на русском. В установленном с его стороны зеркале заднего вида маячила милицейская машина. Это был «УАЗ». Он ехал своей дорогой. Сидевшие внутри милиционеры не обращали на «Ниву» внимания.

– Мы бы на такой тачке в один миг проскочили куда угодно, – неожиданно заявил сидевший сзади Хатча.

– А номера? – открыл было рот Магомед и тут же осекся. Кто, по большому счету, на них смотрит?

Тем временем «УАЗ» пошел на обгон.

– Четверо, – констатировал Хатча. – И форма нашего размера.

– Если Анди расскажет руководству, какое мы провернули дело, возможно, хорошо заплатят, – подумал вслух Магомед. – У нас один автомат и два пистолета.

Тем временем милицейский «уазик» уже обошел их и ехал впереди. Постепенно расстояние увеличивалось. Вдали вновь замаячил лес. Проехали мост через реку. Справа потянулось озеро. У Магомеда возник план.

– Раз гора не идет к Магомеду, значит, Магомед идет к горе! – он хлопнул себя по колену и обернулся. Сзади тащился «жигуленок». – Давай начинай обгон, – принял он решение. – Подрежешь, где лес. Здесь еще не так много машин.

– Понял!

– Ты что, Магомед! – опешил Хатча. – Прямо в середине дня!

– Вот именно! – Магомед поднял руку с выпрямленным указательным пальцем. – Сейчас никто не ожидает такой дерзости. Все считают, что мы забились в щели и пережидаем бурю. Теперь милиции просто надо показать свою работу, вот машины и ездят повсюду, суют свой нос куда не надо.

– Тихо! – сквозь зубы процедил Джамшед и пошел на обгон. Едва они выехали на встречную полосу, как увидели впереди съезд с дороги.

Джамшед тянул время, делая вид, будто не может обойти милиционеров. На самом деле, чтобы ситуация не вызвала у них подозрения, он ждал встречную машину.

– Потом сразу туда! – заторопился Магомед, имея в виду проселок. – А они за нами проскочат. Увидишь. Решат бабки срубить.

– А получат пулю! – театрально громко, так, чтобы скрыть охватившее его обычное в таких случаях волнение, проговорил Хатча.

– Чего кричишь?! – одернул его Магомед. Ему вдруг показалось, что в милицейской машине их слышат. Левой рукой он нервно тер покрытый густой щетиной подбородок. В правой сжимал пистолет.

– Главное, чтобы не успели со своими связаться, – процедил сквозь зубы Джамшед.

Сидевший за рулем «уазика» сержант некоторое время удивленно смотрел на пассажиров «Нивы», потом посигналил.

Почти одновременно Джамшед крутанул руль вправо. Впереди появился «КамАЗ», и со стороны могло показаться, будто он напугался, что не успеет с ним разъехаться. «УАЗ» шарахнулся в сторону, выскочил правыми колесами на обочину и, поднимая клубы пыли, замигал светом.

– Жми! – зачем-то закричал Хатча.

Джамшед затормозил и свернул на проселок. Машина запрыгала на ухабах. Сзади завыла сирена.

– Стой! – скомандовал Магомед и сунул пистолет под ремень, за спину.

Едва машина встала, он выскочил наружу и направился навстречу подъехавшему сзади «уазику». Из него в буквальном смысле вывалились сразу три милиционера. Капитан и два старших лейтенанта. Лишь водитель остался на месте.

– Вы куда несетесь?! – Высокий усатый капитан ткнул указательным пальцем в козырек своей фуражки, отчего она сдвинулась на затылок. – Документы покажи!

– Сейчас, – спокойно ответил Магомед и, не оборачиваясь, поднял правую руку вверх: – Майор Хучиев, объясните сотрудникам милиции, кто мы!

Выбравшийся из машины Джамшед уже был с автоматом, который взял у Хатчи. Милиционеры заметили его в самый последний момент. Невысокий молодой лейтенант, оказавшийся один с левой стороны от машины, резко бросился в сторону, на ходу расстегивая висевшую на боку кобуру.

Магомед, не раздумывая, выстрелил. Ноги милиционера подкосились. Он вскрикнул, словно наступил на что-то колючее, сделал по инерции еще несколько шагов и упал.

– Оружие на землю! – не своим голосом закричал Магомед.

В этот момент оставшийся в машине сержант опустил взгляд.

– Живее! – взревел Джамшед и выстрелил поверх голов милиционеров. – И скажите своему водителю, его это тоже касается!

Сержант вылетел из машины.

На землю полетели два пистолета. У водителя оружия не оказалось.

– Теперь снимайте форму! – Магомед направил на них ствол «ТТ» и подошел ближе. – Шевелитесь!

Хатча наконец перебрался через сиденья и вышел из машины. Джамшед протянул ему свой пистолет. Он обошел раздевающихся милиционеров с другой стороны, посмотрел в направлении дороги, потом на Магомеда и показал стволом на кустарник:

– Надо отвести туда. С дороги видно.

В это время капитан метнул Магомеду в лицо свою рубашку, развернулся, схватил руку Хатчи с пистолетом за запястье и отвел в сторону. Прогремел выстрел. Магомед присел. Тем временем второй милиционер бросился на него. Магомед выстрелил ему в грудь. Невысокий, средних лет сотрудник милиции врезался головой в землю у самых его ног. Следующая пуля вошла точно между лопаток бросившемуся прочь сержанту. Он уже полностью разделся, и Магомед даже крякнул от удовольствия, увидев красную точку на смуглой спине. Хатча сумел освободить руку и несколько раз двинул рукояткой пистолета верзиле по голове.

– Убирайте их от дороги и забирайте одежду! – скомандовал Магомед.

* * *

С очной ставки Павел вернулся другим человеком. Мир для него перевернулся. Нельзя сказать, что до этого он казался ему правильным. Но тогда была надежда. Теперь нет. Он не мог себя заставить даже разговаривать. Несколько дней прошли как вязкий сон, больше похожий на болезненное забытье. На улице была жара. Стены изолятора, построенного из силикатного кирпича, быстро прогревались, а за ночь не успевали остывать. Из-за большого скопления народа и отсутствия вентиляции было так душно, что плотный воздух, казалось, можно резать ножом. Кожа была постоянно мокрой, одежда прилипала к телу. Лежать он не мог, поэтому сидел за столом, тупо глядя перед собой и почти не реагируя на разговоры сокамерников.

После завтрака, едва все расползлись по углам, раздался скрежет, и двери камеры снова открылись.

– Долгов. – Надзиратель махнул дубинкой и отошел в сторону, давая понять, чтобы Пашка быстрее выметался в коридор. Конвойным в жару тоже было нелегко.

– Куда?

– Медицинское освидетельствование.

Павла препроводили в старенький микроавтобус «УАЗ», и без того тесный пассажирский салон которого был перегорожен решеткой. Двое вооруженных автоматами конвоиров уселись на откидных сиденьях между ней и кабиной. Один был рядовым. Из-под кепки виднелись светлые, кажущиеся седыми волосы. Второй прапорщик и выглядел намного старше своего подчиненного. Под длинным, с горбинкой носом были жидкие усики.

На окнах тоже красовались вертикальные стальные прутья. В войсках такого типа машины называют «таблетками». Там они в основном выполняют функции карет «Скорой помощи». Следователь заняла место впереди, рядом с водителем.

Павел устроился на жесткой скамейке, установленной вдоль левого борта. Еще перед тем, как вывести парня из здания, на его руки надели наручники. Задняя дверь была намертво заварена.

Недовольно поскрипев стартером, «уазик» вздрогнул и завелся. Коробка передач прокашлялась, словно заядлый курильщик, и машина тронулась. Они проехали вокруг здания. С двумя остановками преодолели пару массивных железных ворот и вскоре выехали на улицу.

Пашка выглянул в окно и обомлел. На другой стороне дороги стояла Маринка. В белой футболке с каким-то рисунком и в джинсах. Руки скрещены на груди. Огненные волосы рассыпаны по плечам. В глазах отчаянье. На запястье болтается сумочка. Прилипнув к девушке взглядом, он развернулся вокруг своей оси и свалился с сиденья.

– Ты чего? – Белобрысый конвойный выглянул в окно и расплылся в идиотской улыбке: – Так шею можно свернуть.

– Чего там? – спросил второй.

– Баба, – лаконично ответил молодой.

– А как скакать будешь, если лет пять отсидишь?! – хохотнул носатый.

Они миновали перекресток и помчались в сторону центра города.

Пашка терялся в догадках. Как Маринка узнала, что его сегодня повезут к лечащему врачу, если он сам об этом услышал полчаса назад? Она стоит здесь каждый день, с утра и до вечера! – осенило его. Значит, зря он боялся, что стал ей безразличен! Пашка вспомнил ее приход в больницу. Натянутую улыбку, грустный взгляд, ответы невпопад. Он после этого посещения не спал целую ночь, пытаясь объяснить ее поведение. Все просто, она не знала, как ей вести себя с тяжелобольным человеком! Еще, наверное, врачи постарались. Потребовали не волновать.

Он поглядел назад. Сквозь замызганное, грязное окно было видно лишь переднюю часть автобуса, который тащился следом. Павел воспрянул духом. Получается, он не только родителям нужен! Но радость сменилась страшной тоской. В памяти всплыли слова следователя: «Если не отправят на принудительное лечение, а комиссия докажет вменяемость на момент преступления, сядешь лет на десять». Сейчас ему двадцать семь. Когда выйдет, будет почти сорок. Маринка точно ждать не будет! А если признают дураком? Тогда еще хуже. Мало того, что все равно придется несколько лет провести в психушке, так после нее ни одна девчонка не согласится с ним жить!

Ему стало нехорошо. На короткое время обретя краски, мир снова стал уныло серым. Он покосился на конвойных. Оба ехали, погруженные каждый в свои мысли. Перевел взгляд на лежащие на коленях автоматы. Потом стал восстанавливать в памяти план больницы. Лестничные марши от центрального входа, переходы, коридоры, палаты. Вдруг с него снимут там наручники? А почему бы и нет? Он вспомнил лечащего врача. Невысокий щуплый мужчина преклонного возраста с пожелтевшей на лице кожей. Он обязательно потребует закрыть глаза, поставить одну ногу носком к пятке другой, вытянуть вперед руки, потом дотронуться до носа. Сначала пальцем одной руки, потом другой. В «браслетах» это сделать нереально. Ординаторская на первом этаже, но на окнах решетки. Один конвоир наверняка будет рядом. Второй у дверей снаружи. Где освободят руки? Возможно, в кабинете. Там же наручники снова наденут. Бежать бесполезно. Он приуныл. Однако перед глазами вновь возник письменный стол, напротив, у стены, топчан, закрытый от дверей ширмой. Мысли с непроизвольной навязчивостью вновь и вновь возвращались к теме побега. Стоп! А вдруг конвойный замешкается? Пытаясь сосредоточиться, Пашка уставился в пол. Нужно смоделировать ситуацию. Жилова наверняка сядет на стул, установленный по другую сторону стола. Конвойный будет рядом. Врач попросит пройти за ширму. Он обязательно попросит раздеться. А что, если, войдя за ширму, толкнуть ее на Жилову и рвануть в двери? Падение этой конструкции как минимум приведет женщину в замешательство. В запасе будет секунд семь. Этого времени должно хватить, чтобы отобрать автомат у второго конвоира, а потом прорваться в платное отделение и через него на другую сторону здания.

«Бред, – неожиданно заговорил другой голос. – Люди годами обдумывают и просчитывают план побега. Готовятся. А ты решил с налету уйти. Да и что тебя ждет на свободе? Вечный страх быть пойманным, невозможность спокойно жить. Такой ты вдвойне никому не нужен».

Тем временем машина въехала в больничный двор. Миновала главный вход и поехала вдоль корпуса к торцу здания.

«Все ясно, они опасаются вести меня через вестибюль, где много народа, я же особо опасный. А что у нас там?» Пашка вспомнил, как ходил туда несколько раз покурить. К сигаретам он относился равнодушно, но в больнице несколько раз составлял компанию соседу по палате. Просто так, чтобы сменить обстановку. Они выходили на лестничную клетку черного хода, поднимались на площадку второго этажа… Стоп! Его обдало жаром. Небольшое окно там располагалось над козырьком, у которого сейчас остановится машина. Домыслить он не успел. Увлеченный размышлениями, полетел вперед. Послышался скрип тормозов, и машина остановилась. Один конвойный вышел наружу, второй открыл замок:

– На выход.

Жилова уже поднималась по ступенькам. Павел спрыгнул на землю и машинально посмотрел наверх. Так и есть, фрамуга откинута! Самое ценное в этой ситуации – это то, что конвойных дезориентирует его первый этап побега. Он бросится не к выходу на улицу, а наверх.

Они прошли темный, прохладный коридор, поднялись по лестнице. Впереди солдат, сзади прапорщик. Жилова уже исчезла в дверях. Вот они уже в знакомом до боли коридоре отделения. За установленным в фойе столом сидит знакомая медсестра. При появлении Павла и его свиты девушка подняла голову и удивленно уставилась на него. Она узнала бывшего пациента. Возможно, медперсонал предупредили, что Павла привезут в отделение. Обычно днем этот стол пустует. Медсестра вечно занята своими делами. Усаживается она там лишь вечером. Но тоже ненадолго. Отчасти для того, чтобы заполнить какие-то журналы. Потом идет отдыхать на установленную в процедурном кабинете кушетку. Несколько раз он заставал там дежурную не только спящей, но и с врачом. Чем они занимались, ему все равно. Он приходил среди ночи попросить снотворное. Первое время здесь плохо спалось.

Дошли до ординаторской. Следователь без стука вошла. Прапорщик сел на установленный здесь диван, рядовой отошел к противоположной стене и навалился на нее плечом. Павел остался стоять. Вскоре двери открылись, и в коридор выглянула Жилова:

– Заводите.

Прапорщик встал. Она посторонилась. Как Павел и предполагал, рядовой остался снаружи у дверей.

– Ну, здравствуйте, Павел Сергеевич! – Врач откинулся на спинку стула и оглядел Павла с головы до ног. Перед ним, на столе, лежала история болезни. Стоящий по другую сторону стул, вопреки ожиданию, был свободен. Жилова прошла и села на другой, у окна.

Павел ответил на приветствие кивком, словно старому знакомому. Хотя так оно и было. Здесь он провел почти месяц.

– М-да. – Доктор взял со стола небольшой молоточек и встал: – Как самочувствие? Голова не болит?

– Бессонница. – Павел стрельнул взглядом в сторону Жиловой. Она внимательно следила за разговором, не скрывая этого.

– Ясно, еще что?

– Звон не проходит.

– Так, – протянул Павел Сергеевич и многозначительно посмотрел на прапорщика.

– Освободи ему руки, – скомандовала Жилова и, словно желая убедиться, что вверенный ей злодей не сможет воспользоваться для бегства окном, оглянулась назад.

– Повернись, – раздался из-за спины голос.

Павел подчинился и протянул руки.

Прапорщик забросил ремень автомата на плечо и проворно снял наручники. Это было даже неожиданно. И тут же в голове возник дерзкий план. Он понял, что Жилова не видит сейчас его рук. Более того, между ними еще стоит врач! Прапорщик словно в замедленном кино опускает руку с «браслетами» вниз, слегка отклонившись назад. В последний момент Пашка поймал себя на мысли, что он левша. Пора! Словно год назад, на тренировке, тело обрело чувствительность и стало послушным. Мышцы ощутили прилив силы. Он знал, это допинг в виде адреналина. Павел зацепил ремень автомата. Ладонь скользнула вверх, коснувшись одежды на груди, пошла вправо. Одновременно выпрямленными пальцами левой руки он резко двинул прапорщику по глазным яблокам. Вскрик застрял в горле конвойного вместе с ударом ноги в пах. Схватившись за причинное место, он повалился на бок. Павел рванул за автомат уже двумя руками. Звук рухнувшего на пол тела и лязг затворной рамы прозвучали одновременно. Он обернулся.

– Всем стоять! – Павел произнес это негромко. Почти миролюбиво.

Жилова лишь поднялась со стула. Врач отшатнулся. Павел шагнул через прапорщика к дверям, развернувшись к ним плечом. Они с треском распахнулись, но тут же отлетели обратно. Он понял, что с другой стороны кто-то был. Оставшийся снаружи конвоир не мог разрешить кому-то войти. Значит, это он сам спешил на шум. Пашка двинул по двери второй раз, уже ногой. Так и есть, на полу у противоположной стены сидел белобрысый. Кепка валялась рядом.

– Брось автомат! – не своим голосом закричал Павел и выстрелил выше его головы.

От выкрашенной в бежевый цвет стены над солдатом разлетелись в стороны грязные брызги штукатурки. Он вздрогнул, втянул голову в плечи и зажмурился. Не раздумывая, Павел двинул его ногой в челюсть. Ударившись затылком о стену, белобрысый, словно мяч, отлетел вперед и повалился на бок. Павел подхватил второй автомат и рванул к выходу. Теперь не надо бежать по лестнице вверх. Преследовать его некому и не с чем. Остался только водитель. Он попытался вспомнить, был или нет тот вооружен. Но уже немолодого сержанта Павел видел лишь мельком. Он на одном дыхании пронесся по коридору. Дежурная медсестра с перекошенным от страха личиком встала из-за стола. Он заскользил по кафельному полу, пытаясь остановиться рядом с ней. Девушка, заметив это, открыла рот и что-то пролепетала. Пашка подхватил второй автомат под мышку и освободившейся рукой схватил телефон. Рванул что есть силы его на себя, вырвал провод, после чего метнул в стену, едва не попав в голову невесть откуда взявшемуся больному. Осколки пластмассы и внутренности брызгами разлетелись в разные стороны. Медсестра закричала. Но было не до нее. Павел развернулся к выходу и тут же увидел бегущего навстречу сержанта. Он был без оружия. На что надеялся этот человек, непонятно. Может, решил, что подследственному будет тяжело обращаться с двумя автоматами сразу? Пашка забросил тот, что держал прижатым к туловищу, за спину, а ствол второго направил в грудь сержанту:

– Стоять!

Тот замер и вытянул руки вперед:

– Подумай! Ведь себе хуже сделаешь!

– К стене!

Он подчинился.

– Ключи от машины! – потребовал Павел.

Сержант больше не собирался испытывать судьбу. Павел выскочил на улицу и первым делом забросил один автомат на козырек крыльца. Потом забрался за руль. Путь свободен.

Глава 8

Антон открыл глаза. Поднятый из-за жары полог делал палатку похожей на гигантский прямоугольный зонт. Его кровать стояла с краю, как это принято говорить, у стенки. Из-за ее отсутствия третий день подряд он, прежде чем встать, некоторое время наслаждался неописуемой красотой рассвета в горах. К нему нельзя привыкнуть. Его можно встретить десять, сто, триста раз и в каждый такой момент заново испытать восторг, от которого захватывает дух.

«Странно, – думал он, глядя на то, как серебрится на вершинах ставших багровыми гор снег, – вот я русский. Меня больше должны волновать березки на лугах или сосновые леса. Но почему в горах так завораживает прелесть наступающего утра? Может, просто на родине леса с годами все-таки приедаются?»

– Гребаный Марс! – неожиданно прохрипел из-за спины Дрон. Скрипнула кровать. Послышался звук отброшенного в сторону одеяла. – Как здесь люди живут? Два дерева и камни. Половину времени ходишь, как будто в розовых очках.

– Если Марс, то в красных, – уточнил Лавр.

– Чего? – переспросил Дрон.

– Марс – красная планета, а не розовая. – Банкет смачно зевнул. Антон даже расслышал, как лязгнули его челюсти.

– Знаешь, – вновь заговорил Дрон, – с Родимовым можно где угодно оказаться. Подкинет ему СВР тему, что одну из планет Солнечной системы используют террористы. Базу, например, на ней устроили и работают над созданием оружия массового поражения. Как пить дать, окажемся там в течение недели.

– Типун тебе на язык, Вася, – проворчал Джин.

– Ой, фто эфто со мной! – стал дурачиться Василий, делая вид, будто у него действительно мгновенно распух язык.

– Мне, наоборот, нравится. – Антон откинул одеяло и сел.

– Ты стареешь, – на полном серьезе проворчал Дрон, опустил ноги на лежащий внизу брезент и встал. С хрустом почесал мускулистую грудь.

На Антона накатили обида и злость. Да, скоро тридцать пять. Для спецназа уже чересчур. Но чего это Дрон себе позволяет?

– С какой это радости ты решил, что я уже рухлядь? – Он всем телом развернулся в его сторону.

– Ну, допустим, я этого не говорил. – Дрон взял висевшие на дужке кровати штаны и стал их надевать. – Вернее, не это имел в виду. Ты у нас что-то вроде монаха. Знаешь, у буддистов есть ламы. Например, на Тибете. Кажется, в Бурятии одного такого недавно нашли. Сто лет после смерти пролежал в песке с солью, и хоть бы что. Их почитают, преклоняются. Они прожили большую жизнь. Опыт и мудрость этих монахов недосягаемы для приземленных. Вот они могут разглядеть красоту даже в дерьме…

Антон понял, что Дрон, как всегда, иронизирует, и едва собрался заткнуть ему рот, как его опередил Кот:

– Все, Вася, я сейчас встану и тебя придушу! Ты чего с утра как радио! У тебя что, на нервной почве крыша поехала? Сходи лучше в туалет.

– Пусть Москит его посмотрит, – проворчал Шаман. – Не нравится он мне последнее время. И в руках этого придурка будет наша жизнь?

– Да я лучше застрелюсь, – хохотнул Банкет.

Антон ничего не стал говорить. Просто молча встал и стал одеваться. Лирическое настроение прошло. Начались обычные будни. Он прекрасно понимал Дрона. Неизвестно, как на его месте вел бы себя сейчас профессиональный летчик. Человеку, имеющему лишь начальные знания и самые поверхностные навыки, необходимо совершить перелет без связи с землей, над чужой территорией в условиях гор, на вертолете, который на ходу разваливается.

Вчера при взлете под ним отвалился кронштейн крепления сиденья. А при посадке попытка закрыть блистер закончилась тем, что рычаг задвижки остался у Антона в руках. Хотя инструктора были спокойны и уверяли, что машина может еще не один раз облететь вокруг земного шара, это высказывание оптимизма не прибавило.

Антон посмотрел на часы. Ровно пять. Вылет в пять тридцать. Еще через час сюда прибудет группа антитеррористического центра Таджикистана, уберут палатку, мусор, который и так прятали в специально вырытую яму, вернут на прежнее место валуны, и ничто не будет напоминать о том, что здесь трое суток стоял, взлетал и садился вертолет.

– Живее приводим себя в порядок! – Антон вышел из палатки.

Ровно в назначенное время группа загрузилась в вертолет.

Антон занял место командира. Лаврененко устроился на откидном сиденье, установленном в проходе в кабину. Остальные спецназовцы расселись вдоль правого борта на скамейке. Напротив, с остатками желтой краски на боках, был закреплен дополнительный топливный бак.

– Ну что, Василий, – Антон поправил гарнитуру и насмешливо посмотрел на Дрона, – поехали!

Василий возился с привязными ремнями. Затем тронул «шаг-газ», убедился, что он на нижнем уровне, защелкал тумблерами.

Антон был спокоен, как никогда. Он был уверен в Дроне, более того, сам мог справиться с этой задачей, но умышленно скрыл, что хорошо может пилотировать вертолет. Все-таки старая советская школа. А ей равных в мире не было и, наверное, уже никогда не будет.

Тем временем Дрон запустил сначала один двигатель, потом второй. Ветра не было, поэтому не имело значения, какой из них запускать первым. Сопя и всхлипывая, вертолет ожил. Сначала медленно, потом все быстрее закрутились лопасти. Дрон вопросительно посмотрел на Антона.

– Доклад! – Антон сделал лицо строгим. Пусть не было системы опознавания, а автопилот не работал, отчитаться все равно нужно.

– РИ-65 – включен, обороты «НВ» шестьдесят три процента, работоспособен! – заговорил Дрон. – Опознавание не включено, не установлено. Проверка гидросистемы выполнена, работает нормально, автопилот не работает…

– Приборы?

– Все в норме!

– Взлет разрешаю! – Антон покосился на Василия. Такую команду должна давать «земля». Здесь они предоставлены сами себе.

Василий установил рукоятку коррекции в крайнее правое положение. Антон скользнул взглядом по приборам. Частота вращения несущего винта девяносто пять процентов. Норма. Он перевел дыхание и боковым зрением заметил, как Василий потянул ручку «шаг-газ» вверх. Вертолет закачался и, трясясь, приподнялся над землей. Пытаясь удержать его от разворота, Василий вмиг стал малиновым и вспотел. Еще бы, теперь рядом не было инструкторов. Тем временем начали падать обороты несущего винта. Одновременно вертолет пополз вперед и влево. Закономерно. Но Антон не спешил идти на помощь майору и оказался прав, еще немного, и они уверенно пошли вверх.

– Летим! – раздался голос Дрона в наушниках.

– Рано радуешься, – предостерег Антон. – Давай на курс. Высота тысяча двести.

– Понял!

Корпус вертолета завибрировал. Василий выполнил команду.

Стрелка высотомера приближалась к указанной отметке. Антон посмотрел на карту. Следующая высота уже над территорией Афганистана. Почти тысяча девятьсот. Значит, надо подняться до двух с половиной. Внизу, между гор, было еще темно. Извилистая лента Пянджа казалась черной. Сразу за ним был афганский кишлак. Он располагался в трех километрах левее маршрута. По заверениям Курбона, в этом районе авиация летает без какого-либо графика, поэтому никто не придаст значения появившемуся вертолету.

Через полчаса полета углубились на территорию Афганистана. Шли над безлюдной горной местностью. Медленно проплывали внизу угрюмые, местами цементного цвета горы. Кое-где можно было увидеть прямоугольники крыш кишлаков. Стекла кабины стали покрываться изморозью. За бортом было минус семь. Еще чуть-чуть, и будет критическая для этого типа машин температура, при которой наступает обледенение.

Антон посмотрел на секундомер. Над Пянджем прошли сорок минут назад. Глянул, какая скорость, и уткнулся в карту. По всем расчетам скоро шоссе. Его надо перелететь между Мазари-Шариф и Балх.

Антон задумался. По замыслу Родимова, они должны были высадиться сразу за рекой, между Гератом и Кушкой, у подножия горы. По всем расчетам на небольшом плато, со всех сторон окруженном скалами, никого быть не должно. Остатки горючего необходимо использовать для подготовки вертолета к уничтожению. Но сразу они этого делать не будут. Установят мину с таймером. Она сработает, когда группа уже выполнит основную задачу. То есть выйдет в район предполагаемой базы подготовки террористов, находящейся в семнадцати километрах от района приземления, уничтожит ее и начнет движение в направлении границы с Туркменией. Если рвануть их транспорт раньше, дым в горах могут заметить, и тогда неизвестно, чем все дело закончится.

Антон почесал переносицу и посмотрел вперед. По всем данным, на базе около полутора десятка курсантов и трое инструкторов. Есть охрана из местных жителей. Численность неизвестна. Пищу готовят сами. Занимают несколько уцелевших саманных строений кишлака, разрушенных еще советской авиацией и артиллерией. Антон изучил снимки, полученные со спутника. На них отчетливо видны несколько автомобилей типа «Тойота». Распространенные в этих районах джипы на сделанных в разное время фотографиях постоянно меняют свое местонахождение. Дважды съемка их застала в лагере, три раза по дороге на Герат и один в сторону границы с Туркменией. Спутник работал над этим районом два раза в день. Утром и вечером на протяжении недели. Антон пытался систематизировать перемещение машин, но у него ничего не получалось. Информационно-аналитический центр этим вопросом не занимался. Можно было предположить, что в Герате для лагеря готовятся продукты. Однако рядом с ним есть приличных размеров населенный пункт Карух. Неужели с террористами проводят занятия в городе? Но провинциальный Герат, с разрушенной инфраструктурой, далеко не европейский город. Чему можно там научить? Метро нет, аэропорт условный, подземные коммуникации отсутствуют. Обычно в лагерях, подобных тому, в который летела группа, обучали владению стрелковым оружием, организации марша, засад, ведению различных видов боя, изготовлению ядов, взрывных устройств. Рекрутов, если так можно назвать собранное со всех уголков мира отребье, заставляли бегать, лазить по горам, преодолевать, если была возможность, вплавь реки, владеть ножом. Фундаментом такой подготовки был ислам. Только не тот, который исповедует большинство приверженцев пророка Мухаммеда и Аллаха, а ваххабитского толка. Он так и называется – воинствующий.

А что, если на машинах в Герат уезжает администрация? Устраивают себе отдых в более цивильных условиях? Он нахмурился. В субботу и воскресенье джипов совсем не было. Родимов высказал по этому поводу предположение, что на эти дни их загоняют под навесы, которые наверняка есть в этом кишлаке. Зачем жарить на солнце технику? Но занятия в эти дни, бесспорно, были. Об этом свидетельствовало чрезмерное запыление района севернее кишлака. Там, по всей видимости, проводились подрывы и стрельбы. Расчетная точка приземления группы была в семнадцати километрах от этого места. Пять часов на перемещение. Три – на рекогносцировку и разведку. Сбор, анализ информации и принятие решения может, по разным подсчетам, продлиться от нескольких часов до суток. Возможны накладки. Они прилетят, выйдут в район, а бандитов там к этому времени не окажется. Другой расклад – после спешивания совершат марш, отработают цель, но боевики поднимут тревогу, и весь приграничный район начнет на них охоту. Наверняка все выходы к границе перекроют. В таком случае оптимальный вариант – оставить вертолет целым. Площадка, выбранная для посадки, находится на востоке от лагеря. То есть в противоположной от границы стороне. Можно легко вернуться и использовать вертолет для прорыва. Но тогда возникает угроза уничтожения его средствами ПВО Туркмении. Системы опознавания «я свой самолет» нет. Хотя в том же Таджикистане вертолетчики пользуются в таких случаях условными сигналами, которые назначаются на каждый день. Например, ночь сегодня, крен бортовых огней влево, пуск красной ракеты с правого борта. Днем – наоборот, и ракета, к примеру, зеленая. Но кто Антону сообщит такие тонкости? Родимов? Он скорее порвет, узнав, что тот задумал. Ведь при планировании операции о таком способе эвакуации не было и речи. Тем более в Марах до сих пор расквартирован авиаполк. В Кушке найдутся наземные средства ПВО. Кроме этого, всем станет ясно, что автором учиненного побоища являются русские. Только они после акции будут стремиться покинуть территорию Афганистана. Туркменам такая операция ни к чему. Они могут только оказать в рамках ШОС, как Таджикистан, содействие в ее проведении. В этом случае новый скандал России обеспечен. Как быть?

* * *

Используя милицейскую форму и захваченный автомобиль, Хатча, Джамшед и Магомед беспрепятственно доехали почти до Кисловодска. Дежурившие на въезде в город милиционеры лишь проводили скучным взглядом своих «коллег». Но Магомед знал: это до поры до времени. Как только кто-то заподозрит, что с машиной и уехавшими на ней сотрудниками случилось несчастье, быстро восстановят маршрут ее следования. Размалеванный синим и серым цветом автомобиль не иголка в стоге сена. Как назло, в окрестностях расположенных вдоль шоссе населенных пунктов не было ни озер, ни тем более болот. В попавшихся на пути реках можно было в это время спрятать лишь велосипед, и то если положить его на бок. В нескольких километрах левее дороги – покрытые лесом холмы. Там, как и в Чечне, много оврагов, заросших по краям кустарником. В некоторых можно спрятать целый поезд. Но для этого надо пересечь по проселку поле. Да и как позже выбираться уже из этой глуши? В конечном итоге все трое пришли к выводу, что здесь, в Кисловодске, вариантов несоизмеримо больше. К тому же выбраться отсюда намного легче, чем из какого-либо села, в которых все друг друга знают. Есть железная дорога, кроме того, ходит масса автобусов и маршрутных такси. Можно нанять частника. До Пятигорска, где на конспиративной квартире оставлены средства связи, оружие, одежда и деньги, час езды. Всем троим, в гораздо более сложных условиях, не раз приходилось преодолевать такое расстояние пешком.

День близился к вечеру. На этот раз за рулем был Хатча. В конце концов, в группе он был штатный водитель. Хотя все имели права на управление любым видом транспорта. Переехав по бетонному мосту небольшую речушку, затряслись по улице, вдоль которой расположились частные дома. Кое-где можно было увидеть кур и даже корову. Миновали заправочную станцию. Потянулись промышленные постройки. Высокие бетонные заборы, трубы, длинные, угрюмые здания. Слева прогремел вагонами состав. Железной дороги видно не было, но над крышами домов и кронами тополей виднелись столбы с прожекторами, высоковольтные провода для локомотивов.

– Сворачивай в гаражи! – неожиданно скомандовал Магомед. Пока Хатча размышлял, как объехать огромную яму посреди асфальтного покрытия, он сам положил руку на руль и крутанул его вправо. По обе стороны разбитой дороги потянулись ряды железных, кирпичных и даже деревянных, собранных из железнодорожных шпал коробок. Кое-где ворота были открыты. У стоявших рядом машин копошились хозяева. К милицейскому «уазику» все отнеслись настороженно. Наверняка здесь уже не раз находили угнанный в городе транспорт. По опыту чеченцы знали: подобные массивы наполовину имеют отношение к криминалу. В таких гетто устраивают отстойники, здесь разбирают на запчасти, перебивают номера и перекрашивают украденные авто. Во многих гаражах можно жить, в некоторых, в подвалах, устроены тайники. О том, сколько можно найти здесь оружия, наркотиков и даже трупов, лучше не думать.

– Останови у «Волги»! – Магомед обернулся. Они только что свернули в глухой, оканчивающийся тупиком аппендикс.

Хатча выполнил приказ. Седой старичок в очках и выгоревшей военной рубашке сидел за рулем совсем новой машины. При появлении «милиции» насторожился. Заглушил двигатель, вышел навстречу.

– Здорово, отец! – Магомед высунулся в открытое окно: – Твоя тачка?

– Да, а что?

– Ремонтируете?

– Нет. – Мужчина снял очки, вынул платок и стал протирать стекла. – Новая совсем. Что с ней может случиться? Для осмотра выгнал. Редко езжу.

– Давно здесь? – Удовлетворенный ответом, Магомед еще раз огляделся: – Не видели серебристую «БМВ»?

– Опять угнали? – усмехнулся пенсионер и водрузил очки на нос. – Нет. Пока я ковырялся, мимо никто не проезжал.

Магомед открыл дверцу, вышел из машины и посмотрел в открытые ворота гаража. По обе стороны были установлены металлические полки, заваленные разным хламом. У дальней стены – сложенные одно на другое колеса. Рядом двери от «Жигулей». Пол был бетонный, с прямоугольной ямой по центру.

– Двери ваши?

– Мои. – Пенсионер проследил за взглядом «милиционера». – А что?

– Где купили?

– Не покупал. – Пенсионер развел руками. – Зачем они мне? Наоборот, отдать хочу. До «Волги» у меня «копейка» была. Остались.

– Красная? – зачем-то уточнил Магомед и вошел в гараж. – Неделю назад на такой машине было совершено преступление.

– Но это мои! – Пенсионер был спокоен. – Можете узнать у соседей. – Он подошел ближе и оказался между Магомедом и «ямой». Хатча с Джамшедом затаив дыхание наблюдали за диалогом. Еще бы. Одежда сотрудника милиции на Магомеде была явно не по размеру. Пуговицы рубашки едва сходились на животе. Штаны так обтягивали бедра, что казалось, шевельнись он резче, и они лопнут по швам. Сильно бросалось в глаза, что он чувствует дискомфорт. Больше не в силах этого терпеть, Магомед сделал шаг назад, правой рукой взял с верстака массивный разводной ключ и размахнулся. В этот момент пенсионер обернулся и выставил руки. Удар пришелся по выпрямленным пальцам. От боли мужчина закричал, на мгновение прижал руки к груди и тут же бросился к выходу. Магомед рассвирепел. Он выронил ключ и кинулся следом. Уже на улице успел схватить очкарика за отворот рубашки. Ноги несчастного подлетели вверх, и он упал на спину.

– Старый ишак! – Магомед ударил его по голове ногой, выхватил пистолет и размахнулся. Пенсионер снова проявил незаурядную прыть. Он перевернулся на живот, встал на четвереньки и бросился в сторону. С опаской озираясь по сторонам, от «уазика» уже спешил Джамшед. Магомед бросился на старика сверху и двинул ему рукояткой пистолета по затылку. Он распластался на земле. – Хватай его за ноги! – Магомед встал, сунул оружие обратно в кобуру и подхватил обмякшее тело под мышки. Они втащили старика в гараж и сбросили в яму. Джамшед взял ключ, который выронил Магомед, спустился следом и несколько раз, со всего размаха, ударил старика по голове. После этого они загнали «УАЗ» в гараж, закрыли ворота. Магомед щелкнул выключателем. Лампочка под потолком засветилась желтоватым светом.

– Нужно, чтобы никто как можно дольше не обнаружил подмену. – Он многозначительно посмотрел на Хатчу. – Но, когда сюда войдут, надо, чтобы гараж взлетел на воздух. Повсюду наши отпечатки пальцев. Нельзя позволить поработать здесь экспертам.

– Понял, – кивнул Хатча.

Он забрался на капот «УАЗа», выкрутил из патрона лампочку и швырнул ее на пол. Отодрал провод, крепившийся к потолку, и спрыгнул на землю. Тем временем Магомед и Джамшед переодевались. Они сняли с себя милицейский наряд, забросили его на заднее сиденье машины. Сами стали натягивать джинсы, рубашки, брюки, в которых были раньше.

Не обращая на них внимания, Хатча достал канистру, до половины заполненную бензином. Уложил ее под водительское сиденье. Оголенные провода освещения скрутил и сунул в горловину таким образом, чтобы они оказались над поверхностью топлива. Сделанная из тряпки пробка должна была создать высокую концентрацию паров бензина. Если попытаются включить свет, произойдет замыкание. Рванут пары и если не разорвут канистру, то наверняка выбросят через горловину часть топлива наружу. Горящий бензин зальет салон. От этого, возможно, никто не пострадает, но вещественные доказательства сгорят. Конечно, была опасность того, что освещением не воспользуются. На этот случай протерли все, чего могли касаться руками.

– Все! – Магомед оглядел подельников и поморщился. Мало того, что камуфлированная одежда Джамшеда бросалась в глаза, она была в бурых пятнах крови, которые отчетливо различались даже на такой расцветке. – В машину!

Хатча осторожно приоткрыл одну створку ворот и выглянул наружу.

– Ну что?! – Магомед уже сделал шаг, чтобы выйти.

– Погоди! – Хатча отпрянул и развернулся к Магомеду: – Там какая-то женщина.

– Где? – напрягся Джамшед.

– У «Волги».

– Она тебя видела?

– Нет, – он уверенно покачал головой. – Кажется, это его жена, – он показал взглядом в яму.

– Николай! – раздался голос из-за ворот. – Чего закрылись? Опять за старое!

В просвете между ворот появилась голова в шляпке. Блеснули стекла очков.

Не раздумывая, Хатча схватил женщину за шею и втащил в гараж. Она попыталась закричать, но лишь громко всхлипнула и засипела. Шляпка слетела на пол. Он перехватил ее за затылок и со всей силы приложил лицом о крепление запасного колеса «УАЗа».

Путь был свободен. Все трое по очереди прошли и расселись в «Волге». Джамшед плюхнулся на заднее сиденье. Хатча повернул ключ в замке зажигания. Машина с ходу завелась.

– Куда? – Хатча вопросительно посмотрел на Магомеда.

– Нужно ехать в Минеральные Воды.

Выехав из гаражного массива, по центральной улице проехали через весь город.

– Мы славно поработали, – после того как оказались на шоссе, заявил Хатча. – Теперь надо отдохнуть.

За окном уже мелькали сады, небольшие рощи, поля.

– Неужели устал? – удивился Магомед и насмешливо посмотрел на напарника. – Ты же говорил, что нет лучше дела, чем убивать неверных!

– Женщину хочу! – Хатча включил левый поворот и стал обгонять новенький «Хендай». – Вот как эта! – неожиданно воскликнул он, поравнявшись с иномаркой.

Все, как по команде, повернули головы вправо. За рулем попутной машины сидела молодая женщина. Встречный поток воздуха играл ее черными волосами. На ней были темные очки. Справа расположился здоровенный мужчина в белой футболке.

– Ты чего?! – взревел первый пришедший в себя Магомед и повернулся к Хатче. – И думать забудь! Нам осталось совсем немного.

Хатча увеличил скорость. Однако женщина тоже. Впереди, навстречу им, мигая фарами и сигналя, неслась еще какая-то иномарка.

– Она сумасшедшая! – взревел Хатча и надавил на тормоз.

Машину бросило из стороны в сторону. Он с трудом вернулся на свою полосу.

– Чего это они? – заволновался Джамшед.

– Кажется, я знаю, – Магомед увидел, как мужчина развернулся на сиденье и некоторое время разглядывал их машину через заднее стекло. – Им знакома эта «Волга». Давай снова догоняй! – С этими словами он вынул пистолет.

Хатча до отказа вдавил педаль газа в пол. Машина задребезжала. «Хендай» стал слегка приближаться. В этот момент Магомед заметил, что мужчина звонит. Он оглянулся. Сзади, далеко, тащился автобус, за которым ехало несколько машин. Сейчас проедут изгиб дороги и начнут его обгонять. Он плюнул себе под ноги, высунулся в окно и вскинул руку. Восемь выстрелов сделали заднее стекло матовым от трещин. «Хендай» вильнул, потом резко принял вправо, пересек проезжую часть и съехал в кювет. Впереди и справа замаячили многоэтажные дома. Это уже были Ессентуки.

– Жми! – сквозь зубы процедил Магомед. – Скоро пост. Главное его проехать.

* * *

Павел оказался у проходной в тот момент, когда на территорию больницы въезжала «Скорая помощь». Он притормозил. Едва она проехала мимо, проворно проскочил между двумя начавшими съезжаться створками автоматических ворот. Высунувшийся в окошко старик в униформе стал что-то гневно кричать и махать рукой, но Павел уже был на дороге. Скорчив ему в зеркало заднего вида рожицу, он повернул вправо. Проехал до конца улицы, свернул налево, миновал один квартал и снова повернул. Теперь он катил обратно. Дежуривший у ворот охранник скажет, что «уазик» уехал в сторону «Пожарки», и его бросятся искать в том направлении. Тем более там за город ведут не меньше пяти дорог, и только на двух милицейские посты. А он двинет на запад.

Вскоре он уже мчался вдоль реки, оба берега которой были застроены дачами. Те, что расположились ближе к воде, походили на средневековые замки и не были похожи одна на другую. Два, три, четыре этажа из красного кирпича, гранита, мрамора, стекла и бетона. Они словно красовались своей оригинальностью и дороговизной. Павел знал: эти сооружения принадлежат банкирам, владельцам гостиниц, казино, депутатам городской думы и прочим сильным мира сего. Территория считалась в свое время закрытой для посещения рыбаками и отдыхающими. Все построенное здесь именовалось не иначе, как самострой. Возведение коттеджей у реки было запрещено на федеральном уровне. Но если есть деньги, на законы наплевать. В этой стране они пишутся для нищих.

Дальше, справа от дороги, за карьером, склон горы облепили многочисленные вагончики и похожие на курятники домики, слепленные из самого разного материала. От собранных на свалке кирпичей до листов жести, шифера и досок. Там занимались борьбой за существование счастливые обладатели шести соток. Те, для кого жили и работали обитатели элитного поселка слева. Последние два года администрация города вела методичное наступление на этот район с целью перевода земли под застройку. Дачники, в меру своих сил, времени и возможностей, защищали политые потом и кровью клочки земли. Многим попросту не пережить без них зиму. Эту тяжбу Пашка знал еще и потому, что на самой границе этих трущоб когда-то располагался и их, похожий на домик Чипполино, сарайчик с небольшим садом и десятком грядок. Участок в числе нескольких таких же убогих наделов оказался ближе всех к черте города и пострадал в первую очередь. Отцу тогда выбили три передних зуба, а матери вывихнули руки. Они примчались в тот момент, когда бульдозер уже целился в стену их «хижины». Теперь там торговые площадки для подержанных автомобилей.

Миновал березовую рощу. Дорога пошла в гору и плавно слилась с федеральной трассой.

– Москва – тысяча семьсот восемьдесят, – прочитал он вслух на промелькнувшем мимо указателе. Расположенный по этой дороге стационарный пост ГИБДД он объехал через дачный поселок. Следующий наверняка не скоро. От радости, что оказался на свободе, хотелось кричать.

Павел посмотрел на топливомер. Стрелка показывала почти полный бак. Немудрено, его повезли утром. Водитель подготовил машину для работы на целый день. Значит, километров на пятьсот хватит. Он стал размышлять, как лучше использовать возникшее преимущество. Впереди, по трассе, располагалась крупная железнодорожная станция – Каменская. Там, недалеко от вокзала, на территории разграбленного и давно не работающего завода ЖБИ можно спрятать машину. Пашка хорошо знал этот городок. Они с отцом часто ездили туда к родственникам. Естественно, сейчас он к ним не пойдет. Это самоубийство. Нужно просто сесть на товарняк и вернуться в Челдовск. Никому и в голову не придет, что, забравшись так далеко, он рванул обратно. Все будут считать, будто отправился в Москву. Возможно, в скором времени он так и поступит. Обратной дороги у него нет. Обвинение в убийстве и побег – это уже серьезно. Жизнь, можно сказать, насмарку. А она дана один раз, и Павел не собирается провести ее в зоне. Он найдет как выкрутиться. Вон как лихо ушел от конвоя! Сейчас небось весь город на ушах. Значит, есть у него криминальный талант! Выживет. Пашка был уверен: такие люди, как он, сейчас востребованы. Пашка пересмотрел много современных фильмов, пока лежал в госпитале, перечитал не один десяток книг. Как в них лихо зашибают деньги! Он умеет неплохо обращаться с оружием, вынослив, даже после ранения, хорошо дерется. То, что в бегах, так это еще с какой стороны посмотреть. Лучшей характеристики для любой криминальной группировки и не найти. Будет жить, как умеет. Хотя, можно сказать, заставили. Разве мог он всего неделю назад представить, чем закончится поход в военкомат? Туда пришел одним человеком, вышел другим. Перед глазами возник облик Фирсова. Он скрипнул зубами. Этот урод ответит за все! Но сейчас надо объясниться с Мариной. Конечно, опера не дураки и будут держать ее на контроле. Еще родителей. Но он знает, где переждать первое время. Надо проехать через город на восток и там соскочить с поезда. У тех, кто его будет искать, от таких заморочек голова лопнет. Сейчас основные усилия поиска сосредоточены именно на том участке. В сторону полигона. Через пару дней, совершенно в другой стороне, всплывет угнанный «уазик». Все переметнутся туда. А он в это время уже будет именно на той территории, которую совсем недавно прочесали.

Тот район он знал неплохо. Еще на срочной два раза приезжал в родные места на ученья. Полигон был огромным. На нем иногда терялись не только отдельные машины, но и целые танковые роты. Там много блиндажей и других укрытий. Кроме этого, есть рота обслуживания. На учебном центре – батальон обеспечения учебного процесса. Можно решить вопрос с питанием.

Размышляя над своим положением, строя планы мести, мысленно разговаривая с Мариной, он не заметил, как пролетели пять с половиной часов. Только когда промелькнул указатель «Каменская», встрепенулся. Справа и слева тянулись покрытые сосновым лесом горы. Дорога на этом участке была прямой как струна. Впереди, в сизой дымке, за казавшимися на фоне яркого солнца черными деревьями, уже виднелись серые корпуса хрущевок. Ехавшая впереди фура включила правый поворотный указатель и стала уходить на обочину. Он бросил взгляд в зеркало заднего вида и пошел на обгон. Однако едва поравнялся с почти остановившимся «КамАЗом», как ощутил волну жара, а в горле тотчас пересохло. Справа от дороги он разглядел двух милиционеров, небольшую кирпичную будку с надписью ГИБДД и автомобиль с мигалкой. Как он ни разу не видел этого поста?! Все правильно, ездил с отцом, он вел машину. Пашка в это время дремал на заднем сиденье.

«Не дрейфь! – следя боковым зрением за милиционерами, мысленно приказал он себе. – Мы прикрыты фурой. Для них сейчас намного соблазнительней посмотреть документы у дальнобойщика».

Оба сотрудника даже не оглянулись на «уазик». Пашка с шумом перевел дыхание и вытер со лба выступившую испарину. Спустя полчаса, попетляв по грязным улицам Каменской, он выехал к тыльной части завода. Вернее, к тому, что от него осталось. Огороженная бетонными плитами территория уже выглядела иначе, чем тогда, когда он был здесь последний раз. Исчез главный корпус, несущие конструкции которого были сделаны из массивных, двутавровых железных балок. Исчезли рельсовые краны. Он догадался: они пошли в металлолом.

Проехать на территорию не составило труда. Благо, что половина бетонных плит забора либо растащили, либо они сами попадали. Ничто не охранялось, и вскоре, оставив машину внутри пустой трансформаторной будки, он вышел в город. Но выбранный и продуманный до мелочей план дал первый сбой. Пашка это понял, когда ощутил страшный голод. Утром он почти не поел отвратительных клейких макарон с кусочками жира. Сказалось и нервное напряжение. Да и обед по времени давно прошел. Он задумался. Наверняка родственников, которые живут в двух кварталах отсюда, уже в ближайшее время навестит с профилактической беседой участковый. С другой стороны, неизвестно, сколько времени уйдет на возвращение. Взвесив все «за» и «против», Пашка все-таки повернул к дому дяди и вскоре вышел на знакомую с детства улицу. Дорога здесь была неасфальтированная. В палисадниках росли тополя, черемуха и даже елки. Пахло полынью, углем и разогретыми шпалами. Он огляделся. Середина рабочего дня. Было тихо. Жара погнала детвору на речку, пенсионеров загнала в прохладные дома, работоспособное население трудилось.

Длинное, крытое шифером и похожее на барак деревянное строение, выкрашенное в зеленый цвет, имело четыре отдельных выхода и столько же небольших, приспособленных под огород, двориков. Оно было построено в семидесятые годы специально для работников станции и располагалось почти у самого железнодорожного полотна.

Павел подошел к покосившемуся палисаднику и заглянул внутрь. На дверях красовался огромный навесной замок. Из-за будки, звеня цепью, лениво вышел Пират. Для приличия пес тявкнул и приветливо завилял хвостом. Пашка открыл калитку и направился к крыльцу. Ключ, как всегда, был вставлен за наличник окошка, и через минуту он уже был в доме.

Василий Петрович, брат отца, жил здесь с женой Лидией Константиновной. Она работала проводником и скорее всего была в поездке. Он – путейным обходчиком. Уходил рано, появлялся поздно.

В доме было прохладно и пахло геранью. Заглянул в комнату, вернулся в кухню и открыл холодильник. Так и есть, тетя Лида точно уехала. Об этом красноречиво говорили забитые пластиковыми контейнерами, кастрюльками и тарелками полки. Она готовила супругу еду на все дни своего отсутствия. Пашка отыскал пластиковый пакет и сложил туда всего понемногу. Сало и хлеб завернул в газету. В банку отложил салат. Прихватил несколько огурцов и помидоров. Дядька не отличался особой наблюдательностью, поэтому не должен заметить, что без него здесь похозяйничали. В шкафу отыскал упаковку со спичками. Несколько коробков рассовал по карманам. Немного поразмыслив, прошел в комнату, встал на четвереньки и вытащил из-под кровати небольшой ящик. Раньше дядька баловался охотой. С тех пор у него оставались порох, гильзы, мешочек дроби, мерка и патронташ. Все это хранилось здесь и давно было невостребованным. Пашка вынул из ящика охотничий нож. Взял за рукоять, вытянул из кожаных ножен отшлифованное до зеркального блеска лезвие. Усмехнулся своему отражению в нем, забросил его в пакет. Ящик сунул на место.

Глава 9

Даниэль Нусон проснулся с первыми призывами муллы к намазу. Было еще очень рано, всего лишь четыре утра, но в Афганистане, из-за особенностей расположения относительно Гринвича и часового пояса, уже вовсю светило солнце. Тем более город окружали не очень высокие горы. Из коридора доносились голоса, шаги, стук дверей. Накануне в гостинице поселились русские историки из Санкт-Петербурга. Нусон осторожно поинтересовался у администратора, а вечером узнал из местных новостей, что они приехали по поводу строительства панорамы в каком-то музее.

Он встал с длинной деревянной кровати и потянулся. Тонкий матрац был жестковат, и тело ныло. Всунул ноги в пляжные тапки, взял полотенце и направился приводить себя в порядок. Вода здесь была постоянно. Это радовало. Но утром напор был слабый. Он быстро умылся, побрился и вернулся обратно в комнату. Бросил полотенце на стол, подошел к окну и сдвинул жалюзи. Герат уже жил своей суетливой жизнью. Взору открылись низкие, в основном в два этажа, дома с плоскими крышами, над которыми высились деревья, купола мечетей, минаретов. Старинные дворцы создавали ощущение восточной сказки. По улицам сновали люди, на рынки спешили торговцы, толкая перед собой тележки с товаром или таща его в мешках на себе. Гремя бортами, проезжали грузовики, гордо, словно корабль, проплыл переполненный автобус, урчали легковые автомобили. Он поморщился. Шум и гвалт будут стоять до наступления жары. Потом станет тише и спокойней.

Выбранная для строительства города много веков назад долина, окруженная казавшимися из-за расстояния синими горами, издревле находилась на пересечении торговых путей. В первый день ему даже казалось, что он попал на один сплошной гигантский базар.

Герат в отличие от Кабула совсем не пострадал за время войны. Когда возникла угроза его захвата талибами, губернатор попросту сдал город без боя. Поэтому не было разрушений. Уцелели все исторические памятники. Они скорее страдали от урбанизации. Здесь расширялись дороги, увеличивалось количество машин, строились современные дома и офисы. Недалеко от гостиницы возвела торговый павильон «Тойота». Стены многих домов украшали тарелки спутникового телевидения. Нусон первый раз был в этом городе, и он ему понравился больше афганской столицы. Воздух казался несоизмеримо чище, электричество почти не отключали, работало радио, телевидение и Интернет. Не было перебоев в сотовой связи.

Сюда Даниэль Нусон прибыл под видом представителя лондонского журнала «Времена года». Как и полагается в подобных случаях, подготовка к этой командировке началась заранее. Он действительно заключил с этим издательством договор и получил аккредитацию. То, что журналист приехал в Афганистан один, никого не удивляло. За первые несколько дней Нусон с проводником, переводчиком и водителем в одном лице по имени Дуон посетил местные достопримечательности и написал небольшой очерк. Ноутбук, на котором он работал, умышленно несколько дней оставлялся в номере. Нусон допускал, что кому-то придет в голову проверить его принадлежность к СМИ. Провинция контролировалась войсками коалиции, но за пределами города никто не чувствовал себя в безопасности.

На самом деле цель поездки худощавого рыжеволосого англичанина была далека от журналистики. В начале весны недалеко от этого города по инициативе его ведомства был создан секретный учебный центр подготовки диверсантов. Именно так, а не иначе он называл про себя людей, которых там готовили. Все делалось руками небезызвестных проповедников священного Халифата и при финансовой подпитке обиженных на Россию олигархов.

Сегодня ему предстоит посетить лагерь и лично убедиться в готовности снайперов убыть в Россию. Было страшно, но деваться некуда. Работа на таком ответственном направлении требует личного участия. Здесь нельзя обойтись помощью посредников. И не только потому, что в мероприятие вложены огромные деньги. В случае неудачи ему, Нусону, не жить. Ни одна спецслужба мира не признает того, что принимала активное участие в разработке и претворении в жизнь планов физического устранения лидера такой страны, как Россия. Естественно, всех, кто хоть каким-то боком касался этого, превратят в пыль. Люди, стоящие за планируемой акцией, уберут всех ненужных свидетелей. В принципе это уже не первый случай, когда ведомство Нусона прямо или косвенно курирует такого рода операцию. Все предыдущие закончились провалом. Так было и в самой России, и за ее пределами. Но везде в руки русских попадали лишь рядовые исполнители, а нити заговора обрывались либо в Чечне, либо в Афганистане. Сейчас очередная попытка. Лагерь был устроен в брошенном кишлаке, в часе езды от Герата. По сути, там окончательно скомплектовали целую группу диверсантов из числа бывших граждан СССР. Латыши, русские, чеченцы, татары. Всего полтора десятка разных мастей отщепенцев осваивали новейшие виды стрелкового оружия, бегали, лазили по горам, собирали взрывные устройства, готовили из обычных аптечных лекарств яды, учились оказывать медицинскую помощь. Случайных людей в лагере не было. У всех за плечами – бандитские разборки, войны, участие в незаконных вооруженных формированиях. Ни один из этих негодяев последние несколько лет не жил по настоящим документам. Каждый из них был желанным гостем в прокуратуре и находился как минимум в федеральном розыске. Собрать такую команду составило много труда, средств и времени.

Требования к кандидатам были самые распространенные для таких случаев. Обязательная служба в армии или участие в чеченской кампании на стороне боевиков. Руководство Нусона считало, что уровень военной подготовки в обоих случаях был примерно одинаковым. Хорошие физические данные, ум, беспринципность. Высшее образование приветствовалось. Но основной критерий – это умение стрелять и наличие опыта боевого применения снайперского оружия. Всем пообещали огромную сумму денег и беззаботное существование до конца дней своих. Истинной цели они пока не знают. Ориентированы на то, что получат команду в самый последний момент. За неделю до убытия в лагерь всем вручили документы на недвижимость в разных уголках мира и аванс в размере пятисот тысяч евро. Надо сказать, что этот момент вызвал у них настороженность. Проверить подлинность этого богатства пока было невозможно. Вся команда находилась под неусыпным контролем. Поэтому Нусон знал: большинство кандидатов догадались о целях реальной задачи. Некоторые даже высказали сомнения, что после дела их оставят жить. Они не зря беспокоились. Более того, двенадцать человек расстанутся с жизнью уже в самое ближайшее время. Отбор жесткий, кто не прошел, должен уйти совсем. Какой дурак пойдет на то, чтобы оставить жизнь свидетелю такого мероприятия? Но они верили в лучшее. Наверное, просто потому, что у них не было другого выхода. Сегодня инструктора окончательно выберут тех, кто вернется в Россию. Их всего три человека. Их Нусон вывезет. Остальные умрут. Администрация лагеря тоже. Эта гигантская работа изначально была ориентирована на уничтожение почти всех причастных к акции, причем руками русских, которых удалось вытянуть в Афганистан. Они считают, что сами обнаружили лагерь. Завтра будут думать, что уничтожили его и устранили угрозу. На самом деле этот успех лишь затмит им глаза и расслабит. Однако не это беспокоило его сейчас. Приговаривать людей к смерти он давно привык. Уничтожение следов было частью его работы. Просто сегодня он приложит руку к тому, что этот мир покинет довольно известная во всем арабском мире личность. Много лет подряд Ата Алших помогал Нусону и его коллегам бороться с Россией. Еще в начале девяностых им финансировалась работа по разжиганию национальной розни на Северном Кавказе. Впоследствии он отправил много денег на войну в Чечне. Организовал несколько лагерей по подготовке боевиков, лично участвовал в разработке планов многих терактов, направленных на дестабилизацию обстановки в этой стране. Весной с его подачи была спланирована акция по дискредитации российского руководства, в результате которой должен был погибнуть от рук российских спецслужб уважаемый во всем мусульманском мире шейх Сулл Массар. Ата Алших просчитал все до мелочей и едва не зажег новый пожар войны на Кавказе. Теперь самого Ата Алшиха уже он, Нусон, верный соратник и друг, принесет на алтарь победы по его технологии. А все для того, чтобы убедить русских: они уничтожили диверсионную группу вместе с организатором покушения на лидера Российского государства.

Месяц назад руководство «МИ-6» узнало, что работа в Европе не осталась незамеченной русскими. Они взяли след. Почти сразу была преднамеренно допущена утечка информации о лагере под Гератом и целях подготовки в нем людей. ГРУ заглотило наживку. Вскоре из бывших республик Средней Азии пришло известие, что русские решились на уничтожение объекта своими силами. Англичане сделали правильные расчеты. ГРУ испугалось, что после того, как террористы покинут Афганистан, их уже будет невозможно найти. Но в Москве не знают, что уничтожат, по сути, ложный объект, и вряд ли об этом догадаются, пока не прогремит гром, как принято говорить у русских. Тем более они получат Ата Алшиха. А это прямое доказательство, что одним махом уничтожена вся цепочка готовящей акцию структуры. На самом деле в России уже давно существуют группы, готовые выполнить любой приказ заокеанских стратегов. Конечно, как и прежде, он будет исходить от очередной марионетки из числа местных руководителей подполья. Но не в этом суть. Гранаты давно заброшены в берлогу. Здесь, в Афганистане, детонатор. Это пара первоклассных снайперов. Те, давно устроившиеся в России, теперь должны их встретить и обеспечить работой.

* * *

Хатча знал, где располагался стационарный пост ГИБДД, и заранее снизил скорость. Все нервничали. Магомед то и дело смотрел в зеркало заднего вида. Сзади никто не ехал. Это и понятно. У расстрелянного ими «Хендая» образовалась пробка. В то же время росла вероятность того, что их остановят. Одиноко движущаяся машина наверняка привлечет внимание. Они нагнали какой-то микроавтобус и держались за ним.

– Как ты думаешь, Магомед, – заговорил сидевший сзади Джамшед, – успел кто-нибудь сообщить в милицию?

– Конечно, – ответил за него Хатча. – Сейчас у всех сотовые телефоны. Только на посту еще могут не знать. Если и звонили, то сначала в дежурную часть. Это уже потом дадут команду, кого ловить. Ориентировки отправят.

– Умный? – Почему-то Джамшеда разозлило то, что ему ответил не Магомед. – Я не тебя спрашивал.

– Но ведь ты тоже с нами учился! – решил напомнить ему Хатча.

В Турции им рассказывали о нормативах приезда на место происшествия милиции и других оперативных служб российских городов. Это необходимо было знать для того, чтобы правильно планировать и проводить акции.

Джамшед оставил замечание без внимания. Всех насторожил звук сирены. Вскоре навстречу пронеслась милицейская машина.

– Пост, – одними губами проговорил Хатча и почти вплотную прижался к микроавтобусу.

Но они зря волновались. Рядом с двухэтажным кирпичным строением не было ни сотрудников милиции, ни машины. Лишь в окошке мелькала чья-то фигурка.

– Вот и все! – Хатча насмешливо посмотрел в зеркало заднего вида на Джамшеда. – Этот пост ближе всего к месту аварии, поэтому они все туда поехали.

– Нужно быстро менять машину, – заерзал Магомед. – Через десять минут эту тачку объявят в розыск.

– Снова в гаражи? – Хатча вопросительно посмотрел на Магомеда. – Я знаю, здесь их больше, чем в Кисловодске.

– Нет, – он категорично замотал головой, – сейчас конец рабочего дня. Там будет многолюдно. Надо бросить эту в укромном месте, а самим ловить такси.

Проехали по пригородам, свернули к центру. Все были напряжены. Магомед не мог выбрать место, где можно оставить машину. Бросать где попало не резон. Как только ее найдет милиция, тут же изменится характер поисков. Начнут повально проверять весь транспорт, идущий из города. Уже наверняка нашлись свидетели, которые смогли описать внешность и национальную принадлежность людей, совершивших обстрел на трассе. Возможно, что кто-то из ехавших в «Хендае» выжил. Кроме того, их могли запомнить пассажиры других машин.

– Давай туда! – неожиданно толкнул в бок Магомед и показал взглядом во двор новостройки.

Хатча послушно повернул.

Они миновали въезд и остановились на небольшой бетонной площадке рядом с видавшим виды «Москвичом». Бросая по сторонам настороженные взгляды, быстро протерли все, чего могли касаться руками. Делали это скорее интуитивно. Оставив машину, вернулись на улицу, воспользовавшись уже другим проездом. Едва оказались у дороги, увидели такси. Это была новая «Волга».

– В Минводы поедем, командир? – улыбнулся во весь рот Магомед. – Хорошо плачу!

– Какой разговор, если есть деньги! – развел руками усатый водитель.

Хатча с Джамшедом устроились на заднем сиденье. Причем место позади водителя занял Джамшед. У него была удавка. Они не собирались оставлять таксиста в живых. Если он вспомнит о трех кавказцах, схожих по описаниям с разыскиваемыми убийцами, то искать станут и в Минеральных Водах. А им там, возможно, придется некоторое время жить.

Уже смеркалось, когда, удивленно крутя головой, водитель проехал через захламленный двор давно подготовленной к сносу пятиэтажки и остановил машину.

– Вы ничего не напутали?

По его голосу всем стало ясно: он догадался, для чего они сюда заехали. В тот же момент Джамшед, не раздумывая, накинул ему на шею удавку. Однако таксист оказался проворней и успел подставить ладонь. Джамшед упер подошву ботинка в спинку кресла и потянул удавку на себя. Но раздался хруст, и одна ручка, к которой была привязана струна, разломилась пополам. В ту же секунду таксист проворно открыл дверь и выскочил наружу.

– Стой, шакал! – закричал Магомед, выбираясь из машины.

Хатча уже несся за обезумевшим от страха водителем. Несчастный метнулся сначала в сторону улицы. Но Хатча едва не схватил его. Тогда тот бросился в сторону дома. Справа уже бежал Магомед. Неожиданно таксист споткнулся и упал. Хатча не успел остановиться и полетел через него. Из глаз от удара лицом о землю посыпались искры. Но он тут же вскочил на ноги и развернулся. Магомед уже оседлал незадачливого водителя.

Мужчина осознал, что его убивают, и как мог цеплялся за жизнь. Ему удалось распрямиться. Магомед полетел на спину и со всего размаха рухнул на остатки асфальта. Хатча попытался ударить таксиста рукой в живот, но промазал, потерял равновесие и едва удержался на ногах. В тот же момент тот бросился на него. Хатча отшатнулся, но все же получил кулаком в челюсть. Лязгнули зубы. Во рту мгновенно появился металлический привкус. Таксист не дал Хатче прийти в себя и сбил его своим телом с ног. Хатча попытался в последний момент перевернуться в воздухе, но у него не получилось, и он рухнул на правый бок. Мужчина навалился сверху и нанес два ощутимых удара в голову. В этот момент подоспел Джамшед. Он схватил таксиста за шею и опрокинул на землю. Тот попытался вскочить, но был сбит ударом ноги и, окончательно осознав, что ему не уйти, закричал. От этого вопля отчаяния, страха, бессилия и злобы в груди у Хатчи похолодело. Он поднялся. Джамшед сел на таксиста, схватил двумя руками за горло и стал с остервенением бить головой о землю. После третьего удара тот перестал кричать, лишь только сипел. Хатча с опаской посмотрел в сторону въезда. По освещенной фонарями дороге проносились машины. Никто не обратил внимания на шум, доносившийся со двора давно заброшенного дома.

Труп несчастного водителя они оттащили к канализационному колодцу, на котором отсутствовала крышка, и сбросили вниз. Хатча прошел в руины и отыскал там кусок жести, которой они накрыли люк. Сверху набросали обломков кирпичей и земли.

В этом городе у группы имелось несколько адресов, которые она могла использовать. В основном это были частные дома или квартиры опустившихся людей. Одинокие, страдающие алкоголизмом пенсионеры, сами того не ведая, были невольными соучастниками преступлений, которые совершал со своими людьми Анди. Вот и сегодня за сумму, которой с лихвой хватит на беспробудное пьянство в течение месяца, один старичок разрешил на месяц загнать к себе в сарай такси. Жил он на окраине города. Радио и телевизора у него не было, из друзей лишь старый облезлый кот.

Уже совсем стемнело, когда Магомед осторожно постучал в двери квартиры, расположенной на втором этаже старого дома.

– Кто? – Настороженный голос Анди обрадовал поздних гостей.

– Свои, – лаконично ответил Магомед и перевел дыхание.

В случае, если дома засада, а милиция вынудит Анди впустить гостей, вопрос был бы иным. Ответ тоже был предусмотрен. Ведь и Магомед мог привести за собой «хвост».

Щелкнул замок. Едва слышно скрипнули петли. Свет в прихожей был выключен. То, что двери открыты, Анди понял еще и по затхлому запаху. Значит, Анди тоже недавно приехал. В этой квартире никто не жил. Они сняли ее в начале лета, заплатив за полгода вперед. Здесь был запас продуктов, немного денег, поддельные документы с их фотографиями и средства связи.

Анди пропустил всех в дом, закрыл двери и прошел следом.

– Все целы?

– Да. – Магомед кивнул и сел на диван. – У нас был тяжелый день.

– Наслышан. – Анди опустился на стул. – По телевизору только и говорят о трех лицах кавказской национальности, оставивших за собой кровавый след. – Он улыбнулся, но в тот же момент лицо вновь сделалось хмурым: – После того как вы ушли, я еще некоторое время сидел. Но никто не ехал. Тогда сам взял и проверил предохранители.

– И что? – Хатча даже наклонился вперед.

– Как видишь, – Анди развел руками, – спокойно доехал до Черкесска.

– Нам пришлось туго, – цокнул языком Магомед. – Несколько раз я думал, что конец. Но Аллах всемилостив.

– Ладно. – Анди показал рукой Хатче и Джамшеду на диван. Дождался, когда они выполнят команду и сядут, слегка наклонился к ним: – Я получил новый приказ. Завтра мы должны ехать на Урал, в город Челдовск.

* * *

Антон давно снял с себя куртку. Штаны потемнели от пота. Последние двести километров шли на небольшой высоте. Вертолет раскалился на солнце. Он предвидел это. Не раз в свое время приходилось наблюдать, как вертолетчики выпрыгивали на землю в одних трусах. Именно на этом последнем этапе Антон окончательно отказался от мысли использовать «борт» для отхода на территорию Туркмении. Он понял: им попросту не удастся его запустить. В такую жару во времена афганской войны, чтобы хоть немного увеличить компрессию, экипажи наловчились запускать двигатели, вливая во входной направляющий аппарат воду. Антон даже знал байку, когда, забирая группу, один техник недоглядел за бойцами и те выпили все имеющиеся на борту запасы воды. И тогда он использовал для этих целей припрятанную брагу. Тонкостей таких запусков они не знали. Слава богу, что до сих пор не упали.

Дрон почернел от напряжения и блестел от пота. Они приняли двойную дозу препарата, который включал в себя суточную дозу содержащихся в воде солей. Москит запасся таблетками, замедляющими вывод жидкости из организма, но Антон запретил их пить. По опыту знал: такой препарат увеличивает вероятность теплового удара, способствует быстрой утомляемости. Он малопригоден для людей, испытывающих большие физические нагрузки.

– До точки десять километров! – Антон развернулся к Лавру. – Объяви трехминутную готовность!

Прапорщик сидел по пояс раздетый, в спущенных до колен штанах, но с оружием в руках. Его словно окатили из ведра водой. Антон невольно улыбнулся. Тот смутился, встал, натянул брюки и исчез в дверях.

– Командир! – позвал Дрон.

Он посмотрел на майора. Тот показывал рукой влево и вперед.

Антон нагнулся. В километре внизу стояла группа людей. Все смотрели в их сторону.

– Как бы вслед не обстреляли, – забеспокоился Антон и стал быстро натягивать на себя куртку.

Однако за гребень горы перевалили без происшествий. Антон сверился с картой. Ошибиться они не могли. Если и отклонились от курса, то ненамного. Место посадки выбирали с таким расчетом, чтобы даже в случае небольшой погрешности были варианты приземления. Главное, по расстоянию все совпадало.

Антону не терпелось покинуть эту духовку. Солнце измотало. Почти все время оно светило в лицо. Сначала обжигало его левую половину, потом било прямо в глаза. Антону казалось, что иссушенная и обожженная кожа порвется, если улыбнуться.

– Давай к той скале! – Антон показал рукой в сторону горы, у которой одна часть оканчивалась каменистым, почти вертикальным обрывом и внизу была относительно ровная площадка.

Сзади послышался грохот. В салон ворвались клубы пыли. Антон понял, что открыли двери. Шум стоял такой, словно они оказались под железнодорожным составом, который несется в десять раз быстрее обычного поезда. Корпус завибрировал сильнее. На шее Дрона вздулись от напряжения вены. Место, на которое указал Антон, на самом деле оказалось не таким ровным, как показалось сначала. Обломки камней размером с лошадиную голову были серьезной помехой для мягкой посадки. В таких случаях техник обычно выпрыгивал из зависшего «борта» и показывал пилоту руками, куда садиться, при этом глотая песок и пыль. Но вертолет было уже не жалко.

Удар о землю был ощутимым. У Антона лязгнули зубы. Виновато покосившись на него, Дрон стал выключать двигатели. Антон снял привязные ремни. Накинул на себя разгрузочный жилет, подхватил «винторез» и шагнул в салон. Половина группы уже выгрузилась. Джин, Туман и Банкет, оказавшись снаружи, отбежали от вертолета и заняли круговую оборону. Шаману досталось направление, совпадающее с курсом вертолета. То есть на двенадцать часов. Там была гора. Чтобы избежать неожиданностей и осмотреть за ней местность, он поднимался наверх. Его прикрывал Стропа. Старший лейтенант двигался немного позади.

Кот, Лавр и Москит уже выбрасывали на землю баулы.

– Дрон, – Антон посмотрел на майора, – давай живее!

Василий выбрался из кабины. Он забросил «винторез» за спину и стал пробираться к топливному баку. За ним была спрятана мина. Нужно было только включить питание и выставить время.

Антон спрыгнул на землю. Вынул гарнитуру переговорного устройства и закрепил на голове наушник. Поправил микрофон. Из кармана рюкзака достал обыкновенную косынку, используемую медиками при переломах. Набросил ее на голову, сверху водрузил кепку. Быстро надел на себя рюкзак и отбежал от вертолета. Огляделся. Вокруг, насколько хватало глаз, ни деревца. Одни серые нагромождения камней. Он стукнул по микрофону ногтем. Наушник ответил эхом. Посмотрел в сторону Шамана. Он добрался до вершины и уже осматривал склон на противоположной стороне.

– Шаман! – позвал Антон. – Это Филин. Что у тебя?

– Чисто, – лаконично ответил чеченец.

Вертолет был уже разгружен. Дрон вышел из него последним. Он задержался у выхода и установил небольшую мину-ловушку, на случай если гости здесь появятся раньше того времени, когда сработает основное взрывное устройство.

Кот надел свой рюкзак и, пригнувшись, побежал к Банкету, на ходу надевая накидку, подобную той, что надел на голову Антон. Теперь к сброшенным в кучу мешкам устремился Банкет. Он, в свою очередь, менял Шамана. Москит, соответственно, Джина. Вскоре вся группа была экипирована. За это время Лавр определил место нахождения. Едва последний баул был поднят с земли, Антон дал команду покинуть район. Джин со Стропой ушли в головной дозор. Шаман двигался в замыкании. Между ними остальные. За полчаса удалились от места посадки на несколько километров. Двигались в гору. За ней была база. Антон объявил привал. Скорее это была остановка для более обстоятельного решения организационных вопросов. Вертолет уже скрывал каменистый холм. Даже если к нему кто-то вышел, их от него не увидят.

– Лавр, давай данные! – Антон достал карту и спутниковый телефон.

Лаврененко вынул навигатор, посмотрел сначала на экран, потом заглянул в карту Антона:

– Здесь. – Он вынул нож и его острием показал на северный скат высоты.

– Я так и думал. – Антон убрал карту, отвернул антенну телефона и набрал частоту Родимова.

– Слушаю тебя, – прохрипел в трубке голос.

– Это Филин, – представился Антон. – Мы на месте.

– Понял. До связи.

Антон отключил телефон и убрал его.

Канал связи был гарантированной стойкости. На расшифровку разговора, по заверениям связистов, при самом благоприятном раскладе уйдет не одна сотня лет. Но ни Антон, ни Родимов не доверяли информацию технике.

Двинулись дальше. Джин со Стропой шли на удалении зрительной связи, поэтому переговорными устройствами не пользовались. Обходились условными сигналами. Через час подъема Джин уже был наверху. Антон хорошо видел, как он присел за огромным валуном. Взял висевший на груди бинокль и посмотрел на другую сторону горы. Антон не спускал взгляда с Вахида. Подъем был пологий, и его было видно полностью. Правее занял позицию Стропа.

– Наблюдаю кишлак, – впервые за все время заговорил Джин. – Дальность тысяча. Во дворе четвертого от восточной окраины дома, под навесами, три джипа. Несколько вооруженных людей.

– Охрана?

– Скорее нет, – после небольшой паузы ответил Джин. – Просто разговаривают.

Вскоре Антон опустился рядом с Вахидом. Возвышенность, на которую они поднялись, казалась игрушечной на фоне двух параллельных хребтов, между которыми она протянулась. У подножия следующего перевала располагался кишлак. Антону достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, что это именно то место, которое он рассматривал на снимках, сделанных из космоса. Даже машины те же. С десяток небольших прямоугольных саманных строений с плоскими крышами ютились на склоне горы. Во дворах были видны деревья. Часть из них были засохшими.

Он молча протянул руку к Джину. Догадавшись, чего от него хотят, чеченец снял с шеи бинокль. Антон поднес окуляры к глазам. Было заметно запустение. За исключением нескольких вооруженных мужчин, слонявшихся у машин, людей больше не видно. При взгляде через бинокль стали различимы разрушения. На стенах домов виднелись отметины от крупнокалиберных пуль. Местами в заборах и стенах зияли проломы.

– Крыша дома на въезде, пулеметный расчет, – отрапортовал Джин.

– По дороге справа от кишлака движется группа боевиков! – послышался в наушнике голос Стропы.

Антон оторвался от бинокля, отыскал взглядом людей, о которых доложил Стропа, и вновь посмотрел на них через оптику. До боевиков было около двух километров. Они быстро выдвигались в колонну по одному в северном направлении. У всех оружие. Главное, шли, соблюдая все основные принципы совершения пешего марша в условиях вероятной встречи с противником. Был у них и головной дозор, боковая и тыловая походная застава. Все в национальной афганской одежде. В нуристанках – войлочных колпаках с плоским верхом и завернутыми краями, – безрукавках, которые назывались здесь садрый, длинных рубахах, накидках. Но одеяние резко контрастировало с бритыми лицами, аккуратной прической и армейскими ботинками на ногах. Еще немного понаблюдав за боевиками, он вдруг разглядел, что часть из них имеет типично славянскую внешность.

– Итого двадцать один, – задумчиво проговорил Антон, возвращая бинокль Джину. – Будем считать, что треть находится в доме, рядом с которым машины. Значит, тридцать. Один к трем.

Продолжая наблюдать за боевиками, он задумался. Соотношение, в случае обычного боя, годится только для обороны. Но они практически никогда не вступают в прямое столкновение с неприятелем. Внезапность, выгодные позиции, быстрый, своевременный перенос огня, четкие, слаженные действия и непредсказуемость – это то, что почти всегда приносит победу. Однако для того, чтобы приступить к основной фазе операции, надо досконально изучить противника.

Антон посмотрел на циферблат часов. Механические «Командирские» показывали пятнадцать часов по московскому времени. Значит, здесь четырнадцать. Темнело в горах раньше и быстрее. В отличие от Таджикистана в этом районе ночью возможна минусовая температура. Но даже понижение на пару десятков градусов может привести к тяжелым последствиям. Такие перепады – мощная встряска для организма. Как вариант отхода к границе можно использовать автомобили, которые здесь находятся, и одежду боевиков. Но в этом случае возникает опасность нарваться на национальную гвардию, отряды полиции или американцев. Сейчас в этой части страны такая неразбериха, что даже местные толком не знают, кому принадлежит власть за окраинами Герата.

Антон посмотрел в том направлении, куда шли бандиты. Возвышенность, где они находились, постепенно спускалась к хребту, за которым начинался следующий. Возможно, там оборудовано тактическое поле и стрельбище. Светлого времени суток будет достаточно, чтобы миновать плато, подняться в гору и выйти к месту занятий, используя каменную гряду выше того маршрута, которым сейчас выдвигаются боевики. К вечеру они вернутся. Можно дойти до кишлака у них «на плечах». То, что операцию необходимо начать, когда все боевики будут в лагере, Антон не сомневался. Попытка уничтожить убывших на занятия закончится тем, что, услышав стрельбу, оставшиеся в лагере организуют оборону. Напасть сначала на кишлак? Взять без шума, а потом устроить засаду и встретить измотанных дневным пребыванием на жаре и занятиями бандитов? Он снова посмотрел на пулемет, потом оглядел подступы. Нереально. По крайней мере, в светлое время суток.

– Джин, – позвал Антон. – Продолжаешь наблюдение. Остальным – «откат» пятьдесят метров. Сбор у… – он оглянулся. Выбрать на этом удалении ориентир среди одинаково серых глыб было невозможно. – Все ко мне, – поправился он и начал спуск.

– Жрать будем? – Дрон уселся на камни рядом с Антоном.

– Никак наш Вася оклемался! – обрадовался Банкет, вытаскивая из рюкзака галеты и банку каши.

– Ты пока дуй в охранение. – Антон сорвал кусок фольги, которой была запакована выполненная в виде прямоугольной тарелки банка, взял ложку и показал ею себе за спину. – Пятьдесят метров к северу. Там и перекусишь. Задачу знаешь. Не допустить внезапного нападения противника с направления высоты три тысяча четыреста один. Понял?

– Не вопрос. – Дрон вернул лямки рюкзака на место, подхватил «винторез» и направился выполнять приказ.

– Что-то ты с ним строго, командир. – Кот опустился рядом с Антоном на корточки.

– Большинство людей после катастроф, пережитых катаклизмов хочет высказаться. Дрон сейчас испытывает то же желание. А мне подумать надо.

– Ну, спасибо, – раздался в наушнике удрученный голос Василия. – Мог бы так сказать.

Антон улыбнулся. У всех были включены переговорные устройства, поэтому Дрон сейчас чувствовал себя вдвойне оскорбленным.

– Ты как планируешь быть дальше?

– Вариантов несколько, – Антон вытянул за провод гарнитуру и переключил ПУ на прием, – в двух первых нужно делить группу на две части. Одна останется здесь. Вторая до темноты выйдет в тыл кишлака. С наступлением сумерек обе начинают выдвижение и одновременно атакуют. Кроме этого, можно устроить засаду на дороге. Исходя из наблюдений, сегодня, ближе к вечеру, машины уедут. Как вариант, взять языка, разобраться, что к чему, а работать в кишлаке утром. Но в этом случае выдвигаться, чтобы оседлать дорогу, надо уже сейчас, и в жестком ритме. Слышимость в горах хорошая. Поэтому уходить придется километров на пятнадцать, но и в этом случае пользоваться только бесшумным оружием. Если те, кто будет ехать на машинах, откроют ответный огонь или взорвут гранату, здесь поднимется переполох. Силами оставшихся справиться с этой бандой проблематично. В то же время от снявшихся с засады уже будет мало толку. Люди устанут.

– Но обратно они могут приехать на захваченном транспорте, – напомнил Кот.

– Если не повредят, – согласился с ним Антон. – Все равно тяжело. Кстати, не забывай, что в этом случае тебе, как заместителю, придется возглавить вторую группу.

– Знаю. – Кот сунул в рот галету и принялся задумчиво ее пережевывать.

– Каша почти горячая, – пробубнил кто-то.

Антон доел тушенку, спрятал под камень банку, достал флягу, отхлебнул теплой воды. Поморщился и внимательно посмотрел на Кота.

– Что? – насторожился тот, держа ложку у рта.

– Пойдем все вместе. Никакого дробления и распыления сил не будет, – принял решение Антон, вновь вынул гарнитуру, щелкнул переключателем и поправил сдвинувшийся во время еды микрофон: – Всех касается: готовность к движению – две минуты.

Глава 10

Обратный путь в Челдовск занял у Павла намного больше времени, чем он предполагал. Почти сутки ушли на то, чтобы найти подходящий состав и незаметно от охраны и железнодорожников устроиться в нем. Беглец облюбовал полувагоны с лесом. Там, между расположенным с торца бортом и досками, было пространство, куда он и спрятался. Ехать, вопреки ожиданию, оказалось тяжело. Он отдавил бока и пожалел, что не прихватил у дядьки старую телогрейку, висевшую в коридоре. Кроме того, сдуваемые встречным потоком воздуха древесная пыль и опилки всю дорогу забивали глаза. Но самой большой проблемой оказалось покинуть состав. Несмотря на небольшую скорость в районе полигона из-за сильных изгибов дороги, он долго не мог выбрать место для прыжка и едва не расшибся о бетонный столб линии электропередачи. В результате место высадки оказалось на несколько километров дальше запланированного. Он изрядно ободрал руки и ушиб ногу. Потом пришлось долго идти в обратном направлении. Нож дядьки, который выбросил заранее, так и не нашел. Когда добрался до полигона, на лес уже опустились сумерки. Но его поразило царившее там оживление. Павел взобрался на взгорок, где стояла небольшая кирпичная будка для оцепления, и осмотрелся. Отовсюду слышались звуки пил, стук молотков и топоров. Гудели машины. Строили в полный масштаб муляжи домов. В километре от того места, где он находился, военные возвели из фанеры почти целый квартал. У опушки леса, справа, работал экскаватор. В конце поля устанавливали мишени танков и ростовые фигуры, обозначающие группы пехоты. На длинном бруствере, который закрывал рельсовую дорогу для тележек с подъемниками, обозначавшими движущиеся цели, несколько солдат скашивали траву. Насколько хватало глаз, кипела работа. Сотни гектаров походили на гигантский муравейник. Одного взгляда было достаточно, чтобы сделать вывод: здесь собираются проводить учения. Причем их масштаб очень большой. Павлу приходилось участвовать в подобных мероприятиях, но значительно меньшего размаха.

– Дела, – задумчиво протянул он вслух и почесал затылок. – Видно, пожить спокойно здесь не дадут.

После побега он стал ловить себя на мысли, что высказывает мысли вслух. Это не от одиночества. Сдавали нервы от нахождения в неведении. До сих пор он не знал, что происходит в городе, а главное, как отнеслись к его поступку родители.

Отбиваясь от назойливых комаров и мошки, он спустился с взгорка и побрел в сторону идущей через лес дороги. Павла не покидало ощущение, что все случившееся – это нехороший сон, который стал результатом контузии. Насыщенный событиями день давал о себе знать тупой, ноющей болью в затылке, иногда сменяющейся звоном. Он до того привык к этим ощущениям, что начинал чувствовать дискомфорт, если они проходили.

Незаметно, размышляя над своим положением, он вышел на дорогу. Она протянулась на несколько десятков километров по периметру полигона, а начиналась и заканчивалась рядом с казармами и парком автомобильной техники учебного центра, за которым проходило шоссе на Челдовск. По ней вывозили оцепление и отправляли команды на тушение пожаров, которыми зачастую заканчивались в сухую погоду стрельбы.

В лесу уже было темно. На небе появились первые звезды. Лицо, шея, уши горели от укусов насекомых. Павел неожиданно понял, что не учел много нюансов. Во-первых, нижняя часть лица уже покрыта густой, отливающей медью щетиной и, конечно, привлекает внимание. Он не видел себя в зеркало, но знал, что борода у него рыжая. Глаза слезились и наверняка красные. Это результат недосыпания и поездки в полувагоне. Одежда еще в камере стала пахнуть потом, а сейчас, после нескольких дней мытарств, еще больше. Бордового цвета рубашка на локтях и животе почернела и лоснилась от грязи. Джинсы из синих превратились в серые. Руки в ссадинах. Уже завтра все это усугубится, и тогда о возвращении в город останется только мечтать. В деревню не сунешься. Наверняка их уже все объехала милиция. Если только ночью. И то, что это даст? Во всех дворах собаки. Надежды стащить чистую одежду, да еще по размеру, практически никакой. Бритву попросить – идиотизм. Значит, надо возвращаться! Только как быть в городе? Он вспомнил недавно увиденный фильм про подразделение, которое занимается розыском беглых преступников. Возможно, много выдумано, но ход рассуждений главного героя вполне логичен. Наверняка так же сейчас мыслит и тот, кто ищет его. Значит, родители, родственники, друзья и Марина уже на контроле. Кто остается? Как он ни пытался, ничего придумать не мог. От размышлений отвлек шум. Он поднял взгляд и остановился. Впереди, за густым сосняком, светились красным габаритные огни грузовой машины. Он уловил запах табачного дыма. Послышались приглушенные голоса.

Павел пригнулся, свернул с дороги и осторожно пошел рядом с ней.

– …закидывай!

Послышался грохот, словно в кузов забросили тело человека.

Павел сделал еще несколько шагов и увидел грузовик с тентом, двух солдат и офицера. Задний борт был откинут, и в темноте кузова, на куске брезента, он разглядел тушу козы. Руки одного из солдат были в крови. Второй лил ему на них из фляжки воду.

«Подстрелили, прямо здесь освежевали и сейчас наверняка повезут в город, – догадался Пашка. – На учебном центре полно начальства. За такие дела можно и по шапке получить».

Местные егеря знают, что военные не брезгуют браконьерством, и поэтому нередко наведываются сюда для осмотра территории. Это болезнь всех подобных полигонов. Как правило, они расположены вдали от населенных пунктов и в лесу. Обитающая в окрестностях дичь привыкла к шуму и близко подпускала к себе людей. Этим и пользуются охотники.

Парень сокрушенно вздохнул. Уехать на машине не получится. Бойцов капитан посадит в кузов. А светиться Павлу сейчас нельзя. Военные, как правило, тоже ставятся в известность о побегах. Он уже начал уходить, как его заставила остановиться фраза офицера:

– Нигматулин, сейчас возвращаетесь к указателю «правого опасного направления» и ждете машину со старшиной.

Бойцы закрыли борт и направились прочь. Капитан закурил, махнул рукой водителю и ушел за машину. Вскоре хлопнула дверца. Не раздумывая, Пашка устремился к кузову. В два счета, не издав ни звука, перелез через борт. В этот же момент машина вздрогнула и завелась. Еще немного, и они тронулись. По тенту заскребли ветви сосен и елей.

Пашка пробрался в начало кузова и сел на скамейку. Машина, гремя бортами и подпрыгивая на ухабах, резво неслась по проселку. Вскоре позади, за деревьями, проплыли огни до боли знакомых казарм, и они выехали на шоссе.

Через полчаса «Урал» сбавил скорость и въехал на мост. Сразу за ним начинался город. Пашка прошел обратно, к заднему борту. Они катили по улице Горького в направлении центра. Со всех сторон окруженный легковушками, водитель теперь осторожничал. Пашка собирался выскочить на светофоре. Но на первом у него не получилось. Машина едва встала, как снова зажегся желтый, и они тронулись. Только у городского парка он смог перебраться через борт и спрыгнуть. Чувствуя на себе удивленные взгляды водителей, отбежал на тротуар. Огляделся. Народу было немного. Вряд ли кто обратил на него внимание. Пройдя вдоль магазина, свернул налево, во двор школы. Здесь сейчас точно никого не должно быть. Обошел здание и оказался на соседней улице. Бросил по сторонам настороженный взгляд, перебежал на другую сторону и оказался в сквере. Двигался быстро, стараясь не смотреть по сторонам. Он почему-то был уверен, что обязательно наткнется на знакомых. Это закон подлости. Когда не надо, всегда так. Еще кому-то придет в голову бежать следом и звать по фамилии. Он поежился и сел на скамейку. Стоящий рядом фонарь как раз не горел. Страшно хотелось пить. Воды он не пил со вчерашнего вечера. В обед, перед тем как покинуть поезд, съел последний огурец. Теперь язык прилипал к небу, а губы трескались. Он даже удивился, как в такую жару столько времени не чувствовал жажды. Мимо прошла влюбленная парочка. Шаркая подошвами стоптанных ботинок, проковылял престарелый пенсионер с собачкой. Он был в очках с толстыми линзами. Одежда была сильно поношенной, но чистой. Семенившая на поводке болонка была неухожена.

«Наверняка один живет», – подумал Павел, поднялся и двинул следом.

Он еще не знал, зачем пошел и как поступит, когда окажется один на один с этим человеком. Но почему-то чувствовал: опасаться пенсионера не стоит. Он скорее всего сам всех боится.

Между тем мужчина миновал сквер, перешел почти пустынный переулок и свернул в проезд старого, еще довоенной постройки дома. Павел хорошо знал этот древний квартал, спрятанный за сверкающими фасадами новостроек центра. Еще лет десять назад в этих закоулках можно было найти дома с печным отоплением. Зимой здесь до сих пор стоял запах угля. Напоминанием о тех временах остались покосившиеся дровяные сараи. Сейчас этот район часто страдал от поджигателей. Статус исторического центра мешал застройщикам увеличивать свои капиталы, и они периодически организовывали сюда рейды поджигателей. Иногда такие дома сгорали вместе с людьми. Но это никого не волновало. Все знали, что виновника случившегося даже не надо искать. Он сам скоро объявится со строительной техникой. Но за все время никого в поджогах так и не обвинили.

Тем временем мужчина пересек неасфальтированный, погруженный в темноту двор и нырнул в дверной проем старого, покосившегося двухэтажного деревянного дома. Опасаясь отстать, Павел побежал, но в последний момент подумал, что так может испугать хозяина собачонки, и перешел на шаг. Он миновал крыльцо и вошел в коридор. Под ногами заскрипели половицы, а в нос ударил давно забытый запах керосина. Значит, здесь до сих пор кто-то готовил на керогазе, а может быть, эта вонь попросту въелась в старые стены. Где-то впереди послышался шорох, и тявкнула собачонка. Павел сделал еще шаг и остановился:

– Добрый вечер!

– Здравствуйте, – после небольшой паузы ответил из темноты немного настороженный старческий голос. – Сергей, это ты?

– Нет. – Павел шмыгнул носом. – Вы здесь живете?

– Да. – Щелкнул замок. – А что?

– Я… – Павел замялся, не зная, как продолжить разговор. Все варианты объяснений вдруг показались нелепыми.

Между тем мужчина открыл дверь. Тусклая полоса желтого света упала на выцветшие половицы.

– На злодея вроде не похож. – Мужчина виновато улыбнулся и посторонился. – Пройди.

Павел вошел в коридор. Мужчина отстегнул поводок от ошейника и повесил его на самодельную деревянную вешалку. Неторопливо разулся. Всунул ноги в старые, стоптанные тапки и вопросительно уставился на незваного гостя.

– Я в вашем городе был проездом из командировки, – промямлил жалобным голосом Павел. – Документы, деньги – все украли на вокзале. Милиция ищет. Уехать не могу. – Он передернул плечами. – Воды не дадите попить? Не из фонтана же мне…

– Проходи. – Мужчина снова едва заметно улыбнулся.

Павел снял кроссовки. В нос ударил запах носков. Смутившись, он прошлепал в комнату. Она была сразу спальней и гостиной. Вторая дверь вела в тесную кухню. Все говорило о бедности. Было видно, что живущий здесь человек едва сводит концы с концами. Старенький круглый стол, несколько стульев с засаленными подушками. Железная, в половину комнаты кровать, над которой простенький тряпичный коврик. У стены напротив – комод и небольшой телевизор. Павел подошел ближе, пытаясь подробнее рассмотреть украшенную черной лентой фотографию пожилой женщины.

– Жена, – мужчина с кружкой воды вошел следом. – Недавно умерла. Инвалид по зрению.

– Вы плохо видите? – Павел вспомнил, как медленно и неуверенно шел мужчина по улице.

– Без очков да, – подтвердил он. – А на фоне ее я был зоркий. На большом расстоянии различаю лишь силуэты. Но читать могу, – не без гордости объявил он. – Пойдем на кухню.

– Мне бы умыться, – нерешительно проговорил Павел. – Я потом уйду.

– Зачем? – Мужчина сделал вид, что удивился. – Можешь остаться. Красть у меня нечего.

Павел прошел в ванную. Здесь все было запущенным. На потолке ржавые разводы от протечки, стены в плесени, ванна коричневая от ржавой воды. Но и о таких условиях он даже не мечтал. Павел посмотрел в закрепленное над раковиной зеркало и усмехнулся. Вид неважный, да еще нос от солнца облез. Он пошарил взглядом по полочке и нашел старый станок для бритья. Там же была упаковка лезвий. Намылив лицо, стал бриться.

* * *

Джип вскарабкался на вершину перевала, словно переводя дыхание, зло прорычал, пробираясь между двумя вертикальными каменными стенками, и, подпрыгивая, покатился вниз. Солнце стояло в зените. Исчезли тени. Глядя на светлые предметы, приходилось щуриться. Нусон посмотрел на встроенные в панель часы. С того времени, как миновали последний пост афганской полиции, казалось, прошла целая вечность. Там он на всякий случай сделал с десяток снимков покореженных остовов советской техники, которую здесь можно встретить вдоль любой имеющей хоть какое-то значение трассы. Все-таки он пока журналист. Уже давно свернули с шоссе и мчались по дороге, которая больше напоминала русло пересохшей реки. Несмотря на мощную подвеску джипа, от тряски хрустели шейные позвонки и лязгали зубы. Впрочем, можно было ехать намного комфортнее. Но Дуон снова накурился гашиша и таким образом «догонялся». Нусону приходилось терпеть. Он не хотел злить находившегося в таком состоянии афганца. Обычно оливкового цвета лицо у него сейчас стало серым, глаза остекленели. Он едва заметно улыбался и напевал себе под нос какую-то идиотскую мелодию. Дуон имел высшее образование и говорил на трех, кроме дари, языках. Этот сорокалетний афганец прекрасно владел английским, без акцента общался на русском и понимал французский. В свое время он учился в Советском Союзе.

Резкий поворот, и Нусон непроизвольно ухватился за ручку двери. Слева потянулось ущелье, справа – скала. Дорога в некоторых местах была до того узкой, что ему казалось, будто левые колеса машины висят в воздухе. Может, оно так и есть? А Дуон подменил ему час назад сигарету на забитую гашишем? От таких мыслей он повеселел. Наконец еще один поворот – и они скатились в низину. Впереди забелели останки домов. Дуон резко затормозил. Клубы пыли, будто пенясь, обогнали джип, и кишлак скрылся за бурой пеленой. Слева, в окошке, появилось вытянутое лицо охранника. Дуон слегка опустил стекло и что-то сказал.

Тот кивнул и исчез в клубах пыли, напоследок махнув рукой в сторону кишлака. Снова тронулись. Когда подъехали к первым домам, стоящим с двух сторон от дороги, опять встали. Теперь к машине подошли сразу несколько человек. Они бесцеремонно открыли все двери. Здоровенный Мансур, начальник местной охраны, как старому знакомому, кивнул Нусону, но все же виновато шмыгнул носом и заглянул за сиденья и под ноги. Мало ли. Вдруг этого странного англичанина и Дуона вынудили провезти в лагерь посторонних или бомбу? Покончив с досмотром, афганцы отошли в стороны. Дуон тронул машину. Они проехали по извилистой улочке, повторяющей в этом месте контур основания горы и образованной аляповатыми домами, соединенными полуразвалившимся забором из глины и камня. Местами, во дворах, зеленели деревья, но в основном торчали сухие стволы. Дерево в этих краях большая редкость. Но этот кишлак люди покинули так быстро, что оставили не только много ценного материала, но и домашнюю утварь. Теперь единственная дорога была заминирована, а в двух местах устроены завалы. Много лет в эти края никто не пытался вернуться. По словам Мансура, который пришел сюда в числе первых, в окрестностях много трупов людей, которые в разное время подорвались на минах. Это место было безлюдным и пользовалось дурной славой. Два параллельных хребта, между которыми расположилось селение, через несколько километров сливались в один. По сути, эта долина заканчивалась тупиком.

Дуон свернул в заранее открытые ворота, и они оказались в просторном дворе. Прямо перед ними, под навесом, стояли еще два джипа. Это были машины Ата Алшиха. На одной приехал он, на другой охрана. Араб путешествовал по Афганистану под вполне благовидным предлогом составления плана гуманитарной помощи жителям отдаленных районов.

Нусон выбрался наружу. Жара стояла невыносимая. Он вынул платок, снял очки и стал их протирать. В проеме дома с узкими, как бойницы, окнами появился личный телохранитель Ата Алшиха. Нусон не спеша направился в его сторону.

К приезду араба боевики облагородили лучшее строение в этом кишлаке. Пол подметен и застелен ковром. Одна из стен была украшена зеленым полотнищем. Под ней лежало несколько атласных подушек.

Нусон окинул интерьер взглядом и удивленно посмотрел на стоящего позади охранника араба:

– А где твой хозяин?

– Он ушел посмотреть, готовы ли твои люди, – ответил тот. При этом ни один мускул не дрогнул на лице этого человека. Он напоминал изваяние.

– Пешком? – удивился Нусон.

– Да, – подтвердил охранник.

– Когда вернется?

Вместо ответа араб пожал плечами.

– А чем он занимается, когда нет дел?

– Молится, – лаконично ответил охранник.

– Понятно. – Нусон вернулся во двор. Отсюда было видно дорогу, которая уходила за скалу. Он огляделся. Было тихо. Дуон загнал джип под навес и сейчас о чем-то говорил с караульным, устроившимся на земле рядом с импровизированным гаражом. Неожиданно ему показалось, будто что-то сверкнуло. Сердце замерло.

«Неужели русские уже пришли?» – мелькнула у него мысль.

Он невольно посмотрел в сторону, где заметил блик. Небольшая гора с впадиной между хребтами напоминала спину варана, желтого цвета, резко контрастирующего со стальным фоном исполинов, на верхушках которых можно было увидеть снег.

«Нет, этого не может быть, – стал он мысленно рассуждать. – Даже если спецназ уже здесь, у бойцов наверняка такая оптика, которая не дает бликов. Да и солнце сейчас вверху. Хотя зайчик можно поймать и в тот момент, когда по каким-то причинам перевернул тот же бинокль в руках». У него появилось ощущение, что на него смотрят. Испугавшись, что русские заметят, как он разглядывает эту гору, на которой они, возможно, уже обосновались, Нусон поспешил развернуться в другую сторону. Почти одновременно увидел Ата Алшиха. Араб шел в компании трех моджахедов. На нем была форма из камуфлированного материала. Такую Нусон видел на военных Иордании. Но и там ее не производят. Скорее это сирийская или египетская. Нусон в силу специфики основного вектора своей работы отлично разбирался в нюансах только русских, белорусов и югославов. Остальные не его профиль.

Он вернулся в дом. На минуту задержался у порога, глядя на ковер в комнате, потом нехотя разулся, прошел и сел на пол.

Ата Алших появился через полчаса. Он успел умыться во дворе. Для этой цели у него в машине была емкость с водой. Снял пропитанную потом пыльную униформу и надел бежевого цвета просторные брюки и рубашку. На ногах сандалии, которые он снял при входе.

Нусон поднялся навстречу, ощущая приступ страха. Сейчас ему нужно во что бы то ни стало уговорить араба задержаться здесь до утра. Если тот вдруг решит на ночь покинуть кишлак, то Нусону придет конец. Завтра, узнав, что все оставшиеся в этой клоаке погибли, он догадается, каким образом его пытались подставить. Последствия будут непредсказуемыми. Ата Алших один из самых влиятельных людей Востока. Неизвестно, сколько в результате этого дела только личных врагов появится у Нусона. Не говоря уже о том, что Англия заимеет в его лице страшного и коварного противника. Что ему стоит позже слить русским информацию о действиях той же «МИ-6»? ФСБ получит в свое распоряжение такого свидетеля, что Старый Свет просто утонет в дерьме. Нусону, в свою очередь, не простят провала и как очевидца устранят свои, а потом свалят на него ответственность за попытку ликвидации араба. Этого ему никто не говорил, но он прекрасно понимал, что по-другому просто и быть не может. Это единственный, пусть и слабый шанс обезопасить англичан от волны терактов. Конечно, никто не поверит, будто Нусон самостоятельно принял решение использовать смерть араба в интересах дела, но Ата Алшиху попросту ничего не останется делать, как притворяться в лояльности Лондону. По крайней мере, сейчас он главный противник России и его компаньон.

– Здравствуй, Даниэль. – Араб улыбнулся, пожимая руку, и хлопнул Нусона по плечу: – Как дела?

– Хорошо, – усаживаясь на свое место, кивнул Нусон, стараясь смотреть в глаза «другу». – Ты отобрал лучших?

– Конечно. – Ата Алших сел, подтянул рукой под локоть подушку.

Это был среднего роста, спортивного телосложения пятидесятилетний мужчина с прямым носом, умными глазами и смуглой кожей. Черные, слегка волнистые волосы были всегда аккуратно подстрижены и уложены. Виски выбелены сединой, но это лишь придавало ему некий шарм. Нусон неожиданно представил его мертвым, лежащим в пыли, с простреленной головой. Волосы слиплись, лицо в крови и грязи, глаза полуоткрыты. Он отвел взгляд в сторону. Во рту пересохло. Сделав над собой усилие, Даниэль сглотнул слюну и заговорил:

– Какие они показали результаты?

– Все одинаково хорошо владеют этой винтовкой. – Ата Алших потер переносицу. – Они выносливы, как ишаки, и зоркие, как соколы, сильные и здоровые. Те, кто занимался подбором людей в России, добросовестно отнеслись к своей работе. Инструкторы выбрали троих. Как и договаривались. Латыш и два русских.

– Я должен забрать этих людей в Герат. Там уже готов транспорт.

– Что с остальными?

– Они пригодятся для другой работы. – Нусон вздохнул. – Утром к тебе приедет человек. Отдашь ему их вместо дичи. Только надо хорошо каждого проверить, чтобы ни у кого не оказалось оружия. Мало ли.

– Ты предлагаешь провести мне здесь ночь? – удивился Ата Алших.

– Это Гарри Флиппер. – Нусон развел руками. – Сам хотел встречи с ним. А снайперами пусть занимаются твои помощники.

Ата Алших давно просил устроить ему встречу с американцем. В ведении этого человека были рычаги воздействия на экспортеров нефти Персидского залива. Конгрессмен ни сном ни духом не ведал, что ему необходимо лететь в эту дыру. Более того, он не имел никакого отношения ни к каким разведкам, а уж тем более к Нусону. Но мечтой Ата Алшиха было знакомство с ним, и англичане воспользовались этим желанием араба. Нусон заранее рассказал Ата Алшиху о причудах американца устраивать на людей охоту. Будто бы путешествуя по миру, он устраивает в разных частях света нечто вроде аттракциона. Покупает нескольких человек, которых выпускают в определенном месте. Обычно это какое-то ущелье, остров или коса в море, где направление движения людей предсказуемо. После чего начинает их отстреливать. Даже видавший виды араб был ошарашен такой новостью.

– Сюда приедет? – Ата Алших сел.

– Да. Утром, – еще раз подтвердил Нусон, чувствуя, как внутри все холодеет. Неужели араб поверит в этот бред? Нужно, чтобы поверил.

– Зачем? – не сводя взгляда с Нусона, продолжал засыпать вопросами араб. – Мы могли бы встретиться в Герате.

– Общение таких людей не останется незамеченным прессой и разведкой, – нахмурился Нусон. – Ему это не надо. К тому же, как тебе известно, он любитель острых ощущений. Желает пострелять.

– Хорошо, – неожиданно согласился араб.

– Тогда покажи мне снайперов. Пора возвращаться.

Спустя полчаса машина Нусона, за рулем которой по-прежнему был Дуон, увозила в направлении Герата троих человек, двое из которых в скором будущем должны войти в историю. Александр Мусин по кличке Мигель, тридцатилетний брюнет со спокойным взглядом, был родом из Питера. Сергей Корнеев, которого в лагере называли не иначе как Корень, круглолицый крепыш, несколько лет назад покинул Россию и скрывался в Испании. Третий член команды, латыш по национальности и самый высокий из всех, Межалс Дапчуликус, успел повоевать в нескольких горячих точках и стать в определенных кругах легендой.

Через Балтику неделю назад для двоих из этой троицы в один из портов Прибалтики пришел груз – контейнер, в котором среди запчастей к автомобилю были спрятаны две винтовки и боеприпасы. Одни из самых мощных и лучших систем уже проверены и пристреляны. Теперь их осталось перевезти в Челдовск, куда уже отправилась диверсионная группа, а следом послать снайперов.

Глава 11

– Это Филин. – Антон замедлил шаг и прижал пальцем микрофон ПУ. – Привал!

Едва различимые на фоне песка и камней фигурки шедших в головном дозоре Кота и Стропы тотчас уменьшились в размерах. Они присели. Антон посмотрел назад. Назначенный в замыкание, Банкет устроился там, где его и застала команда. Примерно в ста метрах позади основных сил или «ядра группы». Он лишь опустился на одно колено и развернулся спиной вперед. Отдых у него был совмещен с наблюдением за тылами.

Впрочем, на все случаи у каждого спецназовца был определен сектор наблюдения согласно порядковому номеру. Это было сделано для того, чтобы, когда происходила замена в расчете, не было нужды заново ставить каждому задачу. Меняясь местами в походном порядке, спецназовцы уточняли друг у друга направление. Так, идущий в голове колонны наблюдал за тем, что делается впереди, и за головным дозором, дублируя его сигналы руками. Следующий держал на контроле сектор справа и не выпускал из виду первого. Третий, соответственно, смотрел вперед и влево. Четвертым двигался командир. По крайней мере, в группе Филиппова в основном было так. Сектор наблюдения – круговой. Позади него отвечающий за связь Лаврененко. Шествие замыкал Москит. Оба были в готовности отразить внезапное нападение сзади, прикрыть огнем тыловой дозор и обеспечить основным силам время для занятия выгодных рубежей.

Спецназовцы расположились на привал. Скорее это была передышка для того, чтобы поправить снаряжение, ремни, оружие, перевязать шнурки на ботинках, сделать глоток воды. Одни легли на рюкзаки, кто-то просто опустился на корточки. Расслабляться нельзя. Будет хуже. Это время командир использовал, чтобы уточнить место своего нахождения и в случае необходимости связаться с руководителем операции.

– Хорошо идем! – сидя на камне, Дрон оторвался от горлышка фляги и не без восхищения окинул взглядом склон противоположного хребта. Два часа назад они еще были за ним. За это время сделали гигантский крюк, чтобы обойти расположенную между гор долину, вышли к перевалу, у подножия которого находился злополучный кишлак, и теперь двигались в обратном направлении.

Время близилось к вечеру, но жара не спадала. От раскаленных камней исходил жар. Ботинки были рыжими от пыли. Несмотря на темные очки, глаза резало от яркого солнца. День был насыщен событиями, а еще неизвестно, что будет дальше. Не верилось, что всего тринадцать часов назад были за семьсот километров отсюда. Зуммер спутникового телефона отвлек от размышлений. Антон вынул трубку и приложил ее к уху:

– Слушаю, Филин.

– Я тебя вижу, – сразу предупредил Родимов, давая понять, что он в центре и наблюдает работу радиомаяка на экране специального монитора. – Тебе осталось немного. Завтра, в тринадцать, над точкой будет «борт». Место посадки обозначишь дымами.

– Не понял. – Антон оглянулся по сторонам. Ему показалось, что он ослышался.

– Мы все проиграли, и у нас получилось, что вы не сможете самостоятельно покинуть район операции.

– У меня уже есть план, – заявил Антон.

Эвакуация по воздуху – это прекрасно. Но его оскорбила фраза генерала «не сможете самостоятельно». Антон уже просчитал варианты. Им необходимо оставить целыми машины боевиков. Потом нужно прорваться в аэропорт, где стоят уже знакомые «Ми-8» афганской армии, либо к границе.

– Ты не учитываешь возможности появления «трехсотых» или, не дай бог, «двухсотых», – осадил его генерал. – Так что рассчитывай время под «борт». До связи.

Уже давно было всем известно, что данная цифровая аббревиатура со времен войны в Афганистане служит для обозначения раненых и убитых. Об этом говорится в фильмах, поется в песнях. В общем, перестало быть тайной. Но в обиходе военных эти подмены определений вошли в привычку. Не поворачивался язык произнести слово «убитых» или даже «раненых». Не дай бог, накаркаешь.

– Кот! – Антон снова отыскал взглядом майора.

Заместитель поднял руку:

– На связи.

– Родник выходил. Завтра в семь будет «борт». Прямо на кишлак.

– Неплохо, – хмыкнул Кот. – Наверняка с америкосами договорились.

Антон ничего не ответил. Он сообщил Коту о решении генерала, как заместителю, на тот случай, если с ним что-то случится. Но все находились на одной частоте и слышали диалог.

Дрон повеселел, но промолчал.

Антон объявил минутную готовность, и вскоре группа вновь шагала по раскаленной земле. Постепенно сместились правее и оказались в некоем подобии ущелья. Оно уходило под прямым углом вправо, в сторону от долины, которую они обошли. Одна сторона представляла собой скалу, другая – крутой склон, по которому все равно без помощи рук или специального снаряжения не подняться.

Антон огляделся. Именно отсюда шла группа боевиков, когда они были еще на другой стороне распадка. Кожа под микрофоном чесалась и потела, поэтому он сдвинул его на косынку, из-за чего не сразу услышал Кота. Лишь когда обернулся Туман и постучал пальцем по своему уху, он спохватился и поправил головной телефон.

– Слушаю, Филин!

– Нашли огневые позиции, – заговорил Кот. – Судя по всему, здесь обучались снайпера. Гильзы от «бельгийки». Очень много.

– Понял. – Антон отыскал взглядом говорившего и прищурился.

Кот медленно шел, озираясь по сторонам. Рядом двигался Стропа.

– Вижу цели, – вновь заговорил Котов. – Справа на три часа. Ориентир – островок красной глины на склоне.

Антон развернулся и увидел похожее по очертаниям на голову лошади пятно.

– Уточни относительно ориентира.

– Ниже двадцать.

– Теперь вижу, – удивленно протянул Антон, опустив взгляд на два десятка метров.

Это была предельная дальность для системы, о которой доложил Кот. Около полутора километров. По крайней мере, если стрелять по человеку. До трех можно поразить и мотоцикл, и машину. Но вероятность попадания будет меньше.

– Для чего их готовят? – хмыкнул наушник голосом Лавра.

Антон оглядел импровизированный полигон из бинокля. Кроме снайперов, здесь обучали гранатометчиков. Мишенями для стрелкового оружия служили вылепленные из кусков глины головы. На дне ущелья, у подножия скалы, был родничок. Под палящими лучами солнца вода быстро высыхала и даже не успевала далеко утекать. Между камней лишь образовалась небольшая лужа, и все. Рядом с ней скорее всего и устроили мастерскую по изготовлению импровизированных мишеней. Стрельба из гранатомета велась по сложенным в кучу камням.

– Дрон, – позвал Антон майора, – давай прогуляйся в конец этого тира. Постарайся определить уровень подготовки тех, кто здесь тренировался. Осмотрись, может, еще что интересное найдешь. Лавр, прикрой его.

Перепрыгивая с камня на камень, Василий отправился выполнять распоряжение. Следом, словно медведь, переваливаясь из стороны в сторону, зашагал Лаврененко.

Остальные использовали это время для отдыха. Антон скинул рюкзак. Быстро снял ботинки, стянул ставшие клейкими, протершиеся на пятках носки и спрятал под камень. Вынул из кармашка упакованную в пакет салфетку, пропитанную специальным раствором, быстро протер покрасневшие ступни. Конечно, хотелось дойти до лужи и сунуть горевшие ноги в воду, но как к этому отнесутся остальные? В любой момент может произойти все что угодно. Не курорт.

– Это Дрон, – ожил наушник переговорного устройства. – Нашел несколько щитов из дерева. Упражнялись в метании ножа. Тут они, видимо, изучали приемы борьбы, – после небольшой паузы подытожил он. – Расчистили пятачок от камней и возились на песке.

Антон посмотрел в сторону майора. Он отошел больше чем на километр. Его фигурку уже с трудом можно было различить на фоне нагромождения гранитных глыб. Позади него, осматривая нависшие с двух сторон склоны, медленно крался Лавр.

– Давайте живее, – не выдержал Антон. – Вернешься, доложишь.

Он сел на рюкзак. Глаза уже стали слипаться, когда наконец появился Дрон.

– Короче. – Василий стянул косынку и вытер градом катившийся с лица пот. – Здесь помаленьку изучали все. От взрывного дела до оказания первой медицинской помощи. Есть даже изготовленный из дерева рельс, подобный тем, которые используют у нас. Разбросаны бруски размером с тротиловую шашку. Наверное, муляжи. Обрывки бинтов, гильзы от пистолетов. Выбор места обусловлен шумом при стрельбе. В основном здесь этим и занимались. Подготовлены хорошо. Особенно снайпера. Определить не тяжело, поскольку они долбили по сырым кускам. Лупили красиво, а главное, достаточно много. У скалы были навесы из брезента. Своеобразные учебные места. Но особого размаха не чувствуется. Я видел лагеря серьезнее. Кстати, – спохватился он, – вместо полосы препятствий они штурмовали горы. – Он показал на правый склон. – Там заметны следы.

– Твои выводы? – Антон прищурился.

– Учебно-материальная база слабая и на полную катушку не используется. Такое ощущение, что участвуем в театрализованном представлении. – Дрон задумчиво посмотрел назад, потом снова на Антона. – Мне кажется, этот лагерь для отвода глаз.

– Хорошо. – Антон махнул рукой, давая Василию понять, что может заняться своими делами.

Он и сам начал чувствовать, что находится на огромной сцене с декорациями в виде гор, а мощный софит заменяет солнце. Непонятен замысел тех, кто организовал здесь подготовку террористов. Все неестественно. Зачем понадобилось устраивать по сути обыкновенное стрельбище так далеко от места предстоящих действий? Ведь чтобы позже выбраться отсюда, нужно проехать не одну сотню километров по Афганистану, преодолеть несколько границ. А если это сделано с таким расчетом, чтобы не террористы, а именно группа российского спецназа оказалась в ловушке? Слишком ровно прошла первая часть операции. Он не ожидал, что они так легко окажутся в окрестностях кишлака. Сейчас в мире много политических сил, заинтересованных в том, чтобы ткнуть Россию лицом в грязь. Скандал будет огромный. Еще бы, обвинить в проведении специальной операции на территории чужой страны без ведома ее правительства! Это мечта многих заокеанских политиков. А если еще застать в тот момент, когда молодчики из спецназа расправляются с людьми, будет бомба.

Настроение упало. Но деваться некуда. Риск такого развития событий присутствовал постоянно.

Вновь двинулись дальше. Теперь необходимо было подняться. Антон хорошо изучил с другой стороны этот склон и знал, что у дороги, в тени нависшего над ней валуна, устроено что-то вроде поста охранения. С этого направления боевики не ждут нападения, поэтому ограничились одним человеком – и то так, для порядка. Антон не знал, через какое время приходит смена. Не было времени этим заниматься. Но наверняка к месту несения службы очередной караульный выдвигается один. Вообще за очень короткое время наблюдения удалось установить, что основные усилия по охране сосредоточены в направлении дороги, ведущей на Герат. Здесь было два поста по несколько человек. На въезде в кишлак, на крыше дома, пулемет «ДШК». По всему выходило, что сейчас они в тылу боевиков, причем там, откуда те не ожидают нападения.

Уже смеркалось, когда вышли к каменной гряде, тянущейся вдоль склона горы, у подножия которой располагался объект.

Антон назначил посты охранения, выставил наблюдателей за кишлаком, а остальным дал команду готовиться к отдыху.

* * *

Анди вышел из вагона, с трудом продрался через разношерстную толпу встречающих, провожающих, пассажиров и огляделся. Перрон бурлил. Повсюду сновали торгаши мелочовкой и газетами, гремели тележками носильщики, вкрадчивым голосом предлагали свои услуги таксисты. Чеченец вытянул шею, привстал на цыпочки, посмотрел единственным глазом по сторонам и направился к киоску, на котором красовалось пожелание: «Доброго пути». Рядом с ним назначена встреча. Дойдя до металлического монстра с заваленной полуфабрикатами витриной, поставил чемодан на перрон. Вскоре из толпы вынырнул Хатча и молча встал рядом. Билеты им достались в разных вагонах. Через плечо у него болталась объемистая спортивная сумка. Лоб блестел от пота.

До Челдовска они добирались неделю. Сначала приехали в Москву. Причем все по отдельности и разным транспортом. Там, на конспиративной квартире, адрес которой Анди продиктовали по телефону, они обнаружили деньги, сим-карты с выведенными фломастером номерками, по числу дней недели, и записку. Всем четверым предписывалось убыть в Челдовск. Был указан номер поезда и время. На перроне Анди с одним из своих людей должен был дождаться человека, который представится Тамерланом. Джамшеда и Магомеда тоже обещали встретить. Анди недолго ломал голову над тем, как их опознают среди встречающих и пассажиров. Скорее всего организаторы акции занимались изготовлением поддельных документов, а значит, у них были фотографии. Это угнетало, однако снимало много вопросов и, по крайней мере Анди и его людям, упрощало жизнь. Он, как никто другой, знал, какие возникали трудности, когда нужно было самим искать членов подполья в незнакомом городе. Но самое сложное было оговорить эти детали до приезда. Как правило, использовался телефон. Несмотря на постоянную смену номеров, вероятность утечки информации была большой. Поэтому при назначении встреч и постановке задач пользовались кодировочными таблицами, которые недостаточно точно объясняли то, что нужно сказать на самом деле. Потому возникала путаница.

– Кого-то ждем? – раздался за спиной мужской голос.

Чеченцы одновременно обернулись. Лейтенант и сержант милиции с интересом разглядывали гостей города.

– Да, – подтвердил Анди. – Родственника. Паспорта показать?

– Конечно, – кивнул старший лейтенант.

– Пожалуйста. – Анди вынул документы.

Хатча последовал его примеру.

– С какой целью приехали? – милиционер посмотрел на фотографию Анди, потом на него.

– Диверсия делать, – усмехнулся Анди. – Не видишь, кавказцы мы. Забирай сразу! Нас всех надо тюрьма держать.

– А чего ты грубишь, дядя?! – вступил в разговор сержант.

– Устали уже. – Анди провел по лицу рукой, словно оно у него самого уже вызывало отвращение. – В Москва каждый шаг проверяли. В поезд сели, ночью будят, днем чай пить не дают. Что, в документах между строк написано, что я без бомба, да? Если бы хотел взорвать ваш вокзал, разве паспорт другой был?

– Ладно, не возмущайся, – смутился милиционер и вернул документы. Скорее для того, чтобы показать чеченцам, что они не относятся к ним предвзято, милиционеры тут же остановили двух мужчин славянской внешности.

– Шакалы, – выдавил из себя Хатча, пряча во внутренний карман пиджака бордовую книжицу.

– Здравствуйте, – поприветствовал прибывших на родном языке невысокий рыжий чеченец. – Меня зовут Тамерлан.

– Хм. – Анди окинул мужчину с головы до ног удивленным взглядом. – Я Лече, – представился он своим новым именем.

– Знаю, – кивнул Тамерлан. – Идемте!

Они прошли по перрону, спустились в подземный переход и вскоре оказались на привокзальной площади. Повсюду сновали толпы народа. Воздух казался спертым от выхлопных газов, табачного дыма, гниющих в урнах остатков пищи.

На стихийной автостоянке у входа в вокзал Тамерлан указал рукой на черную «БМВ», за рулем которой сидел парень. Он был русский. Без лишних вопросов они уселись на заднее сиденье. Тамерлан занял место рядом с водителем. Почти сразу машина покатилась назад, к шоссе, затормозила, развернулась и устремилась прочь от вокзала.

– Мы приехали не одни, – осторожно напомнил Анди, наклонившись вперед, к сидевшему впереди Тамерлану.

– Знаю, – успокоил тот. – Их тоже встретили.

Анди облегченно вздохнул, откинулся на спинку сиденья и уставился в окно.

Челдовск был большим городом. Они проехали несколько станций метро, долго катились вдоль трамвайных путей, миновали с десяток улиц, прежде чем оказались в пригороде. Справа и слева потянулись заводские корпуса, трубы, унылые бетонные заборы и кварталы старых домов. В один из таких они вскоре свернули. Проехали между двух пятиэтажек и остановились у крайнего дальнего подъезда.

– Приехали, – объявил Тамерлан и вышел.

В подъезде было сумрачно и сыро. Пахло кошками, мочой и чем-то перекисшим. Поднялись на второй этаж. Тамерлан позвонил, потом постучал ногтями указательного и среднего пальца в обшарпанную дверь. Щелкнул замок, и на пороге возникла неопределенных лет женщина с помятым лицом и в неопрятном домашнем халате.

– Это твои гости? – нарочито развязно спросила она и посторонилась.

– Чего кричишь?! – Тамерлан нахмурил брови и строго посмотрел на нее.

– Да я что? – Она сделала лицо испуганным.

Тамерлан подтолкнул Анди в спину, давая понять, чтобы тот не разувался, а проходил вперед:

– Это хозяйка, Софья Петровна. Я рассчитался с ней за полгода вперед.

– Она тоже будет здесь жить? – спросил Хатча.

– Конечно нет. – Тамерлан обернулся к женщине, оставшейся в коридоре. – У нее в соседнем доме подружка. Такая же, как она, алкоголичка. Будут наши деньги пропивать.

Квартира представляла собой две комнаты и кухню. Окна выходили во двор и на дорогу. В зале был стол, продавленный диван, телевизор и книжный шкаф с пустыми полками.

– Пока отдыхайте. – Тамерлан оглядел комнату, словно сам оказался в ней впервые. – Вечером обсудим все дела.

– А тебя правда Тамерлан зовут? – Хатча плюхнулся на диван и вопросительно уставился на нового знакомого.

– Тебе какая разница? – прищурился Тамерлан.

– Ну как… – Хатча часто заморгал глазами. – Мы все-таки земляки.

Тамерлан покосился на двери в комнату, прошел к столу и сел на старый стул.

– Раз уж ты завел разговор, знай, мы больше не увидимся. Я, как и вы, приехал сюда вчера в первый раз. Сегодня, по Интернету, получил ваши фотографии и встретил.

– Те, которые делали для документов? – уточнил Анди.

– Зачем ты спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответил Тамерлан. – Я мог бы обойтись и без них. Разве много ездит одноглазых чеченцев?

– Это точно. – Анди сокрушенно вздохнул.

– Теперь ждите здесь. Больше я ничего не знаю. Моя задача отдать деньги хозяйке, потом проводить вас сюда. – Тамерлан перевел взгляд на Анди. – К вам придет человек, который представится Турпалом.

С этими словами он встал, с шумом перевел дыхание и вышел.

– Что теперь? – Хатча вопросительно посмотрел на Анди.

Тот задумчиво потер бровь над единственным глазом:

– Пока надо умыться, поесть. Потом видно будет.

Как выяснилось, на кухне был минимум посуды и никаких продуктов. Но чеченцы и не собирались готовить. С собой у них было немного ветчины и сыра, который купили в поезде. Хатча лишь поставил на газ чайник и нарезал хлеб. После чего отряхнул руки и обвел пожелтевшие стены взглядом:

– Русские правда как свиньи. – Он сел на скрипучий табурет.

– Не все, – неохотно возразил Анди, глядя через замызганное, засиженное мухами окно во двор. – Но большинство точно. А разве плохо? – Он развернулся к Хатче. Его глаз вдруг заблестел. – Это хорошо, что они жрут водку. У алкоголиков родятся неполноценные дети. О наркоманах и вовсе говорить нечего. Те умирают в расцвете сил. Этот народ вырождается. То, что не сделал алкоголь с героином, довершат депутаты и министры. Мы же братья. Где ты видел, чтобы чеченец отказал чеченцу, когда пришла беда? Даже если совсем незнакомы, всегда протянут руку. А эти? – Он посмотрел в сторону дверей. – Они могут всю жизнь прожить в одной квартире и не знать, кто сосед через стенку. Сколько раз я видел, как на глазах этих людей обижают слабого. Они отворачиваются и проходят мимо. Живут одним днем. Дети не почитают стариков и зачастую сидят у них на шее до самой старости, вытягивая нищенскую пенсию. Матери отказываются от новорожденных. Мужчины не хотят содержать семьи. Куда катятся? Пройдет немного времени, и опустевшие до Байкала земли займут китайцы, а в Европе будем хозяйничать мы.

– Мусульмане? – уточнил Хатча.

– Да.

– Уверен? – зачем-то спросил Хатча, хотя и сам, без Анди, знал это. В Турции их хорошо учили. Каждый выпускник диверсионной школы знал основы экономики. Как государству вредят фальшивые деньги, смертность, алкоголизм, инфляция и прочие спутники российской действительности. Ведь чем слабее будет государство, тем легче ему диктовать свои условия.

* * *

Павел с трудом переждал сутки в доме хозяина собачонки, приютившего его у себя. Пенсионера, как выяснилось, звали Николаем Львовичем. Спать Павел лег на скрипучей раскладушке. Несмотря на усталость, проснулся рано. Тем не менее с удивлением обнаружил, что дома уже никого нет. Как оказалось, жил Николай Львович не только на одну пенсию, а еще работал неподалеку дворником и два раза в неделю ночевал вместе с собачкой на небольшой автостоянке.

Павел позавтракал бутербродами с колбасой и чаем. После чего убрал за собой со стола, погладил выстиранную вечером одежду, почистил кроссовки. Полдня просидел у телевизора. Потом, чтобы как-то скоротать время, починил все время бежавший на кухне кран, закрепил в коридоре держащуюся на честном слове вешалку. Ближе к вечеру появился хозяин. Принес пакет с продуктами. Павел сварил вареники, и они сели ужинать. К своему постояльцу Николай Львович уже проникся уважением и доверием. Как-никак оставался один дома, и ничего не случилось. Хоть красть и нечего, но можно было легко обменять тот же телевизор на пару бутылок водки, а хозяина встретить рассказом о странных грабителях. Или вовсе не встречать. В свою очередь Павел истосковался по общению с людьми. Завязался непринужденный разговор.

– А что так скромно живете? – спросил Павел, когда Николай Львович назвал свой суммарный доход. – Вроде не пьете.

– Дочь у меня есть. – Он вытер полотенцем губы и положил на стол локоть. – Окончила медицинское училище, а теперь мается. Понятие «бюджетник» в наше время носит презрительный характер.

– Понятно, – протянул Павел. – Замужем?

– Нет. – Он покачал головой. – В общежитии живет.

Едва на город опустились сумерки, Павел направился искать Марину. Он не мог допустить, чтобы она переживала. Теперь, когда он увидел ее у СИЗО, жизнь обрела смысл. Теперь Павел знает: она любит его и страдает. Ему даже было стыдно, что девушка так убивается из-за его проблем. Идти к ней домой – значит с большой долей вероятности снова угодить за решетку. Звонить тоже опасно. Возможно, телефон на прослушке. Оставалось караулить.

Стараясь избегать многолюдных и освещенных улиц, он дошел до района, где жили Шиловы. Свернул во двор. Здесь было светло как днем. Сокрушенно вздохнул и направился к детской площадке. Напротив нужного подъезда – скамейка. Сейчас она пустовала. Он почти дошел до нее, но неожиданно понял, что здесь его тоже могут схватить. Ничего не оставалось делать, как пройти дальше. Так он оказался на соседней улице. Огляделся по сторонам. Она заканчивалась тупиком, поэтому здесь было немноголюдно и редко проезжали машины. Примерно прикинул время. Было около десяти.

«Возможно, Марины и нет дома, – неожиданно подумал он. – Что ей в такое время дома сидеть? А куда идти? – мысленно спросил он сам себя. – Ведь я в СИЗО парюсь. Конечно, ей сообщили о побеге, ну и что? Не будет же она искать меня по городу. Наверняка закрылась у себя в комнате и грустит».

Он представил ее сидящей в кресле. Поджав ноги и обхватив колени руками, Марина смотрит в окно. Рыжие волосы волнами рассыпаны по спине, в глазах грусть. Уголки губ слегка опущенные, словно вот-вот расплачется. Ему стало жалко девушку. Надо немедленно дать о себе знать!

Неожиданно ему на глаза попалась влюбленная парочка. У парня на поясе болтался футляр с телефоном. Он решительно направился навстречу:

– Извините! Вы меня не выручите? – Павел старался выглядеть спокойным, но голос предательски дрожал. Ему вдруг показалось, что его узнали. Конечно, фотографии уже расклеили по городу, а в новостях сообщили о бежавшем из-под следствия особо опасном преступнике.

– Позвонить? – догадался парень. Продолжая одной рукой держать девушку за талию, другой он вынул трубку и протянул Павлу: – Пожалуйста.

– Не совсем. – Павел взял телефон. – У моей подруги последнее время предки не в духе. Давай я наберу номер, а твоя девушка с ходу задаст один вопрос: «Марина, ты где?» и все.

– А если она спросит, кто это? – прищурилась блондинка.

– Сначала машинально ответит, а потом только уточнит, – уверенно заявил Павел и набрал номер.

– В «Домике», – через полминуты ответила девушка, возвращая телефон парню.

– Странно, – выдавил из себя Павел.

«Домик» – это был ночной клуб, расположенный почти в центре Челдовска. Занимал он первый этаж старинного дома. Когда-то там была балетная школа, потом ее закрыли. В течение короткого времени снесли все перегородки, реконструировали и устроили, как говорил отец, вертеп. Едва заведение заработало, как его хозяев стал преследовать рок. Первых двух застрелили в подъездах собственного дома. Третий пропал. Потом Павел ушел в армию и подробностей жизни остальных хозяев заведения не знал. В «Домике» имелся всего один выход, на котором дежурили двое охранников, и без денег туда пройти было невозможно. Павел был удивлен тем, что в такое время она туда пошла. А он считал, что ей сейчас не до развлечений.

Вскоре он уже был в запущенном парке напротив нужного здания. По слухам, на его месте собирались строить жилой дом. Фонари здесь давно не горели, дорожки подметались редко. Горожане старались даже днем обходить это место стороной. Павел направился к ограждению, сделанному из толстых труб. За кустами акации слева он различил силуэт машины. Появление среди ночи автомобилей тоже было здесь обыденным делом. Кто-то заезжал уколоться, кто-то выпить или покувыркаться с девчонкой. Утром следы от утех будут на каждом шагу, от презервативов до использованных шприцов. Он чертыхнулся и направился дальше. Однако наткнулся на «Форд». В нем тоже кто-то сидел. Слышались приглушенные стоны. Стекло опустилось, и на дорогу полетела пустая бутылка.

«Ну и черт с ним!» – подумал Павел. Больше мест, откуда можно было наблюдать за «Домиком» без риска быть замеченным милицейским патрулем, не было.

Не сводя взгляда с выхода, вокруг которого бегали и мигали разноцветные огни, он сел на ограждение. То и дело из дверей выскакивали кучки молодых людей или выходили пары. Многие входили. Но среди девушек он не видел никого, кто был похож на Марину. Время тянулось медленно. Дискотека длилась всю ночь, а заведение закрывалось после того, как уходил последний посетитель. Павел был здесь один раз, и ему не понравилось. Музыка, под которую бесилась толпа, гремела так, что даже приходилось кричать в ухо собеседнику. В воздухе висели клубы табачного дыма, который разъедал глаза. Спиртное было сомнительного качества. Полумрак, почти темнота, разрезаемая мечущимися лучами огней цветомузыки и стробоскопов, быстро утомляли глаза.

«Интересно, что она здесь забыла?» – не давала Павлу покоя мысль. Мимо в обнимку прошли парень с девушкой. Павел с завистью посмотрел им вслед и вздохнул.

Неожиданно сзади вновь раздался звук стеклоподъемника. Павел обернулся. Окно «Форда» опустилось, и следом за бутылкой полетела смятая пачка из-под сигарет. Павел не придал бы этому никакого значения, если бы не услышал фразу, брошенную до боли знакомым голосом:

– Дай зажигалку!

Его словно ударило током. Еще не веря ужасным мыслям, он сполз с трубы, на которой сидел, и медленно направился к «Форду».

– …Завтра что будешь делать? – донесся голос, принадлежащий молодому мужчине.

– До обеда спать. – Рука девушки на секунду появилась в окошке задней двери. На асфальт полетели искры от сигареты. Рука вновь исчезла. – Потом пойду тратить твои деньги.

– Слушай, Монро! – воскликнул парень. – А поехали ко мне на дачу!

Последние сомнения развеялись. Монро! Именно так называли друзья Марину.

Вне себя от ярости он бросился к «Форду», схватился за ручку и распахнул дверцу:

– Ты?!

Да, это была Марина. Она вскрикнула и прижалась к сидевшему рядом человеку. Огни реклам прыгали на удивленном испуганном лице.

– Кто это? – Парень наклонился вперед.

– Марина, выйди, мне надо с тобой поговорить, – глухим голосом проговорил Павел.

– Ты? Откуда? – Она одернула платье.

– Оттуда, – с обидой в голосе проговорил Павел, нагнулся и схватил девушку за руку.

Она выбралась из машины. Павел почувствовал легкую дрожь.

– Монро! – позвал парень.

– Заткнись! – зло бросил ему Павел и посмотрел Марине в глаза. – Кто это?

– А какое тебе дело? – ошарашила она. – Почему я должна перед тобой отчитываться? И по какому праву ты за мной следишь?

– Но ведь ты… – он сглотнул подступивший вдруг к горлу ком. – Я…

– Чего? – почти закричала она.

– Ты меня ждала. Я видел. У СИЗО! Тогда…

– Слушай, Долгов, а тебя на твоей войне действительно идиотом сделали. – Она неожиданно успокоилась, скрестила на груди руки и привалилась спиной к машине. – Ты меня видел? Ну да. – Она кивнула. – А я думала, что мне показалось. Это тебя везли. Точно! Но я не к тебе приходила.

– Как?! – Павел растерялся.

– Каком кверху. – Она показала на сидевшего в машине парня: – Его выпускали.

– А как же я? – Он почувствовал себя идиотом, но все же не хотел верить в происходящее. – А в госпиталь? Или тоже…

– Я там хотела тебе сказать, что между нами ничего не может быть, но пожалела. А ты вон какой оказался. Еще и людей гробишь.

– Ты ведь знаешь, что это не так, – прищурился Павел.

– Почему ты так решил? – вопросом на вопрос ответила девушка.

– Так бы сейчас и решилась со мной говорить. – Он усмехнулся.

– Эй, вы, – донеслось из машины. – Может, хватит отношения выяснять? Марина, нам пора!

– Слышишь, ты, урод! – вспылил Павел и, нагнувшись, заглянул в салон: – Пасть заткни!

Только сейчас он понял, почему парень сразу не вышел за Мариной и стерпел оскорбления. Он был без штанов. По крайней мере, в данный момент соперник выгнулся и натягивал их на бедра.

– Так вот оно что! – протянул, приходя в бешенство, Павел. – Ты с ним…

– Слушай, Долгов, вали отсюда, – уставшим голосом проговорила Марина. – Жалела я тебя раньше. Понял? Убогий. Зачем ты мне? Нищету плодить?

С этими словами она снова вернулась в машину.

Тем временем парень вышел наружу. Застегивая ремень, обошел «Форд» и встал напротив Павла:

– Как ты меня назвал?

Ослепительно белые брызги полетели из глаз. Земля ушла из-под ног, и Пашка со всего размаху упал на спину.

– Миша! – окликнула Марина. – Не надо. Он и так едва живой. Поехали к тебе.

Павел открыл глаза, скрипнул зубами и сел. Он вспомнил этого парня. Суранов Михаил был на год старше его. Сразу после школы поступил в университет. После его окончания пошел работать к отцу, который руководил вторым по величине заводом «Промакс-Сталь». Владения Сурановых этим не ограничивались. Сеть ресторанов, магазинов, гаражей. В общем, всего понемногу.

Павел с трудом поднялся. В это время Суранов сел за руль. Зажглись габаритные огни. Боясь, что так и не удастся поквитаться с обидчиком, Павел бросился следом. Быстро обежал машину спереди и навалился на нее грудью.

– Тебе что, мало? – Суран высунулся в окно.

– Выходи! – потребовал Павел.

Сзади «Форда» были деревья, и он не мог уехать иной дорогой.

Суранов включил первую передачу и медленно тронул машину с места. Спина Павла вмиг взмокла от напряжения. Он мог в любой момент скатиться под колеса. Попытался схватиться за дворник, не получилось, но удалось уцепиться пальцами за верхнюю часть капота. Едва касаясь носками кроссовок асфальта, так он доехал почти до дороги. Но сил не осталось. Суранов тоже не собирался отступать. И тогда Павлу пришла идея. Собрав последние силы, он резко соскочил с капота и тут же со всего размаху двинул носком по правой фаре. Раздался хруст ломающейся пластмассы, однако ноге тоже досталось. Он едва не взвыл от боли.

– Ух ты пидор! – взревел Суранов и выскочил наружу.

Пашка бросился на него и снова пропустил удар. На этот раз в грудь. Суранов бил мастерски. Не сосредотачивался на одном лице. Классически сбил дыхание. Павел присел, снова выпрямился. Почувствовал, как качнулась земля. Неужели он его ни разу не зацепит? От бессилия он почувствовал обиду и ярость. Не помня себя от злости, он бросился вперед и двумя руками вцепился в ненавистную рожу Суранова. Тот отпрянул. Но было поздно. Пашка обхватил его голову за виски, а большие пальцы вонзил в глаза. И тогда Суранов закричал. Да так, что в груди у Павла похолодело. Он отпустил ненавистного ему человека. Тот схватился за лицо и упал. Подтянул ноги к животу, перевернулся на бок. Павел ударил его ногой по предплечьям, потом наклонился, несколько раз двинул кулаком в ухо и выпрямился. В это время Марина выскочила из машины. Ее волосы разлетелись в разные стороны. Она сначала ударила его ладошкой и ногтями пропахала щеку. Потом попыталась вцепиться в волосы. Но Павел был коротко стрижен. От бессилия она опустилась на корточки и сжала кулачки:

– Урод! Его за что?! Меня убивай!

Павел услышал топот. Обернулся в сторону «Домика». Через дорогу бежали милиционеры. Больше не желая испытывать судьбу, он бросился прочь.

Глава 12

Антон посмотрел в небо. Солнце стремительно приближалось к зениту. Еще немного – и тень от горы совсем исчезнет, а спину начнет припекать. Он не решился начинать сближение с вечера. Специальную оптику в том количестве, которое позволило бы спокойно провести операцию в темноте, они не брали. Кроме того, мешало охранение. Семь моджахедов на въезде и трое на дороге, в полукилометре от кишлака. Снять их без шума вряд ли удастся. Атаковать одновременно нет достаточных сил. Он еще больше утвердился в мысли отказаться от действий ночью после доклада назначенного наблюдателем Лавра, который обнаружил растяжку. Не исключено, что она не одна. В пользу его решения говорили многие и менее значительные факторы, в том числе и тот, что вертолет будет только днем.

Антон убрал из-под живота камешек и приподнялся. С этого места хорошо просматривался весь кишлак. Увиденный им снизу выступ располагался примерно на уровне пятого этажа дома. Но добраться до него оказалось не совсем простым делом. Сначала двигался на четвереньках по расселине, потом прополз несколько десятков метров по некоему подобию тропы, уступом проходившей вдоль склона. При этом нужно было держать в поле зрения сидевшего на крыше первого дувала моджахеда. Стоит ему обернуться – и все. Развернуть треногу с «ДШК» – минутное дело. Конечно, Антон не даст просто так разорвать себя пулей крупного калибра. На такой дальности он не оставит афганцу шансов выжить. Но группа будет обнаружена. Даже если пулеметчик не закричит, склон сыграет роль экрана, и хлопок «винтореза» услышат остальные моджахеды. Сама площадка была прикрыта вертикальной серой плитой. Сзади кряхтели Дрон и Лаврененко. Прапорщик тащил с собой весь комплект своих радиоэлектронных штучек. Антон планировал осмотреться и вернуться, а их оставить. Кто-то должен был корректировать работу группы и обеспечить поддержку огнем с выгодного рубежа, которым являлась данная возвышенность. Остальная часть группы рассредоточилась внизу. До первых домов было совсем близко. Сквозь треск генератора, работавшего во дворе, где стояли машины, можно было различить отдельные фразы боевиков. Полчаса назад, еще в сумерках, на старом, разбитом «УАЗе» они привезли барана, которого почти сразу зарезали и принялись обдирать. Возбужденные голоса чередовались с взрывами смеха.

– Не понимаю, чего им так весело? – в который раз проворчал голосом Дрона наушник переговорного устройства.

Он увидел, что Антон уже осматривает внутреннюю часть интересующего их двора, и ему не терпелось узнать, что там происходит. Уместиться вдвоем на узкой площадке было попросту невозможно.

– Обкурились, – предположил Лавр.

Антон отполз от кромки обрыва и задумался. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы оценить обстановку. Во дворе дома, который можно считать казармой и своеобразным штабом одновременно, в тени забора сидело с десяток боевиков. Было видно, они не знают, чем себя занять. Трое возились с тушей барана, хотя там одному было нечего делать. Из-за своей худобы она больше походила на ободранного кролика. Один разводил огонь под установленным на камни казаном. Еще двое, окруженные зрителями, сидя прямо на земле, играли в нарды. Создавалось впечатление, что они кого-то ждут. В то же время это были не те люди, которых спецназовцы видели, когда находились на другой стороне долины. Эти занимались обеспечением. Значит, в самом доме что-то вроде класса. Возможно, так называемые «курсанты» сейчас там. Антон не видел приехавшего «уазика». Но накануне под навесом все места были заняты джипами. Он не выезжал, значит, его загнали туда. Отсюда вывод: пока они выходили в тыл кишлака, кто-то уехал, и место освободилось. А может, места? – неожиданно мелькнула мысль. Вдруг всех террористов уже увезли? Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Вот это будет номер! Пойти на такой риск, организовать операцию на территории чужого государства и в последний момент облажаться! Выйти в район спустя несколько часов после того, как его покинули те, из-за кого весь сыр-бор. Если такое действительно произошло, то наверняка имеет место утечка информации. Антон не верил в совпадения. Тем более сейчас, когда в работе по ликвидации лагеря подготовки террористов задействованы сотрудники спецслужб нескольких государств.

Он снова посмотрел вниз. Задней стенкой укрытия для машин служил аляповатый, казавшийся почти белым забор. Сверху выгоревший на солнце брезент. С этой стороны разглядеть, что творится в импровизированном гараже, не представлялось возможным. Обойти нереально. Все подступы со стороны равнины просматриваются. Можно отправить пару спецназовцев к крайним домам. Они снимут часовых и попытаются пройти дворами до соседнего с тем, в котором устроились боевики. Но где гарантия того, что афганцы дадут себя снять без шума? Война стала для них образом жизни. Кроме этого, придется перебраться через десяток заборов. А если в тех домах тоже кто-то есть? Вдруг кто притомился и решил скоротать время в теньке? Да и пока они будут пробираться к центру кишлака, боевики могут хватиться своего караула.

Потянуло дымком. Внизу наконец развели костер. И тут в голову пришла идея. Он придвинул микрофон к губам:

– Кот, это Филин.

– На связи, – отозвался майор.

– Отправь человека ближе к забору. Пусть навес подожжет и уйдет.

– Штурм будет? – удивился он.

– Пока нет. Надо проверить, сколько машин осталось. Они подумают, будто от искры воспламенился.

– Понял.

Спустя некоторое время Антон увидел крадущегося между камней Банкета. Следом выдвигался Джин. Чтобы подойти к тыльной стороне навеса вплотную, Банкету необходимо было преодолеть участок ровной поверхности шириною в половину футбольного поля. Та часть, которая располагалась на склоне, была видна сидевшему на крыше моджахеду. Антона охватило волнение. Боевик смотрел на дорогу и сейчас находился спиной к тому месту, куда вышла группа. Если он развернется, то сразу его увидит.

Тем временем Банкет уже полз по едва заметной выемке. Антон поморщился. Маршрут его движения проходил по камням, под каждым из которых сейчас могли обитать скорпионы и фаланги. Стоит только сдвинуть камень в сторону и придавить сидящих там тварей телом, как они начнут кусаться. Не смертельно, однако приятного мало. Еще можно напороться на змею. Как любит в таких случаях говорить Дрон: «Гора приятных воспоминаний под старость обеспечена». Хотя совсем недавно точно так же пробирался по склону и Антон. Банкету повезло. Он без приключений добрался до забора. Приподнялся на четвереньках, посмотрел по сторонам и выпрямился. Теперь для боевиков он находился в мертвой зоне. Только сейчас Антон понял, что допустил оплошность. Просушенный на жаре тент может вспыхнуть как порох. Те, кто во дворе, кинутся его срывать, поскольку тушить бесполезно. Антон прекрасно знал, сколько времени горит такой материал. Пожар привлечет внимание караульных, разбросанных по кишлаку. Банкет не сможет уйти незамеченным. Едва он решил дать команду «отставить», как майор сам вышел на связь:

– Я после поджога пройду вдоль забора и укроюсь в соседнем дворе, – проговорил Банкет.

– Валяй, – выдавил из себя Антон, наблюдая за тем, как Банкет поставил «винторез» у забора, вынул из нагрудного кармана упаковку, зубами разорвал полиэтилен и извлек спичку.

Тем временем моджахеды, ничего не подозревая, продолжали заниматься своими делами. Во дворе вовсю пылал костер, в который закидывали сухую траву и привезенные ветки. По округе расползся сизый дымок. Антон успокоился. Неожиданно вспыхнувший пожар не будет выглядеть подозрительно.

Банкет отрезал ножом небольшой кусочек свисающего сверху брезента, зажег его и забросил на навес. Затем отыскал взглядом Антона.

– Тлеет, – догадавшись, чего хочет майор, ответил Антон. – Уходи. Все нормально.

Банкет подхватил «винторез» и, пригибаясь, двинул вдоль забора. Миновал один двор и заглянул в следующий. Антон и так видел, что там никого нет. Через минуту майор исчез.

Солнце было ярким, поэтому сначала огня видно не было. Просто на том месте, куда упал тлеющий кусок материи, появилась жирная черная точка, посреди которой образовался просвет. Вскоре почти правильной формы круг стал быстро увеличиваться в размерах.

Моджахеды занимались своими делами. Антон уже отчетливо различил бок белой «Тойоты», когда с жерди вниз сполз большой кусок материи. Раздался вопль. Последовавшая за этим тишина была через мгновение нарушена гамом, топотом ног, бряцаньем оружия. Моджахеды стали носиться по двору, размахивая руками. Лишь двое пытались стащить кусок горевшего брезента с «УАЗа». Из дома высыпали еще шесть человек, и Антон облегченно вздохнул. Это были те, кто тренировался на обнаруженном ими стрельбище. Полетел на землю перевернутый казан. В воздух поднялись клубы пара и сажи. Несколько боевиков рванули прочь со двора. Причем только один воспользовался воротами. Остальные, на удивление легко, перемахнули через сложенный из камня забор. Кто-то споткнулся и упал. Антон только усмехнулся прыти этих вояк. В их одеянии нужно приложить изрядно усилий, чтобы так легко преодолевать препятствия. Длинные рубахи, безрукавки, накидки для боевиков не помеха. Казалось, одежда нисколько не стесняла их движений.

Стоп! – обожгла страшная догадка. А почему они убегают? Неужели, кроме машин, под навесом боеприпасы?

– Это Филин, – заговорил Антон, не сводя взгляда с мечущихся по двору фигурок. – Возможно, в этом «гараже» взрывчатка. Если рванет, начнем штурм.

Другого выхода у них не было.

– Стропа, – раздался голос Кота. – В готовности с Туманом работать пост на въезде. Уничтожите, берите под контроль дорогу. Там у них еще охранение.

Антон непроизвольно посмотрел в направлении огневой точки. Сидевший у «ДШК» афганец уже стоял на краю крыши, глядя на пожар. К нему взбирались, используя примыкающий к стене забор, еще двое. Антон пригнулся. Его можно оттуда увидеть. Теперь, пока Туман со Стропой не уничтожат охранение, высовываться опасно.

С того момента, как Банкет забросил тлеющий лоскут, прошло чуть больше минуты, а обстановка внизу полностью изменилась. Сейчас весь транспорт был как на ладони. В опустевшем дворе дымили разметанные по земле угли, валялся уже никому не нужный перевернутый казан.

– Командир, – почти простонал Дрон. – Давай я вниз?

Антон лишь отмахнулся.

Тем временем остатки тента вдруг вспыхнули ярким пламенем. Огонь разбежался от центра к краям и исчез, выставив на обозрение три автомобиля. В воздухе некоторое время метались хлопья сажи, словно опасаясь опуститься на раскаленные кузова, которые подхватил и с невероятной скоростью унес прочь небольшой смерч. Как Антон и предполагал, одного джипа не было. Именно его место занял «уазик». Он про себя чертыхнулся. Неожиданно бок стоящего в центре заокеанского красавца снизу лизнули языки пламени. Трое самых отчаянных моджахедов, все это время пытавшихся стянуть пылающую материю со стропил и оставшихся, после того как она сгорела, не у дел, переменились в лице. Только сейчас Антон разглядел пластиковую емкость. Она стояла между «УАЗом» и «Тойотой». Он видел такие раньше. В них помещаются семьдесят пять литров бензина.

Неужели эти хваленые воины бежали из-за нее? – удивился Антон, вспомнив нескольких паникеров в самом начале пожара.

В тот же момент послышался хлопок, словно сработало небольшое взрывное устройство, и в небо взметнулся сноп огня. Черные клубы дыма, формируясь в гигантский гриб, с шумом поднялись до уровня, на котором находился Антон. Под машинами стремительно разрасталось озеро огня. Пламя с гулом превратило в пылающие шары все три внедорожника. Даже с такого расстояния чувствовался жар. На оказавшихся ближе всех моджахедах вспыхнула одежда. Истошно вопя, они заметались по двору. Кто-то безуспешно пытался сбить с них пламя. Из дома выскочили еще несколько человек и тут же нырнули обратно. Антон успел разглядеть их. Двое были в камуфлированных штанах и майках американского образца для пустынь. Один в традиционном афганском одеянии. У Антона предательски зачастило сердце. Он даже с шумом перевел дыхание, чтобы успокоиться. В одном из этих людей он узнал Ата Алшиха. Он не мог ошибиться, хотя вот так, воочию, видел этого человека впервые. Почти все инструктажи по обстановке в зоне ответственности, или, как это принято называть, на направлении, пусть и условном, начинались с того, что доводилась информация о том, где находятся подобные этому арабу люди. Практически еженедельно обновлялись фото– и видеоматериалы. Спецназовцев обучали распознавать голоса этой нечисти при работе на средствах связи. Последние несколько лет с именем этого человека связаны многие теракты. Только подразделению Антона пришлось трижды с ним пересечься. Его появление здесь говорит о многом. Значит, не такой простой этот лагерь, как показалось на первый взгляд. По крайней мере, можно с уверенностью говорить о том, что люди, которых здесь собрали, готовятся выполнить серьезную задачу. Ата Алших очень осторожен, и вынудить его приехать в эту страну могло только что-то очень важное.

Антон обернулся к Дрону:

– Давай вниз!

Снова перевел взгляд на двор. Трое «пожарников» уже лежали, объятые огнем. Их скорченные фигурки под действием температуры находились в движении. Один подтягивал к животу ноги, второй медленно переворачивался на спину, принимая «позу эмбриона». При этом освободившиеся от одежды конечности становились тоньше и на глазах чернели. Туловище третьего скрывал забор. Зрелище не из приятных. В воздухе стоял отвратительный запах горелой плоти, тряпок и пластика. Бухнул бак на «уазике». Автомобиль подпрыгнул и закачался. Стали лопаться колеса.

«Пора», – принял решение Антон.

– Это Филин, «Атака»!

Почти сразу раздалось несколько выстрелов из «винторезов». Туман и Стропа работали по пулеметному расчету. С крыши уже слетел один бородач. Второй навалился спиной на заднюю часть «ДШК» и рухнул вместе с треногой на бок. Бежавшие со двора, где находились машины, еще не понимали, в чем дело.

Антон сдвинул планку прицела на первое деление и поймал в прорезь лоб скуластого афганца, повисшего на заборе со стороны улицы. Он пытался посмотреть, что происходит во дворе. Хлопок – и моджахед исчез. Вопли потонули в разрывах. От боевиков Банкета отделял глиняный забор. Такие тяжело брала даже танковая пушка. Он лишь на секунду выглянул из-за него, после чего в толпу ничего не успевших понять моджахедов одна за другой полетели сразу три гранаты.

Антон увидел подскочивших к забору спецназовцев. Джин опустился на одно колено. Шаман поставил ему ногу на плечо. Перебирая руками по стене, Джин выпрямился. Шаман вскинул автомат, послал две короткие очереди в сторону калитки, которая оказалась напротив, и перемахнул через нее. Во двор уже нырнул Кот, которому помог преодолеть забор Москит. Пригибаясь под похожими на бойницы окнами, они устремились к выходу из дома. В это время оставшийся снаружи Москит подсаживал Джина. Тот забросил на забор ногу и лег на него сверху. Москит ухватился за протянутую им руку, и вот уже все четверо спецназовцев во дворе. На все ушли считаные секунды. Но это если со стороны смотреть, кажется красиво и быстро. Антон знал, как тяжело сейчас всем восстановить дыхание. Пот застилает глаза, руки ходят ходуном, и в этих условиях надо быстро поражать цели. Банкет стрелял вдоль улицы. Из глубины дома раздалась очередь. Бензин догорал, но было видно, что спецназовцы страдают от жара. Джин метнул в дверной проем гранату и тут же перебежал к воротам. Следом за ним устремился Шаман. Вот они уже выскочили на дорогу. Треск автоматных очередей чеченцев смешался с криками выживших после бросков гранат Банкетом моджахедов. Сбитые с толку пожаром, взрывами, они умирали, так ничего не сумев понять.

Тем временем Кот присел под окном дома. Антон понимал, выкурить Ата Алшиха из прокаленного солнцем строения тяжело. Наверняка в его планы не входит сдаться живым. Будет драться до последнего. В то же время Кот и Москит находились в опасной зоне. С одной стороны, из-за толстых стен дома и узких окон находящиеся внутри араб и его люди не могли достать их из стрелкового оружия, с другой, если начнут бросать гранаты, наступит конец. Антон едва открыл рот, чтобы дать команду Коту отойти в сторону улицы, как земля вздрогнула, словно от удара огромного молота, крыша этого строения приподнялась, выпустив изнутри клуб черного дыма, и провалилась внутрь.

– Это Джин, у нас минус одиннадцать, – раздался голос Вахида. Антон понял, что на улице чисто. Еще трое сгоревших.

– Это Стропа, охранение уничтожено.

– Кот, что у тебя? – Антон встал на четвереньки, отполз от кромки, выпрямился и побежал вниз, увлекая за собой Лавра.

– Не знаю, – раздался растерянный голос. – Кажется, они сами себя подорвали.

* * *

Хатча высыпал в носилки последнюю лопату песка, воткнул ее в землю и оперся на черенок:

– Может, на сегодня хватит? Уже светает. Еще надо успеть замаскировать.

Анди посмотрел на Хатчу, стоявшего в вырытой по пояс яме, и кивнул:

– Вылезай.

Тот проворно выбрался наверх. Словно боялся, что его вдруг решат закопать.

Джамшед с Магомедом взяли носилки и, тяжело ступая, направились к дороге. По одежде заскребли ветви молодых сосен.

– Они сильно устали, – глядя им вслед, вздохнул Хатча.

– А ты? – Анди насмешливо посмотрел на него единственным глазом.

Ночь была звездная. На небе висел месяц. При таком освещении не было заметно, что Анди одноглазый. Но почему-то от вида заполненных чернотой глазниц его подчиненным становилось не по себе.

Каждый вечер за ними на грузовой «Газели» приезжает чеченец по имени Турпал. Среднего роста, неразговорчивый мужчина по возрасту был немногим младше Анди. Кузов его машины был с тентом. Там уже лежали лопаты и носилки. Все усаживались туда и ехали за город. Как выяснилось, Джамшед и Магомед поселились недалеко от Анди и Хатчи. Некое подобие небольшого микрорайона, расположенного близ горно-обогатительного комбината, находилось за выездом из Челдовска и считалось пригородом. Как Хатча догадался, место их жительства было выбрано с таким расчетом, чтобы, отправляясь на полигон, они не проезжали пост ГАИ. Впрочем, как выяснилось, Турпал хорошо знал местность, и они практически не пользовались шоссе, отдавая предпочтение лесным дорогам.

С наступлением темноты «Газель» сворачивала с грунтовки в лес и останавливалась посреди небольшой полянки, окруженной густым кустарником. Все выходили наружу и шли на край огромного поля. Здесь, по словам Турпала, уже не один десяток лет был военный полигон. На склоне небольшого холма они сооружали что-то вроде перекрытого окопа. Турпал не говорил пока, для каких целей. Но все и так догадались. С этого места будут стрелять. Возможно, они. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, куда. В полутора километрах высился курган, на котором был оборудован огромный наблюдательный пункт. Они уже догадались: на учения приедет человек, который будет со своеобразной трибуны наблюдать за ходом баталии. Его-то и собираются подстрелить из этого окопа. Но помалкивали.

Каждый раз приезжая на это место, чеченцы успевали разглядеть в сгущающихся сумерках, что за день на полигоне произошли какие-то изменения. Появился еще один сколоченный из фанеры муляж дома, протянулась нить окопов. Покрасили в белый цвет вереницу столбиков вдоль бетонки, протянувшейся через центр поля.

Из-за того что приходилось работать самим, все были злыми. До самого утра по очереди выбирали каменистый грунт, заполняли им носилки и несли к дороге. Там осторожно высыпали в кузов. Под утро, когда небо светлело, а на горизонте начинали становиться различимыми кирпичные вышки, они убирали с травы случайно просыпанную землю, растягивали над ямой специально изготовленный из металлических прутьев каркас и накрывали брезентом. После поверх брезента укладывали искусственный дерн. Когда возвращались к дороге, поправляли случайно поломанные ветки, приподнимали траву. Впрочем, каждый раз маршрут для переноски носилок выбирался новый. К тому же Турпал как-то обмолвился, что до начала учений еще много времени и следы исчезнут сами.

Хатча был поражен размахом подготовки планируемой акции. Грунт увозили за много километров к реке и ссыпали с обрыва. Потом на день возвращались домой. Умывались, ели и отдыхали. Чеченцы на самом деле трудолюбивый народ. С детства приходится много работать. Конечно, когда есть возможность, лучше использовать труд постороннего человека. Мышцы отвыкли от однообразных движений. Поэтому первые несколько дней лежали пластом и с трудом выбирались под вечер к месту сбора. Теперь все прошло.

Раздался шум шагов. Хатча с Анди обернулись. Это пришел Турпал. Вначале он трудился со всеми наравне. Но последние два дня попросту молча исчезал сразу после приезда. Никто не спрашивал его, куда и зачем. Все знали: значит, так надо. Однако сегодня у Анди вспыхнула обида:

– Почему ты не говоришь, для чего все это? – неожиданно спросил он. – Мы не слепые котята и давно воюем с неверными. Нас уважают. Я и мои люди согласны на любую грязную работу, если это приблизит нашу победу. Но почему сейчас мы в неведении? Вы не доверяете нам? Я уже догадался, что с этого места будут стрелять по той горе. Скорее всего там будут большие начальники. Почему не объяснить все сразу?

Он высказался и замолчал. В наступившей тишине было слышно, как тихо ссыпается в яму песок. Пропищала где-то мышь.

Турпал некоторое время смотрел на Анди, потом перевел взгляд на Хатчу и обратно. Потер шею, размышляя над вопросом. Хмыкнул.

– Тебе смешно?! – неожиданно вспылил Анди и осекся.

Его долго приучали быть терпеливым, дисциплинированным и беспрекословно выполнять все приказы руководства. В подполье была жесткая иерархия. Он сам был командиром и мог наказать любого из своих подчиненных и даже убить. А сейчас сорвался. Подействовала обстановка. Лес, центр России, недосыпание и неведение сделали свое дело.

Турпал оглянулся в сторону выплывшего из сумерек кургана с черной смотровой щелью и вновь посмотрел на Анди:

– Здесь будут очень большие учения. Приедут гости из разных стран. Нам нужно оборудовать две позиции. Одна эта. – Он показал взглядом на яму, из которой выбрался Хатча. – И еще одна там. – Он рукой махнул на другую сторону поля.

Анди обернулся. На горизонте, в нескольких километрах, на фоне серого неба проступали деревья.

– Кажется, я начинаю понимать, что здесь задумали. – Он смерил взглядом расстояние до наблюдательного пункта. – Когда начнут стрелять и взрывать, с этих точек, под шум разрывов, откроют огонь снайперы. Здорово придумано! Только кто цель?

– Это не наша забота. – Турпал отмахнулся от наседавших комаров. – Знаю одно – гости очень большие. За неделю до начала учений стрелки эти позиции уже займут. Позже не получится. Полигон будут проверять, а под конец выставят посты.

– Значит, те, для кого мы все строим, смертники? – едва слышно спросил Хатча.

– Почему? – удивился Турпал и покачал головой: – Тяжело будет пронести в этот день оружие и выстрелить. А вот уйти с готовых позиций не составит труда. Пока паника уляжется, эти люди будут далеко. Ну а если схватят, смертная казнь давно отменена.

Раздался звук шагов, и через минуту появились Магомед и Джамшед.

– Давайте прибирайте все – и уходим, – заторопился Анди. – Хатча, неси каркас! А вы, – он дернул за локоть Джамшеда, – прячьте в яме носилки и лопаты.

Глава 13

Павел на одном дыхании пересек парк. Оказавшись на другой стороне, пробежал вдоль дороги, свернул во двор старого дома и перешел на шаг. Прислушался. Было тихо. Значит, оторвался! Стараясь восстановить дыхание, он вышел на соседнюю улицу. Надо было торопиться. Сейчас Марина наверняка расскажет, кем был избит Суранов. Милиция встанет на уши. Словно в подтверждение его мыслей в начале улицы завыла сирена. Он заскочил в переулок. Вскоре, разбрызгивая по стенам домов синие огни, мимо пронеслась патрульная машина.

Он снова вернулся на улицу и быстрым шагом направился к Николаю Львовичу. Несмотря на позднее время, было многолюдно. Все, от мала до велика, отдыхали от аномально жаркого дня. Никто не обращал на Павла внимания.

Что дальше? – спросил он сам себя. Неужели придется мотать отсюда? Планы уехать в Москву теперь казались дикими и наивными. Он с иронией вспоминал, как представлял себя в роли завоевателя криминальной столицы. Однако то, что хотя бы на пару недель из города придется убраться, это точно. Николай Львович хоть и не гонит, но все же, если что заподозрит, а при нынешнем развитии средств массовой информации узнать, кто он на самом деле, можно запросто, наверняка его сдаст. Он человек старой закалки. Не любит бандитов. А Павел сейчас, как ни крути, самый настоящий злодей. Ладно, пересидит он какое-то время, а дальше? Нужно найти свидетелей того, как меня избивали! – неожиданно осенило его. Перед глазами встала женщина, вывернувшая в тот день из-за угла дома с двумя мужчинами. Точно! Как он сразу не подумал! Ведь они все видели! И работают где-то рядом.

Окрыленный идеей, пошел быстрее. Уже было совсем темно, когда добрался до нужного района. Проскользнул через двор, вошел в коридор. Нос защекотали уже знакомые запахи. Прислушался. Из-за дверей доносились голоса. «Телевизор» – сделал он вывод и постучал. Залаяла собачка. Скрипнула половица, щелкнула задвижка, и двери распахнулись.

– Почему не спрашиваете, кто пришел? – заранее зная ответ, спросил Павел, стягивая кроссовки.

– А кого бояться? – вопросом на вопрос ответил Николай Львович, протиснулся между ним и стеной и направился в комнату.

– Папа, кто там? – раздался голос.

Павла обдало жаром. Дочь! Этого еще не хватало! Он медленно выпрямился.

– Павел пришел, – между тем пояснил хозяин. – Я же тебе говорил.

На негнущихся ногах Павел зашел сначала в ванную. Долго и тщательно мыл руки, сполоснул лицо. Как выяснилось, он сильно перепачкался. Николай Львович не заметил этого из-за выключенного в коридоре света и плохого зрения.

Павел вытерся полотенцем и направился в зал. Стройная черноволосая девушка с карими глазами и полными губами при его появлении расплылась в улыбке:

– Здравствуйте! Меня зовут Таня. А вас Павел? Я уже знаю. Папа рассказал. – Она развернулась к опустившемуся в кресло отцу: – Ну что, я пойду?

– Я провожу тебя, – засуетился отец. – На улице уже темно.

Они вышли. Не зная, что делать, Павел сел на край стула и уставился в телевизор.

– Ты, если что, звони, – между тем доносился из коридора голос Татьяны, – лекарства не забывай принимать. И давай бросай свою работу. Мне хватает.

Павел вдруг поймал себя на мысли, что она говорит неестественно. Нарочито громко, словно на сцене театра. Так себя ведут люди, когда чувствуют волнение либо совершают что-то нехорошее.

«Опознала!» – осенило его. Он встал. Снова сел. Отец позвонил, сказал, что приютил бомжа, пришла посмотреть. Теперь идет в милицию. Или еще хуже, сейчас прямо со двора позвонит по сотовому.

– До свиданья, Павел! – крикнула Татьяна. Хлопнули двери.

Едва шаги стихли, Павел сорвался со своего места и выскочил в прихожую. Прислушался. За дверями было тихо. Вернулся в комнату. Окинул ее взглядом, прошел на кухню. Здесь быстро отыскал пластиковый пакет. Открыл холодильник и замер. Даже продукты было жалко красть у этого человека. Но ничего не поделаешь. Он потом все объяснит. Взял небольшой кусок сыра, банку рыбных консервов, две луковицы. Развернулся к столу. Сунул в пакет полбулки хлеба. Из стоявшего под столом ведра достал несколько помидоров.

Вернулся в комнату. Здесь, у телевизора, он видел ручку и тетрадь. Выдрал листок, положил его на стол, сел. На минуту задумался и стал писать:

«Уважаемый Николай Львович, извините, но я взял у вас немного продуктов. Когда все образуется, обязательно верну. Я знаю, Татьяна рассказала вам о том, кто я на самом деле. Но не верьте тому, что говорят. Я не совершал ничего плохого. Скоро это обязательно докажу. С уважением, Павел».

Еще раз взглядом пробежал по тексту, отодвинул листок от себя и пошел прочь. Последние сомнения в правильности выводов вскоре развеялись. Едва он успел дойти до конца улицы, с другой ее стороны въехала милицейская машина и свернула во двор дома, откуда только что вышел Павел.

Он перебежал перекресток и направился в район, где находился злополучный военкомат. Нужно было где-то провести эту ночь. Теперь он избегал освещенных улиц. Татьяна, конечно, подробно описала, во что был одет преступник. Хотя его и так искали, ориентируясь на эту одежду. Постепенно он пошел медленнее, а вскоре и вовсе остановился. Чем больше он размышлял над перспективами поиска свидетелей, тем сильнее понимал, что идет не тем путем. Нет, конечно, искать их надо. Но только после того, как все уляжется, и не в таком виде. Павел огляделся по сторонам. Он уже прошел прилично и находился недалеко от дороги, по которой приехал в город на грузовике. Ноги сами собой пошли в том направлении. К полуночи он был уже далеко за городом. Шел прямо по шоссе, почти пустынному в такое время. Заслышав шум двигателя, уходил в сторону. После того как машина проезжала, снова возвращался на дорогу. Миновал на выезде пост ГАИ, сделав большой крюк. На это ушло гораздо больше времени, чем он думал. Сначала пришлось обойти территорию каких-то складов, за забором которых лаяли собаки, потом, практически на ощупь, продираться через лес. Когда вышел на дорогу, короткая летняя ночь подходила к концу. Но здесь его ждал сюрприз. На обочине стоял старенький «жигуленок». Под открытым капотом склонился средних лет мужчина в очках. Сначала Павел хотел от греха подальше обойти это место. Потом все же свернул к нему.

– Доброй ночи! – перепрыгивая через кювет, поприветствовал он водителя.

Мужчина от неожиданности шарахнулся в сторону. Фонарь погас.

– Извините, если напугал, – пытаясь разглядеть растворившегося в темноте человека, Павел виновато шмыгнул носом. – Я не хотел.

– Хм. – Раздался скрип мелких камешков на асфальте, и фонарь вновь загорелся. – Вы, простите, кто?

Мужчина светил в лицо, и Павел прикрылся рукой:

– В самоходе я. – Он усмехнулся. – Служу. Если помогу завести, добросите до полигона? Все равно мимо едете.

Пашка неплохо разбирался в машинах. В перерыве между службой успел даже поработать механиком в автосервисе. Конечно, по возрасту он не подходил под солдата срочной службы, но разве водитель сейчас разберет? Зато одежда в самый раз. Будто собрал со всей роты. Если этот тип служил, то так и подумает. А вдруг уже видел ориентировку?

– Солдат, что ли?! – с шумом выдохнул водитель. – Чертяка! Напугал!

Он убрал луч света в сторону.

– Сама заглохла? – уточнил Павел и подошел ближе.

– Если бы! – Мужчина зло выругался. – Тормознул отлить и забыл, что стартер умер. Заглушил.

– Давай толкнем, – предложил Павел, хотя другого выхода, судя по всему, не было.

Дорога была немного под уклон, и вскоре, немного пробежав рядом с машиной, мужчина прыгнул за руль. Пашка поднапрягся, и двигатель завелся. Последние опасения, что его опознали и не поверили, развеялись сразу. Мужчина не надавил, как он опасался, на газ, и не заблокировал двери, а плавно притормозил. Вскоре Павел уже шагал по лесной дороге, идущей в обход полигона. Он знал: в конце мишенного поля была система блиндажей расформированного в середине шестидесятых испытательного центра. По слухам, из них наблюдали за падающими болванками только начинающих завоевывать небо ракет тактического назначения. Жить в блиндажах, конечно, невозможно. Почти все они были наполовину затоплены затхлой водой, ставшей хорошей почвой для размножения комаров. Но за ними располагался центральный пост оцепления. Двухэтажная вышка в период проведения учений и стрельб даже отапливалась. В одном из помещений была вмонтирована в пол железная печь. Имелось место для отдыха. Неподалеку речка. Небольшая, напоминающая ручей. Павел был там пять лет назад и не сомневался, что все там осталось как прежде. Лучшего места, для того чтобы переждать пик поисков, и не найти. Неделю он легко продержится. Кроме того, его не покидала мысль войти в доверие к кому-то из полигонной команды. Тогда можно решить вопрос с продуктами.

В кронах вековых сосен зашумел легкий ветерок. Небо стало наливаться странным холодным светом. Восток подернулся розовой дымкой, на фоне которой, словно небрежно размазанные кистью художника, выступили неестественно прямые и длинные серебристые полосы облаков.

Павел миновал небольшой участок открытой местности и снова оказался в лесу. Неожиданно размеренный ход его мыслей был прерван странным звуком. Он замедлил шаг и огляделся по сторонам. Звук повторился. Скорее это был металлический скрежет. Он свернул в лес и присел на корточки. Во рту мгновенно пересохло. С трудом сглотнул слюну и прислушался. Готовое вылететь из груди сердце стучало с такой силой, что в глазах будто пульсировал свет. И все же он услышал голос. Слегка приглушенный. Так говорит выбившийся из сил человек. Раздался хруст ветки. Он точно определил направление и приподнялся. Два силуэта промелькнули между деревьями в полусотне метрах от него. Шли в направлении поля. Что-то несли. Он посмотрел правее и различил автомобиль. Странно. Выпрямился и осторожно пошел в его направлении. Вскоре он оказался на краю полянки. Быстро светало. Из темноты, словно на брошенном в проявитель листе фотобумаги, проступали очертания деревьев. Автомобиль оказался грузовой «Газелью» с гражданскими номерами.

По всей видимости, приехавшие на ней в такое время люди занимались воровством предназначенного для управления мишенным полем кабеля, который здесь в изобилии. Возможно, собирали осколки практических гранат от РПГ. Их корпус был сделан из алюминия. Павел слышал от старшины полигонной команды, что добыча цветных металлов идет здесь полным ходом.

Он оглянулся по сторонам и перебежал к машине. Заранее зная, что в кабине никого нет, заглянул в окошко и прошел к заднему борту. Он был откинут. Павел сдвинул тент. В нос ударил запах земли. Он протянул руку и действительно нащупал груду песка и камней.

Павел удивленно хмыкнул и посмотрел в том направлении, куда ушли двое мужчин. Было ясно, что они несли с собой носилки, в которых зачем-то перетаскивали в машину грунт. «Может, где-то поблизости стройка? – мелькнула мысль. – Но почему ночью? К тому же для таких дел в основном нужен песок. Здесь же даже дерн и камни. Может, в этих местах земля особая?» – мелькнула мысль, которую он тут же отогнал прочь. Немного постояв, осторожно двинулся следом за странной парочкой.

Вскоре лес поредел, и потянуло свежестью. Он различил голоса. Однако сколько ни напрягал слух, разобрать, о чем говорили, не мог. Подкрался ближе. Как выяснилось, здесь были еще трое. Они возились в какой-то яме. Павел пробрался совсем близко. Ему уже стало казаться, что гул кружившихся над его головой полчищ комаров сейчас привлечет внимание этих людей. Он присел за поваленным ветром деревом. Между тем странные люди быстро закрывали яму. Двое проворно растянули над ней металлический каркас, укрыли его куском брезента и стали укладывать на него прямоугольные куски дерна.

Павел ничего не понимал. В голове возникали самые разные объяснения действий этих людей. Он уже знал, что здесь намечаются большие учения. Значит, это могут быть кто угодно. От шпионов до журналистов. Не исключено, что какое-то специальное подразделение ФСБ заблаговременно готовит себе укрытие. Павел не раз слышал, что иногда, параллельно армейцам, могут отрабатывать свои вопросы другие силовые ведомства. Например, испытывать на прочность охрану штабов, надежность хранения секретных документов. Иногда похищают целых генералов. В общем, задача таких действий – держать войска в напряжении.

Неожиданно стоявший сверху заговорил. Расстояние было небольшим, и Павел отчетливо расслышал несколько фраз. Его обдало жаром. Теперь он понял, почему не мог разобрать слов мужчин у машины. Они общались на чеченском! Он не понимал абсолютно ничего, но ошибиться не мог. Удрученный таким оборотом дел, Павел сел на землю. Значит, здесь готовится теракт! Он лихорадочно рассуждал, что могут сделать эти люди, и его осенило. Ну конечно! На большие учения часто приезжают даже члены правительства, а здесь оборудуют позицию для киллера. Как быть? Пойти в учебный центр, отыскать там начальника и все рассказать? Но тогда как объяснить его появление рано утром в окрестностях полигона? Это сразу насторожит. Наверняка о его побеге здесь тоже знают. Такой подход к делу приведет его обратно в камеру. Срок ему уже светит немалый. С учетом побега и нападения на Суранова, получит максимум. Это уж точно. Даже если теракт будет предотвращен, о нем уж точно не вспомнят. Можно попробовать написать анонимное письмо. Но не на чем, а главное, неизвестно куда. Если, конечно, нарисовать схему, где оборудуют позицию, возможно, ее найдут и примут меры. Но для этого надо проникнуть на территорию части. Опять же, у него нет даже карандаша, чтобы начертить схему. Неожиданно в голову пришла идея. Нужно вывести машину из строя. Скоро рабочие команды начнут заниматься подготовкой полигона, и кто-нибудь наткнется на нее. Не сводя взгляда с копошившихся у ямы людей, он поднялся, осторожно взял пакет и стал пятиться. Отойдя на почтительное расстояние, уже не таясь, направился обратно к машине. Было уже совсем светло. Но, как ни странно, он не сразу нашел полянку. Пришлось немного поплутать. Когда наконец вышел к грузовичку, уже вовсю щебетали птички, а верхушки сосен золотили первые лучи солнца. Павел подошел к машине. Еще раз глянул в кузов. Теперь уже собственными глазами, а не на ощупь увидел, что в него загружена земля. Прошел к кабине. Мало надеясь на удачу, взялся за ручку и потянул дверь на себя. Раздался едва слышный щелчок, и она открылась. Сердце радостно застучало. Он положил сверток с продуктами на сиденье и заглянул в бардачок. Карта дорожной сети, фонарик, отвертка. Он повертел ее в руках и сунул в карман. На секунду задумался. Чтобы получить доступ к двигателю, нужно перелезть на место водителя, надавить на рычаг, а потом открыть капот. Он уже поставил на подножку ногу, как машина, вместе с окружавшим ее лесом, небом и пением птиц, казалось, провалилась в никуда.

* * *

Смахивая набегавшие на глаза от дыма слезы, Антон осмотрел выгоревшие остовы машин. Они еще были раскалены. Потрескивая, догорала на дисках резина. Внутри чадили остатки обшивки и сиденья, испуская едкий, дерущий горло запах, который с белесыми клубами дыма валил из разбитых окон.

Москит с Банкетом отсортировали на улице живых моджахедов от мертвых. Раненых было двое. Оба могли передвигаться самостоятельно. Еще один, сухощавый, с заостренной бородкой афганец, отделался, в прямом смысле, царапиной через всю щеку. Их отвели в дом напротив. Сначала допросом занимался Кот. На дари и пушту он говорил на «троечку», поэтому к нему присоединился Дрон, почему-то всегда уверенный в том, что все, за что он ни возьмется, получится лучше, чем у других. Однако ни ограниченный запас слов на афганском, ни чистый английский не помогли. Тогда он пошел по пути наименьшего сопротивления. Попросил у Антона разрешения связаться с группой боевого управления. Это несколько человек узкой специализации, переведенных на режим круглосуточного дежурства в управлении на все время операции. Они отмечали перемещение группы на карте, принимали доклады Антона, корректировали маршрут или уточняли задачу, доводили последние разведданные, касающиеся проводимой операции. Методика вытряхивания информации на любом языке была проста. Пленника заставляли взять спутниковый телефон или надеть головные телефоны радиостанции. Некоторое время с ним вел беседу офицер, отвечающий за перевод, после чего вкратце сообщал результаты разговора кому-то из спецназовцев.

Лаврененко с Джином уже работали внутри взлетевшего на воздух дома. Остальные обследовали соседние дворы или наблюдали за подступами к кишлаку. По странному стечению обстоятельств ни один из курсантов, которые проходили здесь подготовку, не выжил. При осмотре места недавнего боя выяснилось, что все эти люди – европейцы. Скорее русские либо граждане бывших союзных республик.

Антон окинул взглядом двор, задержал его на обугленном скрюченном теле, похожем по цвету и комплекции на мумию, и направился в дом. Едва он переступил через порог, как в нос ударил запах свежей крови, сгоревшего тротила и тлеющей материи. От этого букета запахов даже появилась тошнота. Снаружи тоже дышать было нечем, но горячий ветер немного сносил зловоние, исходившее от обгоревших душманов.

– Везет сегодня на запахи. – Антон отодвинул носком ботинка к стене лежащую в проходе руку. Вырванная вместе с частью туловища, она скрючилась и почернела. Синие ногти казались неимоверно большими. Зрелище было не для слабонервных.

Это был типичный для богатых афганцев дом. Состоял он из двух половин, женской и мужской. Теперь тяжело определить, кому принадлежала эта часть. Однако несколько комнат наводили на мысль, что жившие когда-то в нем люди были не бедны. Все окна выходили во двор. Тоже характерно для Афганистана. Здесь боятся воровства и подглядывания. Потолки высокие, значит, стены толстые. Строили подобные сооружения из пахты, это перемешанная с глиной солома. Ее лепешками бросают одна на другую. Чем выше стена, тем толще у нее основание. Потом отесывают, убирая неровности. Прогретая палящими лучами солнца, она ничем не уступает бетонной.

Антон прошел в следующее помещение. Сидевший на корточках Лавр обернулся и выжидающе уставился на своего командира.

– Ну что? – Антон остановился.

– Самое интересное там. – Прапорщик показал пальцем на проход в следующую комнату и снова стал ковырять какое-то обугленное устройство, напоминающее побывавший в огне портативный радиоприемник.

Теряясь в догадках, Антон заглянул в двери. Здесь находилось еще четыре обезображенных трупа, среди которых был и Ата Алших. Его он узнал сразу. Посиневшее лицо осунулось, но не было в крови и грязи. Нижняя часть туловища валялась рядом в грудах мусора. К ней тянулись куски драной материи, сизые кишки и лоскуты кожи. Мощные стены, которые с трудом берет даже танковая пушка, сыграли при взрыве роль экранов. При чудовищном давлении, которое нашло выход через менее прочную крышу, все превратилось в месиво. Антон сначала думал, что подрыв произошел по неосторожности. Кто-то, догадавшись, что оказались в ловушке, решил бросить гранату. Возможно, стоял далеко от окна и промазал, или она выпала из рук рядом с хранившимся здесь взрывчатым веществом. Но по мере того как он молча обходил одну за другой комнаты, версия развеивалась как дым. Это был странный подрыв, одновременно в четырех комнатах. Детонация невозможна.

Сзади раздался звук шагов. Он развернулся. Держа в руках какие-то радиодетали, к нему пробирался Лавр.

– Что у тебя? – Антону вдруг захотелось как можно скорее покинуть это место.

– Это не подрыв в одной комнате. – Лавр неожиданно бросил все собранное в сторону и отряхнул руки. – Мы сюда гранаты не кидали. Но даже если допустить, что случайно у кого-то из них сработало взрывное устройство, таких последствий быть не могло.

– Это я и без тебя понял, – Антон старался вдыхать зловоние маленькими порциями, поэтому произнес это почти шепотом.

– Я могу утверждать, что сработали хранившиеся в каждой комнате и дистанционно управляемые мины. Причем собранные на основе УКВ-передатчиков. Все настроенные на одну частоту. Такое бывает, когда готовится масштабный теракт. Для большего эффекта устраивается все таким образом, что подрывы происходят одновременно в разных частях города, от одного пульта, одним нажатием кнопки.

– Ты что, просветить меня решил? – изумился Антон. Он и без него знал такие нюансы. – Скажи, какой вердикт?!

– Их подорвали. Причем в тот момент, когда поняли, что мы атакуем.

– Кто и зачем? – Антон враз забыл обо всех запахах.

– Не знаю, – пожал плечами Лавр. – Но человек, приводивший в действие эти мины, находился в этот момент рядом.

– Как это? – не понял Антон. – Смертник?

– Возможно. Или, – он изучающе посмотрел Антону в глаза, – кто-то сидел на одной из высот и ждал начала.

– Хочешь сказать, что о нашем визите здесь знали?

– Сам-то как думаешь? – раздался из-за спины голос Тумана.

Антон обернулся. Майор бесшумно вышел из соседней комнаты и тер грязным пальцем глаз.

– Ладно, – Антон махнул рукой. – Давайте на выход. Здесь я плохо соображаю.

К тому времени Дрон и Кот допросили троих уцелевших моджахедов и стояли у ворот дома напротив. Антон направился к ним.

– Что скажете? – он посмотрел сначала на Кота, потом на Дрона.

– Кроме Ата Алшиха, здесь иногда появлялся европеец по имени Смит. – Дрон виновато покосился на Кота, словно извиняясь за перехваченную инициативу. – Последний раз был три дня назад. Для чего готовили здесь снайперов, установить так и не удалось. Никто из них живым не дался, а эти, – он показал большим пальцем в сторону дома, – ничего не знали.

– А ты не допускаешь, что их сами же афганцы прикончили? – Антон упер руки в бока. – На эту тему ты с ними не говорил?

– Говорили, – вступил в разговор Кот. – Они ни при чем.

Антон посмотрел в сторону лежащих вдоль дороги трупов:

– Всех сфотографировали?

– Да, – кивнул Дрон и показал зажатый в руке цифровой фотоаппарат. – Некоторым пришлось рожи мыть.

– Ничего, – Антон усмехнулся. – Вернемся, сразу прогнать по базе данных. Может, кого вычислим. Куда делся еще один джип, выяснили?

– На нем уехал помощник Ата Алшиха, – спохватился Дрон. – Сам араб приехал всего на день, но был вынужден по каким-то причинам задержаться. Его отправил заниматься делами.

– Точно больше никого не взяли? – нахмурился Антон.

– Точнее некуда, – вмешался Кот. – Один из тех, с кем мы говорили, в тот момент стоял на выезде и проверял машину.

– А Смит?

Дрон пожал плечами:

– Последний раз видели три дня назад.

– Мне показалось, что здесь было больше людей, – пробормотал Антон.

Заработал спутниковый телефон. Антон отошел в сторону и приложил трубку к уху.

– Слушаю, Филин.

– Это Родник. Борт вылетел. Ищи место для встречи.

– Понял, – Антон покосился на стоявших в стороне офицеров: – У нас возникли подозрения, что все подстроено специально. Все важные свидетели и организаторы погибли в самом начале штурма. Нам словно кто-то специально дал возможность увидеть их трупы.

– Готовься к эвакуации, – перебил генерал. – Потом разберемся.

* * *

Сбивая по колено мокрыми штанинами росу, чеченцы дошли уже до поляны, как Анди неожиданно встал и поднял вверх руку. Шедший за ним Джамшед налетел на него, и тот едва не упал, но не закричал и даже не посмотрел на раззяву.

– Что? – одними губами спросил Турпал.

– Смотри! – Анди взглядом показал на машину.

В этот момент от заднего борта отошел какой-то парень. Воровато озираясь, он скрылся за кузовом. Щелкнул замок двери.

– У, шайтан! – процедил сквозь зубы Турпал и толкнул в спину Хатчу: – Берите его!

Прикрываясь корпусом машины, Хатча с Джамшедом устремились выполнять приказ. Оказавшись рядом с «Газелью», Хатча обошел ее и выглянул из-за кузова. Парень к этому времени открыл со стороны пассажира дверцу и осматривал содержимое бардачка.

Сзади уже пробрался Джамшед. Хатча сделал назад шаг и огляделся по сторонам. Неожиданно на глаза попался размером с ладошку булыжник, выпавший из кузова. Он взял его и на цыпочках стал красться к кабине. Увлеченный своим занятием, парень не заметил опасности. Подойдя почти вплотную, Хатча, не размахиваясь, двинул ему камнем по затылку. Не издав ни звука, злодей медленно сполз с сиденья и рухнул у колеса.

– Кто это? – Джамшед заглянул в кабину, потом склонился над парнем и перевернул его на спину.

– Убил? – раздался за спиной голос Анди.

Вместе с Турпалом и Магомедом они перебежали к машине.

– Нет, – Джамшед похлопал парня по щеке. – Живой. Только его Хатча сильно ударил.

– Зачем? – удивился Турпал.

– А вдруг не один? – попытался оправдаться Хатча.

– Давайте быстро осмотрите местность, – заволновался Турпал. – Никто не должен знать, что мы здесь были.

Не сговариваясь, Хатча и Магомед разошлись в разные стороны от машины.

– Он рылся в бардачке, – констатировал Джамшед. – А чья это сумка?

– Где? – не понял Анди.

Джамшед взял на сиденье пластиковый пакет и, словно там была бомба, осторожно заглянул внутрь.

– Еда.

– Покажи, – Анди протянул руку.

С минуту они с Турпалом изучали несколько огурцов, банку с консервами и хлеб. Джамшеду даже стало смешно. Он обшарил карманы парня, а потом связал ему руки.

– У русских из армии часто убегают солдаты, – выдвинул предположение Турпал. – Не хотят служить. Может, это тоже переодетый воин?

– Он уже вышел из этого возраста, – возразил Анди. – Наверное, просто бомж.

– Нет, – Турпал категорично покачал головой. – Бездомные не уходят далеко от людей. Надо чем-то питаться.

– Но у него есть запасы! – Анди показал рукой на пакет.

– Насколько их хватит? – вопросом на вопрос ответил Турпал.

– А если он здесь для того же, что и мы? – выдвинул предположение Анди.

– Скорее это преступник, который скрывается от правосудия, – неожиданно вступил в разговор Джамшед.

– Тогда он может нам пригодиться, – Анди многозначительно посмотрел на Турпала. – Если бежать ему некуда, будет работать. Потом убьем.

Хрустнула ветка, послышались шаги, и все развернулись в сторону, откуда раздавались звуки.

– Никого нет, – Хатча, промокший от росы с головы до ног, развел руками. Следом плелся Магомед. Бессонные ночи, изнурительный труд всех изрядно измотали.

– Хорошо. – Турпал посторонился, давая возможность подойти им к так и не пришедшему в себя парню. – Хватайте его и грузите в машину.

– Ты хочешь, чтобы мы притащили его в дом? – Анди удивленно уставился на Турпала. – Там много людей. На нас и так косо смотрят. Три кавказца живут одни. Куда-то уезжают вечером, утром приезжают. Думаешь, никто не заметил?

– Нет, – уверенно заявил Турпал. – Ты никогда не был дальше Москвы. Здесь половина не знает, кто такой чеченец, а есть и такие, что путают войну в Афганистане с чеченской. Сам видел, все пьют. В этом районе живут люди, которых давно ничто не интересует. Еще десять лет назад их фабрику сделали банкротом и продали.

– Они, когда с похмелья болеют, сами готовы убить своего президента, – неожиданно перебил Хатча и осекся. Не оттого, что без разрешения вмешался в разговор старших. Почему-то сейчас, в России, эти принципы отошли на второй план, и они вели себя раскованней. Просто всем показалось, что он ответил на мучивший каждого вопрос о цели приезда в это захолустье.

– Вообще-то это и наш с тобой президент, – напомнил Турпал. – А почему ты так сказал?

– Вырвалось. – Хатча растерянно развел руками.

– Возможно, ты прав, – не сводя с него задумчивого взгляда, протянул Турпал. – Тогда наши имена навсегда войдут в историю. – Неожиданно он встрепенулся, словно что-то вспомнил: – Хватит болтать как женщины! Грузите его. Там, где я вас забираю, есть гараж. Мы давно приготовили в нем место для заложников. Он его обживет.

Быстро загрузив так и не пришедшего в себя парня в машину, чеченцы расселись по своим местам. Анди забрался в кабину к Турпалу. Остальные в кузов. Трасса была почти пустынна, и до города доехали быстро. Проехав по лабиринтам заводского района между многочисленными складами, сараями и стихийно построенными гаражами, Турпал остановил машину возле неприметного кирпичного строения с железными воротами.

* * *

Окружающая вязкая темнота постепенно расползалась, образовывая разрывы, в которые тут же врывался желтоватый свет. Павел силился открыть глаза. Сознание возвращалось с вопросами: «Где я? Сколько прошло времени? Что случилось?» Каждая частица тела, казалось, вибрировала и пульсировала от боли.

Неожиданно его словно ударило в затылок током, и он застонал.

– Э-э, хватит притворяться! – Последовавшая за этим вспышка боли дала Павлу возможность вернуться в реальность. Он открыл глаза и увидел на фоне серого потолка настороженно-удивленное лицо кавказца.

– Ожил! – воскликнул кто-то, и рядом появилась еще одна голова.

Кто эти люди? Где он? Что с ним произошло? Какое-то время Павел не помнил и не понимал. Он даже удивился, почему на этих мужчинах нет белых халатов. Однако сознание быстро возвращалось. Он вдруг подумал, что находится не в госпитале, а в камере, и эти двое попросту его избили. Но тут все вспомнил. До того момента, как подошел к кабине злополучной «Газели». Почти сразу к неприятным ощущениям прибавилась тупая боль за правым ухом.

Он попытался дотронуться до этого места рукой, но его одернули:

– Тихо!

Видимо, эти люди увидели в его движении угрозу.

«Все ясно, меня приложили чем-то тяжелым по голове, а потом привезли сюда. Наверное, я не проживу долго, – с горечью рассуждал он. – Скорее всего это террористы. Возможно, они не знают, что я видел, чем они занимались».

Неожиданно в памяти всплыл еще один эпизод. Он пришел в себя от боли в суставах и понял, что его волокут из машины. Падает на залитый маслом бетонный пол. Это гараж. Железные ворота освещены изнутри тусклым светом. Павел закричал, вывернулся и лягнул волочившего его человека. Потом словно выключили свет. Значит, ему добавили уже, когда привезли в город. Хотя подобный гараж может быть где угодно. Хоть в деревне.

Он быстро выстроил в голове линию поведения и приподнял голову.

Как выяснилось, это было помещение с бетонными стенами и полом. Судя по люку, устроенному в углу бревенчатого потолка, и подведенной к нему лестнице, его спустили в подвал. Сверху, на проводе, свисала электрическая лампочка. Он лежал на некоем подобии нар, сколоченных из досок, на которые был брошен старый, рваный, воняющий сыростью матрац.

– Где я? – Павел обвел взглядом стоящих вокруг людей.

– Э-э! Какой разница?! – расплылся в улыбке среднего роста щуплый чеченец. – Ты расскажи: кто такой? Зачем машина наша лазил?

Он был уже немолод и выглядел измученным. Вокруг рта с опущенными уголками – глубокие прорези морщин. Словно шрам – вертикальная складка над переносицей, делившая узкий лоб пополам. Косматые брови, будто заполненные чернотой глазницы. Все это подчеркивалось тенями от тусклого, спадающего сверху света. Было в его внешности что-то мистическое, отталкивающее и вызывающее тревогу. Павел вдруг разглядел, что у него отсутствует правый глаз. Парню и так было страшно, а сейчас ужас и вовсе его парализовал.

– А вы кто? – срывающимся голосом выдавил он из себя, медленно сел и огляделся.

Оказывается, здесь были все, кого он видел на полигоне. Двое сидели на корточках у стены слева. Один, со слегка выдающейся вперед челюстью, оседлал перевернутый в углу ящик. У окопа он принял его за старшего. Наверное, так оно и есть.

Неожиданно напарник одноглазого, средних лет коренастый кавказец, двинул Павла по затылку ладонью. Не сильно, но в разбитой голове словно ударили в колокол. Из глаз брызнули искры и лязгнули зубы.

– Погоди, Джамшед, – осадил его сидевший на ящике. – Не надо бить.

– Пока мы просим, – стреляя взглядом в сторону Павла, прошипел крепыш, которого назвали Джамшедом. – Потом будет плохо.

Павел понял, что не ошибся. Тот тип у них главный.

– Меня зовут Павел. – Он осторожно развернулся и свесил с топчана ноги. При этом одноглазый и Джамшед отступили.

– Ты в этот город живешь? – Мужчина поднялся с ящика и стал медленно идти в его сторону. Он оказался невысокого роста, крепко сложенным.

– Да, – кивнул Павел. – С самого рождения. А что?

– Зачем от людей прячешься? – Чеченец остановился в метре от парня и испытующе уставился на него.

– Я не прячусь! – Павла осенила запоздалая идея. – Вернее, да! Там, могут поймать. Тогда мало не покажется.

– Почему? – Брови чеченца поползли вверх.

– А вы как будто не знаете. – Он потер подбородок о плечо. – Тоже небось кабель у вояк тырили?

– Какой кабель? – Джамшед удивленно посмотрел на одноглазого: – Анди, ты что-нибудь понимаешь?

– Разве ты не знаешь, чем зарабатывают на водку русские? – вопросом на вопрос ответил одноглазый. Было заметно, всем не терпелось быстрее покинуть этот бункер.

– Он принял нас за воришек, которые промышляют цветным металлом. – В голосе Турпала проскользнули нотки разочарования.

Это удивило Павла. Неужели им было бы приятнее узнать, что он догадался, чем они занимаются на самом деле?

– Значит, ты собирал там металлолом? – уточнил одноглазый, которого, как выяснилось, звали Анди.

– Да, – кивнул Павел. – Иду, тут ваша машина. Подумал – конкуренты.

– А кто знал, что ты туда пошел? – Анди прищурил единственный глаз.

И только тут Павла осенило. Чеченцы разочарованы, что он не бездомный и не преступник в бегах, которого не хватятся, если убить или сделать рабом. Более того, его исчезновение может повлечь за собой поиски, которые будут организованы как раз в том районе, где они готовят свою позицию. Значит, есть вероятность, что ее могут случайно обнаружить.

– Отец знает. – Он пожал плечами. – Жена в курсе. Она мне огурцы с хлебом утром дала. Топор, лопату мы в лесу прячем. Зачем с собой таскать?

– А на чем ты из города приехал? Ведь было рано, – не унимался Турпал.

– У отца машина. Как у вас. – Он почувствовал, как стали затекать руки, и пошевелил запястьями. – После работы должен вернуться. К этому времени я должен к дороге кабель натаскать.

– Сейчас опасно днем там воровать, – недоверчиво протянул Турпал. – Народу много.

– Знаю, – Павел часто закивал. – Я место знаю. Туда военные не заходят. А кабель никому не нужен и неглубоко зарыт. Почти поверху. Изоляция сгнила. В метре три килограмма меди. За неделю можно на машину нарыть.

– Зачем нам говоришь? – удивился Анди. – Мы ведь конкуренты.

– У вас машина есть, можно вместе этим делом заняться. Я на многое не претендую. Мне только на учебу деньги надо заработать.

Анди едва заметно кивнул Джамшеду и что-то сказал. Тот обошел нары и перерезал на руках веревку.

– Спасибо! – Павел стал растирать запястья.

Чеченцы переглянулись и заговорили на своем. По интонации Павел понял: они решают, что с ним делать. Неожиданно он почувствовал страх.

«А что, если убьют?!» – мелькнула мысль. Руки затряслись, и он ухватился за край доски.

– Э-э! – протянул Турпал, заметив изменения в поведении пленника. – А чего ты боишься?

– А сами как думаете? – Павел посмотрел на него как на несмышленого ребенка. – Оглушили, привезли неизвестно куда. Теперь пытаете…

Ослепительно белые брызги, словно в лицо ткнули высоковольтным проводом, опрокинули Павла на пол. Закрыв голову руками, он скорчился и приготовился к худшему.

– Джамшед! – раздался голос Турпала. – Зачем?!

Истязатель стал оправдываться на знакомом, но непонятном Павлу языке.

Все это время он лежал, боясь шевельнуться. Только бы его больше не трогали! Он наткнулся на них, когда было раннее утро. Пока довезли до города, спустили в этот подвал, прошло от силы часа два. Значит, еще только начало дня! Зачем его убивать в такое время? Потом надо увозить за город, чтобы спрятать. Возиться с окоченелым и начавшим испускать запашок трупом не очень приятно. Наверное, с ним покончат, когда стемнеет. Точно! Они работают по ночам! Прикончат перед отъездом, загрузят в кузов и вывезут. Интересно, как им удалось провезти его в город? Насколько он знал, в такое время на въезде ГАИ проверяет все подозрительные машины. Тем более за рулем кавказец. Неужели за деньги? Нет, скорее они, не доезжая поста, сворачивают к заводу. Там настоящее гетто, куда в темное время по одному нормальные люди ходить боятся. И квартиру в этом районе найти несложно.

Павел уже решил, как будет бежать, и был уверен – у него получится. Нужно будет, как только эти изверги уйдут, подтащить под лампочку ящик, на котором вначале сидел Турпал. С него не составит труда дотянуться до провода. Его надо оторвать, снять патрон и подсоединить к лестнице. Подумают, что лампа перегорела. Кто-то начнет спускаться… Бред. Чтобы убить человека током, этих условий недостаточно. Он вдруг понял, что это нереально, и его охватила смертельная тоска. «За что мне такие страдания? А что, если примкнуть к этим людям?» – неожиданно пришла в голову другая мысль. Как ни странно, он не испугался ее, хотя совсем недавно считал себя патриотом. Что с того, что отдал здоровье и годы за страну, которая на тебя давно плюнула? Даже одно участие в войне делает человека в этом обществе преступником. И сейчас он понял почему. По-хорошему, с такими людьми надо возиться. Пока они нужны, им врали, будто их самопожертвование необходимо родине. Теперь это никто не хочет признавать. Ко всему, надо лечить. Вдруг ты со своими новыми взглядами не уподобишься большинству и не сопьешься или не сядешь на иглу, а станешь требовать еще и другие льготы? Жилье, образование, работу. В этой стране не могут быть все счастливы. Изломан менталитет революциями и реформами. Добившись успеха, ограбив собственный народ, человек будет тратить деньги на что угодно, только не на благие дела. Прикрываясь громкими лозунгами, большинство даже благотворительностью занимаются лишь для того, чтобы заработать определенный рейтинг или получить льготы. Сомнительной репутации и лишенные интеллекта тусовщики, за свою жизнь не сделавшие ничего полезного, имеют право круглые сутки учить жизни с экранов телевизоров целый народ, связывая фразы в предложения словами из ненормативной лексики. Словно не понимают, что даже за пределами Садового кольца уже все по-иному. Лишь в виде короткого видеоролика может промелькнуть просьба о помощи в сборе средств для лечения ребенка от лейкемии, а потом в течение часа говориться об очередной светской диве, на свадьбу которой угрохано ровно столько, что хватило бы сохранить жизнь сотне таких детей. Ты не заработаешь авторитет, если будешь тратить мало денег на развлечения, ездить на обычном автомобиле и не иметь дворца в Лондоне или Париже, который по большому счету тебе не нужен. Еще в начале века русские купцы строили на свои деньги больницы и приюты. Сейчас лучше угрохать их на чужую футбольную команду или самолет с сауной.

Джамшед обошел нары, склонился над Павлом, взял его за руки и посадил.

Парень напрягся, приготовившись к худшему.

– Вечером мы увезем тебя на другой конец города и оставим, – ошарашил Турпал. – Только одно условие. Ты не должен больше собирать железо на нашей территории. Передай родителям – это место занято.

Некоторое время Павел переваривал услышанное. Сказанное чеченцем наводило на мысль, что он попросту решил таким образом успокоить пленника. Мало ли что придет ему в голову до вечера? А потом грохнуть и сделать так, как задумали. Но почему-то Павел поверил им. Вопреки ожиданиям это известие не принесло радости. Снова придется прятаться, шарахаться от собственной тени. Но другого выхода не было. Стоит ему признаться, кто он на самом деле, и его попросту сделают рабом, а когда он станет ненужным, грохнут. Сейчас этих людей сдерживает возможный ажиотаж в окрестностях полигона.

Он осторожно поднялся:

– Как скажете.

Глава 14

Антон сошел с рампы на раскаленную бетонку и огляделся. Машины генерала видно не было. Он удивился. Родимов почти всегда приезжал встретить группу лично. Этому могли помешать лишь веские причины. Хотя не исключено, что генерал изменил традиции из-за повышенной секретности мероприятия. В легенды о том, что со спутника можно прочитать номерной знак автомобиля, в ГРУ, по понятным причинам, не верили, но отследить перемещение группы можно. Надо только задаться целью. Поэтому всю аппаратуру связи и даже переговорные устройства отключили сразу после доклада о выполнении задачи.

В колыхающемся от жары воздухе плясали и кривлялись фигурки возившихся у соседнего самолета техников. Двухмоторный «Ан» слепил отраженным от фюзеляжа солнцем. Сразу за металлическим ограждением замерли сосны. Ни ветерка. Куда-то пропали птицы.

Подошел согнутый под тяжестью висевшего на одном плече рюкзака черный от загара Василий. Прищурился, глядя вдаль. Надел солнцезащитные очки:

– Марево.

– Да, – согласился с ним Антон.

Даже в Афганистане было не так. Там сухо, и жара переносится намного легче. Антон посмотрел на часы, потом в сторону выезда на полосу. Оттуда неторопливо катили несколько «КамАЗов» и микроавтобусы. Обернулся. Джин с Котом как раз спустили ящик со спецсредствами и уселись на него.

Туркмены сработали оперативно. Уже спустя час севернее кишлака, над небольшой, относительно ровной площадкой, к которой вышла группа, появился вертолет. Он был без опознавательных знаков. Старенький «Ми-8» завалился сначала на правый, потом на левый борт. Кот зажег шашку красного огня и бросил в центр площадки, с которой незадолго до этого даже убрали большие камни. Через тридцать минут их встретили на бывшей советской базе в Марах. Никто ни о чем не спрашивал. Ночь провели в небольшой казарме роты аэродромного обслуживания, которую заблаговременно убрали в другое место. С рассветом приехал «Икарус», и их подвезли прямо к транспортному самолету. Рейс был заблаговременно запланирован для возвращения группы в Россию. Только об этом почти никто не знал. В полетном задании значилась коммерческая перевозка. В грузовом отсеке уже стояли огромные фанерные ящики. Сейчас даже не верилось, что за такое короткое время отметились в трех странах.

Впереди рутина. Москит вез частицы ткани Ата Алшиха для проверки на ДНК. У Лаврененко снимки тех, чьи лица не были обезображены осколками. Однако, как по заказу, на всех были практически одинаковые пулевые ранения в лоб. Спецназовцы не оставляли на этот раз шансов выжить. Теперь предстояла большая работа по идентификации этих людей. Нужно было установить цели, которые преследовали те, кто стоял за организацией лагеря. В конце концов, страну, приложившую к этому руку. Антон чувствовал – это далеко не все. Первые сомнения в полном успехе операции у него возникли после выводов Лавра. Складывалось впечатление, что их ждали. Возможно, что кто-то покинул лагерь до начала атаки. Не исключено, что эти люди направляются в Россию. Ведь если считать все происшедшее хорошо продуманной подставой, значит, игра затеяна именно с Москвой. Какую цель преследуют стоящие за всем этим люди? Конечно, сейчас включатся в работу соответствующие отделы ГРУ. Но основная тяжесть все равно ляжет на людей Филиппова.

Тем временем, воняя соляркой, грузовики стали разворачиваться у рампы. Из остановившегося микроавтобуса выбрался прапорщик. Подошел к Антону:

– Федор Павлович ждет на учебном центре, – он протянул для рукопожатия руку. – Необходимо покинуть пределы аэродрома до приезда солдат, которые будут разгружать борт.

– Понял, – отвечая на приветствие, кивнул Антон и развернулся к столпившимся сзади спецназовцам: – По машинам!

Как Антон и предполагал, поехали через Москву. Там, на территории товарной базы, в каком-то ангаре, пересели вместе со всем имуществом в неприметный фургон, размерами напоминающий хлебовозку восьмидесятых. Будка была без окон. Внутри, вдоль бортов, сиденья. Под потолком желтоватый плафон осветителя. Кондиционер, естественно, отсутствовал.

– Конспирация! – с раздражением выдавил из себя Василий. – Кому положено, уже все знают. Будто дали бы нам спокойно разгуливать по Афганистану.

– Не скули, – одернул его Шаман.

Антон внимательно посмотрел на Василия. Он, как всегда, спонтанно произнес эту фразу. Но почему-то на этот раз Антон был склонен считать, что майор попал в самую точку. Слишком гладко все вышло. Взрывом в доме, где погиб со своим окружением и курсантами Ата Алших, словно кто-то давал понять: «А дальше вам, ребята, нос совать не следует. Все. Баста!»

Только кто играет в эту игру? Хорошо, если свои. А если нет? Что, если американцы подсунули эту кость? Но тогда чересчур легкой оказалась добыча. Они тоже не дураки и знают: такое положение вещей может насторожить. Возможно, что это решение согласовано на самом верху. Тогда можно многое объяснить. Кроме взрыва. Что им хотели скрыть? Ведь по сути, если это затея какой-то западной спецслужбы, она рисковала. Для ГРУ не было секретом, что Ата Алших использовался англичанами в действиях против России. Этот человек был известен в кругах террористов. За него могут и отомстить. Предавшим союзникам всегда крепко достается. А что, если таким образом решили разобраться с ним? Стал не нужен, навели русский спецназ, а для надежности подстраховались. Вина в его гибели на ГРУ. Они давно вели на него охоту. Вот и получили.

За размышлениями быстро пролетело время. И вот Антон уже сидит за столом для совещаний у шефа. Родимов был в полевой форме и выглядел бодро. Антон уже более подробно доложил, как прошла операция, и высказал свои предположения.

– Значит, считаешь, что Ата Алшиха замочили англичане, а все представили, будто это сделали мы? – Генерал поднялся из-за стола и прошел к окну. – А если на такой случай у него были специально подготовленные люди, которые имели задачу уничтожить себя и его, чтобы не оказаться в руках неверных? – Он повернулся к Антону. – Так многие поступают.

– Да, но слишком рано приведена в действие адская машинка, – возразил Антон. – У него, конечно, не было шансов. Но он об этом не знал.

Генерал улыбнулся. Он понял намек Антона, и ему понравился ответ. Для хваленых моджахедов встреча со спецназом – приговор. Но не собирался отступать.

– Ты сам говорил, во дворе вспыхнул пожар. Плюс стрельба. – Родимов внимательно смотрел на Антона, словно желая, чтобы тот снова в мыслях вернулся обратно в Афганистан и прокрутил все события заново. – У смертника не выдержали нервы.

Было заметно, что его тоже одолевают сомнения и он желает активизировать у Антона мыслительный процесс. У Родимова такая манера анализа. Он воздействовал на человека, который глубже и тоньше знал обстановку и положение дел. Как говорится, изнутри. Он словно пытался его глазами посмотреть на события и с этой точки зрения сделать вывод.

– А что, если он был за пределами дома?! – неожиданно осенило Антона. – В первые же секунды боя мы нейтрализовали почти треть охраны. Банкет стал забрасывать улицу гранатами, – Антон пожал плечами. – Возможно, отвечающий за подрыв человек был ранен и привел взрывное устройство в действие раньше времени.

– Видишь, – генерал повеселел, – вот тебе и ответ.

– Это предположение, – вновь заупрямился Антон.

– Согласен, – Родимов вернулся за свой стол. – Пока напиши отчет. Потом приведите в порядок оружие, после объяви два выходных.

– По поводу Смита, который там появлялся, – спохватился Антон, – может, это опять Нусон?

– Проверяем, – генерал кивнул. – Кстати, на полигоне под Челдовском планируются учения в рамках ШОС. Цель: отработать вопросы взаимодействия между странами – участницами договора в противодействии террористической угрозе. По легенде, небольшая страна попадает под влияние экстремистов, а остальные ей оказывают помощь. Будут первые лица государств.

– Понятно, – сказал Антон.

– Возможно, тебе вместе с группой придется туда убыть.

– Для обеспечения или участия? – Антон нахмурился.

– Обеспечивать там и без тебя есть кому, – отмахнулся генерал. – Примете участие в учениях как составляющая антитеррористической группировки.

– Может, отмажете? – взмолился Антон. – Не мальчики.

– Размечтался.

* * *

За день до того, как сойти с трапа самолета в аэропорту Челдовска, Межалс Дапчуликус, высокий, светловолосый латыш с болотного цвета глазами, отметил свой день рождения. Тридцать пять. Вроде не молодой, но и далеко не старый. В самом соку. Еще можно сказать, в расцвете сил. Он был красив и прекрасно сложен, но все в этом человеке было неестественно холодным и отталкивающим. На фоне других он казался чужеродным телом. В майке и серых бриджах, с объемистой дорожной сумкой, Межалс вышел на центральном автовокзале из автобуса с табличкой «Аэропорт» и огляделся. Раздумывая, чему отдать предпочтение, внимательно изучал десяток такси со скучающими в них водителями, потом разношерстную толпу на троллейбусной остановке, посмотрел вслед удаляющемуся трамваю.

– Куда ехать? – щуплый, едва достающий ему до подбородка мужчина выжидающе уставился на Межалса снизу вверх.

Гость города смерил его ничего не выражающим, словно у покойника, взглядом, отчего тот стушевался, спрятал в карман брелок с ключами от автомобиля, поправил за козырек кепку и направился к старенькому «жигуленку». Межалс, не произнеся ни одного слова, отбил у этого человека желание стоять рядом. Он излучал спокойствие, силу и решительность, что вызывало неприязнь. Ему доставляло удовольствие наводить на людей трепет. Он знал об этой особенности своей внешности и наслаждался своеобразной властью над окружающими.

Тем временем таксист сел за руль своей машины и закурил, а Межалс подхватил баул и, словно прожил в этом городе всю жизнь, уверенной походкой направился в сторону улицы Горького.

Межалс ничуть не волновался и не чувствовал дискомфорта, который обычно испытывают люди, оказавшиеся в незнакомом городе. Наоборот, ему было легко и радостно. Хотелось побежать. Но нельзя привлекать к себе внимание. Энергию можно будет выплеснуть в спортивном зале. Наверняка здесь их много. Сейчас главное устроиться. Он сверхчеловек. Заратустра. Его ждет историческая миссия. Он навеки прославит свое имя и войдет в историю. Им будут гордиться, о нем будут писать, снимать фильмы, защищать диссертации, изучать его биографию в институтах и школах. Причем не только в этой ненавистной стране, но и во всем мире. А он хорошо прожил свою жизнь. Погруженный в фантазии по ночам, Межалс пытался представить, каким его будут видеть потомки.

Родился и вырос он в Свердловске, в семье латышей, обычных людей – инженера и учительницы. Межалс был единственным и долгожданным ребенком, поэтому ни в чем не знал нужды. Отец и мать изо всех сил старались угодить своему чаду и по первому требованию бросались исполнить любое его желание. Поначалу все было неплохо. Еще в детском саду и начальных классах он не видел никакой разницы между собой и сверстниками. Единственное, в чем Межалс от них отличался, – дома с ним общались на родном языке, который он знал, в отличие от русского, не так хорошо. Плохое знание языка стало сказываться позже. Каждый год родители ездили на родину, где жил дед. Вот там впервые Межалс понял, что значит национализм. Как ни странно, досталось от таких же латышей, как и он, причем детей. Это было в рыбацкой деревне, где сохранились все национальные обычаи и традиции латышского народа. Сверстников возмущало, что он плохо говорит на родном языке, и они дразнили его «русский». Потом и в России начались проблемы. Стали поколачивать. Самое интересное, что на всех углах в то время кричали о дружбе народов. Отец не стал начальником бюро, в котором работал. Считал, из-за того, что латыш. Межалсу все чаще приходилось ввязываться в драки. В глубине души он понимал, что причина кроется в другом. Дети недолюбливали его за отличную учебу, всегда опрятный вид, примерное поведение и непьющих, даже по праздникам, родителей. Были у них в классе бурят, армянин и чуваш. Но перепадало отчего-то больше всего именно ему. Поэтому уже в девять лет он записался в секцию дзюдо, а с пятого класса занимался стрельбой. Потом увлекся карате. К девятому уже во всей школе нельзя было найти человека, рискнувшего бросить обидную реплику в его адрес. Кроме спортивных успехов, он от природы был рослым и сильным. Потом провалился в институт и отправился служить в армию. Служба в Германии в элитном мотострелковом полку на должности снайпера закончилась демобилизацией в уже другую страну. Родители наконец решили вернуться на родину. Начались новые проблемы. Теперь там они были чужими. Чтобы стать своим, Межалс вступил в военизированную националистическую организацию. Большинство его сверстников уже давно остыли от фашистской истерии, а он, наверстывая упущенное, продолжал посещать собрания, кружки, участвовать в шествиях и демонстрациях. Все это чередовалось с полевыми сборами. В общем, сколько Межалс себя помнил, ему всегда нужно было что-то доказывать. Перелом наступил, когда на улице средь бела дня он покалечил русского пенсионера, по всей видимости, ветерана войны. Дело было на праздновании очередного юбилея создания латышского батальона СС. Старикашка сцепился с бывшим легионером, чем вывел из себя оказавшегося поблизости молодого националиста. Полиция намекнула, что дает фору в сутки. Они все-таки – цивилизованная Европа и обязаны отвечать на подобные выпады. Пришлось уехать. Скитаясь по бывшим союзным республикам, в Киеве Межалс познакомился с девушкой, тоже латышкой. Она направлялась в Чечню. Завязался роман, и он увязался следом. Там их приняли как родных и быстро нашли работу. Немного усовершенствовав знания в обращении со снайперской винтовкой, русских Межалс встретил уже вместе с боевой подругой. Ее убили в первый же день. Он недолго горевал и продолжил заниматься своим делом, поняв наконец, что это его призвание. Каким-то чудом не только остался цел, но и заработал авторитет в глазах полевого командира по кличке Тарзан, впоследствии бежавшего сначала в Турцию, а потом в Лондон. Вместе с ним по миру перемещался и Межалс. До того времени, пока этот человек не осел, а его не выставил за пределы своих апартаментов, которые приобрел на деньги английских налогоплательщиков, жизнь еще как-то поддавалась определенной логике. Потом начались мытарства в качестве наемника. Он не брезговал ничем. Был обыкновенным разовым киллером, воевал на стороне албанцев в Сербии, работал телохранителем бизнес-леди в Словакии, попутно исполняя обязанности мачо. В конечном итоге это ему наскучило, и он уже стал подумывать о возвращении обратно на родину, как встретивший его как-то вечером у входа в боулинг человек предложил работу. Причем обратился по имени, сразу дав понять, что он представляет серьезную организацию. За этим последовала поездка в Афганистан, где на его странный взгляд также обратили внимание и стали назвать не иначе как Череп. Там он был удивлен и разочарован. На протяжении месяца с ним и еще десятком подобных парней проводили занятия по стрельбе из снайперской винтовки большой дальности. Ничем, собственно, не удивили. Это весло, как он его про себя называл, можно было освоить в лесу близ Берлина или любого другого города мира. В один из дней внезапно появившийся европеец забрал его и еще двоих парней. Как выяснилось, это был англичанин, по имени Смит. Он быстро организовал переезд через третьи страны на Украину, где все трое расстались. Причем с одним навсегда. Когда им сказали, куда и с какой целью они направляются, в его глазах появились страх и неуверенность. Всего лишь. По крайней мере, так объяснил впоследствии Бугор, которому передал их таинственный Смит. А может, ему показалось? Или застрелили для острастки? Череп даже допускал, что в тот момент у всех был похожий взгляд. Не исключено, что для этого и брали третьего, заранее определив роль. Хлопнули, чтобы дать понять Черепу и Мигелю, что дело зашло слишком далеко и даже в мыслях сомневаться в его успехе опасно.

Мигель, напарник Черепа, был русский. Родился и вырос в Москве. Среднего роста, неприметный брюнет с проницательным взглядом, который постоянно прятал за солнцезащитными очками, был неразговорчив. В том, что у него было криминальное прошлое, сомневаться не приходилось. Череп по себе знал, что туда не приглашали случайных людей. Сейчас, после отъезда из Афганистана, это был единственный человек, с которым он мог общаться на равных.

Он шел по улице неторопливой, уверенной походкой, скользя взглядом по окнам домов, витринам магазинов, прохожим. Город ему не понравился с первого взгляда. Как, впрочем, все российские города. И он не судил предвзято. Просто, несмотря на стеклопакеты в серых и одинаково скучных домах, оставшихся с прежних времен, множество рекламных щитов и элитные новостройки, они сохранили мусор в подворотнях, хамство пассажиров в автобусах, которое возникло вместе с перестройкой.

Словно заведенный, подчиняясь сигналам светофора, Череп дошел почти до окраины города. Уже видны были синеющие вершины сосен, росших на окружавших город холмах, когда он свернул между двумя пятиэтажными домами, миновал двор с когда-то беспорядочно насаженными деревьями и остатками детской площадки. Войдя в крайний подъезд, поднялся на второй этаж и надавил на кнопку звонка. Двери открыл средних лет кавказец. Было видно, он ждал Черепа и был уверен, что позвонил именно он. Немудрено – окна выходили во двор, а время его появления было оговорено заранее.

Череп миновал прихожую и оказался в комнате с минимумом вещей. Диван, стол, телевизор.

– Называй меня Тамерлан, – кавказец дождался, когда Череп поставит на пол сумку и сядет.

– Лучше уж тогда Тэд, – с ходу возразил Череп.

– Почему? – удивился кавказец.

– Как я понял, тебе все равно, как тебя будут звать. Тэд короче и проще.

– Хорошо, – легко согласился Тамерлан и сел на единственный здесь стул. – Твой друг уже приехал.

– Не друг, – поправил его Череп. – Напарник.

Он знал и видел, его замечания сбивают с толку и злят Тэда. Но кто такой этот чеченец? Жалкая сошка. Всего лишь человек, который должен обеспечить его всем необходимым для выполнения миссии века.

– Э-э, – протянул чеченец, – какой разница?! – В глазах появилось разочарование и досада. Понятно, ему хотелось сейчас приструнить этого зарвавшегося амбала, но нельзя.

– Большая, – между тем спокойно стал пояснять Череп. – У нас чисто деловые отношения. Будь у меня друг, если приспичит, я не смог бы его убить. – И, немного подумав, добавил: – Возможно.

– Хорошо, – чеченец взял себя в руки. – Позиции для вас приготовили. Это было очень непросто сделать.

– Не сомневаюсь, – кивнул Череп.

– До начала учений осталось чуть больше недели. Скоро полигон оцепят так, что туда мышь не проскочит.

– Когда я должен занять позицию? – перебил его Череп.

– Хоть сейчас, – чеченец развел руками. – Но руководитель операции сказал – за четверо суток. Если раньше, то ты можешь и не выдержать.

– Согласен, – кивнул Череп. – Продукты, вода…

– Все есть, – кивнул Тэд. – Биотуалет, – почти по складам проговорил он.

– Хорошо, – задумчиво произнес Череп.

Как скоротать время, он знал. Взял с собой несколько книг и словарь английского языка.

* * *

Вопреки ожиданию, Антон плохо спал ночью. Его не покидало ощущение тревоги. Он словно что-то упустил. Проснулся рано. Долго лежал с закрытыми глазами, раз за разом прокручивая в голове все этапы командировки. Подсознание словно играло с ним. Оно как будто знало точно, что пропущено, и теперь не давало покоя, заставляя тренировать мозг.

«Может, возраст? – наконец подумал он. – Мнительным стал».

С твердым решением отвлечься и перестать ломать голову над уже закончившейся операцией Антон поднялся с кровати.

– Сколько время? – не открывая глаз, спросила Регина.

– Спи, еще рано. – Антон распахнул окно, вышел на середину спальни, медленно, набирая в легкие воздух, поднял руки вверх, встал на цыпочки и плавно, с выдохом, опустил по швам. И так несколько раз подряд. Потом стал делать наклоны с приседаниями. Сначала неторопливо, потом быстрее. Он не любил нагружать себя с утра, справедливо считая, что это вредно. Так, размять мышцы, разогнать кровь, взбодриться. Не более.

Регина встала. Накинула халат, завязала пояс и насмешливо посмотрела на Антона:

– У тебя руки и лицо от солнца черные, а тело белое. Так дико смотрится!

– Ты же знаешь, мне не до загара. – Он принял упор лежа и стал отжиматься от пола.

Немного размявшись, принял холодный душ, надел шорты и прошел на кухню.

Регина уже накрыла на стол, налила чай и села. Антон чмокнул ее в лоб и устроился напротив. Она была красива. Он мог часами, не отрываясь, наблюдать за тем, как она спит, читает, ест, просто думает или смотрит телевизор. У нее были золотистые волосы и синие глаза. Слегка приподнятая верхняя губка создавала впечатление, что она сейчас что-то скажет. За несколько дней до возвращения Антона она отправила Сережку в лагерь, и сегодняшний выходной, который предоставил Родимов, они решили посвятить поездке к сыну.

– А я вчера, представляешь, – она взяла из вазочки печенье и надкусила, – потренировалась в накрывании на стол.

– Как это? – не понял Антон. Наполовину, в мыслях, он был в Афганистане.

– Тебя ждала. В обед к окну подошла, смотрю, едешь…

– Какой обед? – не понял Антон. – Я же к вечеру прикатил.

– Ну да, – она замотала головой. – Я и говорю. Наготовила, села телевизор смотреть. Потом черт дернул к окну подойти. Смотрю, джип точно такой, как у тебя, во двор въезжает и к стоянке сворачивает. На номер не обратила внимания и бегом на кухню…

Антона словно окатили холодной водой. Не говоря ни слова, он встал.

– Что с тобой? – Регина вскинула на него удивленно-испуганный взгляд.

– Съезди к Сережке одна. – Он хлопнул себя по лбу и развел руками. – Дурак. Но ты меня спасла!

– Неужели? – она тоже встала.

– Мне надо в учебный центр, – уже из комнаты крикнул он и стал собираться.

«Как можно было упустить такой момент!» – натягивая джинсы, упрекнул себя Антон. Ведь когда они наблюдали за кишлаком с противоположного склона, под навесом были три «Тойоты», из которых только одна была новая. Остальные машины еще первых выпусков. На одной уехал помощник Ата Алшиха. Но когда сгорел тент, оказалось, что, кроме «уазика» и «Тойоты», там стоял еще и «Ниссан»! Значит, уехали две машины, а одна появилась! Если не считать «уазика»…

– Ну, что я говорил! – Антон хлопнул себя по колену и с победным видом развернулся в сторону Родимова.

– Не понимаю, где повод для радости? – Генерал нахмурился, встал со своего места и подошел к экрану «Панасоника» ближе. Некоторое время рассматривал застывшее на «стоп-кадре» изображение. Потом перевел взгляд на Антона: – Это надо было выяснять на месте. Теперь-то что?

– Знаете, о чем я подумал? – Антон взял пульт и выключил телевизор. – В паре километров от кишлака было нечто вроде блокпоста. Там осматривали и проверяли машины, как ехавшие в это ущелье, так и обратно. Посторонних не пускали. Об этом рассказал один из пленников. Почему, когда началась стрельба и разрывы, оттуда никто не пришел? Людям, которые ликвидировали на въезде пулеметный расчет, я ставил задачу находиться там до тех пор, пока основные силы не покинут кишлак, и держать на контроле дорогу. Они не заметили никаких движений.

– И что? – не понимая, к чему клонит Антон, нахмурился Родимов.

– Значит, этого поста уже не было, – подвел итог сказанному Антон.

– Давай короче, – поторопил генерал.

– Можно предположить следующее. – Антон встал. – Накануне, когда все были на стрельбище, приезжал загадочный Смит. Возможно, он заранее связался с арабом, чтобы тот оставил в кишлаке нескольких лучших снайперов. Мол, нужно отправить первую партию. По дороге что-то происходит с машиной. Возможно, просто закончился бензин или пробило колесо. Смит торопится. Времени на устранение этой неисправности нет. С минуты на минуту должны появиться курсанты и инструктора. Поэтому он попросту меняет ту, на которой приехал, на одну из тех, что там были, и уезжает, а по дороге ликвидирует пост.

– Зачем?

– Думаю, этот человек был уверен, что мы уже рядом. Чтобы скрыть факт исчезновения нескольких снайперов, дежуривших на дороге моджахедов попросту перестреляли. Те не выходили без надобности на связь с основной бандой, к тому же заступали сразу на несколько суток. Поэтому данный факт остался незамеченным. Есть еще один вариант, – неожиданно осенило Антона. – Человек, осуществивший подрыв закладки в доме, где пребывал со своими людьми Ата Алших, находился на блокпосту. Он вместе с загадочным Смитом убил своих дружков, а потом периодически выходил на связь с базой, имитируя работу охранения.

– Согласен, – задумчиво протянул Родимов. – Но ведь были еще!

– Значит, это специалист, который знает тактику действий специальных подразделений в подобных случаях, – сделал вывод Антон. – Пост на выезде у пулемета уничтожен в первые минуты боя. Рядовые моджахеды тоже. Если бы и собирались с кем осторожничать, то это с Ата Алшихом. А о его устранении как раз и позаботился неизвестный.

– Возможно, – не сводя с него взгляда, хмыкнул Родимов. – Только для чего?

– Думаю, что на тот случай, если просочилась информация о планируемом покушении, это самый шикарный ход. Ведь мы не только ликвидировали лагерь, а завалили самого Ата Алшиха. Успех должен вскружить голову. Угроза устранена в прямом и переносном смысле на дальних подступах. А между тем несколько снайперов уже направляются к месту своей работы.

– В любом случае им можно найти замену, – возразил генерал. – Зачем из-за двух человек городить такой огород?

– Я бы не торопился с такими заявлениями, – возразил Антон. – Подготовить в короткие сроки стрелка, который сможет поразить цель на большом расстоянии из специального оружия, – да, но он практически обречен на погибель, если мишенью будет кто-то из руководителей государства. Даже если представить, что ему удастся после покушения уйти, неужели он будет жить? Здесь нужно быть либо идиотом, либо фанатиком.

– Либо совмещать эти качества одновременно, – после небольшой паузы проворчал Родимов. – Ладно, твои предложения.

Антон пожал плечами, поднялся из-за стола и неожиданно снова сел.

– Что? – насторожился генерал.

– Как вы вчера сказали? – переспросил он и тут же повторил: – На учениях будут первые лица государств?

– К чему клонишь? – поднял брови генерал.

– Я несколько раз был на этом полигоне, – не сводя с Родимова взгляда, заговорил Антон. – Почти тридцать километров в длину и шесть в ширину. Участки для стрельбы из танков и БМП, артиллерии. Есть где порезвиться авиации. Вокруг горы и лес.

– Кажется, я уловил ход твоих мыслей, – генерал откинулся на спинку стула. – Хочешь сказать, что есть где спрятать снайперов?

– Да, – подтвердил Антон. – Командно-наблюдательных пунктов там несколько. Самый большой со всеми коммуникациями расположен между двух рощ. Я там был и сейчас хорошо представляю поле. Справа и слева лес. Дальность как раз около полутора километров.

– За неделю там под каждым кустом все проверят, – генерал потер шею. – С собаками. Сам знаешь. Выставят тройное оцепление. Мышь не проскочит.

– Вы ведь знаете, что нет невозможного.

– Согласен, – Родимов взял в руки карандаш и принялся крутить его. – Будем считать, что убедил. Просчитай возможные варианты и завтра доложи.

– Решите вопрос с отменой участия в учениях? – Антон выжидающе уставился на генерала.

– Хорошо, – Родимов будто успокоился. – Готовь план мероприятий и оповести группу.

Глава 15

Вопреки ожиданию чеченцы не обманули Павла. За ним пришли, как и обещали, вечером. Хотя он до последнего не мог понять, какое время суток на дворе. За утро его дважды хорошо избили, оба раза он терял сознание и был неплохо напуган. На этот раз их было трое. Павел с трудом выбрался из подвала и оказался в просторном гараже. Вместо «Газели» теперь стояли «Жигули» с густо тонированными задними стеклами.

– Не забыл наш уговор? – внимательно глядя на него одним глазом, спросил Анди.

Вместо ответа Павел кивнул.

Магомед протянул черный пластиковый пакет:

– Надень!

– Зачем? – ужаснулся Павел.

Его голос предательски задрожал. Пугало все. Даже внешность Анди.

– Ты не должен видеть, откуда мы тебя привезли, – пояснил между тем Турпал. – Вдруг решишь заявление написать?

Слова чеченца немного успокоили его, и он подчинился.

Магомед схватил Павла за шиворот и втолкнул на заднее сиденье машины. Чеченцы влезли следом. Скрипнули ворота, хлопнули дверцы. Кто-то положил на шею парня руку и с силой пригнул голову. Перед глазами пошли круги. Павел оказался стиснутым со всех сторон. Даже без пакета было бы тяжело дышать. Да и не увидел бы он в таком положении дорогу. Но стерпел.

Двигатель завелся, и они выехали на улицу. Некоторое время петляли. Он догадался, что выезжают из гаражей. Попытался вспомнить, где в городе есть такие массивы. Но непроходивший страх сковывал мысли. Он ждал, что его долбанут по голове и выбросят.

Через полчаса машина встала. С него стянули пакет. Сидевший справа Магомед вышел из машины:

– Вылезай.

Еще не веря в происходящее, Павел выбрался наружу. Они остановились между двумя огромными серыми зданиями без окон. Все пространство между ними, выложенное бетонными плитами, было захламлено. Он с ходу даже не мог понять, где это. Людей не было.

– Иди! – поторопил Магомед.

Он стал пятиться. Больше не обращая на него внимания, Магомед влез обратно, и машина тронулась. Павел облегченно вздохнул. Это была окраина города. За домами, начинавшимися сразу за остатками заводских корпусов, виднелся росший на окружавших город возвышенностях сосновый лес. Он примерно понял, где оказался, и направился в сторону, противоположную той, куда уехала машина. Вскоре уперся в забор и пошел вдоль него. Наткнулся на пролом и вышел через него на улицу. Сумерки сгущались.

Глупее нельзя ничего придумать. С таким трудом выбрался из города, почти добрался до полигона, и на тебе, привезли, будто специально, обратно. Нарочно не придумаешь. Над ним словно кто-то насмехался. Он посмотрел вверх, словно надеясь увидеть того, кто мог так распоряжаться его судьбой. Сокрушенно вздохнул и направился вдоль улицы. Неожиданно он сообразил. А зачем, собственно, чеченцам отпускать его? Пусть даже они уверены, что он не видел, чем на самом деле они занимались на полигоне, все равно, он знает имена, может описать внешность. Если действительно сейчас промолчит, так это до того момента, пока они не претворят в жизнь свои планы, из-за которых роют укрытие. А Павел был неглупым человеком. Он не только был наслышан о коварстве террористов, но и убедился в нем на собственном опыте. Раз они там появились, так далеко от Чечни и именно в тот период, когда идет масштабная подготовка к крупным учениям, значит, задумали что-то серьезное. Павла не прикончили раньше, потому что хотят сделать смерть правдоподобнее. Ведь они поверили, что его хватятся. А раз так, то будут искать там, куда отправился, – в районе полигона. Поэтому необходимо, чтобы труп нашли в городе. Это можно объяснить и тем, что шуганули военные, вот и решил добраться своим ходом, а здесь подвергся нападению грабителей. Но кому придет в голову, что у него есть чем поживиться? Он усмехнулся своим мыслям. Могли убить еще в гараже, а потом выбросить. Хотя кататься с трупом по городу опасно. Легче машиной сбить. Павел посмотрел на дорогу. Она была пустынна. Следом никто не шел. Время было позднее, и мало кто в такое время выбирал подобные места для прогулок. Павлу сделалось жутко. Появилось ощущение того, что на него кто-то смотрит. Он передернул плечами и остановился.

Из-за поворота вышел высокий парень. Он был в спортивном костюме и кроссовках. Руки держал в карманах.

«Неужели ему не жарко?» – подумал Павел.

Сзади послышался звук машины. Он обернулся. В начале дороги появилась легковушка. Павел двинулся дальше, почти задевая левым локтем бетонные плиты забора. Парень был уже в нескольких шагах. Он поднял на него взгляд. Хотелось, чтобы незнакомец поравнялся с ним в тот момент, когда машина окажется совсем близко. Почему-то он решил, что если едут его убивать, то, возможно, этих людей остановит случайный прохожий. Лицо парня было вытянутым, кожа бледной, а взгляд отсутствующий.

«Наркоман», – мелькнуло в голове Павла, и тут он заметил, что правая рука верзилы выскользнула из кармана и на ней блеснуло что-то вроде кастета.

– Черт! – вырвалось у Павла, и он сделал единственно правильный в этом положении шаг. Бросился навстречу и справа прошмыгнул мимо парня. Однако тот успел ударить. Немного запоздало, но ощутимо. В спину. Павел вскрикнул и шагнул на дорогу. Хлопок, вспышка, промелькнувший внизу автомобиль потонули в звуке разлетающегося стекла. Он не помнил, терял на этот раз сознание или нет, но в себя пришел от боли в плече. В ушах стоял скрип тормозов. Кто-то тормошил, причитая женским голосом, но Павел не разбирал слов. Неожиданно в нос ударил резкий запах нашатыря. Продрало до самой глотки, а из глаз брызнули слезы. Он открыл глаза.

– Живой! – всплеснула руками какая-то женщина.

– Ну, ты чего людей пугаешь?! – неестественно громким, возбужденным голосом прохрипел сидевший на корточках мужчина.

Павел медленно сел и огляделся. Рядом стояла, мигая аварийной сигнализацией, «девятка». Именно та, которую он видел сверху. Только почему так показалось? Как выяснилось, он через нее не перелетал.

– Встать можешь? – между тем спросил мужчина.

– А где? – Павел посмотрел в конец улицы. Верзилы нигде видно не было.

– Ты имеешь в виду того, кто тебя под машину толкнул? – вступила в разговор женщина. – Убежал.

– Он не толкал, – попытался заговорить Павел.

– Чего?! – мужчина выпрямился. – Я, по-твоему, сам на тебя наехал?

– Да нет, – Павел попытался согнуть ногу, но охнул от боли и выпрямил.

– Что? – насторожился мужчина.

– Больно, – жалобно проскулил Павел. Не потому, что было жалко себя. Просто, если перелом, можно сказать, что он отбегался.

– Ты «Скорую» вызвала? – мужчина посмотрел на женщину.

– Да, – кивнула она. – Сразу. – И посмотрела на часы.

Мужчина наклонился:

– Давай пока встань. Нечего посреди дороги загорать.

Павел вцепился в руку мужчины и с трудом поднялся:

– Не надо «Скорую».

– Точно? – мужчина испытующе посмотрел ему в глаза.

– Ну да, – кивнул Павел и похромал к машине. – Я ведь сам виноват. Сейчас они в милицию сообщат, знаете, сколько разбираться будут?

– Тогда надо отсюда сваливать! – обрадованный таким оборотом дел, засуетился мужчина. Он подхватил Павла под руку, помог допрыгать до машины и усадил на заднее сиденье. Едва они проехали первый перекресток, как навстречу промелькнула «Скорая».

– Вас куда везти? – Женщина развернулась на сиденье и с состраданием посмотрела на Павла.

– Ты погоди, – одернул ее мужчина. – Дай человеку в себя прийти. Он как мяч от машины отлетел. Думал, хана. Считай, в рубашке родился.

С этими словами он прижался к обочине и остановился.

Пашка все еще раздумывал, какую версию преподнести своим спасителям. С одной стороны, его внешность, за исключением отливающей медью щетины, теперь можно списать на наезд. С другой, не исключено, что они слышали о разыскиваемом преступнике. Просто еще под впечатлением происшедшего не сообразили, кто перед ними. Неожиданно его охватили злость, безысходность и обида.

– В общем, так, – заговорил он, – это меня сейчас ищет вся местная милиция по обвинению в убийстве. Но я никого не убивал и, чтобы доказать это, бежал. Долго рассказывать, но совсем недавно, на ваших глазах, меня попросту хотели прикончить. Документов и страхового полиса у меня нет. Теперь еще и с ногой проблема. Решайте. Можете сдать обратно. Вы выполните свой гражданский долг, и про вас напишут в газетах.

Женщина хмыкнула, но промолчала. Мужчина завел двигатель и тронул машину. На город опустилась ночь.

– Сейчас мы завезем тебя в больницу. Оставим денег. Дальше как знаешь. Ты нам ничего не рассказывал.

* * *

Шар проснулся. Его словно вытолкнула неведомая сила из какой-то вязкой субстанции. Причем этот процесс был мучителен. Панический страх остаться в этом болезненном забытьи навечно заставлял через силу дышать, напрягаться, сучить ногами и руками. Нагоняя непонятные, хаотично наваливающиеся видения, воспаленный мозг, казалось, агонизировал и вспышками выдавал красочные воспоминания о детстве.

«В очередной раз в ад не взяли», – равнодушно подумал Шар, прислушиваясь к своим ощущениям.

Некоторое время Шар лежал с закрытыми глазами. Он боялся их открыть, зная, что тут же в него хлынут боль и муки очередного утра. Судя по состоянию, после того, как ширнулся последний раз, прошло уже много времени. Но наркотик еще действовал. Рядом дернулась Яна. По его животу скользнуло ее колено. Кровать качнулась. Он с трудом разлепил веки. Коротко стриженная блондинка еще спала. Руки заброшены за голову. Одеяло сползло до самых бедер, обнажив красивое тело наркоманки. Розовые соски торчали в разные стороны. Молочного цвета упругая грудь медленно и грациозно несколько раз приподнялась и опустилась. Неожиданно ровное дыхание прервалось. Она словно втянула вместе с воздухом жар. Резко перевернулась на бок, спиной к нему, скорчилась и зажала ладони бедрами. Ее сон был мучительным. Он знал. Под утро она покрывалась испариной и начинала метаться, пытаясь найти удобное положение. Еще немного, и с ней рядом уже невозможно будет находиться. Потом она резко сядет, прижмет руки к груди и начнет раскачиваться. Он снова найдет в себе силы подняться. Прогонит прочь воспоминания о вчерашнем вечере. Когда, вгоняя в измочаленную вену иглу, вдруг в сотый раз решил, что это в последний раз.

До сердца словно дотронулись оголенным проводом. Он напрягся. «Началось! Чертова жизнь!» Ощутив первые признаки приближающейся ломки, он сел. Тут же в груди заерзал какой-то пушистый зверек. По спине пробежали мурашки. Пальцы на левой ноге свело судорогой. Он поморщился, покрутил ступней. Немного полегчало. Но это ненадолго. Словно неведомый дьявол, сидевший где-то рядом, сейчас перебирал его ощущениями, прикидывая, какое подойдет больше, чтобы заставить его в очередной раз отправиться за дозой. Скоро, через считаные минуты, Шаров Юрка превратится во вместилище боли, злости и других неприятных чувств, которые невозможно описать словами. Надо испытать, чтобы понять. По сути, две трети своей теперешней жизни его ломает. В оставшееся время он под кайфом. И все время в поиске и страхе за завтрашний день. Люди боятся за детей, работу, близких. А он – больше не найти очередную дозу.

Яна повернулась лицом к нему. Он посмотрел на ее худенькие плечи, локоть, сбитый вчера, когда поднимались по лестнице и оступились, пальцы с аккуратными ногтями.

«А ведь она умерла! – ужаснулся он. – Ведь никогда не родит! Ради чего живет? От дозы до дозы. Сама вчера говорила, после двадцати эти два года пролетели, как один месяц. Не успеешь оглянуться, как вот она, старость. Доживешь ли?» – насмешливо спросил внутренний голос.

Он вздрогнул, резко сел и спустил ноги с кровати. Оказывается, спал в носках. «Хорошо, что не в лыжах», – мелькнула дурацкая мысль.

Он чертыхнулся про себя, затем нагнулся и поднял с пола штаны. Снова придется идти к урюкам. Он вздохнул. Может, убьют? Сам себе надоел. Хоть снова в зону. В СИЗО переломает, и все. А потом выйти и больше не прикасаться к дури! Он усмехнулся своим мыслям и встал.

В начале месяца мать сдала четырем нерусским мужикам квартиру. Шар давно там не жил и узнал об этом совершенно случайно, от ее подруги, у которой она на время поселилась. В этот же день он приперся к ним и заявил открывшему двери одноглазому, что он сын хозяйки. С умным видом прошел в комнату, порылся в шкафу, ощущая на себе напряженные взгляды, а потом с ходу попросил взаймы денег. Ровно на дозу. Отчего-то их главный повеселел и успокоился. Шар вернулся к Яне с чеком. Потом еще. У него вошло в привычку клянчить у этих людей, ссылаясь на задержку зарплаты. «Я верну, как дадут», – заверял он, и они давали.

Было еще рано. Шар знал, сейчас, как назло, время будет тянуться медленно. Он послонялся по району. Несколько раз прошел возле заветного дома. Вскоре улицы стали оживать.

«Эти уже, наверное, проснулись, – глядя на давно не мытые окна, размышлял он. – Кавказцы. Не курят, не пьют. Молодцы!»

Шар даже думать плохо боялся о людях, от которых напрямую зависел сегодняшний день. Вдруг почувствуют?

Наконец не выдержал и решительным шагом направился в подъезд. Однако его ждало разочарование. Как он ни звонил и ни стучал, никто не открыл. Теряя над собой контроль, он спустился вниз, перешел двор и уселся на скамейку.

Спокойно сидеть не мог. Хотелось двигаться. Он стал раскачиваться. Неожиданно почувствовал, что не может перевести дыхание. Одновременно вздрогнул. Все внутри замерло. Так бывало в детстве во сне. Тогда говорили, что рос. Вскочил. Прошел взад-вперед по дорожке. Немного отпустило. Снова сел. Время шло. С каждой минутой наступающего дня становилось невыносимей, хотя казалось, что хуже уже не будет. Где же предел этого ада, что творился у него внутри? «А вдруг они не придут?!» – обожгла мысль. Шар поднял взгляд и увидел, как в подъезд прошел Анди.

– Господи! – прошептал он одними губами. – Только еще раз пусть все получится. Я больше не буду! Я перетерплю. Это последний раз. – С трудом выждав еще немного времени, он направился следом.

– Опять ты, Николай! – Анди пропустил его в дом, выглянул на площадку и только после этого закрыл двери. – Что, долг принес?

– Опять не дали. – Шар развел руками, стараясь скрыть дрожь. – Но точно обещают на днях.

– Слушай, Коля, – Анди подтолкнул его к проходу на кухню. – А как ты отдавать собираешься? Ты хоть знаешь, сколько уже взял?

– Отдам, – жалобно пролепетал он, почему-то уверенный, что обязательно отдаст. – Можешь у кого угодно спросить. Я всегда долги возвращаю.

– Так просто больше не дам, – неожиданно отрезал Анди и сел на табурет. – И не проси.

Шара накрыло волной ярости, смешанной с досадой.

– Ты не веришь?! – Он едва сдерживал себя, чтобы не броситься на этого инвалида. Несмотря на большой стаж употребления, он был еще сравнительно крепким парнем.

– Я могу предложить тебе заработать. – Анди пристально посмотрел на него единственным глазом. – Почти ничего не надо уметь. Просто пару раз хорошо ударить одного человека. Но так, чтобы он умер!

– Кто? – процедил Шар сквозь зубы.

Он был готов обещать все, что угодно. Только бы одноглазый не дал ему помереть. Потом видно будет. Можно сбежать или попросить кого-то выполнить за тебя эту работу. Мысли были одна нелепей другой. Но в таком состоянии он верил в чудо.

– Простой лох. – Анди упер руку в колено и внимательно посмотрел на Шара одним глазом. – Согласен? Я дам тебе денег и сто доз.

– Если стрелять, то я должен…

– Нет, он должен умереть от удара по голове. Можно кастетом, куском арматуры. Как угодно.

– Где?

– Это будет совсем другой район. Людей рядом не будет. Он выйдет со складов, которые у комбината.

– Они давно не работают! – удивился Шар.

– Я сказал, значит, так и будет, – перебил его Анди. – Задача очень простой. У тебя будет телефон. Мой человек позвонит тебе и скажет, куда вышел, как пошел. Твой задач – выйти наперерез. После того как все делаешь, бежишь внутрь территория. Там будет машина. Понял?

– Да! – почти закричал Шар. – Дай пока, чтобы не загнулся.

– Я тебе денег не дам. – Анди поднялся со своего места, подошел к холодильнику и взял с него небольшой бумажный шарик. – Вот. Ровно столько, чтобы ты до вечера дожил. Хотя, – он хитро посмотрел на Шара, – ты же знаешь, от ломки еще никто не умирал. Если вы подыхаете, то только из-за передозировка. Жалко себя, да?

– Заранее знал, что приду?! – почти прошипел Шар.

– А как ты думал? У тебя есть оружие?

– Шестерня пойдет?

– Конечно.

– Тогда пока иди.

– Я не один, – Шар повертел чек в руках.

– Знаю, – Анди улыбнулся. – Яну отправь ко мне.

– Хорошо. – Шар только на секунду задумался, откуда чеченец знает, как зовут его подружку. – Я пойду?

– Иди, дорогой!

Шар, семеня, добрался до дома. С трудом поднялся на свой этаж. Едва потянулся к кнопке звонка, как дверь распахнулась. На пороге в чем мать родила стояла Яна.

– Ты бы хоть оделась! – выдавил он из себя и промчался в ванную. Вынул шприц и сбросил ветровку. Снял с крючка у раковины полотенце и опустился на корточки. Быстро перетянул руку…

Когда он вернулся на кухню, Яна стояла у газовой плиты.

– Давай! – Она топнула ногой.

– Нету! – вдруг повеселел Шар. Казалось, миллиарды мелких червей, ползающих и жрущих тело, вдруг стали быстро исчезать.

– Мразь! – ее рот исказила судорога. – А я!

– Иди к Анди. Он тебе даст. На двоих побоялся.

– Ты меня за дозу! – Ее глаза налились яростью.

– Да пошла ты! – Он прошел в комнату. Вытащил из-под кровати шестерню.

– Зачем? – раздался за спиной голос девушки.

Шар обернулся. Яна стояла сзади него. Глаза были полны безумия и страха.

– Надо!

– Урод! – Она наконец поняла, что этот предмет ему нужен не для того, чтобы избавиться от нее, и стала торопливо одеваться.

Как и договаривались, Шар вышел вечером к дороге. Почти сразу туда подъехал на машине Хатча. На заднем сиденье сидел еще один кавказец. Имени его Шар не знал, но видел мужчину в квартире.

– Как здоровье? – Хатча тронул машину и насмешливо посмотрел на новоиспеченного киллера. – Не боишься?

– А чего бояться? – удивился Шар.

Он действительно ни грамма не волновался. Предстоящее убийство казалось ему своеобразным спасением, избавлением от этого мира, превратившегося в ад. Он не мог понять, почему его совершенно не волнует судьба человека, приговоренного этими людьми к смерти. Пока ехали через город, он пытался найти ответ, в чем причина этого равнодушия. Деградировал, опустился, превратился в животное. Неужели наркотик убивает все человеческое? «А разве не знал?» – со злорадством отвечал он сам себе.

Машина остановилась у высотки. Он встрепенулся и вопросительно посмотрел на Хатчу. Чеченец развернулся на сиденье:

– Давай, Джамшед!

Сидевший сзади кавказец вышел.

Они проехали еще немного и свернули в огромный, заваленный мусором двор бывших складов комбината.

– Возьми телефон, – Хатча протянул дешевую «Моторолу». – Сейчас вернешься на улицу. Встанешь за киоском. Джамшед позвонит и скажет, когда выйти. Парень тебе в росте до твой нос. Спортивный серый брюки, ветровка. Выйдешь навстречу. Бей по голове, пока мозги не вылетят. Потом беги сюда. Понял?

– Угу. – Шар взял телефон, сунул в карман шестерню и вышел из машины. Куртка под ее тяжестью отвисла. Пришлось сунуть руку в карман и держать ее на весу.

Киоск, о котором говорил кавказец, представлял собой давно выгоревшую внутри железную будку. Шар не успел до нее дойти, как заработал сотовый. Придерживая одной рукой шестерню, свободной он приложил трубку к уху.

– Да!

– Это Джама. Иди!

Шар, словно получивший сигнал робот, обошел остатки киоска и направился вдоль бетонного забора. Навстречу двигал его возраста парень.

«Интересно, что он им сделал? – подумал Шар. – А какая разница?»

Расстояние сокращалось. Вот он уже видит его лицо во всех подробностях. Сразу понял, что несчастный не наркоман. Взгляд уставший. «Скорее где-то пашет за копейки», – с какой-то жалостью подумал он.

В начале улицы появилась машина. Он пошел быстрее. Когда до жертвы оставались считаные шаги, сжал шестерню крепче и потянул ее из кармана. Одновременно у парня изменился взгляд. Шар понял, что он что-то заподозрил, и вынул оружие. Однако дальше случилось непредвиденное. Парень вдруг рванул вперед, под левую руку Шара. Он запоздало развернулся и двинул ему в затылок. Но промазал. Вернее, парень оказался проворнее, а реакция у наркомана со стажем уже давно не та. Удар пришелся по спине. Парень вдруг резко повернул и выскочил на дорогу. Раздался скрип тормозов, вскрик и глухой удар. Шар, больше не желая испытывать судьбу, бросился бежать.

– Что, шакал? – Хатча с перекошенным от злости лицом стоял у заведенной машины. – Не смог?

Шар догадался, что второй кавказец уже успел позвонить и сообщить, что он не завалил парня. Но какая разница? Все равно его сбила машина.

Однако он не мог ничего ответить в свое оправдание. Пришлось бежать, и теперь воздуха катастрофически не хватало. Он присел. Шестерня выпала из рук.

– В машина лезь! – не своим голосом закричал Хатча.

И только тут до Шара дошло, почему у него было чувство скорого избавления от мук. Его сейчас убьют. Тело спрячут. Кто хватится? Никто. Янка? Но только в том случае, если найдет в себе силы доковылять до матери. А потом подыщет себе другого спонсора. Мир не перевернется, и ничего не случится. Просто одним непутевым человеком станет меньше. И тут Шар вдруг понял, что любит жизнь. Он даже опешил, что можно относиться с пренебрежением к жизни. И кто его собирается лишить этого счастья?! Вот этот приезжий парень? На каком основании он распоряжается его самым главным сокровищем? Пусть непутевым, но единственным? Разве для этого мать родила его? Потом мучилась, растила, вкалывала на трех работах, чтобы купить учебники в школу, одеть, обуть? Может, из-за такой скотской жизни и спилась в конце концов?

Шар вскочил и резко выпрямил руки. Больше от неожиданности, чем от удара в грудь, Хатча полетел спиной на машину. Шар развернулся и бросился прочь. Но уже через каких-то пару шагов понял, что не сможет долго бежать. Ноги не слушались, легкие отказывались работать. Сзади уже нагонял Хатча. Шар повернул к корпусам и тупо бежал, хотя знал, что бесполезно. Едва шагнув под свод гигантской крыши, он споткнулся и упал. Боли не чувствовал. Все было как во сне. Встав на четвереньки, попытался выпрямиться, но уткнулся головой в ноги чеченца, который успел догнать и обойти его спереди. Это был шанс спастись. Не раздумывая, он воспользовался ошибкой горца, схватил его за лодыжки и дернул на себя. Эффект превзошел все ожидания. Со шлепком Хатча распластался на бетонном полу. Шар встал, и тут же снова присел оттого, что кто-то накинул сзади ему на голову петлю. Он шагнул вперед, но она врезалась в шею. Попытался сунуть руки под веревку, но его дернули, и из глаз брызнули искры. Шар обернулся. Сзади стоял еще один чеченец. Он его тоже видел в квартире. В глазах пустота. На него словно смотрела смерть.

– Отпустите меня, – жалобно пролепетал Шар.

– Ты должен повеситься, – спокойно заговорил Хатча. – И быстро. Скоро здесь может появиться милиция.

Шар ужаснулся. Его больше поразило не известие о намерениях отправить его на тот свет, а то, каким тоном это было произнесено.

– Хватит! – Чеченец отступил на шаг и перебросил конец веревки через балку.

Хатча на минуту исчез и вскоре появился с деревянным ящиком в руках.

– Все, – он поставил его рядом с Шаром. – Все будут думать, что ты не смог найти денег на дозу и повесился.

Шар не собирался вставать на ящик, а чеченцы и не ждали от него такой милости. Они попросту схватили вдвоем за конец и потянули. Вскоре он умер и не видел, как веревку привязали к торчащему из стены штырю.

Глава 16

Сбивший Павла мужчина оказался на удивление щедрым. Это даже насторожило его.

«Понятное дело, если бы под колесами оказался обычный прохожий без криминального прошлого, тогда сам бог велел раскошелиться, – рассуждал он, сидя у рентгенокабинета в ожидании врача. – Только что он обо мне так печется? Может, решил притупить бдительность, оставить здесь, а потом заехать в милицию? Деньги за мое лечение наверняка вернут. Есть же за подобные "подвиги" поощрительные премии».

Привезли его не в травмопункт, а в больницу. Коридоры были пусты. Оставалась только дежурная смена. Он сразу заявил, что документы оставил дома. Выдумал адрес и сказал, что травму получил, катаясь на скейтборде. Слетел с набережной. Такое объяснение устроило дежурного врача, а Павел был уверен, что он не сообщит о нем в милицию. Повиснув на шее у своего благодетеля, он допрыгал до кресел у кабинета, где должны были сделать снимок. Хотя доктор, после того как ощупал голень, предположил лишь сильный ушиб. Больше всего эскулапа волновала голова пострадавшего, и он уговаривал парня остаться до утра. Павлу идти было некуда, а предложение было заманчивым. Поколебавшись, он согласился.

– Ну, лечись! – Водитель сбившей его машины взялся за деревянные подлокотники дивана, намереваясь подняться. – Нам еще в деревню ехать.

– Вы извините, что так получилось, – Павел виновато посмотрел на спутницу автолюбителя. Это была уже не молодая, но все еще красивая женщина с грустными глазами.

«Нет, не заложат», – подумал он, а вслух добавил:

– Я вам очень благодарен.

– Да ладно. Нашел, за что благодарить! Чуть не убили. – Мужчина хлопнул его по колену и встал. – Выздоравливай и решай свои проблемы.

– Как вас найти?

– Зачем? – удивился мужчина.

– Долг отдать.

– Брось, – он отмахнулся.

– Нет. – Павел с трудом поднялся. – Так не пойдет.

– Хорошо. – Он сунул руку во внутренний карман ветровки и вынул фиолетовую визитку. – Держи.

– Еще раз извините. – Павел проводил пару взглядом, потом опустился на скамейку и только после этого посмотрел на бумажный прямоугольник. Его владельцем оказался Платонов Сергей Федорович. Завкафедрой технологии производства стали. Были напечатаны три телефона и адрес электронной почты. Он убрал визитку в карман и поднял взгляд. В тот же миг на него словно вылили ушат ледяной воды. Даже перехватило дыхание. В конце коридора, в халате и белой шапочке, стояла дочь Николая Львовича – Татьяна. Рот был приоткрыт от удивления. Она прижимала к груди пластиковую папку. Павел вскочил, но тут же охнул и плюхнулся обратно. Перед глазами поплыли круги. Давало о себе знать очередное сотрясение. Он сморщился, но взял себя в руки и посмотрел на Татьяну. Она не убежала звонить, а стояла на прежнем месте. В глазах ничего, кроме сострадания. Впрочем, при первой встрече она также ничем не выдала своей неприязни.

– Привет. Значит, это тебя сейчас доставили?

– Здравствуй! – выдавил он из себя и откинулся на спинку. – Не ожидал!

Осторожно ступая, девушка подошла и села рядом:

– Что случилось?

– Скейтборд, – ответил он и повеселел, представив, какое впечатление на нее оказал его ответ. В отличие от дежурного врача, Татьяна знала, кто перед ней.

– Ты извини. – Она виновато опустила взгляд и заправила выпавший из-под шапочки локон черных волос. – Я правда тогда испугалась за папу. Сам подумай…

– А сейчас ни за кого не боишься? – он криво усмехнулся, уловив тонкий аромат духов. – Меня хотят на ночь в неврологию определить. Представляешь, что там к утру будет? Я же маньяк.

– Правда?! – Она чему-то обрадовалась.

– А что? – удивился Павел. После удара об асфальт голова соображала плохо, и он не понял, что ее развеселило. Намек на кровавую ночь или перспектива ночевки.

– Я сегодня там дежурю. – Она неожиданно положила ему на предплечье руку. – Мы с папой прочитали твою записку. Ее милиционер забрал. Потом плакала…

– Да, – протянул он. – А если бы меня пристрелили при задержании? И без записки? До сих пор хлопала бы в ладоши?

– Но ведь этого не произошло! – Татьяна опустила взгляд. Было заметно, что ей неудобно.

– Будем считать, что ты меня просто потренировала, – Павел снисходительно улыбнулся.

В конце коридора раздались шаги. Он оглянулся. В их сторону направлялся врач:

– Так, где у нас тут пострадавший?!

– Здесь, Михаил Васильевич! – Татьяна и Павел встали. – Давайте его просветите, и я сразу заберу.

– Сам дойдет? – Высокий усатый мужчина изучающим взглядом окинул с ног до головы Павла и толкнул массивные двери: – Входи.

Неожиданно Татьяна обхватила его за талию и ловко забросила руку на свою шею. Он отпрянул:

– Не надо! Я сам.

Как врач и предполагал, перелома не было. Вскоре Павел доковылял до отделения, которое находилось в соседнем корпусе.

Татьяна заполнила какие-то документы, вручила Павлу больничную пижаму и показала палату, где предстояло провести ночь.

– Здесь всего два пациента, – шепотом заговорила она. – Твоя кровать первая слева.

Отделение располагалось на втором этаже. Как раз на уровне окон горел фонарь. Он осмотрелся. На шести кроватях спали двое.

– Я пошла, – девушка тронула Павла за локоть.

Дождавшись, когда за Татьяной бесшумно закроется дверь, Павел быстро переоделся и лег поверх одеяла. Заложил руки за голову и задумался. Что дальше? Нужно раздобыть приличную одежду и заняться поиском свидетелей. Одному не справиться. Его в любой момент могут узнать и схватить. Но и поручать это другому бессмысленно. Женщину и мужчин, которые были очевидцами его избиения, узнать может только он сам.

«Как было бы хорошо нанять частного детектива, – неожиданно подумал парень. – А что, если так и поступить? – Павел сел. – Попросить Татьяну съездить к матери на работу. Пусть все расскажет. Заодно успокоит, что с ним все в порядке. Мать найдет деньги. Как только он снимет с себя подозрения, заработает и отдаст».

Он осторожно встал, всунул ноги в больничные тапки и вышел в коридор. На цыпочках прошел до ординаторской и тихонько постучал.

– Войдите, – раздался голос из-за дверей.

Павел вошел. Татьяна сидела за столом. При его появлении улыбнулась. Павлу даже показалось, что девушка рада ему.

«Чувствует угрызение совести, поэтому так себя ведет», – сделал он вывод. От этого ему стало неловко.

– Не спится? – Она отодвинула от себя тетрадь.

Он прошел и сел на кушетку:

– Слушай, ты не могла бы завтра съездить к моей матери?

– Могла бы, – не задумываясь, ответила Татьяна. – Зачем?

– Мне нужен частный детектив. – Он неожиданно смутился и отвел взгляд в сторону. – Понимаешь, есть свидетели того, что на меня напали трое хулиганов. Если их найти, то все дело рухнет.

– А у мамы есть деньги? – она прищурилась. – Ты хоть представляешь, сколько это будет стоить?

Он вдруг понял, что она права. Однако больше его разозлило то, что, не зная о нем практически ничего, она ставит под сомнение платежеспособность его семьи.

– Какая тебе разница?

– Да никакой, – фыркнула девушка. – Чего злишься? У меня, между прочим, подруга адвокат. Вот это реально. А насчет детектива… – Она убрала под шапочку непослушную прядь волос. – Ты не подумал, что он тебя сдаст? Насколько я знаю, они тесно с милицией работают.

– Точно! – согласился с Таней Павел, мгновенно забыв про обиду.

– Ты пока расскажи все, как было.

Павел коротко пересказал свои злоключения. Все, до того момента, как встретил у «Домика» свою возлюбленную.

– Боевик, – хмыкнула девушка. – Завтра в девять я меняюсь. Если хочешь, после того, как тебя осмотрит врач, отвезу к папе.

– Конечно, отсюда надо убираться. – Он обвел взглядом стены. – Мало ли кто у вас здесь лежит. Ты, кстати, откуда про меня узнала?

– По телевизору раза три показали. – Она вдруг покраснела. – Я еще тогда подумала: почему, как парень красивый, так негодяй.

– Это я?! – он опешил.

– Ты, – едва слышно ответила она.

Он уставился в пол:

– Ты мне тоже нравишься.

Девушка покраснела.

– Надо подумать, как лучше завтра добраться до дома, – сменила она тему разговора. – Сейчас в городе ужас что творится. На каждом углу милиция.

– Меня ищут? – ужаснулся Павел.

– Нет, – она вдруг рассмеялась. – Много чести. У нас саммит будет. Приедет много гостей. Ждут президентов пяти государств.

– Президентов?! – протянул Павел, неожиданно вспомнив про чеченцев и укрытие, которое они готовили. – Черт!

– Что с тобой? – удивилась Татьяна. – Ты так не пугай. А то я могу подумать, что ты убежал, чтобы с ними встретиться.

– Таня! – Он медленно встал, подошел к столу и упер в него руки, нависнув над девушкой. – А когда именно они здесь будут?

– Через четыре дня, – она подняла на парня взгляд.

У нее оказались темные глаза, обрамленные длинными ресницами. Павел вдруг почувствовал, как в горле пересохло, а голова закружилась. Он стал медленно наклоняться к ее приоткрытому рту, больше всего на свете боясь, что она отпрянет. Он не переживет этого! Павел вдруг поймал себя на мысли, что никогда, даже с Мариной, не испытывал такого чувства. Вот он уже лицом ощущает ее тепло. Щеки коснулись волосы. Она сильнее запрокинула голову. Рот приоткрылся чуть шире, словно сейчас из него вырвется от нетерпения стон. Сладкая истома прокатилась по его телу, и он припал к губам девушки. Голова закружилась. Глаза закрылись, а все чувства потонули в неописуемом водовороте сладострастия. Хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

* * *

Группа Антона приехала в Челдовск, когда подготовка к учениям подходила к концу. Город наводнили журналисты. Быстро перестали быть экзотикой военные из Китая, которые привезли с собой несколько эшелонов техники. На их фоне офицеры из стран СНГ ввиду некоторой схожести формы одежды выделялись не особо. В окрестностях полигона вырос огромный полевой лагерь, над которым развевались флаги стран – участниц ШОС. Оборудованный по последнему слову техники, он уже был практически полностью заселен. С самого утра и до позднего вечера с тактического поля доносились разрывы, стрельба, рокот техники. Там отрабатывались элементы взаимодействия. В небе то и дело барражировали вертолеты. Иногда проносились штурмовики. Местность напоминала большой растревоженный улей.

Антон настоял на том, чтобы спецназовцам разрешили устроиться по своему усмотрению. Он считал, что есть смысл рассредоточиться по всему городу. Хотя поначалу генерал предлагал разместить всех в гостинице, стоящей на балансе Министерства обороны. Антон убедил его, что чем меньше людей будет знать об их задаче, тем легче работать. Приехали с минимумом снаряжения. На случай, если придется осматривать прилегающую к наблюдательному пункту местность, все взяли с собой комплект полевого обмундирования. От большого количества оружия пришлось отказаться, ограничившись пистолетами Макарова. Положенную по штату для спецподразделений «Гюрзу» практически никогда с собой не брали. При возникновении нештатных ситуаций это давало возможность избежать многих вопросов. Как Антон и планировал, группа расселилась по отдаленным районам, не пользующимся у людей популярностью. В основном это были заводские окраины, где народ сплошь и рядом лишился в начале девяностых работы и повально пил. Цель, которую преследовал Антон, – попутно изучить там обстановку. Террористы, если такие уже просочились в Челдовск, наверняка поселились не в центре. Возможно, повезет и они нарвутся на них еще в городе. Большие надежды он возлагал на офицеров-чеченцев. Они устроились по отдельности, каждый взял на себя по нескольку кварталов. Все знали, что параллельно им сейчас работают с населением и МВД, и ФСБ. Но, как говорится, кашу маслом не испортишь.

Антон прогулялся по району, в котором ему предстояло жить, заскочил в рюмочную, пообщался с людьми. Вскоре он уже примерно знал, что в основном живущие здесь до девяностых годов трудились на заводе по производству труб. Потом он обанкротился и закрылся. Те, кто заработали пенсию, считались счастливчиками. Остальным приходилось тяжело. Большинство предприятий в городе канули в Лету. Молодежь работала в охранных структурах, где платили по сравнению с той же Москвой смешные деньги. Однако цены здесь были на порядок выше, чем в столице. Процветало пьянство и наркомания. То и дело навстречу попадались опустившиеся, сравнительно молодые мужчины и женщины с отрешенным взглядом и землистого цвета лицами. Зато с легкостью удалось установить, что в районе всех нерусских знали наперечет. Поскольку если это цыгане, то торговали наркотой. Молдаване и узбеки вкалывали на многочисленных стройках и снимали квартиры у алкашей, среди которых было хорошо развито сарафанное радио. Две азербайджанских семьи держали сеть цветочных магазинов.

Надышавшись табачным дымом дешевых сигарет и паров паленой водки, которой, несмотря на принимаемые меры, продолжали травить провинцию, Антон вышел из небольшого, расположенного в полуподвале кафе и огляделся. День близился к вечеру, а он так и не нашел, где остановиться. Все время угрохал на изучение обстановки и налаживание контактов. Вещи остались в камере хранения на вокзале. Нужно было позже ехать за ними. Он направился вдоль узкой улочки, образованной старыми пятиэтажными панельными домами. Неожиданно из-за угла вывернула невысокая пожилая женщина в платке и очках.

– Извините, – Антон приветливо улыбнулся и остановился, – не подскажете, где можно на неделю снять комнату или квартиру?

– А сколько платить будешь? – окинув его оценивающим взглядом, женщина уставилась поверх очков.

– Сговоримся, если условия устроят, – ответил Антон. – Просто я уже в нескольких квартирах был, – он поежился. – Там собака жить не будет.

Женщина усмехнулась и посмотрела вдоль улицы:

– Вот, следующий дом, второй подъезд, третий этаж. Спроси Серафиму Павловну. Она круглый год студентов селит. А сейчас каникулы. Разъехались все. Только скажи, что от тети Клавы. Она случайных не пускает.

– Так ведь вы меня тоже впервые видите! – удивился Антон.

– У нас, чтобы так вежливо спрашивали, редкостью стало, – пояснила она. – В лучшем случае бабкой обзовут или старой, а слово «извините» давно забыли. Да и так видно. Я давно на свете живу, хорошо в людях разбираюсь.

– Вот и ладненько. – Антон поблагодарил женщину и пошел дальше.

У нужного подъезда на сделанных руками жильцов из подручных средств скамейках, стоявших по обе стороны дорожки, пировала группа молодых мужчин и девушек. Газоны с пожухлой травой были завалены окурками, пустыми бутылками и прочим мусором. Молодежь пила по принципу: водка без пива – деньги на ветер. В совокупности с жарой этот коктейль оказывал убойное действие.

– Э-э, братан! – неожиданно сидевший справа парень вытянул поперек дороги неимоверно длинную ногу. – Закурить дай!

Это был рыжий паренек с оттопыренными ушами. Возможно, только окончивший школу. В рубашке, надетой навыпуск поверх серых бриджей, и пляжных сланцах, он мог вызвать своей худобой только сострадание. Антон считал ниже своего достоинства даже драться с такими. Но наглость, беспардонность и уверенность в стаде, которое, если что, не даст в обиду это тщедушное тело, прокуренное и пропитанное водкой на заре своей жизни, разозлили Антона. Его бесили люди, прожигающие жизнь. Как ни в чем не бывало он попросту наступил пацану на лодыжку и остановился.

– Ух! – вскрикнул рыжий и кубарем скатился с пристроенной на двух неказистых столбиках доски.

– Ты чего, в натуре?! – взревел сидевший рядом дружок и подскочил с явным намерением подраться. – Ты кто такой?

Он был в майке и шортах. На ногах, так же как и у собутыльника, – тапки. Они словно месяц назад вернулись с пляжа, но так и не смогли разойтись по домам. Вид у всей компании был затрапезный. Три девушки с помутневшим взглядом с интересом наблюдали за развитием событий.

– Ты чего, нюх потерял? – Слева, убирая с плеча руку белокурой подружки, поднялся еще один. Наголо бритый крепыш был в джинсах и светлой рубашке.

Антон понял: этот тип не только главный, но и самый опасный, – и развернулся к нему:

– Какие проблемы?

Шипя и матерясь, рыжий, с которого все началось, закончил растирать ногу и тоже встал. Было заметно, что он как раз оказался из всех более трезвым и слабым. Обычно такие в компаниях ради того, чтобы заработать дешевый авторитет, кому-то хамят, показывая свою крутизну, а остальные за него расплачиваются.

– Это у тебя проблемы! – хмыкнул лысый и, не размахиваясь, двинул Антону кулаком в лицо. Он ждал этого. Уйдя от удара под его локоть, Антон ногой двинул в грудь вставшего со скамейки напротив верзилу. Тот взмахнул руками и рухнул через доски на спину. Почти одновременно ударом в солнечное сплетение сложил лысого. Выпрямляясь, заметил летевший справа кулак. Это включился в драку парень в шортах. Антон механически встретил его открытой ладонью левой руки и сжал пальцы. Правая легла на предплечье. Шаг в сторону, с линии атаки, и третий летит вслед за своим кулаком через выставленную левую ногу. Антон берет парня за затылок рукой и направляет его голову аккурат темечком в лицо забияке, с которого все началось. Раздался лязг зубов, и оба парня повалились на заплеванный асфальт. Девушки взвизгнули и отскочили в разные стороны. Считаные секунды понадобились, чтобы раскидать всю шайку. Теперь, скуля и вздыхая, они корчились на земле.

– Так-то, парни, – отряхивая руки, процедил сквозь зубы Антон и прошел в подъезд. На минуту задержался в пропахшем мочой и кошками тамбуре.

– Кто это? – раздался голос лысого.

– Хрен его знает, – прохрипел кто-то. – Лох какой-то.

– Сам ты лох! – одернул его лысый.

Антон про себя усмехнулся. Парни явно не собирались догонять, чтобы продолжить выяснение отношений. Еще бы. Он вынул из кармана джинсов платок и, вытирая руки, стал подниматься на этаж. Остановившись на площадке, надавил на кнопку звонка. Послышались шаги, скрипнула половица, потемнел «глазок».

– Вам кого? – раздался строгий женский голос.

– Мне сказали, что у вас можно остановиться на короткий срок, – негромко, но так, чтобы было слышно в квартире, ответил Антон.

– Кто?

– Тетя Клава.

Это подействовало, словно пароль или заклинание. Замок тотчас щелкнул, и двери бесшумно открылись.

– Командировочный? – Высокая, крепкая женщина с завязанным на голове платком посторонилась. – Но если Клавка, то проходи. Прямо и направо.

В квартире было уютно. В комнатах было много цветов. Все сияло чистотой. Серафима Павловна показала Антону комнату, обстановка в которой его устроила. Здесь были две кровати, телевизор, письменный стол и шкаф.

– Сколько?

– В сутки, – женщина выпрямила два пальца, – это с готовкой. Если будешь питаться вне дома, тогда сто.

– Мне надо привезти вещи. – Вручив женщине деньги, он шагнул к выходу, как неожиданно встал: – Там у вас внизу парни пьют…

– А, Кольку Шарова убили, будь он неладен! Еще в морге, а они глаза заливают. Повод нашли! – Она махнула рукой и тут же сделала лицо испуганным и перекрестилась: – Прости меня, господи! Непутевый был, а жалко. Ведь если задуматься, не развали демократы страну, разве такое могло случиться? У нас при коммунистах отродясь никто не слыхивал, что такое опий!

– Передозировка? – уточнил Антон и посмотрел на часы. Надо было торопиться.

– Нет, – она покачала головой. – Убили. Вернее, нашли на другом конце города повешенным. Списали, будто сам. Только те, кто в морг на опознание ездил, говорят, что на шее у него много полос от веревки было. Так не бывает, когда человек сам вешается. Так что помогли ему.

– За что? – машинально спросил Антон.

– Да кто его знает? – она развела руками.

– А жил здесь? – уточнил Антон. Ему не терпелось вернуться на вокзал, забрать вещи. После нескольких дней поездки в душном вагоне, ознакомительной прогулки по району и драки хотелось как следует умыться.

– Где жил? – словно нарочно затягивая разговор, переспросила хозяйка квартиры. – Через дом. Я и мамашу его непутевую знаю. Раньше-то она ничего была. Работала. Как завод закрыли, Колька в тюрьму на год попал. За драку. Она потихоньку запила. Потом он вернулся, мыкался. Снова упрятали. К его возвращению, после второй отсидки, она уже все распродала. Сейчас ее подруга приютила. На первом этаже живут. Та квартиру кавказцам сдала. На месяц вперед деньги взяла, вот и пропивали. Две недели гудели.

– А как зовут Шарову? – насторожился Антон.

– Софьей. Постояльцы ее вроде как коммерсанты, – хозяйка квартиры поправила фартук. – А кто их сейчас разберет? Все торгуют и ничего не производят. Все американское и китайское.

– Ладно. – Антон направился к дверям. – Я через часик приеду. Только вещи заберу.

Он сбежал по грязной лестнице вниз, толкнул дверь подъезда и влетел в разогретый воздух.

Парни как ни в чем не бывало продолжали пить.

– Вот, опять! – как-то обреченно проговорил бритоголовый.

Виновник потасовки посмотрел на Антона, потом на бритоголового, дотронулся до разбитых губ и опустил взгляд.

– Ну что, парни, давайте знакомиться?! – Антон подошел ближе: – Меня Артур зовут.

– Игорь, – шмыгнул носом лысый и осторожно пожал протянутую руку.

– Сергей, – с опаской покосившись на лысого, приподнял свой зад над скамейкой его дружок.

После того как парни представились, Антон присел с краю:

– Чего отмечаем?

– Да… одноклассника поминаем, – проговорил лысый, представившийся Игорем. – В доме не продохнуть. Сам понимаешь. Вот и вышли сюда.

Антон обратил внимание на паузу в ответе. Игорь не знал, как назвать виновника посиделок. Друг – слишком вычурно, да и не модно уже. Кореш – неуважительно к умершему и как бы уже очистившемуся от скверны в отличие от оставшихся здесь. Одноклассник – это выход.

– Вы уж извините, – Антон вздохнул. – Не знал.

– А что, если бы знал, то просто так морду подставлял? – усмехнулся лысый. – Это мы не правы. Ладно, вмажешь?

– Чуть, – Антон указательным и большим пальцем показал, сколько плеснуть в стакан.

Игорь взял из-за скамейки бутылку с наискось приклеенной этикеткой и надетым на горлышко стаканом. Плеснул в него и протянул Антону.

– Возьми закуси, – сидевший напротив вынул из кармана небольшое яблоко.

Антон выпил противно теплую водку с привкусом резины, надкусил яблоко и вернул стакан.

– А что с одноклассником приключилось?

– Галка! – окликнул скучающую сбоку девушку Игорь.

– Чего тебе? – нарочито грубо возмутилась она.

– А где Янка?

– Слушай, не знаю, – неожиданно задумалась девушка. – Я ее, как Шарика нашли, больше не видела. Может, она тоже того?

– Еще одна пьянка, – ухмыльнулся парень в шортах.

– Короче, с черных, что у него поселились, спрашивать надо! – растягивая слова, заговорил зачинщик недавней драки. Как и первый раз, ему не терпелось показать свою осведомленность. – Они и мать с этой подругой завалят. Им хата нужна.

– Молчи, убогий, – усмехнулся Игорь. – Сам он куда-то влез, вот и пришили, а потом в петлю сунули. Он за дозу на любую работу шел.

– А где жил? – как бы невзначай спросил Антон.

– Зачем тебе? – удивился Игорь.

– Да мне тут кавказец нахамил в обед. Может, один из них?

– Следующий дом, подъезд крайний. Пятнадцатая квартира, – растягивая слова, проговорил лысый.

– Сколько они здесь живут, я их почти не вижу, – неожиданно вмешался в разговор парень в шортах. – Будто просто в квартире сидят, а выходят только за продуктами.

– Чем же тогда занимаются? – Антон неподдельно удивился.

– Онанизмом! – хохотнула вконец разомлевшая брюнетка в кофточке с длинными рукавами и обвила шею Антона руками. – Тебе-то что?

Антон, не ожидая такой прыти, усмехнулся и убрал с себя руки девушки:

– Мне пора.

* * *

В этот вечер Турпал позвонил Анди и сказал, что в условленном месте ждет его одного. Ничего неожиданного в этом не было. Они оборудовали и замаскировали обе огневые позиции для снайперов. Расчистили сектора обстрела. Теперь с каждой хорошо была видна возвышенность, на которой находился наблюдательный пункт. По всем расчетам именно там после саммита соберутся главы государств – участниц Шанхайской организации содружества.

Люди Анди потрудились на славу. До начала учений снайперы смогут спокойно жить в этих укрытиях хоть месяц. С боков и сверху их заметить было невозможно. Даже длинный ствол будет находиться под козырьком из искусственной травы. Не зря делалось все по размерам, чтобы не было никаких накладок. Винтовка на сошках спокойно поместится на бруствере. Стрелок должен был произвести выстрел из положения лежа. К оружию он выползал из перекрытой щели, где было место для сна, небольшая газовая печь, позволяющая быстро вскипятить кружку чая, биотуалет. Вчера в укрытие загрузили продукты. В основном это был шоколад, тушенка, консервированные каши, сухофрукты. Стоявшие за организацией покушения люди позаботились обо всех мелочах, которые могли повлиять на результат единственного выстрела. Для связи заложили сотовый телефон и радиостанцию. Хотя эти вещи уже наверняка ни к чему. Все это было закрыто сверху прочным каркасом с искусственными травой и цветами. Для того чтобы подобрать точные краски, первые дни Турпал уезжал отсюда с огромными букетами самых разных растений. Где и чем красили полимерные листочки, Анди не знал. Конспирация была на самом высоком уровне. Они замыкались на Турпале. Кто ставил задачи ему, неизвестно. Встретивший их в первый день чеченец по имени Тамерлан исчез. Теперь Анди ловил себя на мысли, что даже не помнит его лица. Они постоянно меняли место встречи. Уезжали от гаражей, с территории заброшенного завода, от неработающей кочегарки или просто с пустыря. Привозя после работы для отдыха, Турпал высаживал их в самых разных районах. Несколько раз Анди и его люди даже плутали, ища дорогу домой. Возвращаясь с полигона на рассвете, они должны были оказаться в квартире к тому времени, когда народ начнет просыпаться. Четверо суток вовсе жили в лесу. С рассветом отъезжали к железной дороге и на берегу небольшого озера коротали день. Но из-за страшной жары и частых пожаров милиция стала перекрывать лесные дороги. Повсюду шастали лесники, выискивая туристов. Поэтому вскоре от подобной практики коротания дня отказались. Отсиживаться в многочисленных селах тоже опасно. Участковые внимательно изучали каждого незнакомца. Теперь приходилось мотаться из города. Как ни странно, но этот вариант оказался самым надежным. Выезд на шоссе, ведущее в сторону полигона, был в нескольких километрах за постом милиции. Вчера Турпал забрал их с хозяйственного двора небольшого магазина. Сегодня привез к уже не работающему рынку. Сейчас должен туда подъехать.

Анди посмотрел на часы, свернул с тротуара и направился между пустующими рядами прилавков, крытых дощатыми навесами. На одном из них, свесив ноги, сидели с бутылками пива в руках парень и девушка. Нос защекотал сладковатый запах гниющих фруктов. Миновав пустующий базарчик и оказавшись на соседней улице, сразу увидел машину Турпала. На этот раз он приехал на приобретенном за бесценок у председателя одного из переставших существовать колхозов «уазике». Защитного цвета внедорожник стоял у ограждения сквера. Анди разглядел на заднем сиденье еще двоих человек. Не дожидаясь приглашения, он перешел дорогу и сел на пассажирское сиденье рядом с водителем.

– Ты выглядишь усталым, – трогаясь с места, Турпал участливо заглянул Анди в лицо. – Не заболел?

– Кто сейчас из нас хорошо себя чувствует? – Анди потер ладонью единственный глаз. – Мы словно совы. Ночью работаем, днем отдыхаем. Но наш сон тревожен и чуток. – Он усмехнулся сказанному и продолжил: – Сегодня в обед у соседей громко хлопнула дверь. Я в этот момент стоял на входе в комнату. Хатча вскочил с дивана и чуть спросонья не выстрелил в меня из пистолета!

– Нервы, – Турпал бросил взгляд в зеркало заднего вида: – Как ты уже, наверное, понял, эти двое как раз и есть те люди, о которых я говорил. Череп и Мигель. Немного понимают наш язык. Да, парни?! – Турпал вновь посмотрел в зеркало и улыбнулся.

– Значит, из-за них мы десять дней копали и носили землю? – Анди неожиданно почувствовал злость, развернулся на сиденье и перешел на русский: – Только попробуйте не сделать то, ради чего мы рисковали!

– А ты кто такой, чтобы мне угрожать? – неожиданно возмутился белобрысый здоровяк, сидевший прямо за спинкой его сиденья.

– Успокойся, Череп, – миролюбиво проговорил Турпал. – Этот человек сделал большую работу. Он не хочет, чтобы его труд был напрасным.

Дальше ехали молча. Анди понимал, что сморозил глупость, но слова уже не вернешь. Последнее время он стал сильно нервничать. Плохо спал ночью. Раньше такое случалось редко. Недавно он допустил непростительный просчет. Всему виной пойманный у машины на полигоне искатель металлолома. Пока он находился у них в подвале, Анди придумал план, как устранить этого свидетеля. С самого первого дня проживания на съемной квартире им не давал покоя сын хозяйки, о котором ничего не сказал Тамерлан. С завидным постоянством он приходил каждый вечер клянчить деньги. Пробовали не открывать, тогда этот тип усаживался на скамейке у подъезда. К Анди закралось подозрение, что наркоман что-то заподозрил. Возможно, он знал, когда и на чем они уезжают и как возвращаются. Если этим заинтересуется участковый, им придет конец. Анди не так страшился тюрьмы, как мести тех, кто стоял за этим делом. Он прекрасно знал, что в конечном итоге придется отчитаться за каждый вложенный в него рубль. Поэтому решил убить двух зайцев. Придумал, как устроить все таким образом, чтобы парень оказался в другом конце города, а потом сам сел в машину. По нему было заметно, что он согласен на любую работу ради денег. И Анди рискнул. Он предложил ему не клянчить, а сразу заработать. Его физические данные, несмотря на большой стаж употребления наркотиков, впечатляли. Сам он не раз намекал, что сидел. Нужно было всего лишь пару раз ударить по голове человека шестерней от трактора, и все. После этого добежать до конца улицы и сесть в машину, за рулем которой был Хатча. Но парень не справился с задачей. Наблюдавший за всем этим с лестничной площадки строящегося рядом дома Джамшед видел, как в последний момент клиент словно что-то почувствовал и проскочил мимо новоиспеченного киллера. Правда, тут же попал под колеса проезжавшего мимо автомобиля. Вскоре выяснилось, что он выжил. Его увезли на этой машине. Проследить было не на чем. Хатча в этот момент расправлялся с наркоманом. Подружка этого наркомана сутки провела на квартире чеченцев. Вдоволь позабавившись с нею, они отдали ее на следующий вечер Турпалу.

За размышлениями Анди не заметил, как доехали до места.

На этот раз остановились намного дальше, чем прежде. Турпал заглушил двигатель. Некоторое время все сидели, затаив дыхание, вслушиваясь в шум ветра. Почти сразу загудели влетевшие через открытые окна комары. В темноте стали раздаваться негромкие шлепки.

– С богом. – Турпал бесшумно открыл двери и вышел. Его примеру последовали остальные.

Однако, вопреки ожиданию, снайперы и Турпал не направились сразу в сторону поля, а обошли машину и стали отстегивать тент. Через минуту полог был задран. Глаз Анди немного привык к темноте, и он умудрился различить на полу за задними сиденьями два бесчувственных тела.

– Кто эти люди? – удивленно спросил Анди.

– Не узнаешь? – раздался в темноте насмешливый голос Турпала. На секунду вспыхнувший тусклый свет карманного фонаря осветил лицо Яны. На девушке был камуфляж. Но еще больше его удивило то, что она была лысой. Рядом спала еще одна. Она была старше. Крупный нос, тонкие брови. В отличие от подружки, волосы на голове этой дамы не тронули.

– Зачем? – опешил Анди.

– А затем. – Турпал посторонился и дал знак рукой стоявшему сзади него Черепу, чтобы тот забирал девушку. – После того как снайперы сделают свое дело, им надо будет время, чтобы как можно дальше уйти от своих окопов. Они пристрелят этих женщин. Когда русские их обнаружат, то сначала решат, будто это и есть снайперы, которые после выполненной работы покончили с собой. Пока разберутся, Череп с Мигелем будут уже далеко. А до этого момента они скрасят им ожидание. У них наркотиков столько, что неделю спать будут! О такой смерти наркоманка может только мечтать. Один сплошной кайф!

– Проснись! – громким шепотом проговорил Череп и затряс девушку за плечи.

– Неси на руках, – посоветовал Турпал. – Она легкая. Как резиновый женщин.

Череп сокрушенно вздохнул, взвалил ее на себя, и все двинулись в сторону позиции.

Пришлось долго идти пешком. Череп со своим грузом не торопился. Для Анди это было большим испытанием. В темноте с одним глазом он частенько натыкался на ветки. Было совсем темно, когда вышли к первой позиции. Практически на ощупь сняли с лаза искусственный дерн. Потом ждали, пока Череп осмотрит укрытие. Он словно нарочно долго возился и задавал ненужные вопросы. Его даже интересовало, как давно купили минеральную воду. Затем в укрытие спустили так и не пришедшую в себя Яну, и Турпал провел инструктаж. Он особо предупредил Черепа, что готовить ничего нельзя. Запах пищи, тем более консервированной, может выдать позицию. Несмотря на то что девушка будет под влиянием наркотика, ноги лучше держать связанными. Еще около часа потратили на переезд к следующей точке. В отличие от Черепа, его коллега Мигель был не особо привередлив и уже через пару минут сказал, что его все устраивает. Его подружка пришла в себя и даже пыталась говорить.

Как и Черепу, Турпал рассказал и показал ему, куда после покушения уходить. Оба стрелка должны были выйти на связь друг с другом, как только заметят цель. Выстрелы одновременно и желательно на фоне разрывов. Потом нужно было включить спутниковый телефон, где уже набран номер, и сказать лишь одну фразу: «У меня все нормально». Затем устроить самоубийство «дублерш» и покинуть позицию. Им нужно было отползти к кромке леса, которая у Черепа была слева, а у Мигеля справа. На случай, если в преследовании будут участвовать кинологи, одновременно обработать специальным составом участок, который должен на некоторое время сбить собак со следа. Немного углубившись в чащу, оба оказывались на параллельных друг другу проселочных дорогах. В сорока минутах легкого бега – граница полигона. Там они должны идти в направлении на север. Один вдоль просеки, второй по дну распадка. Турпал говорил, что посты оцепления остаются в стороне. Но они, впрочем, не представляли опасности для киллеров. Задача солдат, которые занимают места в небольших кирпичных укрытиях, – не допускать прохода посторонних лиц в зону стрельбы во избежание несчастных случаев. Оружие, как правило, у них отсутствовало. Возможно, конечно, что ввиду значимости учений что-то придумают, но он сомневался. Тысячи гектаров леса, озер, рек невозможно оцепить. Снайперам оставалось, пользуясь неразберихой и суматохой, добраться до трассы. Там Череп должен был найти отворот с указателем «Першино – 5 км», а Мигель – пересечение с проселочной дорогой, где лежал остов кабины «КрАЗа». После этого в работу включалась группа обеспечения. В ее задачу входило спрятать снайперов в транспорте и вывезти в пригород, где уже оборудованы места для отсидки. На все час. По мнению Турпала, ровно столько понадобится службе охраны, чтобы определить направление стрельбы, обнаружить позиции. Даже при самом неблагоприятном раскладе преследование может начаться не раньше этого времени. И то если найдется умник, который поймет, что, кроме женщин, на позициях были еще люди.

Анди не знал ни о какой группе прикрытия, понятия не имел, куда после покушения собираются везти этих людей. Он с самого начала подозревал, что снайперы обречены. Уйти отсюда будет практически невозможно. Даже если они доберутся до дороги, их легче пристрелить, считал он, слушая наставления Турпала. Женщин привезли для убедительности. Теперь глупые киллеры будут уверены, что план их отхода детально проработан. По замыслу организаторов покушения, присутствие на позициях наркоманок должно было их успокоить. Смотрите, мол, на что мы идем ради вашего спасения.

Короткая ночь подходила к концу, когда они, уже вдвоем, вернулись в машину. Вскоре Турпал выехал на шоссе.

– Ты сам-то веришь, что все это реально? – неожиданно спросил Анди.

– Зачем спрашиваешь, если знаешь? – удивленно посмотрел на него Турпал. – Не сегодня завтра их найдут. Шансов очень мало, что хоть один дождется начала учений.

– Так зачем все это?! – вспылил Анди.

Он не ожидал такого ответа. Он сомневался лишь в том, что этим парням после покушения удастся скрыться.

– Затем, чтобы отвлечь внимание русских от основной группы, – невозмутимо ответил Турпал. – Хотя на эту тоже возлагаются большие надежды.

– Какая еще группа? – удивился Анди.

– Ты и твои люди.

– Ты издеваешься? – Анди уставился на Турпала. Из-за особенностей своего зрения ему пришлось сильно вывернуть шею.

– Ты совсем распоясался, – ошарашил Турпал. – Твое дело выполнять то, что говорят, а не обсуждать.

– Я не знаю, чем ты занимался раньше и скольких отправил на тот свет неверных своими руками, но…

– Хватит! – почти выкрикнул Турпал и надавил на тормоз.

Анди едва успел выставить руки, что его спасло от столкновения головы со стеклом.

– Ты чего? – придя в себя, прохрипел он.

– Лучше скажи, все ли твои люди умеют пользоваться «Стрелой»?

– Да, – кивнул Анди и поерзал, устраиваясь поудобнее.

– Нужный нам человек после саммита вернется в аэропорт и уже оттуда полетит на учения на вертолете.

– А как узнать, в каком именно? – напрягся Анди. Он вдруг догадался, что на самом деле задумало руководство подполья.

– Не ваша забота. – Турпал включил передачу, и они тронулись. – Нам удалось провезти в район два ПЗРК и спутниковые телефоны. Вам сообщат о цели. Вертолет пролетает от Челдовска до полигона меньше чем за десять минут. Это вместе с запуском, взлетом и посадкой. Вы будете стоять с таким расчетом, что, как бы он ни летел, на него придутся обе ракеты.

– Полтора километра, – пробормотал Анди.

– Что? – не понял Турпал.

– Дальность действия три, значит, нужно разместить стрелков через тысячу пятьсот метров.

– Да, – согласился с ним Турпал.

– А как потом уходить?

– Район, откуда удобнее всего произвести пуски, в тайге. Это широкая просека, которая тянется вокруг аэропорта. Удобное место. Хороший обзор. Легко уйдете. Такие же, как в Чечне, горы. Если там, где на каждого чеченца десять военных и ментов, не могут ловить диверсантов, то здесь и подавно не поймают. Отсидитесь в схроне, вокруг которого все обработано специальным составом от собак. В это время в расположенном неподалеку селе, в одном из брошенных домов, взлетят на воздух двое бродяг. При них окажутся использованные пусковые трубы. Но это уже не ваша забота. Как только русские найдут тела, оцепление уберут.

Глава 17

Павел не понимал, что с ним происходит. То ли страх нового ареста, постоянная давящая обида и безысходность усиливали до космических масштабов любую, даже небольшую радость, то ли он действительно влюбился.

Они до утра просидели в ординаторской. Время пролетело на удивление быстро. Когда через открытое окно со двора стали доноситься звуки шагов спешивших на работу медработников, он вернулся в палату. Вскоре, едва задремал, пришла новая медсестра и пригласила к доктору. Он понял, что этому посодействовала Татьяна. В противном случае пришлось бы ждать обхода. Его еще раз осмотрел врач и разрешил идти домой. Впрочем, это была обыкновенная формальность. За это время Татьяна провела документы через бухгалтерию, заплатила за его рентген и нахождение в стационаре.

К Николаю Львовичу решили не ехать. Вернее, она сама отказалась от этой идеи. Павла в душе обрадовал такой оборот дел. Как оказалось, Татьяна жила в нескольких кварталах от больницы. Держа друг друга за руки, они пошли пешком. Солнце еще не успело раскалить воздух. Было хорошо.

Павел знал, что выглядит сейчас не лучшим образом, и прятал взгляд от прохожих. Но никому не было до него дела. Все спешили на работу. Стояла обычная для проснувшегося города суета.

Общежитие располагалось в жилом доме. Каждая квартира по числу комнат была распределена между жильцами.

– Здесь я живу. – Татьяна открыла одну из дверей, расположенных в небольшом коридоре, и пропустила его вперед.

В комнате было чисто и уютно. Письменный стол, кровать, телевизор и небольшой книжный шкаф, в основном с литературой на медицинскую тематику, представляли весь интерьер. Может, Павлу показалось, что когда он вошел, то почувствовал легкий аромат луговых цветов.

– Будь как дома. – Татьяна поставила на журнальный столик пакет и виновато улыбнулась.

Павел развернулся к ней, взял за руку и притянул к себе. Вновь в висках застучало. Он снова, будто первый раз, припал к ее губам. Она ответила так же страстно. Ее тело трепетало. Из груди вырвался стон, словно она сейчас умрет от блаженства. Павел стал стягивать с девушки кофточку. Она суетливо помогала, путаясь в материи, цепляясь за нее ногтями. Потом стащила с Павла ветровку. На пол полетели джинсы, спортивные штаны. Через мгновение они стояли, прижавшись друг к другу. Павел провел рукой по бархатистой коже. В голове были туман и звон. Напрочь забыв про ушибленную ногу, он подхватил Татьяну на руки и повалился вместе с ней на кровать, словно в пропасть страсти и неописуемых ощущений. Они растворились друг в друге. То, что собирались найти подругу, которая была адвокатом, сходить к маме Павла на работу, позвонить Николаю Львовичу, ушло на второй план. Улица гудела, сигналила, гремела трамваями, а они слышали только дыхание друг друга и биение своих сердец.

Лишь к обеду Татьяна неожиданно положила ему ладонь на губы и села:

– Хватит.

Он в изнеможении откинулся на подушку:

– Я теперь вдвойне за свою правду буду биться.

– Если таким способом, как сейчас, то надолго тебя не хватит, – пошутила она и встала.

Они быстро привели себя в порядок. Татьяна на общей кухне вскипятила чайник, приготовила бутерброды с колбасой и принесла в комнату.

– Тебе надо сменить имидж и побриться, – неожиданно заявила девушка. – Встань.

Павел, еще не понимая, в чем дело, намотал вокруг бедер покрывало и поднялся с кровати.

Она окинула его с ног до головы внимательным взглядом:

– Сейчас сиди и жди. Я сбегаю на вещевой рынок, здесь недалеко, куплю штаны, майку и бритву.

– Не надо! – он ужаснулся.

– Ты на себя в зеркало смотрел? – Она уперла руки в бока.

– Зачем тогда со мной спала?! – удивился он. – Экзотики захотела? Маугли не видела?

– Дурак.

С этими словами Татьяна вышла.

В расположенное неподалеку от адвокатской конторы летнее кафе Павел пришел уже в другом обличье.

Теперь на нем были светлого цвета, свободного покроя штаны, такого же цвета рубашка. На голове кепка с длинным козырьком. В очках, под руку с красивой девушкой его теперь не признали бы и сокамерники.

Они прошли за крайний столик и заказали два сока. Подружка Татьяны не заставила себя долго ждать. Она оказалась бойкой рыжеволосой девушкой одного с ней возраста и комплекции. Подругу звали Леной. Павел подробно пересказал все свои злоключения. К его удивлению, на нее ровным счетом не произвело никакого впечатления то, что он бежал из-под стражи. Она не настаивала вернуться, хотя намекала. Договорившись, что созвонятся, как будет результат, они распрощались. Адвокат так же стремительно исчезла, как появилась.

– Моя одноклассница, – Татьяна проводила подругу взглядом. – Теперь куда?

Павел огляделся по сторонам и пожал плечами:

– Ногу лечить.

– А мама?

– Сегодня пятница, – он развел руками, – до понедельника ее на работе не будет. А домой соваться – самоубийство.

Они вернулись в общежитие. Соседи, в большинстве своем неместные, на выходные разъехались, и квартира пустовала. Три дня Павлу и Татьяне никто не мешал, и они использовали это время на полную катушку. В понедельник, когда бесстыжее солнце по своему обыкновению вновь заглянуло в открытое окно, Павел решил, что организму пора дать отдохнуть. Да и проблемы за него никто решать не будет. Татьяна пришла из больницы, куда ходила, чтобы взять отгул. Отбросив в сторону сумочку, она прошла к кровати и села рядом.

– Какие планы?

– Надо к матери сходить. – Павел перевернул руку девушки и посмотрел на циферблат маленьких часиков.

– Мне как представиться? – спросила она, поднимаясь, и сама же ответила на свой вопрос: – Подельник? Вместе с кичи соскочили?

– Ты где таких словечек нахваталась? – удивился он и сел.

– Не поверишь, в тюремной больничке практику проходила.

Они быстро привели себя в порядок и вскоре уже были на другом конце города. Павел остался ждать Татьяну в небольшом сквере, расположенном в пяти минутах ходьбы от работы матери. Татьяна вернулась быстро. Она только свернула с тротуара на дорожку, ведущую между деревьями, а Павел понял, что случилась беда, и поднялся со скамейки.

– Что? – он заглянул в глаза Тане.

Она отвела взгляд в сторону.

– Почему молчишь? – Он спросил просто так. Уже было ясно: мать не пережила известия о побеге.

– Ты, – она взяла его руку и положила сверху свою ладонь. – Я…

– Когда?

– Вчера прощались.

К горлу Павла подступил ком. Глаза затянула пелена. Хотелось задрать голову к небу и закричать во всю мощь легких. Перед глазами встали лица военкома, следователя, негодяев, которые его избивали.

– Они все виноваты…

– Что? – она затормошила его. – Не молчи!

Павлу вдруг захотелось уйти с этого места. Словно оно было причиной беды. Стоит только покинуть этот сквер, и все станет на свои места. И он пошел. Татьяна семенила рядом, держась за его руку. Так они пересекли площадь, дошли до реки, повернули вдоль набережной. Павел молчал. Его душили слезы. Он до скрипа стискивал зубы. Наконец Татьяна не выдержала:

– Давай выпьем? Может, полегчает?

– Нет, – оцепенение прошло. – Ты говорила, что президент приезжает?

– Да. – Не понимая, к чему Павел клонит, девушка насторожилась: – А что?

– Надо кое-что проверить. – Он увлек Татьяну к ограждению набережной. – Знаешь, как я оказался у вас в больнице?

– Тебя машина сбила, – кивнула она.

– Не совсем. Меня сначала хотел какой-то парень грохнуть. Я от него побежал и угодил под колеса. А перед этим день провел в подвале у чеченцев. Попался им на полигоне, где собираются проводить учения. Искал, где отсидеться, и наткнулся на их машину. Эти люди рыли поблизости окоп.

– И что?

– А то, – он поставил локти на бетонные перила и посмотрел на плывущий по реке катер. – С того места можно увидеть командно-наблюдательный пункт, где соберутся все шишки.

– Ты думаешь, это террористы? – ужаснулась девушка.

Павлу, однако, показалось, что Татьяна испугалась вовсе не этой новости. Она скорее подумала, что он окончательно спятил.

– Я знаю, ты мне не веришь, – с горечью проговорил он. – Правильно. Башка разбита. Под машиной побывал. Теперь еще эта новость. Любой врач на твоем месте пришел бы к такому выводу.

– Я тебе верю, – смутилась девушка.

Павел понял, что угадал, и улыбнулся.

– Только расстояние там большое, – он вновь перевел взгляд на реку. – Разве что стрелять из специального оружия.

– Давай позвоним в ФСБ?

– Я хочу еще раз убедиться. Вдруг ошибка? Тем более по телефону трудно будет объяснить, где это место. Оно хорошо замаскировано. Нужно отыскать поблизости какой-то заметный предмет и от него указать расстояние.

– Ориентир? – уточнила Татьяна.

– Да, – кивнул Павел. – Ты можешь найти надежного человека с машиной?

– Конечно! – не задумываясь, сказала девушка. – Завтра устроит?

* * *

Дрон брел по самой кромке леса, внимательно осматривая каждый куст, взгорок, сломанную ветку. Правее шел Кот. Слева Банкет. Группа цепью продвигалась от рубежей открытия огня в конец мишенного поля. Они второй день подряд утюжили полигон. Перед этим Филиппов прошел на КНП, который уже охранялся, и с него определил опасные направления. Потом на карте очертили круг, центром которого была злополучная высота, куда по плану должны будут подняться руководители государств для наблюдения за ходом учений. На местности его диаметр был равен двум километрам. Максимальная прицельная дальность из специальной снайперской винтовки. Данные системы пошли в серийное производство относительно недавно. Изготовление такого оружия – приоритет высоких технологий. Материалы тоже недешевые. На учет ставится практически каждая деталь. Для поражения целей на большую дальность требуется высокая степень подгонки деталей, ювелирная точность изготовления ствола и боеприпасов. Разница заряда пороха в сотые доли грамма на такое расстояние дает погрешность в десятки метров, не говоря уже о весе пули. Все понимали: на приобретение и провоз таких игрушек в Россию были потрачены огромные средства. А раз так, значит, их будут стараться любой ценой отработать. Поэтому использовали все возможности для обнаружения позиций. Ночью несколько офицеров наблюдали за полем, используя новейшие портативные тепловизоры. Видны были даже мыши, выбегающие на открытое пространство. Оставляя за собой след более теплого воздуха, они походили на крошечных головастиков. Но ничего обнаружить не удалось. Лаврененко прослушивал эфир. Безрезультатно. Завтра за дело возьмется кинологическая служба ФСБ и МВД. Параллельно пройдут саперы с миноискателями. Но спецназовцы знали: на такой площади лесов и полей, до отказа нашпигованных железом, можно легко спрятать не одного вооруженного человека.

Градом катившийся пот разъедал глаза. Двигались налегке. Было непривычно шлепать по лесу без разгрузочного жилета, рюкзака и «винтореза». В правой руке станция, под курткой, в кобуре на левом боку, пистолет. Но боязнь пропустить, не заметить что-то лежала грузом куда более ощутимым, чем несколько десятков килограммов оружия, боеприпасов и сухого пайка.

Решение спрятать «стволы» под одежду было вызвано тем, что в окрестностях учебного центра уже вовсю «шуршали» журналисты, пытаясь узнать максимально все: от сценария до того, сколько переводчиков будет задействовано для организации взаимодействия. Так, издалека, спецназовцы могли сойти за группу разминирования, которые иногда создаются перед масштабными учениями для проверки полей на наличие неразорвавшихся снарядов и мин, или рабочую команду по очистке подъемников мишеней от травы. Шли в направлении наблюдательных вышек и злополучного КНП, на котором будут находиться делегации. Антон надеялся, что если снайпер уже на позиции, то ему будет труднее обнаружить выдвигающихся с тыла людей и вовремя затаиться.

– Да-а, – протянул Василий. – Ответственность – штука серьезная.

– Чего? – Кот встал.

– Да это я так, – Василий отмахнулся от комара. – Про себя.

– Кот, это Филин, – прохрипела станция.

– На связи, – ответил майор и невольно посмотрел в сторону левого фланга. Антон двигался в полусотне шагов от него, между Москитом и Туманом.

– Доходим до рубежа номер «три» и сворачиваемся. Сейчас авиация будет тренироваться.

– Понял, – кивнул Кот и посмотрел на Дрона.

Василий обернулся и едва открыл рот, чтобы ответить, что все слышали, как осекся, приложил палец к губам и присел. Тут же спохватился, поднял левую руку вверх и подал знак «Всем стой!», «С тыла опасность!».

Сзади, за густыми зарослями молодых сосен, левее которых начиналось поле, что-то мелькнуло. Закачалась ветка березы. Они недавно прошли это место. Не сводя с него взгляда, он расстегнул пуговицу куртки и вынул пистолет.

Тем временем все замерли там, где их застала команда Дрона. Банкет продублировал его сигнал по цепи дальше, а справа был только Кот. Те, кто находился на открытой местности, упали в траву и затаились.

– Дрон, что у тебя? – едва слышно прошелестела станция голосом Филиппова.

– Пока не могу понять. Кажется, в тылу люди.

– Давай с Котом, используя кромку леса, возвращайтесь.

Василий посмотрел в сторону Кота. Майор присел, укрывшись стволом сосны. В руке был пистолет. Поймав на себе взгляд Дрона, кивнул, давая понять, что команду Филиппова слышал.

Стараясь ступать бесшумно, Василий устремился назад, к сосняку. Дойдя до него, вновь опустился на корточки. Прислушался. Сзади, пригнувшись, почти стелясь по земле, устремился Кот. Из-за шума саранчи разобрать звуки шагов было невозможно. Дрон снова выпрямился и прошел немного вперед. Неожиданно хрустнула ветка. Прошуршала крыльями небольшая птичка. Дрон перебежал к огромной сосне, присел, выглянул из-за нее и тут же отпрянул. Он успел разглядеть молодого человека. Пригибаясь, тот крался в направлении поля. Он был одет в гражданку, не приспособленную для прогулок по лесу. Да и что сейчас здесь делать в такую жару? Ни грибов, ни ягод. Тем более прямо на полигоне. Солдат срочной службы, возвращающийся с самовольной отлучки? На вид он уже выглядит старше. Но и на террориста этот тип не походил. Долго в рубашке с коротким рукавом в лесу не протянешь. Возможно, конечно, что где-то в тайнике у него необходимое снаряжение, а этот прикид для того, чтобы выбраться из города.

Василий оглянулся назад. Антона видно не было. Кроме того, что от основной группы они с Котом удалились на приличное расстояние, спецназовцев мешала разглядеть трава и мелкий кустарник. Он поднес радиостанцию к губам и едва слышно заговорил:

– Всем внимание, это Дрон. Прямо – пятьдесят метров – человек. Пытается передвигаться скрытно. Чего-то боится. Одет в гражданку.

– Говорит Филин. Дрон, наблюдай. Остальные на месте!

Василий отключил станцию. Теперь нужно было сократить расстояние. Если в этот момент кто-то нажмет на вызов, шум может вспугнуть незнакомца.

Между тем человек осторожно продвигался к кромке леса, внимательно осматривая все вокруг себя. Создавалось впечатление, что он уже здесь был и что-то потерял. Теперь ищет. Медленно, от укрытия к укрытию, Дрон крался следом. Как назло, невесть откуда налетели мелкие лесные оводы. В совокупности с комарами они не давали покоя, норовя сесть на мокрые от пота шею и лицо. Расстояние сократилось вдвое. Теперь любое неосторожное движение могло привести к провалу всей слежки. Дрон более тщательно выбирал место, куда ставить ступню. Едва касался свисающих сверху ветвей и даже стал тише дышать. Смотрел мимо человека. Василий знал: он может почувствовать взгляд.

Вскоре парень стал идти еще медленнее и в конечном итоге замер на месте. Дрон прижался к земле. Его подопечный встал на четвереньки и глядел куда-то прямо перед собой. Он приподнялся и проследил за его взглядом. В нескольких метрах перед ним лес заканчивался. От открытого пространства его отделяли пара сосенок и береза. Сразу за ней небольшое возвышение. Вроде ничего необычного. Оно находилось на самом краю поля. По всей видимости, оттуда отлично видно КНП. Неожиданно Василий почувствовал, что этот клочок земли выглядит как-то странно. Даже немного неестественно. Зашумела листва, и неожиданно он понял, что насторожило его. Легкий ветерок по-разному шевелил траву. Высокие, похожие на колоски пшеницы стебли не гнулись, в отличие от своих собратьев рядом. При более внимательном рассмотрении он вдруг понял, что и цвет у них не такой. Совсем немного, но он отличается от остального фона. А главное, одуванчики! Ярко-желтые цветки были только здесь. Все остальные уже отцвели. Поле, пестревшее синими, красными и оранжевыми россыпями, было покрыто воздушными шариками, готовыми в любой момент разлететься. Более тщательный осмотр заставил Василия расстроиться. Теперь он заметил примятую траву, рассыпанный песок. Было отчетливо видно, что с направления заинтересовавшей незнакомца возвышенности в глубь леса переносили грунт. Несмотря на то что по всему полигону велись земляные работы, здесь они носили явно другой характер.

«Как я это не увидел, когда проходил здесь? Филин убьет, если это позиция», – с досадой подумал он и невольно покосился в сторону группы. По-прежнему никого видно не было. Все оставались на том рубеже, где их застала команда «стой». Зеленое, с пожухлыми пятачками выгоревшей травы поле казалось безлюдным.

Время шло. Парень лег на покрытую прошлогодними листьями и хвоей землю, продолжая наблюдать за взгорком. Дрон изнывал от бездействия. Несмотря на сотни проведенных в засадах и секретах часов, он так и не мог привыкнуть к ним. В свою очередь, неизвестный не торопился идти дальше. Это озадачило Дрона. Больше действия незнакомца походили на то, что он, наоборот, караулил кого-то. Неожиданно в бедро кто-то укусил. Василий поморщился. По шее пробежала какая-то букашка. Снова обожгло. Он медленно передвинулся правее и чертыхнулся. Оказалось, улегся рядом с небольшим муравейником.

Дрон посмотрел назад. С трудом отыскал взглядом Кота и пожал плечами. Тот кивнул и стал пробираться к нему. Василий вновь развернулся. В это время парень приподнялся на руках. Еще какое-то время, вытянув шею, смотрел на вызвавший подозрение взгорок и пополз к нему на четвереньках. Послышался звук приближающегося штурмовика. Когда от рева двигателей задрожала земля, Дрон встал и перебежал к дереву, росшему в метре от того места, где сначала лежал неизвестный. Парень тем временем выбежал на поле и присел на корточки. Самолет пронесся в сторону видневшегося на горизонте леса. Рокот стал затихать. Дрон встал, убрал пистолет за пояс, под куртку, бесшумно, мягко ступая, подошел сзади и тронул парня за плечо. Тот вздрогнул, словно до него дотронулись раскаленным куском железа, и развернулся.

– Ты что здесь делаешь? – Дрон сделал вид, будто оказался поблизости случайно. Окинул поле равнодушным взглядом и упер руки в бока: – Землянику собираешь?

– Ну, – парень неуверенно кивнул, выпрямился и с опаской покосился себе за спину.

– Что? – Дрон посмотрел туда, отметив про себя очевидную разницу в цвете травы.

В этот момент незнакомец вдруг попытался оттолкнуть Василия в грудь и броситься в сторону. Дрон опередил его и схватил за запястья:

– Ты чего?

– Так, – парень неуверенно пожал плечами.

Сзади раздался шум шагов. Дрон понял, что это Кот.

– Давай отойдем, – неожиданно предложил незнакомец и, не дожидаясь согласия, шагнул в направлении леса.

Однако Василий сдавил ему руки и вынудил остановиться:

– Не торопись. Лучше расскажи, что здесь? – Он показал взглядом на взгорок.

– Не знаю, – глаза парня бегали.

– Сейчас глянем. – Кот тоже догадался, в чем дело, и, пройдя к прямоугольнику более темной травы, присел на корточки: – Тайник? Огневая точка, которую ты должен занять?

Парень удивленно и испуганно захлопал глазами.

– Говори! – Дрон дернул его за руку.

От неожиданности тот упал.

– Ну вот, – Кот озадаченно почесал за ухом антенной станции, потом провел рукой по траве. – Так! – его лицо вытянулось от удивления. – А травка-то искусственная!

Василий схватил парня за шиворот и поставил на ноги:

– Шел устраиваться?

– Куда? – не понял парень.

Кот поднес к губам станцию:

– Задержали в зоне стрельбы подозрительного и обнаружили замаскированную огневую позицию.

– Пока ничего не предпринимайте, – сквозь треск помех раздался голос Антона.

Почти одновременно в поле словно материализовались из воздуха еще четверо человек в камуфляже. Из-за расстояния лица разглядеть было невозможно. Но было в этом что-то зловещее. На парня люди произвели впечатление. Павел понял, что они здесь не случайно, а именно следили за ним.

– Это не мое! – ужаснулся он. – Я просто случайно…

– Паша! – раздался крик из леса.

Дрон с Котом обернулись. В их направлении шла девушка. Вид у нее был испуганным.

Странный, приглушенный хлопок сзади и вскрик на фоне нарастающего шума самолета заставил Дрона оглянуться. Он интуитивно выхватил пистолет.

Кот уже лежал на спине, держась правой рукой за шею. Между пальцами сочилась кровь.

– Черт, – Дрон схватил парня левой рукой за отворот рубашки и резким движением дернул на себя, одновременно шагнув в сторону. Тот споткнулся и полетел на живот. Василий со всего размаха рухнул на него спиной. Парень вскрикнул под весом его тела. Но Дрону было уже не до него. Он чувствовал – этот человек не представляет угрозы, но не мог понять, что происходит. Кто выстрелил в Кота? Если здесь тайник, неужели где-то поблизости укрылся стрелок? Что спрятано на этом взгорке, чтобы так охранять это место? До КНП почти два километра. Мина с биологической или атомной начинкой? Они изучили географические особенности местности. Ветер здесь почти постоянно боковой. Какой смысл? Всю заразу снесет в сторону леса. Неожиданно земля вспучилась, и на глазах стала расти кочка. Мгновение – и с нее полетели ровные прямоугольные куски дерна. Дрон с удивлением увидел, что его основанием служит обычная материя, которая крепилась на раздвижной каркас. Еще немного, и перед ними оказался среднего роста парень в камуфлированной куртке и штанах. Серого цвета кожа, лицо, до половины заросшее смолянистой щетиной, говорили о том, что здесь он уже не один день. Воспаленные глаза блестели.

«Леший!» – подумал Дрон и направил на него ствол:

– Замри!

Однако у Лешего и в мыслях не было подчиниться. Словно в замедленной киносъемке он вытянул правую руку в направлении Василия. Черный зрачок навернутого на АПС глушителя скользнул по ступне, колену, бедру. Первая мысль перекатом уйти в сторону была отвергнута сразу. За его спиной человек. Возможно, не имеющий никакого отношения к террористам. Даже если это не так, всех нужно постараться взять живыми. Перестрелять – дело нехитрое.

Василий стал разряжать пистолет в ноги Лешего. Видимо, первая же пуля попала в колено, поскольку тот сразу вскрикнул и повалился на бок. Но он тоже стал стрелять. Дрон втянул голову в плечи. Пули летели прямо над ним в сторону леса. Леший упал на Кота. Тот выставил вверх руки. Леший тем временем, ошалев от боли, попытался выстрелить ему в грудь. Майор схватил его за запястье и отвел руку с оружием в сторону. Грохнул еще один выстрел. Сбоку взметнулся фонтанчик пыли. Дрон видел: Кот еще не пришел в себя от ранения. В это время Леший схватил его левой рукой за горло, в буквальном смысле вонзив пальцы в рану. Кот взревел и выпустил руку с пистолетом. Дрон понял: тянуть больше нельзя, – и в самый последний момент успел дважды выстрелить в Лешего. Издав удивленный возглас, тот свалился на бок. Дрон приподнялся и обернулся в сторону леса. Девушки нигде не было.

– Неужели попал? – выдавил он из себя и стал подниматься.

– Татьяна! – словно ошпаренный, подскочил парень.

Однако Василий осадил его ударом рукояти пистолета по ключице:

– Лежать!

Парень упал и скорчился от боли.

Дрон быстро обшарил его карманы. Они оказались пусты. Он перевернул парня на живот.

– Руки за голову. Дернешься – убью!

Сзади сопел и кряхтел подбежавший на помощь Москит.

Дрон обернулся. Леший уже был скручен и лежал на боку. Но никакой опасности он уже не представлял. Левая нога неестественно дергалась, сам он выгибал спину. Взгляд вылезших из орбит глаз был отсутствующим. Готов. Кот сидел, снова держась за шею. Рядом с ним стоял Москит. Банкет опустился на четвереньки и смотрел в отверстие, из которого выбрался Леший.

– Здесь баба! – с удивлением выдавил он из себя. – Кажется, мертвая!

– Москит! – Василий показал стволом пистолета на своего пленника: – Присмотрите. Там еще девчонка была.

– Хана ей, – неожиданно раздался из леса голос Лавра. Оказывается, прапорщик успел до нее добежать. – Попал он в нее.

– Нет! – взревел парень.

Дрон не успел моргнуть глазом, как тот подлетел, словно ракета, опрокинул Василия навзничь и бросился к Лавру.

– Стой! – запоздало крикнул Василий.

Парня встретил Лаврененко. Двинув ему в подбородок кулаком, он опрокинул его на землю, проворно перевернул на живот и уселся сверху.

– Кто такой? Что здесь делал? – Василий, тяжело дыша, присел перед ним на корточках.

– Что с Таней?! – взвыл не своим голосом парень.

Василий понял, что спрашивать его сейчас о чем-то бесполезно. Он выпрямился и вопросительно посмотрел на Лавра. Тот развел руками:

– Пульс, кажется, есть.

– Москит! – Дрон обернулся в сторону старшего лейтенанта. Тот уже бинтовал Кота. – Иди, глянь, что там с дамочкой.

– У-у! Урод! – просипел парень. – Я тебе покажу дамочку! Не дай бог, что с ней случится, ты свою руку съешь!

Подоспели остальные. Антон с Банкетом осматривали укрытие.

Москит добежал до лежащей в траве девушки и стал осматривать рану.

– Ну! – Дрон вопросительно уставился на него.

Москит сокрушенно вздохнул и выпрямился:

– Кто она?

Дрон толкнул носком ботинка в плечо пленника:

– Говори, что здесь делал и кто эта девушка?

– Она жива? – Парень попытался перевернуться на бок, но Василий не дал ему этого сделать.

– Отвечай!

– Четыре дня назад я здесь случайно оказался ночью. Увидел, как несколько человек роют что-то похожее на окоп. Потом узнал, что президент… Сегодня решил проверить…

– Ночью, случайно, – передразнил Дрон и посмотрел на выбиравшегося из укрытия Антона.

Глава 18

Лесозащитная полоса, шириною с половину футбольного поля, была недавно вспахана. Перепахали не столько из-за прилета важных гостей, сколько из-за множества пожаров, то и дело возникающих в окрестностях Челдовска. Одним концом лесополоса упиралась в городские окраины. По утрам из сизой дымки проступали очертания заводских корпусов, дымившиеся трубы и кусок моста через реку. Другой, под прямым углом, сворачивал через полкилометра и тянулся вдоль северной окраины аэродрома. Лучшего места для пусков ПЗРК и не найти. Открытого пространства с лихвой хватало для старта ракеты.

Рассчитанное на четырех человек укрытие было оборудовано со знанием дела, прямо под корневищем засохшего дерева. Его ветви давно отвалились, и теперь отшлифованный временем, лишенный коры ствол высился подобно колонне греческих амфитеатров. Нельзя было даже определить, сосна это или лиственница. Вырытое в земле убежище размерами, расположением нар и столика напоминало купе железнодорожного вагона. Выход располагался в густом кустарнике и представлял собой прямоугольный люк с деревянной крышкой, к верху которой был прикреплен пень. От него тянулся проход, по которому можно было передвигаться только пригнувшись, протискиваясь между досками и кусками фанеры, которыми укрепили стены. От блиндажа до позиций не больше километра.

По словам Турпала, на рытье и оборудование убежища ушел месяц. Этой работой посменно занимались шестеро рабов, которых в русских городах было полно. Двое вооруженных надсмотрщиков беспрестанно находились рядом и выполняли в одном лице функции надзирателей, бригадиров, нянек, судей и палачей. Турпал рассказал, что бездомные не сразу стали послушно трудиться. Для наглядности и устрашения двоих убили. Причем изощренно. Так, чтобы у оставшихся и в мыслях не было саботировать работу. Жили в подвале дома заброшенной деревни, расположенной в получасе ходьбы. Чеченцы щедро снабжали их провизией и дешевым спиртным. В результате на давно заброшенный и забытый людьми погост двоих снесли еще до завершения работ. Остальных отправили на тот свет компанией, напоив отравленной водкой в честь сдачи объекта. Хоронить этих уже было некому, и трупы спрятали в сливной яме разрушенной бани. Материал для строительства носили с развалин. Землю ссыпали в небольшую, но быструю речушку, протекавшую по дну распадка в полусотне метров от схрона.

Анди встретил утро намазом. Потом вернулся в землянку. Здесь было душно и пыльно. Стоял запах земли, прелых листьев, пота и консервов. Магомед возился с завтраком. Джамшед и Хатча, по его примеру, еще молились наверху. Они второй день жили в этой норе. Особо здесь бояться было нечего, за исключением разве что пожара. На его тушение обязательно приедут люди. А как поведет себя перекрытие из жиденьких стволов деревьев, неизвестно.

По словам Турпала, необходимость строительства блиндажа была вызвана тем, что уже в ближайшие несколько дней район пролета авиации руководителей государств и сам аэропорт будут блокированы. На всех дорогах будут посты милиции, военных и ФСБ. Не исключено, что в день проведения саммита в лесу появятся патрули. Поэтому просочиться сюда будет сложно. Хитрость выбора позиций для пуска ПЗРК заключалась в том, что они находились не на прямой линии, между полигоном и аэродромом, а за ним. Именно на том участке, по мнению руководства, будет сосредоточено основное внимание спецслужб. Поэтому времени на поражение целей было мало. Только в момент набора высоты. Причем стрелять придется вслед. После чего нужно было укрыться в схроне, а по пути к нему обработать местность специальным порошком, который собьет со следа собак. По мнению Турпала, попытки сбить вертолет непосредственно на маршруте имеют мало шансов на успех. Служба охраны наверняка такой вариант предусмотрела и приняла меры. Сколько придется провести времени в схроне после акции, Турпал не знал. Он лишь сказал, что с ними свяжутся.

Анди уложил коврик под нары и сел.

– Чай вскипятил?

Спросил просто так. Воздух был влажным, и пахло газом. Просто устал от бездействия и скуки.

– Да, – Магомед показал взглядом на небольшой чайник, стоявший под столом.

Он закончил резать хлеб и убрал нож.

Раздался шум и глухие голоса. Через минуту в схрон протиснулись Хатча и Джамшед. Они убрали коврики и уселись напротив Анди.

Джамшед выглядел растерянным. Хатча, напротив, возбужденным.

Некоторое время Анди исподволь наблюдал за ними единственным глазом. Потом не выдержал:

– Вы словно пришли не с молитвы, а после драки.

– Все нормально, – пряча взгляд, торопливо ответил Хатча и хлопнул по коленям ладонями: – Медленно время тянется.

– А куда ты спешишь? – спросил Анди, пытаясь угадать, чем вызвано волнение подчиненного.

– Так, – пожал плечами Хатча.

– Давайте завтракать. – Магомед отряхнул руки, достал чайник и разлил по кружкам чай.

Анди взял хлеб, пристроил на нем кусок ветчины и стал есть.

– Жарко здесь, – заявил Магомед. – Никакой вентиляции нет.

– Не жарко, а душно, – поправил его Хатча.

– Может, тебе здесь кондиционер поставить? – усмехнулся с набитым ртом Джамшед и смахнул со стола огромного земляного жука.

– Гадость, – поморщился Магомед. – По мне всю ночь что-то ползало.

– Хватит жалеть себя словно женщины! – не выдержал Анди.

В землянке воцарилась тишина. Некоторое время ели молча. Огонек свечи подрагивал, когда кто-то брал со стола хлеб или сыр. От этого дрожали на стенах зловещие тени.

Джамшед поставил пустую кружку на стол и внимательно посмотрел на Анди.

– Что? – догадавшись, что боевика мучает какой-то вопрос, насторожился главарь.

– Ты веришь в то, что нам удастся выбраться из этой глуши?

– Разве это глушь? – насмешливо спросил Анди и прищурился.

– Я думаю, что нас подставили, – неожиданно заявил он.

– Как ты сказал? – Анди перестал жевать.

– Мы все обречены остаток своей жизни провести в тюрьме, – уже более решительно заявил Джамшед.

– Почему ты говоришь за всех? – Анди наклонил голову набок, и его глазница будто заполнилась темнотой. – Лично я не собираюсь сдаваться неверным. А ты, Магомед? – он всем телом развернулся к сидевшему ближе всех к столику боевику.

– Разве для этого я проделал такой путь? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Хатча! – позвал Анди.

– Э-э! – чеченец с деланым возмущением посмотрел на Джамшеда. – Я ему уже говорил.

– Как давно в твоей голове появились такие мысли? – Анди слегка наклонился вперед. – Разве не ты обещал идти до конца в борьбе с неверными? Что случилось с тобой?

– Одно дело война, – глухим голосом заговорил Джамшед. – Разве ты не видел меня в деле? Неужели я когда-нибудь трусил? Просто мы сидим в земле, словно мыши. Потом пойдем сбивать вертолет. Получится это у нас или нет, не знаю, но верно одно: мы не сможем уйти. Ты сам знаешь, шансов нет. Даже если свершится чудо, где ты видел, чтобы таких свидетелей оставляли живыми?

– А ты где видел? – насмешливо спросил Анди. – Неужели раньше тебе приходилось охотиться на президентов?

– Согласись, нас используют как слепых котят. Я согласен бороться с русскими. Но зачем делать то, что заранее обречено на провал? Кого прославит твоя смерть? – Он наклонился вперед, словно желая получше разглядеть лицо собеседника.

– Как ты смеешь так говорить со мной?! – собираясь с мыслями, прошипел Анди.

За разговором никто не придал значения тому, что он завалился на правый бок, подложив под себя локоть. Его рука медленно ползла под матрацем к рифленой ручке оставленного там перед намазом пистолета. Но в последний момент Джамшед почувствовал, как Анди напрягся, и понял, в чем дело:

– Убить меня хочешь?

– Ты же знаешь, что не оставил нам выбора, – неожиданно вмешался в разговор Хатча. Он сказал это скорее из-за того, что еще надеялся: Джамшед одумается и откажется от своих слов. С кем не бывает. Это нервы. Оказавшись слепыми исполнителями чужой воли, они вынуждены верить в лучшее. Да, всех готовили к этому, но никто не думал, что наступит время и у них не окажется выбора.

Однако Джамшед понял это по-своему. Он скорее подумал, что его дружок после этих слов проведет остро отточенным лезвием по горлу.

Он резко соскочил со своего места и рванулся к висевшему в изголовье нар оружию. Но на пути оказался Магомед. Отбросить его в сторону не представлялось возможным. Он был между столиком и стеной. Джамшед ударил его наотмашь по голове кулаком, навалился всем телом сверху и вцепился в автомат. В тот же момент раздался выстрел.

* * *

Антон задавал вопросы. Парень, пойманный Дроном и назвавшийся Павлом Долговым, не сводя взгляда с колдовавшего над девушкой Москита, механически отвечал. Антон знал: она обречена. Ранение в этих условиях было смертельным. Пуля попала в грудь. До ближайшей больницы почти час езды. А еще не подъехала санитарная машина учебного центра. Лаврененко через каждые пять минут запрашивал дежурного, который отвечал одно и то же – едет. Как назло, выделенный на группу «УАЗ» сломался. Еще два легковых автомобиля остались в распоряжении офицеров-чеченцев, которые отрабатывали тему с земляками. На осмотр полигона отправились пешком. Все, что пока смогли сделать для раненой, это перевязать порванной на полосы майкой и немного облегчить ее страдания уколом промедола. После этого перенесли в тень росшей у дороги сосны. Девушка быстро слабела и вскоре потеряла сознание. Москит носовым платком убирал с ее подбородка кровь. Но когда задержанный стал выть и кричать, что всех порешит, если его возлюбленная умрет, Антон едва заметно кивнул доктору, чтобы тот предпринял какие-нибудь действия, которые бы хоть немного его успокоили. И тот стал говорить с не подающей признаков жизни девушкой, словно она негромко отвечала на его вопросы. Долгов сидел на земле. Раненая лежала, и ему не было видно ее лица. Это нечестно и подло. Но Антону не было мерзко и противно. Он делал свою работу. Иначе нельзя. Парень замкнется. Уйдет в себя или, наоборот, забьется в истерике. Нужна информация. Необходимо узнать максимум того, что знает он. Любыми способами, средствами и силами.

– Как выглядел тент «Газели» изнутри? Цвет. Дыры, может, окошки? – уточнял Антон детали перевозки Павла с полигона в гараж, краем глаза наблюдая, как из укрытия извлекают едва подающую признаки жизни молодую женщину в камуфлированной форме.

– Синий, – бойко отвечал тот, по-видимому надеясь, что, как только вопросы иссякнут, ему дадут возможность подойти к подружке. – Над кабиной окно. Пленка белого цвета…

– Как тебе удалось оказаться на свободе? – Антон смахнул тыльной стороной ладони пот со лба.

Павел вновь посмотрел в сторону Москита и вздохнул:

– Вывезли и оставили на складской зоне химкомбината. По дороге оттуда на меня напал какой-то чудак. Возможно, наркоман. Мне удалось от него отскочить, но попал под машину. Так оказался в больнице, а там Татьяна…

На протянувшейся вдоль леса дороге появилась «Скорая».

– Понятно, – Антон оглянулся на звук двигателя и назвал приметы Шарова, которые узнал заранее: – Молодой мужчина, на вид двадцать пять – тридцать лет, высокий, волосы русые, был одет в спортивный костюм.

– Да, – удивился Долгов. – А вы откуда знаете?

– Его убили, – Антон выпрямился. – Инсценировав самоубийство.

Подбежал приехавший на санитарной машине врач. Смуглолицый старший лейтенант выглядел растерянным:

– А кто из прокуратуры или милиции есть? Там огнестрел.

– Будут! – Антон показал взглядом в сторону «Скорой», куда спешно грузили носилки с девушкой. – Как она?

– Дело дрянь, – врач развел руками. – Таких, даже если сразу на стол, спасти шансов нет, а нам еще до города трястись… Там, сам знаешь, пробки! Нереально довезти!

– Что ты мелешь?! – вспылил Павел и попытался подняться с земли, но стоявший позади него Дрон положил на плечо руку и вынудил сесть.

– У нас еще одна, – Антон показал большим пальцем себе за спину. – Но этой мы сами займемся.

Врач устремился к машине, которая уже развернулась в обратном направлении.

– Козлы! Отпустите! – вне себя от ярости шипел, пытаясь вырваться из цепких объятий Дрона, Павел.

– Все, что ты сейчас можешь, это помочь нам найти тех, кто виновен в ее гибели, – Антон развернулся к нему всем телом.

– Я и виноват, – вдруг как само собой разумеющееся проговорил Павел и сник. По его грязному лицу потекли слезы. – Все из-за Фирсова! Убью, тварь! – Он ударил по земле кулаком.

– Кто это такой? – Антон переглянулся с Василием.

– В военкомате, – глотая окончания, прохрипел Павел. – Выплатами боевых занимается… Мне выдал часть, а потом бандитам позвонил. Те по дороге встретили. Я так просто не дался. Они одного своего сами случайно убили, а потом на меня все повесили. А Фирсов утверждает, будто я в этот день денег не получал. И ведомость была задним числом оформлена. Сказали, крыша поехала… Бросился на людей с ножом…

– Ясно, – нахмурился Антон, на самом деле так и не поняв, что хочет рассказать Павел, – потом расскажешь подробнее.

Он чувствовал: парень в отчаянии. И скорее всего не врет. Но разговаривать с ним времени не было.

– Не умирай, дружище, – Дрон уже дружелюбно хлопнул Павла по спине. – Помоги нам поймать этих мерзавцев. Это теперь твоя святая обязанность.

– Меня сейчас отправят в СИЗО, – Павел скрипнул зубами.

– А там ты оказался по недоразумению? – уточнил Антон, задумчиво глядя на Долгова.

– Да, – подтвердил тот. – Только все против меня.

Поднимая клубы пыли, подъехали сразу два «уазика». Не успели они остановиться, как из первого выскочил Линев. Контрразведчик был в футболке и джинсах. Коренастый, русоволосый майор давно работал с группой в рамках антитеррористической деятельности, по организации межведомственного взаимодействия. Данила обеспечивал информацией, прикрытием, а иногда и сам принимал участие в операциях.

– Здорово, – он протянул руку. – Что у тебя?

– Нашли позицию и снайпера, – Антон показал взглядом на парня в камуфляже. – Не получилось живым взять.

– А это кто? – Линев вопросительно уставился на Долгова.

– Потом объясню, – отмахнулся Антон и тронул Дрона за локоть: – Пусть идет в машину. Его данные никому не давать. Обозначить как «свидетель», и все. Поможем попутно, если не врет.

Они с Линевым подошли к укрытию, в котором только что закончил работать Лавр. С безразличием во взгляде прапорщик наблюдал за тем, как Банкет пытался привести в чувство снайпера. Почему-то Антон решил, что стрелять должна была женщина, а мужчина выполнял обязанности охранника и корректировщика.

– Ну что? – Антон вопросительно посмотрел на них.

– Уже чисто, – встрепенулся Лаврененко. – Обезвредил одно взрывное устройство, которое должно было сработать от звонка телефона. Постарались на славу. Не один день работали. И это под носом такого количества людей!

– Что с бабой? – Антон перевел взгляд на Банкета.

– Какая баба? – удивился Линев. Увлеченный осмотром убитого Дроном парня, он не сразу понял, кто лежит рядом.

– Обыкновенная, – вмешался в разговор Кот. – Говоря научным языком – находится в состоянии глубокого наркотического сна. Мне кажется, что дамочка не снайпер. Как в таком состоянии стрелять? Скорее всего это для введения в заблуждение тех, кто окажется здесь первым. После выстрела, чтобы сразу не организовали преследования, на позиции должен был остаться труп. По всему выходит, что именно так проинструктирован стрелок. Только, сдается мне, надули его. Никто и не собирался отсюда их живыми отпускать.

– Ее сейчас в токсикологию надо определить, – Антон перевел взгляд на лежавшую рядом с пленником лысую девушку. – С охраной.

– Дела! – Данила упер руки в бока и покачал головой.

Тем временем Банкет снял часть искусственного дерна. Антон взял один кусок, попробовал на ощупь.

– Интересно, где раздобыли?

– Даже не представляю, – Кот покачал головой. – Классная штука.

Антон положил его на бруствер и спрыгнул вниз. Стены окопа были укреплены щитами из стволов тонких деревьев. Их готовили не здесь. Скорее где-то у водоема. Потому что в окрестностях полигона ивы не было.

На полу, поверх прямоугольной доски, лежал спальный мешок. Сам окоп был вырыт в форме буквы «Г». Антон заглянул в своеобразное ответвление. Оно было небольшим. Все пространство занимал биотуалет, сделанный в виде прямоугольного ведра с крышкой. Он вернулся наверх.

– Кот, что по оружию?

Шея майора была забинтована. Пуля прошла вскользь, чудом не зацепив артерию. Теперь он не мог крутить головой и разворачивался всем телом.

– Производство США, – Кот перевел взгляд на лежавшую рядом с окопом винтовку, больше похожую на пулемет без магазина: – «Лайт фифити»…

– Вижу, – Антон поморщился. – Я знаю, что в оружии все здесь разбираются. Меня интересует не это.

– В общем, так, – Кот хлопнул в ладоши. – Год выпуска восемьдесят девятый. С того времени Штаты продали в разные страны около двух тысяч штук таких игрушек. Так что откуда именно эта, установить можно. Номера целые.

– Гипотетически американцы, конечно, могут предоставить такую информацию, но не станут этого делать. – Антон отогнал рукой летавшего перед лицом комара. – И ты знаешь почему. Что еще?

– Ствол в меру изношен. Была в работе. Боеприпасы – пять патронов «браунинг» бронебойно-зажигательно-осколочного действия. Выпущены в прошлом году.

– Что по трупу? – Антон посмотрел на Лаврененко.

– Сфотографировал, – тот пожал плечами. – Прогоним по базе данных, может, что и нароем. Документов никаких. Татуировки, шрамы отсутствуют. Но чувствуется, что профессиональный снайпер.

– Ага, – Кот потрогал пропитавшуюся кровью повязку на шее. – В упор попасть не смог.

– А ты не рад? – удивился Дрон.

– Он через крышу в тебя стрелял. Практически на звук, – заметил Москит.

Он помог загрузить тело девушки в санитарную машину и вернулся к трупу снайпера, перед которым на корточках сидел Линев.

Антон оглядел поле. На его другой стороне, в мареве колышущегося воздуха, виднелась полоска леса. Он восстановил в голове план местности. Примерно прикинул, как проходит в том месте дорога.

– Надо с той стороны посмотреть, – неожиданно решил Антон. – Позиций должно быть две. Станция малой мощности, скорее для связи между собой.

Подъехали две «Волги», микроавтобус со следственной бригадой и три сапера. В случае обнаружения еще одной позиции Антон решил, что разминированием будут заниматься специалисты. Введя в курс дела следователей, спецназовцы уселись в машины, чтобы проехать на другую сторону поля.

– А свидетель? – неожиданно подскочил к окну сотрудник в штатском.

– Позже, – отрезал Антон и толкнул в бок водителя: – Трогай.

* * *

Джамшед неестественно выгнулся и сделал руками движение, словно плывущий «по-собачьи» человек. Голова врезалась во второй ярус нар. Сорванный в последний момент с гвоздя автомат упал между стеной и Магомедом. Миска со свечой полетела на пол. В землянке стало темно.

– Шайтан! – прохрипел Хатча.

– У-у! – взвыл Джамшед. Раздался треск дерева, звуки падающих на пол пакетов и банок. Загремели кружки. Полилась вода.

В ушах из-за выстрела звенело.

Анди вынул из-под матраца руку с зажатым в ней пистолетом и попытался встать, как тут же был отброшен обратно. Кто-то всем корпусом двинул его. Он не мог понять, что происходит. С соседних нар доносилось сопенье, хрипы и стоны. Трещало дерево. Создавалось впечатление, что все трое его подчиненных сплелись в один клубок с желанием порвать друг друга на части. Из-за духоты, непроглядной темноты и неизвестности Анди охватил ужас. Он вдруг подумал, что сейчас пришедшие в ярость моджахеды разнесут этот блиндаж, обрушат на себя перекрытия вместе с почти метровым слоем земли и деревом, корни которого навсегда погребут их под собой.

– Магомед, Хатча! – крикнул Анди в темноту. Но в ответ услышал лишь звук рвущейся материи. Он неожиданно вспомнил, что на стене позади него висит мощный фонарь. Быстро нашарил его рукой, снял, направил в сторону дерущихся и включил. Яркий сноп света вырвал из темноты вздувшееся от напряжения лицо Хатчи. Стоявший спиной к Анди Джамшед обхватил его за шею правой рукой и прижал к своему туловищу. Из-под лопатки предателя сочилась кровь, которая сейчас казалась черной. Скорее ранение не давало бунтарю возможности быстро разделаться с Хатчей. Но Анди поразило другое. Магомед с безучастным видом сидел, навалившись спиной на стенку, и смотрел перед собой ничего не выражающим взглядом.

«Он что, заодно с этим недоноском – Джамшедом?» – ужаснулся Анди, и тут его взгляд опустился ниже. Он увидел неестественно вытянутые под столом ноги и все понял. Его обдало жаром. Неужели он одним выстрелом ранил предателя и убил преданного моджахеда?

Вне себя от ярости, Анди вскочил и со всего размаха несколько раз ударил бунтаря рукоятью пистолета по затылку. Руки Джамшеда сначала потянулись к голове, потом обвисли, как плети, и он повалился на него. Анди толкнул его в сторону, и тот рухнул в проход.

– Откуда в нем столько силы! – растирая шею, возбужденно воскликнул Хатча и встал со своего места. – Как медведь! Думал, задушит.

– Магомед! – не обращая внимания на его удивленные возгласы, позвал Анди, перешагнул через ноги Джамшеда и наклонился над чеченцем.

Оставленный на соседних нарах фонарь своим светом придавал трупу мистический оттенок, скрадывая и размазывая одни и усиливая другие детали. Как Анди и предполагал, пуля вошла в спину бунтаря, вышла из грудной клетки и вонзилась аккурат в висок случайно оказавшегося на линии огня моджахеда. Скорее ее энергии, оставшейся после прохождения сквозь тело Джамшеда, хватило лишь на то, чтобы пробить кость. Но и этого было достаточно. По густым, слегка вьющимся волосам за ухо и дальше по шее текла кровь. Глаза выпучились и покраснели.

– Что? Что с ним? – пробормотал Хатча.

– Как такое могло случиться? – растерянно проговорил Анди и, закрывая веки, провел ладонью по лицу Магомеда. – Столько потратить сил и, когда осталось совсем немного, умереть так глупо. Это я виноват! – Он посмотрел на пистолет, потом на Магомеда. – Я, старый и глупый ишак, убил его!

– Не вини себя! – Хатча наклонился, взял фонарь и посветил себе под ноги.

Джамшед лежал на животе, подогнув под себя руку. Затылок был в крови.

– Он жив?

– Сейчас, – Хатча потормошил его за плечо. Едва слышно тот застонал.

– Дай кинжал, – принял решение Анди, пряча пистолет за пояс.

– Ты хочешь перерезать ему глотку прямо здесь? – ужаснулся Хатча. – Как мы будем потом здесь жить?

– А что ты предлагаешь? – изумился Анди. – Не трогать его? Оставить все как есть? Горшок ему принесем. Ты подумал, что с ним делать? Руки свяжешь, а кормить с ложечки будешь. И зачем? Потом с собой потащишь?

С этими словами он встал коленом на спину Джамшеда. Тот начал приходить в себя и заерзал. Анди торопливо взял у Хатчи нож, левой рукой схватил предателя за лоб и с силой оттянул голову назад. В тот же момент Джамшед, проявив незаурядную прыть, встал на четвереньки, больно придавив руку с кинжалом спиной к нарам. Анди вскрикнул и свалился на пол. Мгновение – и Джамшед завладел ножом. Хатча сидел, продолжая держать фонарь. Анди собрал все силы и бросился на спину поднимающегося на ноги предателя. Обхватив его, прижал руки к туловищу.

Проход между нарами был узкий, Хатча не имел возможности встать и выглядел по меньшей мере глупо. Между тем Джамшед с висевшим на нем Анди взревел и попытался освободить руку с ножом. В этот момент Хатча наконец откинул в сторону фонарь и дотянулся через труп Магомеда до автомата.

– Перестань, иначе буду стрелять! – крикнул он и ткнул стволом в бок не на шутку разошедшемуся Джамшеду.

– Стреляй! Я не боюсь! – прохрипел он. – Вы слепые котята!

Хатча понял, что Джамшед потерял над собой контроль. Им управляла слепая ярость. Дальше испытывать судьбу было опасно. Анди уже ослабел и с трудом удерживал его. Щелчок предохранителя и выстрел вмиг угомонили Джамшеда. Он стал оседать, застонал, выронил нож, прижал руки к животу и упал, уткнувшись лбом в пол.

Анди опустился на корточки между нарами. Тяжело, со свистом дыша, он держался за грудь.

Хатча взял фонарь, с трудом освободил ноги из-под тела Джамшеда и осветил его. Пуля вошла в бок и вышла с другой стороны туловища. Он немного знал анатомию, и ему сразу стало ясно, что Джамшеду уже никто не поможет. Пробиты все жизненно важные органы. Поджелудочная, желудок, печень.

– Что будем делать? – он перевел взгляд на Анди.

Тот еще не пришел в себя. Глаза у обоих слезились от пороховых газов, в ушах стоял звон. Тем не менее он нашел в себе силы встать.

– Под тобой лопаты и лом. Они остались от строителей. Доставай.

– Может, дождемся, когда наступит ночь? – нерешительно спросил Хатча. – Вдруг поблизости кто-то есть?

– Мы закопаем их здесь, – Анди сел и вытер со лба пот. – Выкопаем в углу яму, уложим туда тела и засыплем. Конечно, жалко, что негодяй будет лежать с истинным моджахедом. Но ничего не поделаешь.

– Надо предать их земле, как подобает чеченцам, – попытался возразить Хатча. Но им двигало не уважение к смерти. Просто не хотелось несколько дней сидеть рядом с трупами. Да и лишний раз оказаться за пределами этой могилы уже казалось большим счастьем.

– Ты боишься мертвых? – удивился Анди. – Разве тебе не приходилось драться и жить в домах, где лежали горы трупов?

– Хорошо. – Хатча поднялся со своего места, вышел из прохода, опустился на четвереньки и сунул под нары руку. Там действительно лежали лопаты и лом. Уже спустя несколько минут он осторожно, чтобы как можно меньше поднимать пыли, рыл правее выхода, в углу, яму. Но и без того луч света от фонаря не добивал до стены, а растворялся в рыжих клубах.

– Мы не сможем выкопать могилу во весь рост, – заметил он, после того как углубился на половину штыка.

– Калачиком полежат, – вздохнул Анди. – Им уже все равно.

Неожиданно раздался скрежет лопаты по металлу.

– Что это? – насторожился Анди.

Джамшед опустился на корточки и стал убирать грунт рукой. Не прошло и минуты, как он поднял на Анди испуганный взгляд:

– Это мина!

– Не может быть! – Анди соскочил с нар и подошел к Хатче. Взору открылся пластиковый пакет, туго перемотанный скотчем.

Еще не веря пришедшим на ум мыслям, Анди осторожно убрал ладонью песок с пакета и взял его в руки:

– Тяжелый. Дай нож.

Но Хатча без подсказки распорол складным ножом упаковку и заглянул внутрь:

– Шакалы!

Анди положил сверток на землю и стал осторожно его разматывать. Спустя минуту перед ними лежала адская машинка, состоящая из двухсот граммов пластита, сотового телефона и детонатора.

– Неужели на такой глубине он работает? – удивился Хатча.

– Ты перерубил антенну, – Анди сунул руку в яму и вытянул оттуда кусок провода. – Полюбуйся.

– Но мы живем в этой норе два дня. До начала акции еще три. Батарея должна сесть.

– Те, кто готовил эту бомбу, не пожалели денег ни на телефон, ни на аккумулятор. – Анди скрипнул зубами.

– Что будем делать?

– Мы выполним миссию, – Анди поднял на него взгляд. – Только не вернемся сюда.

Глава 19

Несмотря на подготовку, Межалс тяжело перенес двое суток ожидания. Время тянулось медленно. Впрочем, это и следовало ожидать. Оно летит лишь тогда, когда этого не хочется. Он пытался читать, учить язык, как планировал, но это не получалось. Воспалились глаза. Свет в окоп проникал через небольшие бреши в перекрытии из искусственного дерна и амбразуру. Поэтому было сумрачно. В воздухе висела пыль. Особенно это было заметно, когда солнце выползало в зенит. Тогда пробивающиеся сверху лучи словно материализовывались, превращаясь в непрозрачные яркие полосы. Делившая с ним логово Яна лишь изредка приходила в себя, чтобы напиться воды, и снова впадала в болезненное забытье. За все время он насильно заставил ее съесть яблоко и небольшой бутерброд. Смесь, которой были заправлены шприцы, оказывала убойное действие. Девушка практически превратилась в безвольное сонное животное, полностью лишенное интеллекта. Он слышал, что чеченцы давно используют подобные препараты для провоза рабов в Турцию и на Кавказ. На тот случай, чтобы жертва не загнулась раньше срока, в мощный наркотик добавлялись витамины. Ее лицо блестело от пота и грязи. Она даже не реагировала на ползающую по губам муху. Ко всему, сегодня утром не смогла справиться с крышкой биотуалета и перевернула его. Он избил ее, как мог, засыпал зловонную лужу и перебрался в начало окопа. Вопреки ожиданию, в минуты просветления она не пыталась выяснить, где находится и что происходит. Лишь во время очередной инъекции утром обмолвилась, что эта могила ей нравится. По словам Турпала, ее попросту подобрали на улице за день до отъезда на полигон. Он сказал, что давно наблюдал за этой наркоманкой и уверен: ее никогда не хватятся. На вид ей было лет тридцать. Но на самом деле она была наверняка моложе.

В голову лезли разные мысли. Он понял: от них никуда не деться. Ведь наступил самый главный момент его жизни. Пройдет совсем немного времени, и он навсегда войдет в историю. Еще бы, самое дерзкое преступление всех веков. Убить главу целого государства! А если повезет, то и двух. Сразу после этого на его счет поступит пять миллионов долларов. Останется только уйти отсюда незамеченным. В том, что это удастся, он не сомневался. До трибуны почти два километра открытого пространства. В момент выстрела на нем будет большое количество военных и техники. Если к этому добавить звуки разрывов, шум двигателей, дымы, то приглушенный хлопок его винтовки останется незамеченным. Какое-то время никто не сообразит, что произошло. Пули разрывные. Входного отверстия сразу и не найти. Скорее примут попадание за несчастный случай, мол, кто-то из участников учений не туда повернул оружие. По крайней мере, десять минут у него есть. До кромки леса пара шагов. За это время можно удалиться на большое расстояние. Те, кто бросится на поиски позиции, найдут здесь тело Янки с дыркой в виске. Налицо самоубийство. Сначала решат, что смертница. Пока разберутся, что кроме нее здесь был еще человек, он будет далеко. Главное, чтобы не подвели те, кто будет обеспечивать отход.

Близился полдень. Изнывая от духоты и бездействия, Межалс решился осмотреться, а заодно глянуть в сторону соседней позиции. Морщась от шума носившихся в небе самолетов и рокота барражирующих вертолетов, он приподнял карниз над бруствером и осторожно выглянул наружу. Людей в поле видно не было. Лишь вдалеке, между КНП и его позицией, рядом с макетами зданий, стоял какой-то грузовик. Он упер локоть правой руки в землю, левой приподнял козырек выше и посмотрел в сторону укрытия своего напарника. Его обдало жаром. На том месте стояли два автомобиля. Сновали одетые в камуфляж люди. Сердце екнуло. Он даже зажмурился и снова открыл глаза. Но ничего не изменилось. Столпотворение было там, где, по всем расчетам, находился окоп второго номера. Расстояние было приличным. Почти таким же, как и до наблюдательного пункта. Поэтому детали разглядеть было невозможно.

Если напарника взяли, значит, сейчас явятся по его душу! Мигель наверняка с ходу расколется. Ведь он шел сюда ради денег. Как только поймет, что план не удался, а мероприятие провалилось, начнет делать все, чтобы получить минимальный срок.

«Хотя куда ему рыпаться? – неожиданно усмехнулся про себя Межалс. – Все равно на несколько вышек раскрутился».

Он неожиданно вспомнил слова Мигеля о том, что в Китае или Штатах он давно нашел бы другую работу. В России и Европе – другое дело. Смертная казнь отменена, а пожизненное – это как спортлото. Даже задирает, щекочет нервы. Впрочем, и Межалс придерживался того же мнения. От одной мысли, что можно оказаться на электрическом стуле или у стенки, волосы на голове вставали дыбом. Уж он-то знал. Сны поначалу снились именно такого содержания. В его кругах не было большим секретом, что на полную мощь рынок подобного рода услуг заработал именно после объявления моратория на смертную казнь в России. А что? Раскрываемость в самые «урожайные» годы не больше десяти процентов. И то попадаются в основном случайные люди. Общество так воспитано, что хоть на площади стреляй, свидетелей не найдешь. С другой стороны, у силовиков такие зарплаты, что многие из них сами уходят в этот бизнес.

Спина стала ныть от напряжения. Он едва доставал носком кроссовки правой ноги до пола, практически повиснув на руке. Тем временем часть людей стала забираться в машины. Он наконец не выдержал и скатился обратно в окоп. Отряхнул руку и метнулся в дальний конец. Здесь, под служившим подушкой бушлатом, лежал бинокль. Брезгливо сдвинув голову Янки в сторону, Череп взял его и вернулся обратно. Снова выглянул наружу. Поблизости по-прежнему никого не было. Стало заметно тише. Самолеты улетели. Лишь далеко над горизонтом еще маячило несколько вертолетов. Он выбрался почти до половины наверх, перевернулся на бок и поднес окуляры к глазам. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – Мигель спекся. Его логово зияло черной прорехой на сочно-зеленом покрывале. Один человек в военной форме, положив папку на капот «Волги», что-то писал. Двое замеряли метром расстояние от окопа до первого дерева. Межалс догадался, что составляют схему, и усмехнулся. Зачем? Два «уазика» уже ехали по едва заметной колее в сторону конца поля. Сомнений нет, они собираются осмотреть этот район. Даже если Мигель ничего не сказал, можно предположить, что рядом дублер. А лучшего места не найти. Скрипнув от досады зубами, Череп вернулся обратно. Взял пистолет, повертел его в руках и сунул за пояс. Некоторое время с тоской смотрел на винтовку. Руки чесались разрядить несколько патронов в направлении машин. Но тогда не уйти. Брать ее с собой незачем. Уже наверняка замысел разгадан, и будут приняты такие меры, что здесь комар не пролетит. Возможно, даже отменят посещение полигона президентом.

«Нужно взять спутниковый! – осенило его. – Ведь наверняка руководитель операции не знает о провале».

С другой стороны, Межалс попросту не сможет самостоятельно уехать из города. У него нет даже документов. Все забрал Тэд. Он сказал, что, как бы то ни было, они все равно встретятся. В противном случае паспорт ему попросту не пригодится.

Торопливо приподнял Яну за плечи и усадил, привалив спиной к стене. Убивать ее смысла уже не было. Раз Мигеля взяли, значит, уже в курсе, что эти женщины здесь находятся лишь для того, чтобы сбить с толку преследователей.

На сборы ушли считаные минуты. Прихватив с собой пакет с минеральной водой и несколькими банками тушенки, он выбрался из укрытия, встал на четвереньки и огляделся. Машины уже превратились в точки, которые изредка бросали в разные стороны солнечные блики. Было заметно, что они повернули и сейчас переезжают поле, чтобы выехать на дорогу, идущую вдоль кромки леса. Еще минут десять, и они будут здесь. Межалс, пригибаясь, перебежал к березкам, выпрямился во весь рост и зашагал прочь, на ходу размышляя, как быть дальше. Собак он не заметил, значит, по следу за ним никто не пойдет. Здесь за эти несколько дней все истоптали. Еще вчера пятеро солдат совсем рядом прокладывали кабель от подъемника. Расстояние было небольшим, и он без труда слышал, о чем они говорят. Так пару часов развлекался. Чуть раньше правее вырубали кустарник. Позади тоже что-то рыли.

Вот и проселок. Ночью, когда его приводил сюда чеченец, эта дорога показалась давно брошенной. Оказалось, по ней часто ездили. Судя по отпечаткам следов, в основном грузовики. Скорее всего она использовалась для выставления оцепления, подвоза мишеней, тушения пожаров. Он не понаслышке знал, чем заканчивается любая стрельба в такую жару.

Межалс уже отошел на приличное расстояние, когда послышался звук моторов. Потом захлопали дверцы. Он пошел быстрее, постепенно принимая правее и бросая назад настороженные взгляды. Все же надо было убедиться, что военные нашли его логово. Вскоре среди деревьев различил силуэты машин. Он снова почти вернулся на поле и встал. Так и есть. Теперь сомнений не было. С его укрытия снимали крышу.

Он достал спутниковый телефон, поставил на землю сумку, отвернул антенну. Раздался едва слышный писк, и на экране высветилось время. Он нажал меню и единицу. Однако едва приложил трубку к уху, как тут же вздрогнул и присел. Прямо над тем местом, где только что были военные, взметнулся столб дыма и земли. Деревья вздрогнули. В небе заметались птицы. С открытым ртом он выпрямился. Со стоявшего ближе к окопу «уазика» наполовину сорвало тент. Несколько человек катались и ползали по земле.

– Ничего себе заявочки! – протянул он вслух, посмотрел сначала на телефон, потом в том направлении, откуда только что ушел. – Уроды! Хотели, чтобы я сам себя подорвал!

Он зло сплюнул. Между тем послышались крики. Те, кто остался стоять на ногах, бросились к лежавшим. Продолжая следить за происходящим, Межалс вынул из кармана тряпку, протер трубку и отбросил в сторону. Потом подхватил пакет, развернулся и трусцой направился прочь.

Идти до поворота, за которым, по словам чеченцев, было шоссе, он уже не решился. Скорее всего они наврали. Для начала нужно перейти на другую сторону мишенного поля, туда, где схватили напарника. Поскольку здесь наверняка организуют поиски. А потом думать, что предпринимать дальше.

* * *

Вторую позицию обнаружили быстро. Стоило выйти из машин и вытянуться в цепь, как на глаза Банкету попался просыпанный грунт и примятая трава. Здесь тоже была небольшая возвышенность. Антон как чувствовал и принял решение – вскрывать огневую точку будут саперы. С этого места было хорошо видно соседнее укрытие. Он не исключал, что находившийся здесь человек уже ушел. Тем не менее, прежде чем туда сунулись солдаты, он несколько раз предложил сдаться находящимся там людям. Но никто не ответил. Тогда было решено сорвать каркас, а потом действовать по обстановке. Дрон с третьего раза зацепил его «кошкой». После того как машина оттащила крышу укрытия в сторону, к нему осторожно приблизились. На дне траншеи, завалившись набок, сидела женщина. Однако едва саперы попытались осмотреть ее, как раздался взрыв. Он был не сильный. К тому же стены траншеи сыграли роль экранов. Однако два бойца получили по легкой контузии, а офицеру посекло галькой лицо. Их все же отправили в госпиталь. Немного досталось машине, которой стягивали каркас. Она как раз сдала назад, чтобы отцепить трос. С нее до половины сорвало тент. У Антона тоже некоторое время звенело в ушах. Было ясно, что заряды на обеих позициях предназначались для уничтожения самих снайперов. Знал он и то, что, когда они приступили к осмотру второй огневой точки, которую нашли буквально за десять минут, оставивший ее стрелок находился поблизости. Именно он привел в действие взрывное устройство. Недолго Антон ломал голову и над тем, каким образом это случилось. Организаторы покушения оставили обоим исполнителям средства связи. По всей видимости, какие-то из них якобы предназначались для доклада о результате операции сразу после исполнения. Как только второй снайпер понял, что позиция его напарника обнаружена и скоро настанет его черед, он бежал, прихватив с собой телефон. Потом, по своей наивности, решил сообщить о случившемся. По такой схеме с исполнителями поступают сплошь и рядом. Зачем они нужны после задания? Иногда вопрос ликвидации киллера продумывается тщательнее покушения, которое он совершает. Ведь убийца – главный свидетель, через которого по цепочке можно выйти на заказчика.

Антон спешил. Нужно было засветло вернуться в город. Оставив с Линевым Кота и еще троих спецназовцев обследовать окрестности последней огневой точки, он на пару с Дроном уехал. По дороге с полигона вспомнил про Долгова. Как выяснилось, он бежал. Собственно, за ним никто и не смотрел. Попросту было не до парня. Василий видел, как он отходил в кусты, и решил, что по нужде. Рассказ Павла не походил на выдумку. Ему поверили, и поэтому никто и подумать не мог, что он решится на такой шаг.

Теперь они собирались заняться соседями и хозяйкой квартиры, в которой жили чеченцы. Как только Долгов заикнулся об одноглазом, Антон даже выругался про себя. Оказывается, он практически нашел террористов, и на тебе. В том, что описанные соседями жильцы именно те люди, о которых рассказал Павел, он не сомневался. Одноглазых чеченцев в далеком уральском городе не так уж и много. Тем более сходятся приметы Шарова.

Ехали молча. Раскаленный воздух упругими струями сушил кожу. Одежда была насквозь мокрой от пота. Антон с тоской посмотрел на водную гладь реки, появившейся справа.

К дому, где жил покойный Шаров, подъехали ближе к вечеру. Улицы из-за палящего солнца словно вымерли.

– Дай бог, чтобы не ушла опохмеляться, – простонал с заднего сиденья Дрон.

– Не умирай! – усмехнулся Антон, выходя из машины.

К удивлению, Шарова не только оказалась дома, но и была абсолютно трезвой. На ней было надето темное платье, а голова повязана черной косынкой. В этот раз женщина разительно отличалась от той пьянчужки, с которой ему пришлось говорить несколько дней назад. Видимо, горе встряхнуло несчастную. На этот раз Антону даже стало ее жалко.

– Никак медведь в лесу помер, – брякнул как всегда несдержанный в таких случаях Дрон, проходя следом за Антоном в комнату.

– Помер сынуля! – запричитала женщина, не расслышав первых слов Василия.

Антон осуждающе посмотрел на Дрона, украдкой показал кулак и сел в скрипучее кресло.

– Вы уж нас извините, – заговорил он глухим голосом, глядя на зарыдавшую женщину. – Понимаем, вам сейчас тяжело. Но нам необходимо поговорить.

– Да, – она вытерла платком глаза и опустилась на край дивана. – Я вас слушаю.

– Я бы хотел узнать о ваших постояльцах как можно подробнее. Меня интересует каждая деталь. Вплоть до того, какого цвета носки у них были, – пояснил он.

Это, конечно, Антона особо не интересовало, но он хотел, чтобы хозяйка напряглась. Может, и вспомнит что существенное.

– Да я уже все, что могла, рассказала, – тихо проговорила она и пожала плечами. – Старшего звали Анди. Глаза у него не было.

– После них что-нибудь осталось? – вмешался в разговор Дрон.

– Только мусор в ведре. – Женщина посмотрела на него и всхлипнула.

– Вы его уже выбросили? – уточнил Василий.

– Конечно.

– А как они на вас вышли? – вновь перехватил в разговоре инициативу Антон.

– Ой, я и не припомню, – наморщила Шарова лоб. – Кажется, Клавка свела. Точно!

Ее лицо неожиданно просветлело, словно она совершила величайшее открытие. Антон понял: теперь эта женщина нашла виновницу своего несчастья.

– Она очки носит? – Он вспомнил старушку, которая сказала ему адрес, по которому можно снять квартиру.

– Да, – подтвердила Шарова. – В первом от шоссе доме живет. Вторая квартира. Все про всех знает. В милиции когда-то работала.

– Вот как! – воскликнул Антон. – А сколько ей лет?

– Столько не живут, – женщина всхлипнула.

Вскоре Антон уже разговаривал со своей старой знакомой. Они застали ее в компании такой же бабульки на скамейке рядом с подъездом. Она без труда узнала его. Подчеркивая свою значимость, женщина многозначительно посмотрела на свою собеседницу и отошла в сторону.

– Я сразу поняла, что вы неспроста здесь появились, – выслушав Антона, она посмотрела на него поверх очков насмешливым взглядом. – Всю жизнь в органах проработала.

Антон поспешил одарить Дрона строгим взглядом. Он уже предвидел, что может ляпнуть майор по поводу того, где женщина зарабатывала себе пенсию.

Однако Василий уже с безучастным видом рассматривал витрину расположенного на первом этаже супермаркета.

– Вспомните, при каких обстоятельствах и кому вы дали адрес Шаровых.

– Зачем вспоминать? – женщина удивленно хмыкнула. – А что, я уже виновата?

– Нет, – поспешил ее успокоить Антон. – Ни в коем случае. Просто нам нужно найти этих людей.

– Тех, о которых она говорит, я никогда не видела, – женщина поправила очки. – По поводу квартиры ко мне подходил другой, но тоже кавказец. Он спросил, где можно поселить на время родственников, приехавших по делам. Сказал еще, что желательно не выше второго этажа.

– Чтобы при случае в окно сигануть можно было, – не удержался Дрон.

– Описать его можете? – Антон, не мигая, уставился в лицо женщины.

– Росточка среднего, коренастый, – задумчиво глядя перед собой, заговорила она. – Особых примет нет.

– Плохо, – разочарованно выдохнул Антон. – А машина?

– Серая, – женщина развела руками. – Кто же их сейчас разберет? Я уволилась, когда у нас в городе «Жигули» по пальцам пересчитать можно было.

– Негусто, – Антон окончательно расстроился. Надежда на то, что бывший работник правоохранительных органов сможет помочь в установлении личности кавказца, рухнула. – Мы надеялись на вашу профессиональную память.

– Да я же всю жизнь машинисткой, – стрельнув глазами в сторону скамейки, едва слышно проговорила она. – Это так, соседки думают, что я бандитов ловила.

– А в каком месте вы с ним говорили? – неожиданно спросил Дрон.

Женщина посмотрела через дорогу:

– Вон у того дома.

Антон проследил за ее взглядом. Это был такой же пятиэтажный жилой дом уныло серого цвета. Но первый этаж пестрел рекламами. Там располагались офисы и небольшие магазины.

– В каком месте? – уточнил Антон.

– Напротив выхода, – женщина показала рукой на первый подъезд.

– А там что?

– Почта, – женщина сказала это с уважением.

Антон улыбнулся:

– Если не секрет, что вы там делали?

– Пенсию в тот день давали.

– Он увидел скопление народа и подъехал, – Дрон подошел ближе. – Значит, очевидцев разговора было много. Возможно, кто-то номера срисовал.

– Брось, – Антон махнул рукой. – Времени много прошло.

– Кстати, – Василий вдруг оживился, – там видеокамера!

– Точно! – Антон поблагодарил женщину, и они направились через дорогу.

Дата была известна. Время примерно тоже.

Спецназовцы переговорили с заведующей. Как выяснилось, установленная над входом видеокамера выведена в офис частного охранного предприятия «Град», расположенного в другом подъезде. Эта мера была вынужденной, в связи с участившимися случаями нападения на инкассаторов. Сектор обзора оказался удачным. Он охватывал ту часть площадки, куда подъезжали машины.

Однако в «Граде» столкнулись с первыми трудностями.

Войдя внутрь, Антон с Дроном оказались в узком коридоре с двумя дверями и окошком в стене, за которым сидел дежурный.

– Нам необходима запись с установленной над входом в почту видеокамеры, – Антон сунул голову в окошко. – Кто этот вопрос может сейчас решить?

– А кто вы такие? – откинувшись на спинку крутящегося кресла, спросил наполовину лысый крупный мужчина в униформе.

– Я представлюсь вашему начальнику.

– А как я, по-вашему, ему доложу? – удивился толстяк. – Тем более все на обед только что уехали.

– Скажи, из милиции.

– Слушай, – Дрон подвинул Антона. – Давай мозги не кружи. Криминала никакого. Зачем людей дергать? Тем более в такую жару. Ты нам просто покажи один кусок, и мы свалим. Если что интересное есть, официальный запрос пришлем. Хочешь, пока мой старший будет смотреть, я за пузырем метнусь?

– Вы что, не менты? – Мужчина заерзал.

– Нет, – покачал Дрон головой. – У моего друга мать пенсию получала, сосед занял деньги. А сейчас не помнит. Если запись есть, мы его потом просто носом сунем.

– Пьяный был? – толстяк сокрушенно вздохнул. – Ладно, давай один заходи. Только по-быстрому.

Охранник провел Антона в кабинет заместителя, который открыл своим ключом.

– Тебе не влетит? – насторожился Антон, проходя следом.

– Это мои апартаменты, – ошарашил толстяк. – Удивлен? – Он насмешливо посмотрел на Антона и сел за стол. – Значит, не местный.

– Из Москвы, – подтвердил Антон.

– Я так и понял, – кивнул хозяин кабинета. – Говор не тот. Значит, к другу приехал? – включая компьютер, уточнил мужчина.

– Угу, – Антон обошел стол и встал сзади.

– Контора у нас маленькая. Несколько объектов. Охрана так себе. Пенсионеров набрали. В старые времена их сторожами называли, – продолжал бормотать мужчина.

Антон уже понял, что находится в офисе организации по отмыванию денег. По документам у такого ЧОПа проходят гигантские суммы, а на деле мизер. В основном их создают криминальные структуры, имеющие баснословные доходы с тех же металлургических предприятий города.

Тем временем мужчина вывел на экран изображение. Как Антон и предполагал, все пространство перед входом было хорошо видно. Вскоре он нашел запись с нужным числом и временем.

– Стоп! – Антон дотронулся до его плеча.

В поле зрения как раз оказалась знакомая старушка. Камера работала в шаговом режиме. Изображение сменялось по истечению нескольких секунд. Вот она о чем-то говорит в компании своих ровесников. На заднем плане останавливается серого цвета «Форд». Из-за руля выходит мужчина кавказской внешности и подходит к ней.

– Можешь мне копию сделать?

– Шеф придет, организуем, – заверил мужчина. – Только сейчас не могу. Как-никак с поста ушел. У нас охранник в запое. Вот пришлось за него сегодня посидеть, – поднимаясь из-за стола, вздохнул он.

– Незавидная у тебя должность, – сказал Антон. Он был доволен результатами. Номер хорошо виден. Машина дорогая. Как террористы допустили такую оплошность, непонятно. Вероятность того, что они теперь установят владельца, очень большая.

– Это связано с приездом президента? – уже проводив до конца коридора, неожиданно спросил мужчина.

– С чего ты взял? – опешил Антон.

– Ну, я ведь не лыком шит, – усмехнулся толстяк. – Участковым успел поработать при Союзе. Запись с тобой смотрел. Никто никакие деньги не занимал. Да и внешность заинтересовавшего тебя человека о многом говорит.

– А ты его знаешь? – Антон встал.

– Несколько раз видел, – подтвердил толстяк. – У нас в городе есть такой Али…

– Хачубиев, – договорил за него Антон. – Кличка Зевс.

Перед убытием в командировку они, по своему обыкновению, несколько дней потратили на изучение района предстоящих действий. Каждый должен был знать не только расположение улиц, учреждений, злачных мест и криминогенную обстановку, но и историю города, специфику работы градообразующих предприятий. В общем, готовились основательно. Подобные мероприятия всегда сопровождались решением учебных задач, преследующих определенные цели. Разведчик-диверсант не должен расслабляться и обязан постоянно тренировать память. Антон прекрасно понимал, что ему вряд ли пригодятся знания по технологии производства высоколегированной стали на Челдовском комбинате, информация о поставщиках сырья и компаниях, занимающихся реализацией. Однако никто не исключал, что когда-то придется выполнять задачи в одном из городов стран НАТО. А подготовка в том случае ничем не будет отличаться от этой поездки. Антон мог без труда не только перечислить всех главарей преступных групп, но и узнать их в лицо, назвать номера телефонов и адреса проживания. Зевс был приближенным к людям, курирующим наркобизнес. В основном это были выходцы с Кавказа и Средней Азии. Госнаркоконтроль в ходе ряда успешных операций значительно проредил ряды этих группировок, но Зевс остался на плаву. И даже выпал последний год из оперативных сводок. Антон вряд ли смог бы его узнать. Он лишь подумал, что этот человек кого-то напоминает. Снимок в базе данных, которую предоставило МВД, был не особо похож на оригинал. Но охранник помог вспомнить.

– Откуда его знаешь?

– У нас в городе все на виду, – пожал плечами мужчина.

– Где обитает?

– В Заглядово. Это самая окраина. Как и здесь.

– Я тебя не узнаю, – выходя из офиса, не без восхищения проговорил Антон, хлопнув по плечу изнывающего на жаре Дрона. – Хорошо охранника обработал. Кстати, ты же ему бутылку обещал!

– Перебьется, – Дрон оглянулся на вывеску. – Бандиты и бездельники. Ты лучше скажи, не зря ходили?

– Нет. Сегодня проведем рекогносцировку, а завтра займемся Зевсом. Время у нас есть. Спешить не будем.

Он не понаслышке знал, что следующие один за другим успехи – штука хрупкая и к ним надо относиться бережно.

Глава 20

После разговора со странным военным, на форме которого не было никаких знаков различия, Павел, как ему и сказали, сел на заднее сиденье одного из «уазиков». Все двери были настежь открыты. За рулем изнывал от жары солдат. Из динамиков лилась негромкая музыка. Дешевая магнитола сильно фальшивила, и это резало слух. Некоторое время Павел терпел. Потом вышел из машины и пошел прочь. Он словно не был сам себе хозяином. Кто-то невидимый уводил его туда, где тишина и покой. Хотелось побыть наедине с собой. Как назло, в небе носились самолеты, заходя на невидимые цели. Перемалывали винтами воздух вертолеты. Павел не чувствовал жары, но звуки доставляли боль.

«Как они могут так спокойно и обыденно себя вести? – думал он, вспоминая лица военных, которые говорили с ним. – И самолеты летают, словно ничего не случилось. Мир не перевернулся, кузнечики не перестали стрекотать, а солнце не погасло».

Случилась вселенская трагедия. Он всегда относился к смерти с трепетом и страхом. Несмотря на то что часто приходилось смотреть в ее лик, не мог к этому привыкнуть. Но никогда не было так плохо. Павлу казалось, что все обязаны просто замереть. Он не мог смириться с тем, что нет Татьяны. Да и не пытался. Она помогла пережить трагедию смерти матери, а сама умерла у него на глазах. В голове не укладывалось, что она уже за той чертой, откуда не возвращаются, и знает, что там.

Вскоре он снова очутился на краю поля. Оказалось, сам того не замечая, сделал крюк. Мимо пронеслись машины военных, которые застрелили снайпера. Он не думал прятаться. Они его не заметили. Было видно, что на полигоне стряслось что-то из ряда вон выходящее, и это намного серьезней, чем смерть его любимой. Павел некоторое время смотрел им вслед. Потом развернулся и снова пошел. Из-под ног лениво разлетались кузнечики.

Перед глазами стояла картина, как Татьяна выходит из леса и зовет его. Павел вдруг понял, что вся вина в чудовищной и неисправимой беде лежит только на нем. Вернее, он и так знал, но неожиданно почувствовал это сильнее. Именно он стал причиной того, что Татьяна поехала на полигон. Зачем надо было выяснять, что строили здесь чеченцы? Ведь она предлагала обратиться в ФСБ. Он сказал, что его ищут. Просто струсил. Теперь ее нет. Он, никчемное и гнусное создание, стал причиной огромной беды. Почему его не убили сразу, в подвале? Или еще раньше, при побеге с медицинского освидетельствования? Да везде ему везло! Военный, который допрашивал, сказал, что парень, из-за которого он оказался под колесами машины, был не случайный наркоман, а специально нанятый для его устранения человек. Даже там пронесло. Он слышал, что всегда умирают лучшие, а таких, как он, земля еще долго носит. Что теперь будет с несчастным Николаем Львовичем? Все эти годы он жил ради дочери в надежде когда-то увидеть ее счастливой. Мечтал нянчить внуков! А из-за него не появятся на свет ее дети и все, кто должен был родиться у них! От этих мыслей у него закружилась голова.

«Это же надо, – осенило Павла. – А я попользовался и убил. Даже любить не умею!»

Он вдруг вспомнил запах ее волос, кожи, влажные прохладные губы. Не в силах терпеть муки воспоминаний, он упал на колени и закричал. За спиной, где-то далеко, что-то грохнуло, но это уже не имело смысла. Он набрал еще раз полные легкие воздуха и снова закричал. Потом уткнулся лбом в землю и затих.

Мать умерла, Татьяна убита… Мысли то ворочались словно жернова, то мелькали со скоростью окон встречного поезда. Сколько Павел так пролежал, он не знал. Но долго. Такого с ним никогда не было. Странное оцепенение. Он ничего не слышал. Лишь перед глазами проплывали разные сцены последних дней. Возможно, это был сон или какое-то новое состояние человека, не изученное психологами, но лишь вечером он перевернулся на спину.

Ветки сосен слегка покачивал легкий ветерок. Небо стало сиреневым. Уже мерцали редкие звезды. Он смахнул с лица муравьев и сел. В голове шумело. Ноги и руки затекли. Некоторое время он размышлял, как быть дальше. Вернее, по какому пути пойти. Первый, и самый простой, убить себя. Однако с детства Павел не питал симпатий к самоубийцам, считая их малодушными и трусливыми людьми. Кроме того, и по религиозным понятиям это большой грех. Несмотря на то что постов не соблюдал, а в церковь ходил крайне редко, с крестиком не расставался и про себя нередко молился. Правда, по-своему.

«А что, если Он поможет?» – неожиданно осенила мысль. По спине пробежали мурашки, и стало не по себе. Но Павел был готов на все. Он поднял глаза к небу:

– Господи, если ты есть, сделай так, чтобы смерть Татьяны была чудовищной ошибкой этого врача!

Павел несколько раз перекрестился.

– Прости меня за…

Неожиданно за спиной едва слышно хрустнула ветка. Он обернулся. Прямо в лицо смотрел ствол пистолета. Он был в руке здоровенного белобрысого мужчины в камуфляже.

«АПС», – про себя равнодушно отметил Павел и с безразличием вновь уставился прямо перед собой.

– Э! Ты чего, малахольный? – в затылок ткнули.

– Стреляй, ублюдок, – равнодушно проговорил Павел, – раз достал.

– Ты чего тут делаешь? – обескураженный таким оборотом дел, мужчина обошел Павла вокруг и встал спереди. Пистолет, однако, продолжал держать направленным на него.

– Тебе какое дело? – вопросом на вопрос ответил Павел и поднялся с колен. Отряхнул штаны, словно рядом никого не было, и направился прочь.

Белобрысый отступил на шаг:

– Что, с головой нелады?

– Иди куда шел! – не оборачиваясь, ответил Павел.

Сзади раздались торопливые шаги.

– Достал уже! – с этими словами Павел развернулся. Приступ ярости отбросил прочь все мысли. Он шагнул навстречу бегущему следом мужчине и двинул кулаком в подбородок. Тот, несмотря на инерцию своего тела, мастерски ушел. Мгновение – и его лицо уже под локтем летящей в пустоту руки. Но Павел тоже был не лыком шит. Боль и головокружение исчезли. Тело стало неимоверно легким и послушным. Он шагнул в сторону, увеличив разрыв, и пушечным ударом правой руки в висок опрокинул крепыша на землю. Пистолет вылетел из руки нападавшего. Не ожидая такого оборота дел, он удивленно захлопал глазами.

Павла словно ударило током. А что это за тип? Не его ли поехали искать военные? Он вдруг вспомнил фразу, брошенную кем-то из них: «Здесь наверняка пара». А раз так, значит, дружок этого недоноска убил его Танюшку!

Забыв про все на свете, он подпрыгнул и обеими ногами опустился на голову негодяя. Тот успел выставить руки. Ступни попали на его локти, ноги разъехались, и он упал на спину. Тут же перевернулся и бросился на белобрысого сверху. Не ожидая такого напора, тот закричал. Павел опешил. Он вдруг понял, что негодяй попросту испугался его вида.

«Неужели я такой страшный?» – подумал он и попытался взять белобрысого за горло.

Но тот схватил его запястья словно тисками. Левой рукой Павлу все же удалось достать до шеи, но белобрысый сумел убрать его руки в стороны. В результате лишь под ногтями осталась кожа, а на кадыке мужчины образовались две красных полосы. Однако противник оправился от удара и взял себя в руки. Почувствовав это, Павел испугался. Но не за свою жизнь, а за то, что в лице этого человека не сможет отомстить за смерть Татьяны.

Он выгнулся и со всего размаха двинул лбом по лицу негодяя. Мужчина вскрикнул. Хватка ослабла. Перебирая коленями, Павел попытался дотянуться до пистолета. Однако белобрысый понял это, обхватил его за туловище и перевернулся. Оказавшись под незнакомцем, от бессилия и боли Пашка завыл.

– Собака! – прошипел мужчина.

С его носа на лицо Павла капала горячая и липкая кровь. Он жмурился, пытался убрать голову, но у него ничего не получалось. Между тем мужчина несколько раз двинул ему по голове кулаком.

«Конец!» – проваливаясь в темноту, подумал Павел.

В тот же момент на него словно упало небо. Воздух с шумом вырвался из легких. От боли он мгновенно пришел в себя и тут же увидел пуговицу камуфляжной куртки. Белобрысый лежал, навалившись ему на лицо животом. Не успел Пашка сообразить, что произошло, как тело свалилось в сторону, и на фоне темнеющего неба он увидел одного из странных военных. Он даже вспомнил его кличку – Кот.

– Вот так встреча! – повеселел Кот.

Павел повернул голову набок. Его обидчик лежал, уткнувшись лицом в хвою. Он вновь посмотрел на Кота и медленно сел. Земля качнулась, в голове зашумело.

– Это ваш?

– Да нет, – Кот взял его за локоть и помог встать.

Павел огляделся. Над его обидчиком склонился еще один военный. Чуть поодаль, у стоящего на земле пакета, сидел на корточках третий.

– Ты чего убежал? – Кот отряхнул ему спину. – Тебе же сказали, сиди в машине.

– Кот, – колдовавший над белобрысым военный выпрямился. – А тебе не кажется, что этот паренек нас развел? Второй раз мы застаем его в интересной ситуации.

– Он сзади подошел. – Павел стал вытирать лицо от крови.

Заметив это, Кот протянул ему платок.

– А чего сцепились?

– Хотел, чтобы он меня застрелил, – обыденным тоном проговорил Павел.

– Зачем? – удивился Банкет.

– А для чего мне жить? – Пашка почувствовал, как к горлу подступил ком. – Одни неприятности.

* * *

Выполняя поручение Филиппова, офицеры-чеченцы занимались поиском и изучением личностей приехавших в город за последние две недели людей. Районы для поиска определили, исходя из собственного опыта разведывательно-диверсионной деятельности. Джин считал, что если террористы поселились в городе, то в данной ситуации для их действий не подходит принцип «если хочешь остаться незамеченным, будь на видном месте». Устроиться в центре – значит с ходу оказаться под наблюдением у нескольких структур, одна из которых служба охраны, которая начала здесь свою работу задолго до приезда первых лиц государства. Мало того, что проверят до седьмого колена, так еще и в назначенный срок не дадут незаметно покинуть квартиру. Это как раз такой случай, когда больше подходит окраина, со своими наркопритонами, дешевыми рюмочными, разбитыми дорогами, на которых почти нет фонарей. С другой стороны, спецназовцам такое положение дел облегчало задачу. В этих трущобах ветхих домов все друг про друга знали. По сути это был другой мир. Задворки в прямом и переносном смысле. В пользу того, что они на правильном пути и не ошиблись в расчетах, говорили показания пойманного на полигоне парня.

Каждый взял по району, в окрестностях которого были гаражные массивы. Работали по самой примитивной схеме. Обходили дворы, представляясь приехавшими из Чечни на заработки строителями, спрашивали, кто сдает квартиры, есть ли земляки среди приезжих. Судя по периодическим докладам Шамана и Стропы, дела шли неважно. Были установлены несколько таджиков и грузин. Но после разговора с местными жителями пришли к выводу, что их участие в террористической акции маловероятно. Нашлась квартира, где жили сразу четверо приезжих славян. На всякий случай Стропа заглянул по этому адресу. Один квартирант был на месте. Под видом ищущего работу человека Лече поинтересовался, нет ли там, где они трудятся, места каменщика. Как оказалось, эти парни работали от компании, занимавшейся монтажом медицинского оборудования, и строители им были не нужны. Передали эту информацию Линеву. Тот быстро установил фирмы, в которых они работали.

Все понимали, что в миллионном городе такой способ малоэффективен, но использовались все возможности. В конце концов, выходцев с Кавказа в этих краях не так уж много и они у всех на виду. К тому же не так много среди них одноглазых. Не исключено, что кто-то из террористов сам выйдет на своих земляков.

Устало передвигая ногами, придерживая правой рукой сползающий ремень объемистой спортивной сумки, Джин вошел в десятый по счету двор. Жара спадала. Все равно, люди, даже если и шли на контакт, норовили быстрее отвязаться от надоедливого кавказца.

За кустами давно не стриженных акаций звякнул стакан. Джин замедлил шаг. У стены дома на перевернутых ящиках сидели двое средних лет мужчин. Оба были одеты в футболки и спортивные штаны. На ногах кроссовки. Один усатый, второй с бритой головой. На земле стояла початая бутылка водки.

Он решительно свернул через кусты в их сторону:

– Здравствуйте!

– Здорово, – настороженно глядя исподлобья, ответили они хором и, не сговариваясь, перевели взгляд на бутылку.

Джин улыбнулся. Он понял, что в планы этих двоих не входит делиться выпивкой.

– Я не пью, – поспешил успокоить мужиков Джин.

– И на том спасибо, – усмехнулся усатый.

– Вы можете сказать, кто здесь у вас комнату сдает?

– А шут его знает. – Усатый взял бутылку и плеснул в стакан водку. – А что?

– Я из Грозного. – Джин передернул плечами, проследив за тем, как, не морщась, мужик выпил водку.

– Ну и что? – второй сделал лицо удивленным.

– У нас работы нет, к вам приехал.

– Ты думаешь, здесь есть? – подкуривая дешевую сигарету, ухмыльнулся усатый. – Вы сюда прете, будто тут медом намазано.

– Во! – второй одобряюще закивал. – То отделялись, теперь едут.

– Жрать всем хочется, – усатый небрежно сплюнул под ноги.

– А много здесь таких? – Джин сделал вид, что расстроился.

– Да немало, – кивнул усатый, выпуская дым через нос. – У меня в подъезде молдаване живут.

– А кавказцы?

– Здесь точно нет, – усатый очертил в воздухе круг, что, по всей видимости, означало «окрестности».

– Ну ладно, и на том спасибо. – Джин направился вдоль дома. Едва повернул за угол, как нос к носу столкнулся с двумя парнями.

– Оп! – от неожиданности воскликнул первый. Он был на голову выше Джина. Волосы на голове отливали медью. Веснушчатые руки в карманах джинсов. Обыкновенная майка подчеркивала хорошо сложенную фигуру. Только было заметно, что ее обладатель лет пять как забросил спорт. Второй, в футболке и шортах, налетел на него сзади. Шедший первым сделал еще шаг, но уперся в ладонь левой руки Джина:

– Тише, раздавишь!

– Ты чего? – не вынимая рук из штанов, рыжий шагнул в сторону, словно давая возможность идущему следом товарищу посмотреть на Джина.

– Чурка! Бабки, сотовый гони, да! – озираясь по сторонам, прогнусавил дружок. В руке появился выкидной нож, годный разве что для резки хлеба.

– Где ты чурку видишь? – Джин отступил на шаг, не выпуская из поля зрения рыжего. – Извиниться надо.

– Ты чего? – захлопал он глазами. – Жить надоело?

Справа была стена дома. Слева густые кусты акации и тополя. Джин решил проучить парней. Он повел большим пальцем вверх по ремню сумки, чтобы сбросить ее, и тут увидел, что парень в шортах глянул ему за спину. Не раздумывая, Джин присел и метнулся влево. В тот же момент сбоку блеснула бутылка, раздался звон, и в разные стороны полетели брызги стекла. Чуть повернув голову вправо, боковым зрением Джин увидел усатого, с которым минутой раньше говорил за углом. Быстро сообразив, что все четверо из одной компании, он сделал шаг левой ногой назад и оказался рядом с ним. Одновременно ремень сумки перекинул через голову. Мгновение – и она уже у него за спиной, почти не стесняет движения. Он повернулся всем корпусом к усатому, продолжавшему стоять к нему боком, взял его голову двумя руками и приложил правой стороной к стене. Раздался звук, словно лопнул перезрелый арбуз. Отбросив обмякшее тело в сторону, Джин шагнул к рыжему. Тот уже успел сориентироваться и отступил на шаг, взмахнув левой рукой. Джин поймал его за запястье, слегка толкнул, однако, едва почувствовал, что тот стал сопротивляться, дернул его на себя, загрузив левую ногу. Еще мгновение – и удар по внутренней стороне колена опорной ноги опрокинул парня на бок. Взревев от боли, он не мог даже скорчиться, чтобы подтянуть колено к себе. Любое движение причиняло адскую боль. Джин не сомневался, что надолго вывел его из строя. Парень в шортах отскочил на несколько шагов:

– Ты чего, пидор! Да ты не жилец!

Сзади раздался шорох. Джин повернулся. Из-за угла вышел второй пьянчужка. В руках у него был ящик, на котором он недавно сидел.

– Мочи его, Лютый! – завопил парень в шортах.

Однако Лютый сообразил, что к чему, бросил ящик и снова исчез за углом.

Морщась от воплей долговязого, Джин попятился к дорожке, через кусты. Он не боялся этих людей. Однако на крик могла явиться редкая в этих краях милиция. В это время заработал лежащий в кармане сотовый. Джин быстро вытащил его из кармана и приложил к уху.

– Сворачивайся и своим передай, задачу снимаю. Сбор в сквере за вашим домом. Быть в готовности с утра покинуть город.

«Значит, с вещами, – догадался Джин. – Интересно, куда?»

* * *

Резиденция Зевса представляла собой небольшой коттедж, который, по московским меркам, с натяжкой можно было назвать особняком. Антон с Дроном добрались до нее ближе к полудню. Стояло самое настоящее пекло. На улицах повсюду пробки. Вода в двигателях кипела. Да и аварий было, как в гололед. Не мудрено, в такую жару чаще за рулем случаются сердечные приступы.

– Надо было на машине ехать! – пройдя вдоль высокого кирпичного забора, за которым высился двухэтажный дом с черепичной крышей, заметил Дрон. – Как представлю, что обратно снова в трамвае добираться, так жить не хочется.

Антон ничего не ответил. Мысли были заняты жилищем Зевса.

По периметру забора видеокамер не было, лишь в воротах видеоглазок. Не исключено, что здесь имеется охрана. Возможно, у местных оперативников даже есть подобная информация, но как ее получить? Кем представиться?

Антон вздохнул и оглядел улицу. Напротив стоял старый четырехэтажный дом, напоминающий типовую школу. Он примерно прикинул, какой обзор из окон верхнего этажа. По всему выходило, что двор Зевса просматривается почти полностью.

– Пойдем! – Он повернул через дорогу.

Ничего не понимая, Дрон устремился следом.

В здании размещался колледж. Вовсю шла подготовка к новому учебному году. Стоял запах краски, сновали перепачканные цементом рабочие.

Антон с Василием без проблем поднялись на третий этаж, нашли незапертый класс и подошли к окну.

Как он и предполагал, с этого места двор был как на ладони. С видимой стороны коттедж имел один большой балкон на втором этаже и маленький на мансарде. За домом была построена деревянная беседка. В дальнем углу двора – кирпичный гараж на две машины. Еще один был оборудован прямо под домом. С десяток невысоких деревьев, аккуратно постриженная трава. Выложенные плиткой дорожки, несколько осветителей да небольшой бутафорский пруд. Собачьих будок видно не было.

– Видеонаблюдение отсутствует, – резюмировал Дрон.

– Возможно, установлены малозаметные или скрытые камеры, – возразил Антон.

– Вы из милиции? – Женский голос за спиной заставил обоих обернуться.

В дверях стояла полная женщина в синем халате и тапочках.

– Почему вы так решили? – Антон переглянулся с Дроном.

– Ну кто может интересоваться домом этого негодяя? – Женщина бесцеремонно прошла в класс и встала рядом.

– Вы это о ком? – Антон проследил за ее взглядом.

Она смотрела туда же, куда и они минутой раньше.

– О Зевсе, – женщина пожала плечами.

– Чем он вам так насолил?

– Не только мне. – Она перевела взгляд на Антона. – Весь район – одни наркоманы. В подъезд не зайти. Шприцы повсюду.

– Неужели это все он? – Дрон сделал вид, будто удивлен.

– Нет, конечно, – она вынула платок и стала им обмахиваться. – Зевс организатор.

– Уверены? – нахмурился Антон.

– Всего боится, – она прищурилась. – Три машины держит, кучу охранников. Постоянно в разные садится.

– Откуда знаете? – удивился Дрон. – Неужели вот так, в окно, следите?

– Еще чего, – женщина окинула Василия пренебрежительным взглядом. – Моя дочь дружит с парнем, который у него работает.

– Кем? – в один голос спросили Антон и Василий.

– Ремонт делает. – Женщина выдержала паузу, давая переварить услышанное. – Сначала отделкой занимались. Снаружи штукатурили. Потом внутри красили. В одной из комнат камин установили. Сейчас не знаю. Ходит туда каждый день. Деньги не может получить.

– А как его найти? – Антон переглянулся с Василием. – Мы бы помогли ему свои кровные вернуть.

– Зачем искать? – удивилась женщина. – Он в одном подъезде со мной живет.

Вскоре Антон с Василием уже сидели на тесной кухне Максима Перепелкина. Щуплый парень налил нежданным гостям чай, поставил печенье и сел на пластиковый табурет так, что оба офицера оказались у него по бокам.

– Твоя будущая теща сказала, что ты у Зевса работаешь. – Антон отпил из чашки. – Так?

– Работал, – уточнил Максим. – Этот козел нас рассчитал наполовину.

– Что говорит?

– Ему дизайн не нравится, – парень через силу улыбнулся. – Все бы ничего. Не первый раз кидают. Договоров-то мы не заключаем. Только материал брали в долг. Мой напарник договорился с одним магазином. Вот и влетели.

– На сколько? – поинтересовался Дрон.

– На пять тысяч.

– Всего? – удивленно протянул Василий, отодвигая от себя уже пустую чашку.

– Долларов, – парень расстроенно вздохнул.

– Тогда это серьезно, – покачал головой Василий. – Просто я его хибару видел. Так себе.

– Снаружи да, – подтвердил Максим. – Внутри красное дерево, антиквариат.

– Хорошо, – вмешался в разговор Антон. – Деньги мы тебе поможем вернуть. А ты расскажи нам об особенностях дома. Расположении комнат, охране, потайных выходах. Особо нас интересует его распорядок и ближайшее окружение.

– Вы чего, ребята, – насторожился парень, – не из милиции?

– А тебе какая разница? – Дрон не мигая уставился ему в лицо.

– Большая, – Максим решительно встал. – Жить хочу. Вы, я вижу, не местные. Так хотя бы знали, с кем собираетесь говорить.

– Ты что скачешь? – Антон взял парня за локоть и вынудил снова сесть. – Это у него волосы дыбом встанут, когда узнает, кто по его душу сюда явился. Я тебе обещаю, этот человек вскоре исчезнет. И поверь моему слову, даже земляки не станут заниматься его поисками. А теперь бери лист бумаги, карандаш и рисуй план дома. Нас интересует все, что ты помнишь. Количество ступенек на лестницах, расстояние от пола до выключателей, в какую сторону открываются двери, расположение зеркал.

– Ну, тетя Шура, – парень с шумом перевел дыхание. – Удружила!

– Ты это о ком? – следя за тем, как карандаш в руках парня чертит линию, спросил Дрон.

– О своей будущей теще, – пояснил за Максима Антон.

Вскоре они уже имели представление, как живет интересующий их чеченец. Кроме того, выяснился немаловажный факт. Однажды Максим своими глазами видел, как Зевс выехал на машине поздно вечером за ворота дома, а спустя четверть часа появился из дверей расположенной на первом этаже спальни. При этом его спина была в паутине, руки перепачканы ржавчиной, а кроссовки грязью.

– Ты ничего не путаешь? – нахмурился Дрон.

– Нет, – уверенно ответил Максим. – Точно.

– Думаешь, ход? – Дрон посмотрел на Антона.

– Возможно, – Антон вздохнул. – Ты забыл, что эти ребята у себя на родине в домах устраивают?

– Та-ак, – протянул Максим. – Мне снова страшно. Вы все-таки кто?

– А что? – удивился Антон.

– Так, ничего, – спохватился Максим.

– Если он выехал через ворота, – Антон закатил глаза под потолок, восстанавливая в голове расположение объектов на местности, – то мог проехать только в одном направлении. Слева к его двору примыкает соседский. Справа небольшой пустырь. Сколько, ты говоришь, его не было? – он вновь посмотрел на хозяина дома.

– Да не больше двадцати минут, – уверенно заявил Максим.

Распрощавшись с Максимом и предупредив его, чтобы он никому не рассказывал о разговоре, Антон с Дроном направились к Джину.

– Ты вообще что планируешь? – осторожно спросил Василий, когда они подходили к остановке.

– Будем работать по двум вариантам, – Антон замедлил шаг. – Джин, Шаман и Стропа попытаются под видом земляков втереться в доверие, а мы будем искать вход в подземелье.

– Думаешь, оно есть?

– Уверен, – подтвердил Антон.

– Не боишься, что кто-то уже работает в этом направлении? – осторожно спросил Дрон. – А то наломаем дров.

– Учел, – Антон насмешливо посмотрел на майора. – Сейчас свяжусь с Линевым.

* * *

Был поздний вечер, когда Джин, Шаман и Стропа вышли на перрон вокзала из вагона поезда Москва – Новосибирск. Вид у всей троицы был уставший. Еще бы, рано утром они выехали на машине из Челдовска в Каменскую, оттуда вновь вернулись уже поездом. С билетами были проблемы, и пришлось ехать в общем вагоне. Несмотря на открытые окна, Джин всю дорогу обливался потом. План, который предложил претворить в жизнь Филиппов, был прост. Подобным образом они уже не раз поступали. Кому-то из них нужно было вступить в конфликт с милицией и оказаться в камере временно задержанных. Оставшиеся двое бросаются на поиски земляков, имеющих влияние и связи в этом городе, и выходят на Зевса. А там действовать по обстановке. Как водится, у всех богатое криминальное прошлое. Воевали. Имели при себе оружие.

– Лече, – Джин показал взглядом на двух милиционеров, скучающих на выходе из подземного перехода на перрон.

Ничего криминального у Стропы с собой не было, поэтому они определили ему роль пострадавшего от произвола.

Старший лейтенант подхватил спортивную сумку и направился к блюстителям порядка. Джин делал вид, будто пытается до кого-то дозвониться по сотовому телефону. Шаман поджидал его рядом. Подержанную «Моторолу» купили в Каменской. Служебные телефоны, защищенные от прослушивания, пришлось оставить, как и табельное оружие.

– Командир, где здесь гостиница дешевый есть? – Стропа встал напротив патрульных.

– Тебе надолго? – поинтересовался белобрысый сержант в мешковато сидевшей форме.

– Как выйдет.

– Лучше комнату сними, – посоветовал лейтенант. Он был немного выше Стропы и шире в плечах.

– Сколько стоит?

– По-разному, – сержант скучающим взглядом проводил двух девушек.

– Слышишь, Вахид, – краем глаза следя за разговором Стропы с блюстителями порядка, заговорил Шаман. – Вот увидишь, они сейчас к нему не будут придираться. Закон подлости.

– Надо было шум в поезде устроить, чтобы здесь встретили, – Джин снова набрал несуществующий номер и приложил трубку к уху.

– Я слышал, сюда президент приезжает, – Стропа занервничал. Милиционеры проявляли к нему полное безразличие.

– Приезжает, – подтвердил сержант, глядя вдоль перрона.

– А эти двое с тобой? – неожиданно спросил сержант и показал резиновой палкой в направлении стоявших дружков.

– Нет, – проследив за его взглядом, покачал головой Лече. – В один вагон ехали. Мой земляк. Тоже чеченцы.

– Этого еще не хватало, – вполголоса проговорил на родном языке Джин и убрал телефон в карман. – Уходим.

Они подхватили дорожные сумки и пошли в противоположную сторону. В конце перрона виднелся виадук.

– Погодите! – окликнул лейтенант.

– У, шайтан, – прошептал Лече. – Оружие надо было оставить в городе.

Они встали и развернулись в сторону приближающихся быстрым шагом сотрудников милиции.

– Что, документы показать? – Джин улыбнулся и полез в карман ветровки за паспортом.

– Не дергайся! – сержант проворно схватил его за запястье и хлопнул ладонью по внутреннему карману.

– Ты что, думаешь, пистолет у меня здесь, да?! – Джин улыбнулся, обнажив ряд крепких зубов, и протянул паспорт. – Что, раз чеченец, значит, с оружием?

– Муртазалиев Хаким, – сержант посмотрел на Джина, потом на фотографию. – Какова цель приезда?

– Ищем где лучше, – стараясь выглядеть спокойным, Шаман протянул свои документы лейтенанту.

– Свои города разбомбили, теперь к нам едете, – съязвил сержант, пролистал паспорт Джина до прописки и вернул.

– Зачем так? – Джин сделал лицо обиженным. – Все мы россияне. У меня, видишь, и паспорт, как у тебя.

– Что в сумке? – милиционер коснулся баула дубинкой.

– Вещи, – пожал плечами Джин, а про себя подумал: «Влипли».

На дне, под одеждой, лежал его «ПМ» и «ТТ» Шамана. Конечно, можно будет открыться, но тогда возникнет угроза утечки информации.

– Давай посмотрим? – сержант отступил на шаг.

– Что, прямо здесь? – удивился Шаман.

– Показывай, – поторопил лейтенант.

– А какое право ты имеешь так делать? – возмутился Джин. Он специально говорил с акцентом.

– Еще слово, и минимум до утра в обезьяннике просидите, – пригрозил лейтенант.

– Милиция! – раздался женский крик из перехода. – Да посмотрите, что творится. Помогите!

Милиционеры переглянулись и, не сговариваясь, устремились в переход.

– Я сейчас, – Джин прошел следом.

Патрульные уже спустились по лестнице в переход. Снизу слышались возмущенные голоса.

– …Понаехали тут.

– Совсем совесть потеряли…

Вахид заподозрил, что недовольство вызвано проделками Стропы. Дойдя до последней ступеньки, он осторожно выглянул в коридор. Широкий, с кафельными стенами и прямоугольными колоннами по центру проход вдоль стены был заставлен лотками с газетами и книгами. У одного из них стоял Стропа. На полу валялись стопки прессы и журналы. Джин догадался: не зная, как помочь друзьям, Стропа спустился сюда и, делая вид, будто спешит, на ходу зацепил одну из подставок. Теперь продавец требовала возмещение ущерба за потерявшую товарный вид продукцию.

– Бабка, чего ты кричишь! – возмущался Стропа. – Эти газеты за какое число?

– Ну и что? Я за них свои кровные отдала!

– Здесь торговать нельзя!

– Кто сказал?

– Ты чего, приехал сюда указывать, что можно? – спросил лейтенант.

– А, начальник, – Стропа гневно сверкнул глазами, – они, наверное, тебе платят.

– Что?! – протянул опешивший от такого заявления сержант.

Джин понял, что дело идет в нужном русле, и вернулся наверх.

– Ну что? – Шаман вопросительно посмотрел на него. – Пора?

– Надо узнать, где точно его держать будут, – покачал головой Джин. – Пойдем пока на вокзал.

Глава 21

Второй раз в район, где жил Зевс, группа приехала почти в полном составе, за исключением офицеров-чеченцев, которые работали по своему плану, и Лавра, оставшегося с имуществом в квартире. Заодно он обеспечивал связь с Родимовым. Антон вновь работал с Дроном. Банкет с обеда находился в единственном выделенном на группу «уазике», стоявшем в начале улицы, и наблюдал за въездом во двор дома Зевса. От него все узнали, что чеченец приехал в районе семнадцати часов. Вернее, он констатировал, что вернулось два автомобиля. В каком находился Зевс, было неизвестно. Кот ждал указаний в расположенном неподалеку кафе. Он с Банкетом обеспечивал прикрытие Антону с Дроном и одновременно был в готовности оказать содействие офицерам-чеченцам. Джин уже позвонил и сообщил, что они находятся на пути в Челдовск.

Прежде чем отпустить таксиста, Антон попросил провезти его по улице, идущей с тыльной стороны дома Зевса. В конце ее они вышли.

– Что разглядел? – проводив взглядом «десятку» с установленным на крыше осветителем с шашечками, спросил Дрон.

– Вася, ты не забылся? – Антон строго посмотрел на подчиненного. – По-моему, это ты, как бобик, должен нюхать и головой крутить. Сколько люков насчитал?

– Виноват, – Дрон шмыгнул носом и сделал лицо глуповато-испуганным. – Исправлюсь. Всего по левой стороне четыре, справа один.

– Пошли. – Антон перебежал через дорогу. Именно сюда выходил забор интересующего их двора. Улица была пустынна. Здесь в основном располагались небольшие предприятия, склады и гаражи. Вместо тротуаров были тропинки, над которыми нависали полынь и лебеда.

Пройдя несколько десятков метров, Антон показал взглядом на канализационный люк. Он располагался в стороне от проезжей части, между трансформаторной будкой и тыльной частью кирпичного гаража.

– Думаешь, здесь? – скользнув по нему взглядом, спросил Дрон.

– Очень удобное место. – Антон встал к товарищу спиной. – Смотри, по словам нашего друга, Зевс выехал на джипе. Значит, под землю он спускался где-то рядом с проезжей частью. Если в этом месте остановить на дороге машину и выйти на обочину, тебя со всех сторон что-то закрывает. К тому же место безлюдное.

– Согласен, – кивнул Дрон. – Только мне кажется, что это подстава.

– Почему?

– Сам посуди. – Дрон выдержал паузу, дожидаясь, когда мимо проедет грузовик. – Зачем ему проверять таким способом проход? Сложно все как-то. Сначала выехал на машине, потом здесь вышел, в одиночку спустился. У него что, помощников нет? Может, он этого строителя специально проинструктировал эту историю рассказывать, если кто его жизнью заинтересуется?

– Возможно, Зевс не проверял ничего, а попросту пытался ввести кого-то в заблуждение, – возразил ему Антон. – Не исключено, что за домом наблюдали. Он ведет такой образ жизни, что опасаться нужно всех: и милицию, и конкурентов. Ты подумай, зачем ему устраивать ловушку? Возможно, конечно, что там растяжка или какой другой фокус, но строитель нас не мог обмануть. Тем более вышли мы на него случайно.

– Не скажи, – Дрон покачал головой. – Зевс давно в криминале и прекрасно знает, как работают силовики, когда берут в оборот. Изучать распорядок и быт подозреваемого начинают с опроса домохозяйки, сторожей, сантехника.

– Не факт. По-твоему, выходит, что он построил и оборудовал систему ходов только для того, чтобы заманить туда первых встречных, проявивших к нему интерес?

– Ладно, – сдался Дрон. – Что сейчас?

– Для начала найдем и осмотрим проход.

Сбивая с лебеды пыль, Дрон прошел в образованный постройками угол, вынул из висевшей через плечо спортивной сумки монтировку и ловко, словно всю жизнь этим занимался, сдвинул чугунную крышку в сторону.

Антон посмотрел вниз. На дне круглого, сложенного из кирпича колодца виднелись несколько труб, на которых были установлены краны. Но не это удивило его, а размеры отверстий в стенках, через которые они были сюда выведены. Свободного пространства оставалось совсем ничего. По крайней мере, в него не пролезет даже ребенок.

– Странно, – протянул Филиппов.

– Надо искать другой. – Дрон огляделся по сторонам.

– Это не Москва, – задумчиво проговорил Антон. – Здесь подземные коммуникации строились не с таким размахом.

– Но где-то же он прошел? – Дрон упер руку с ломиком в бок и склонился над люком: – Может, кирпичи пошатать?

– Смеешься? – Антон фыркнул, но все же опустился на корточки и внимательно осмотрел стену. Невооруженным глазом было видно, что здесь нет никаких тайных ходов.

– Пошли к следующему, – разочарованно пробормотал Дрон. – А что, в «Теплосеть» никого не отправил?

– Зачем? – Антон снизу вверх посмотрел на Василия.

– У них схемы есть.

– А как ты там объяснишь, для каких целей? – Антон выпрямился. – Они секретные. Волокиты много.

Дрон закрыл люк, убрал ломик. Антон отправился обратно на дорогу.

– Слушай, – Дрон догнал его. – А почему ты решил, что потайной ход выходит именно в этом направлении?

– Не знаю, – Антон на ходу огляделся. – Местность здесь безлюдная.

– Выход может быть и во дворе лицея, – глядя на возвышающийся корпус, с которого они днем рассматривали двор Зевса, выдвинул предположение Дрон. – Кстати, а это самое высокое здание в районе.

– Угу, – согласился Антон.

Они обошли еще несколько крышек. Все колодцы, которые оказались под ними, были похожи один на другой. Лишь в одном оказалось телефонное оборудование.

– Может, бутафорский? – Антон показал взглядом на металлический шкаф.

– Давай проверю. – Дрон передал Филиппову сумку и, проворно перебирая руками по ржавым скобам, спустился. – Здесь навесной замок, весь ржавый. С прошлого года не открывали.

Он осмотрел его по периметру.

– Вылезай, – Антон сокрушенно вздохнул. Он ждал от осмотра колодцев большего.

Дрон уже отряхивал одежду, когда рядом скрипнул тормозами «Форд».

Загудел стеклоподъемник, и в окне появилось красное лицо кучерявого мужчины:

– Вы что тут делаете?

– А тебе какое дело? – раздосадованный напрасными поисками, огрызнулся Дрон. – Поезжай куда ехал.

– Ты чего сказал? – Двери открылись, и на асфальт встала нога, обутая в дорогую кожаную туфлю как минимум сорок пятого размера.

Одновременно со стороны водителя вышел бритый крепыш с неимоверно широкими, словно нарисованными, бровями.

Кряхтя и сопя, кучерявый выбрался полностью, хлопнул дверцей. На нем был серый костюм. Пиджак расстегнут. Сунув большой палец за коричневый брючной ремень, он не спеша подошел к Антону:

– Ты чего, пендос?

От такого оборота дел Дрон опешил. На него было жалко смотреть. Челюсть отвисла, а глаза округлились. Он понимал, в какую беду попал кучерявый, и ошалел от его храбрости.

– Кто? – Антон отступил. – Вы бы, ребята, ехали своей дорогой и не мешали людям работать.

– Кто работает? – брызнув слюной, взорвался кучерявый. – Люки тырить – это твоя работа? А ты знаешь, козел, что я здесь неделю назад чуть жизни не лишился?

Словно ища поддержки, он обернулся к водителю.

– И машина в хлам, – подтвердил тот. – А эти крышки мы сами поставили, за свои деньги, потому что этой дорогой по ночам ездим.

Антон понял: от безделья эти двое делают вид, будто занимаются охотниками за ломом. Однако был уверен: оба мужчины догадались, что перед ними не воры. Ни он, ни Дрон не походили на людей, зарабатывающих таким образом на бутылку паленой водки. Просто эти два измученных аномальной жарой и бездельем отморозка решили развлечься. Он даже готов был простить им оскорбление. Сейчас попросту нельзя отвлекаться на подобные выяснения отношений, но едва хотел объяснить, что они обыкновенные линейные наладчики телефонных линий, как ситуация стала стремительно выходить из-под контроля.

– Чего ты им объясняешь?! – кучерявый взял Антона за отворот рубашки. – В машину, лохи!

Антон с невозмутимым видом схватил его правой рукой за большой палец, а левой, словно клещами, надавил на две болевые точки выше локтевого сгиба. Кучерявый побледнел и охнул. Простым, можно сказать детским, приемом, почти без усилий, Антон уложил его на пыльный асфальт у своих ног.

– Губа! – завопил лысый и бросился на помощь дружку. Правая рука скользнула за отворот пиджака. Антон понял: парни непростые. Еще немного, и он достанет пистолет. Дрон стоит сзади и не может помочь. Антон отпустил руку кучерявого, положил ему ладонь на затылок, нагнул и бесцеремонно поставил ногу на спину. Раздался сдавленный вскрик. Мгновение – и, проминая железо, левой ногой Антон ступил на капот заокеанского красавца, а правая врезалась в подбородок лысого. Взмахнув руками, тот со шлепком распластался на асфальте. С момента начала драки и до ее завершения появившийся в начале улицы джип преодолел не больше пятидесяти метров.

Дрон подскочил к кучерявому и проворно его обыскал. Тот в это время морщился, пускал слюни и пытался что-то сказать. Антон спрыгнул на землю, взял за одежду на груди лысого и подтащил к задним дверям. Через минуту оба любителя порядка на дорогах полулежали на заднем сиденье. Антон уселся за руль. Дрон плюхнулся с забияками третьим и сразу стал рассматривать трофеи.

Пистолет «Иж», документы на сотрудников службы безопасности фирмы «Гром» и деньги.

– Ну, вы, парни, попали, – протянул кучерявый, растирая шею.

– Во дают! – не удержался Дрон. – Их пожалели, а они еще и угрожают.

Антон завел двигатель и тронул машину с места. Город погрузился в сумерки. В свете фар плясали мотыльки, кружилась, словно поземка, пыль.

Он доехал до кафе, в котором находился Банкет, и заглушил двигатель. Развернулся на сиденье и посмотрел на притихших братков.

В это время зазвонил телефон. Антон вынул его и приложил к уху.

– Это Джин, – раздался расстроенный голос Вахида. – Командир, накладочка вышла. Со вчерашнего дня интересующий нас дом принадлежит другим хозяевам.

– Как это? – Антон выскочил из машины.

– Он его продал вместе со всем находящимся там имуществом, – продолжал пояснять чеченец. – Мы, как положено, сделали вид, что приехали в Челдовск. Стропа вступил в конфликт на вокзале и оказался в КПЗ. Я с Шаманом отправился к Зевсу, чтобы просить его помочь земляку. А там совершенно другой человек живет.

– Кто? – упавшим голосом спросил Антон.

– Гвоздков Михаил Иннокентьевич.

– Русский? – уточнил Антон.

– Да, – вздохнул Джин. – Утверждает, что Зевс покинул город еще утром. Якобы поехал в Чечню.

– Понял. – Антон выдержал паузу, собираясь с мыслями. – Легализуйся, возвращайся на вокзал и забирай Стропу.

С этими словами он вернулся в машину.

– Ну что? – Дрон покосился на пленников.

– Плохи наши дела, – Антон положил руки на руль. – Клиент утром умотал.

– Совсем?

– Угу, – подтвердил Антон и посмотрел на кучерявого в зеркало заднего вида: – Вы, парни, поезжайте сейчас своей дорогой и не имейте привычки бросаться на людей. Кстати, Дрон, а разрешение на оружие у них есть?

– Все у нас в порядке, – заверил лысый. – Наш хозяин недавно на этой улице дом купил. Он директор охранного агентства.

– На этой улице, говоришь? – Антон развернулся к ним всем телом. – А раньше где жил?

– Тоже здесь, только дальше.

– Гвоздков фамилия?

– Да, – опешил лысый.

– Ну, тогда нам по пути, – обрадовался Антон. – Поедем в гости.

С этими словами он завел двигатель.

– А вы кто такие? – заволновался кучерявый. – Казан, они… Ты чего?

В это время Василий положил ему на шею руку и надавил большим пальцем за ухом. Он вскрикнул и уткнулся лбом в переднее сиденье.

– Пристрелю, – Василий взвел курок на трофейном пистолете.

Парней можно было понять. Антон с Дроном не походили на сборщиков лома. Нахождение их возле дома хозяина его охранники могли расценивать только как подготовку к покушению. На большее мозги у таких людей не способны.

Антон остановился у ворот:

– Приведите себя в порядок и ведите к хозяину. Василий, верни оружие и документы.

– Как доложить? – кучерявый покосился на Дрона.

– Скажи: «Хорошие люди». – Василий вынул из пистолета обойму и вернул его кучерявому. – По поводу наследства прежнего хозяина.

Вскоре Антон с Дроном были уже в доме. Его новый хозяин, в отличие от своих охранников, был вполне сдержан и спокоен. Это был высокий сорокалетний брюнет. Он встретил гостей на первом этаже в фойе.

– Майор Иванов, – Антон протянул руку, – сотрудник антитеррористического центра. Нам необходимо осмотреть дом. Вернее, только одно помещение.

– Обязательно сейчас? – мужчина не удивился. Напротив, он казался даже чересчур спокойным для подобной ситуации.

– Угу, – подтвердил Антон. – А что?

– Да так, ничего, – Гвоздков пожал плечами. – Вы не показали документы.

– Мы неофициально, – Антон развел руками. – Нет времени на процедуры. Нас интересует только потайной ход, который начинается где-то в спальне.

– Какой ход? – лицо нового хозяина апартаментов вытянулось от удивления.

– Вы не ослышались. – Антон кашлянул в кулак. – Под домом оборудован подземный ход. Нам необходимо установить, куда он ведет.

– А зачем вы ждали, когда хозяин покинет город?

– Боялись, – пошутил Антон.

На самом деле Гвоздков задал справедливый вопрос. Но Антона не покидало ощущение, что продажа коттеджа по бросовой цене, за несколько дней до прилета главы государства, произошла неспроста. Дом служит чем-то вроде ложной цели. Только где настоящая? Пока он понять этого не мог, но чувствовал: истина где-то рядом.

– Хорошо, – сдался Гвоздков, посторонился и рукой показал на высокие двустворчатые двери.

Они миновали небольшой коридор и оказались в просторной комнате с большой кроватью посередине. Два больших окна были задернуты золотистыми шторами. У стены слева – бельевой шкаф. Справа – домашний кинотеатр. На полу огромный ковер.

– Вы ничего не трогали? – Антон посмотрел на Гвоздкова.

– Все осталось, как при прежнем хозяине, – кивнул Гвоздков. – Не успел. Пока живу в кабинете наверху.

– С вашего позволения мы уберем ковер.

– Конечно, – Гвоздков сделал знак рукой, и оба его охранника бросились выполнять указание.

– Слушай, – Дрон неожиданно взял Антона за локоть и отвел в сторону, – в этом месте подземный гараж.

– Точно! – согласился с ним Антон. – Но, возможно, из него и тянется ход.

Он оглядел комнату. Справа от окна стояла большая напольная ваза. Они подошли к ней. Рядом в паркете отчетливо просматривалась щель в виде прямоугольника. Дрон присел на корточки и ощупал дощечки. Одна шаталась. Он вынул нож, поддел ее и вытащил. Под ней оказалось кольцо.

– Не убирайте ковер! – не оборачиваясь, сказал Антон, вынул сотовый телефон и набрал номер Кота.

– Слушай меня внимательно, – Антон встал. – Всем сбор у лицея!

* * *

Наблюдая за тем, как ведут себя военные, Павел пришел к выводу, что они имеют принадлежность к неизвестному ему роду войск. Все были немного старше его. Под формой угадывались атлетические фигуры. За все время никто из них не закурил. Матом почти не ругались. Говорили по существу и не суетились. Движения были уверенные, ничего лишнего. Пока один приводил в чувство напавшего на него мужчину, остальные стояли в сторонке. Павел догадался, что среднего роста, с азиатскими чертами лица крепыш выполняет функции врача. Именно этот человек до приезда санитарной машины находился рядом с умирающей Татьяной. Глядя на него, он почувствовал страшную тоску.

Наконец злодей пришел в себя. Доктор, как окрестил про себя Павел возившегося с ним военного, отошел в сторону. Его место занял уже знакомый Кот:

– Фамилия, имя.

– Чьи?

Звонкий удар ладонью в ухо опрокинул белобрысого на бок.

– Я два раза не повторяю, – дождавшись, когда бандит снова сядет, процедил сквозь зубы Кот.

– Пушкин, – продолжал дурачиться бандит. – Александр…

Следующий удар пришелся по другому уху. Допрашиваемый завалился уже на левую сторону.

Павел поежился. С ним даже в СИЗО так не поступали. Он невольно вспомнил своего следователя.

– Так ведь оглохнуть можно, – между тем прохрипел бандит и снова сел.

– Ты говорить будешь?

– Я требую адвоката, – заявил бандит. – И вообще, по какому праву вы схватили меня и мучаете?

– Москит, – позвал Кот доктора. – Коли ему витамины. Сам напросился.

Москит извлек из кармашка на рукаве небольшой пластиковый контейнер, раскрутил, вынул шприц-тюбик.

Павел никогда таких не видел. Ему приходилось сталкиваться с индивидуальными аптечками, но шприц был не оттуда.

– Чего? – голос бандита предательски сорвался на высокую ноту.

Он попытался вскочить, но Кот положил ему ладонь на плечо, и бандит вернулся в исходное положение.

– Что это? – залепетал пленник. – Вы не имеете права! Кто вы такие… Я требую следователя!

Было заметно: бугая охватила паника. Он уже не походил на того нагловатого, с язвительной ухмылкой человека, каким был минуту назад. Так бывает, когда человек долгое время считает себя очень сильным, привыкает к этому, начинает брезгливо относиться к остальному миру и разучивается бояться. Потом, неожиданно, перегруженная нервная система, длительное время выполняющая роль понижающего трансформатора, не выдерживает, дает сбой даже при незначительной перегрузке, и он вдруг осознает, что это не так. В его стерильный внутренний мирок сверхчеловека врывается суровая действительность, и он ломается. Причем становится до безобразия жалким. Павел сталкивался с подобными людьми. В первую чеченскую у них во взводе был один такой. Любил тех, кто слабее, вместо себя на работы определить или в наряд. Раздавал зуботычины. Молодежь жизни учил. В один из дней оказался в группе сопровождения колонны. Попали в засаду. Пока шел бой, он лежал в русле пересохшего ручья и гадил под себя, забыв про оружие. Потом и кличка за ним соответствующая закрепилась – Серун.

Тем временем Кот с Доктором проворно придавили бугая к земле, оголили руку и сделали инъекцию.

Постепенно его вопли и стоны стали глухими. Речь бессвязной.

Кот посмотрел на часы, потом похлопал пленника по щеке:

– Как тебя зовут?

– Череп, – растягивая слова, пробормотал белобрысый.

Кот посмотрел в сторону Павла, потом перевел взгляд на стоявших в стороне военных:

– Банкет, отведи Долгова в машину, и ждите нас там.

– Пошли, – коротко стриженный крепыш махнул рукой.

Павел поднялся и направился следом. Вскоре они дошли до стоявших на дороге «уазиков». Банкет открыл дверцу:

– Залезай.

Пашка безропотно подчинился.

– Вы теперь меня в СИЗО вернете?

– Почему? – усаживаясь следом, удивился Банкет.

– Но я же убежал.

– Тебе пообещали помочь разобраться, значит, помогут, – давая понять, что разговор окончен, Банкет развалился на сиденье и прикрыл глаза.

– А кто эти люди? – выдержав паузу, нерешительно спросил Павел.

– Тебе зачем?

– Они Татьяну убили…

– Это не люди. – Банкет открыл глаза и посмотрел в том направлении, где его товарищи остались допрашивать пленника.

– Для чего ему укол сделали?

Павел спрашивал просто так. Ему было безразлично, какой будет ответ. Просто хотелось говорить. Он уже догадался, что Кот уколол пленнику сыворотку «правды» или что-то в этом роде. Павел знал о существовании такого препарата.

– Витамины, – между тем усмехнулся Банкет. – Тебе какая разница?

– Я подумал, почему меня так следователь не допрашивал. Сделали укол и записали все, что сказал. Ведь тогда бы наверняка поверили?

– Закон такой, показания являются действительными, если даны вменяемым человеком.

– А есть закон невиновного за решеткой прятать?

– Разберемся, – успокоил его Банкет.

Уже совсем стемнело, когда все вернулись. К этому времени в салон набились комары. Павел страшно хотел спать и почти не соображал. Сквозь вязкий туман в голове он слышал, как военные негромко переговаривались. Хлопали дверцы. Едва машины тронулись, он провалился в сон.

Проснулся оттого, что они остановились. Павел открыл глаза. Несмотря на короткий сон, усталость словно рукой сняло.

– Тебе есть где переночевать? – спросил сидевший на переднем сиденье человек.

– Нет… Вообще-то да! – едва слышно ответил Павел.

Он понял, что ему необходимо увидеть отца Татьяны. Раз Павел принес беду в дом этого человека, то пусть теперь он решает, как с ним поступить. Возможно, убитый горем родитель не пустит на порог. Но по-другому Павел сейчас не мог поступить.

– Вот и хорошо, – продолжал между тем человек. – Говори, где высадить?

Павел замотал головой:

– Сам дойду.

– Нет уж, – запротестовал Кот. Как выяснилось, он сидел сбоку от Павла. – Покажешь, где тебя завтра забрать. Ты же хочешь, чтобы мы решили твой вопрос?

– Слушай, а может, его к нам? – неожиданно встрепенулся Банкет.

– Куда? – удивился Кот.

– Хотя да, – он вздохнул. – А ты не пропадешь?

– Уже один раз пропал. – Павел почесал укушенную комаром щеку. – Я знаю, что сейчас нельзя никуда высовываться.

– Хорошо, – Кот хлопнул его ладонью по плечу. – Так куда ехать?

Решительность, с которой Павел собирался явиться к Николаю Львовичу и рассказать, как погибла его дочь, пропала, едва машина с военными скрылась за поворотом. Кот подробно расспросил, где его в случае чего искать, и оставил номер телефона. Павел некоторое время стоял, разглядывая въезд во двор. В его глубине желтоватым прямоугольником светилась открытая дверь в коридор.

«И зачем я сюда приехал? – неожиданно подумал он. – Что сейчас скажу? Извините, ваша дочь из-за меня погибла. Я не хотел».

Однако ноги сами понесли его вперед. Вот он уже у дверей. Некоторое время постоял, собираясь с мыслями. Но в голове было пусто. Он постучал. Залаяла собака. Но к дверям никто не шел. Павел уже подумал, что Николай Львович попросту не перенес страшного известия, как за дверями соседней квартиры что-то звякнуло, щелкнул замок, и на площадку выглянуло сморщенное, как моченое яблоко, лицо старушки.

– Здравствуйте, – Павел кивнул. – Не знаете, где сосед ваш?

– Знаю, – бабка вышла полностью. – А ты, кажись, у него гостил недавно?

– Угу, – пряча взгляд, подтвердил Павел.

– Он у дочки, в больнице. – Женщина вытерла пальцами уголки губ. – Подстрелили сегодня. Кое-как спасли. Чудом выжила. Сначала, говорят, вовсе мертвой посчитали…

– Что! – по спине Павла побежали мурашки. Забыв про все на свете, он схватил опешившую бабку за костлявые плечи и тряхнул так, что у нее едва не отлетела голова. – Жива! Значит, Он есть! Есть… Я молился…

С этими словами он обнял старуху и расцеловал.

Глава 22

К моменту возвращения с вокзала чеченцев Антон, Кот и Банкет нашли четыре люка. Два из них находились во дворе лицея, еще два за его пределами, на пустыре, в зарослях кустарника и травы. Все это время Дрон караулил обнаруженный в спальне выход. В его задачу входило контролировать по возможности поведение нового хозяина коттеджа. Маловероятно, но не исключено, что он поддерживает связь с чеченцем. Там, в доме, Антон утвердился в мысли, что Зевс никуда не уезжал, а находится в окрестностях лицея. Еще накануне днем он обратил внимание, но не придал значения, что с третьего этажа учебного корпуса хорошо просматривается летное поле аэропорта. Если взобраться на крышу, то обзор будет еще лучше. Вооружившись биноклем, можно спокойно наблюдать за происходящим на взлетно-посадочной полосе и у терминала. Расстояние до него не больше четырех километров. Идеальная дальность для ПЗРК. Кроме того, крышу можно использовать для корректировки огня. Не исключено, что стрелки находятся в другом месте. Так или иначе, но после покушения можно спуститься обратно и переждать переполох. Если хорошо просчитать такой план, то безнаказанность обеспечена. Антон, как и его подчиненные, думал так же, как в подобных случаях террористы, принцип действия которых схож с диверсионной работой.

Он посмотрел на силуэт Кота, потом на часы. Почти полночь. В этой части города было скудное освещение. Свет редких фонарей тонул в листве деревьев, желтоватыми заплатками освещал небольшие островки тротуаров и дороги.

– Пойдем к перекрестку. Горцы должны подъехать.

Они направились к видневшемуся впереди повороту, где назначили встречу.

– Знаешь, о чем я подумал? – Кот задрал голову и посмотрел на крышу лицея. – Если позиция выбрана именно здесь, то ПЗРК уже наверняка пронесли.

– Проверим, – успокоил Антон. – Возможно, ты и прав.

– Почему возможно? – удивился Кот.

– Здание можно использовать и как командно-наблюдательный пункт.

– Согласен, – Кот пригнулся под свисающей веткой тополя. – Значит, оставили средства связи.

Они остановились у обочины.

Мягко шурша шинами по прогретому за день асфальту, подкатил «Опель». Внутри вспыхнул свет. Сидевший на переднем сиденье Джин стал рассчитываться с водителем. Шаман и Стропа вышли наружу.

– Задача следующая: я с Дроном и Стропой занимаюсь проходом под землей. Остальные рассредоточиваются и находятся вблизи люков до того момента, пока не дам «отбой». Не исключаю, что стрелок ПЗРК укрылся до акции там. Это оптимальный вариант. Тем более уже завтра здесь начнут работать и милиция, и ФСБ. Если кто выскочит, постарайтесь взять живым.

Через несколько минут Антон с Истрапиловым были у дома Зевса. Калитка оказалась не заперта, входные двери открыты. Это даже насторожило Антона, и он на всякий случай достал пистолет. Когда они вошли в спальню, Дрон с безучастным видом сидел на полу у кровати и, привалившись к ней спиной, смотрел телевизор. Рядом скучали хозяин дома и два его охранника. Антон догадался, что Дрон не стал усложнять задачу, а попросту все это время не выпускал никого из комнаты.

– Открывай, – Антон взглядом показал на крышку люка.

Дрон выключил телевизор и направился выполнять приказание. Люк поднимали с большой осторожностью. Но никаких сюрпризов под ним, кроме могильного запаха сырости и плесени, не было.

Через полминуты крышка уже была снята и лежала сбоку. Специально прихваченным с собой фонариком Антон посветил в прямоугольный бетонный колодец. В одну из стен были вмонтированы металлические скобы. Ни паутины, ни пыли. Зато на гладкой цементной поверхности множество царапин. Словно вниз что-то часто спускали.

«Может, там склад боеприпасов?» – мелькнула мысль.

– Ну? – одними губами проговорил Дрон.

– Давай, – Антон дотронулся рукой до плеча Стропы.

Без лишних слов тот снял джинсовую ветровку, которая скрывала кобуру, взял в зубы небольшой фонарь, сунул пистолет за спину под ремень и стал спускаться. Антон сверху наблюдал за ним. Вот свет фонаря замер на месте.

«Около двух метров», – примерно прикинув до него расстояние, пришел к выводу Антон, а вслух едва слышно спросил:

– Есть?

Стропа не ответил. Лишь задрал голову и показал большой палец. Все ясно, они не ошиблись в расчетах. Это не укрытие и не тайник, а проход.

– Остаешься здесь. – Антон посмотрел на Дрона и начал спускаться.

Вскоре ноги потеряли опору. Антон повис на согнутых в локтях руках. Почти сразу почувствовал прикосновение руки Стропы и спрыгнул. Все старался делать как можно тише. Тем не менее звук был сильный. Он оказался в узком коридоре, в котором можно пройти, только сильно пригнувшись и прижав локти к туловищу. По крайней мере человеку с его габаритами здесь тяжело перемещаться. Фонари выключили. Шли медленно, на ощупь. Вскоре по лицу потекли капли пота, спина заныла, а ноги одеревенели. От напряжения сердце стучало, будто после стометровки. Прошли всего несколько десятков метров. Но как! В буквальном смысле по сантиметрам. Неожиданно Стропа замер. Антон едва коснулся его спины и тоже встал, пытаясь понять, что насторожило капитана. Нос защекотал знакомый аромат. Он резко контрастировал с запахом пыли и плесени. Антон понял: где-то недавно разводили лапшу быстрого приготовления.

Теперь нужно было двигаться очень медленно. Любое резкое движение может вызвать хруст суставов, шорох одежды. С учетом стен звук разнесется на большое расстояние. Неожиданно Стропа оступился. Стук подошвы и всплеск воды заставили замереть. Судя по эху, они оказались в более широком проходе. Антон направил фонарь в пол, закрыл его ладонью и включил. Постепенно раздвигая пальцы, добился едва заметного свечения и огляделся. Это была ливневая канализация. Под прямым углом в нее выходил вырытый под домом проход. Неожиданно он сообразил: запах приготовленной пищи пропал! Кроме того, здесь заметно сквозило. Несло нечистотами. Попасть в проход отсюда они не могли. Значит, укрытие бандитов осталось позади!

Антон резко развернулся и убрал руку с фонаря. По спине пробежали мурашки, а сердце екнуло. В пяти шагах от него стоял на одном колене мужчина. На нем был обыкновенный армейский камуфляж и кроссовки. Он был не слишком здоровым, но крепким. Тонкий с горбинкой нос, сросшиеся на переносице брови. Нижняя часть лица покрыта трехдневной щетиной. В правой руке пистолет. Сверху отчетливо был виден зияющий пустотой квадрат. Стало понятно: логово этого человека там.

– Черт! – Антон толкнул спиной Стропу. Он надеялся, что тот уйдет с линии огня и скроется за углом. Но чеченец лишь развернулся. Антон почувствовал его дыхание в затылок.

– Если ты и есть тот самый Зевс, то не стреляй, мы свои! – выпалил Стропа на чеченском языке.

Антон вдруг понял, что террорист видит только фонарь, и перевел дыхание. Он знал свои возможности. Стоит только надавить на спусковой крючок, и мозги чеченца разлетятся по проходу. Но он был нужен живым. Это лишь кончик нити. С другой стороны, бандит держит его на прицеле. Уйти в сторону не представляется возможным. Со всех сторон стены. Можно, конечно, не двигая фонарем, попытаться сместиться назад, в сторону коллектора, и укрыться за углом. Но на это нужно время, а нервы бандита могут сдать в любой момент.

– Кто ты и как меня нашел? – неожиданно спросил чеченец.

Антон немного успокоился. Уже легче. Он заговорил, а самое главное, оказался именно Зевсом.

– Вчера взяли наших людей на полигоне. Есть информация, что президент изменил план поездки.

– Не свети мне в лицо.

Антон направил луч в пол. Но чеченца все равно было хорошо видно.

– Может, ты опустишь пистолет? – спросил Стропа.

– Почему мне не сообщили по телефону? – игнорируя просьбу, спросил Зевс.

– Тот, кто это должен был сделать, уже арестован.

– Скажи свое имя.

– Истрапилов Лече, – не кривя душой, ответил Стропа. – Я из Автуры.

– Ты не один. Кто еще здесь?

– Я взял этого человека на тот случай, если ты вдруг начнешь стрелять, не разобравшись, кто перед тобой. Этот баран русский. Живой щит.

Слушая диалог, Антон удивлялся, как быстро Стропа среагировал. А ведь каких-то пару лет назад он пришел в ГРУ с обычной должности оперативного сотрудника МВД.

– Почему не позвал, а крался? – неожиданно спросил Зевс и медленно поднял руку выше. Антон отчетливо увидел черный зрачок пистолета. Мысленно провел прямую, по которой полетит пуля, и на мгновение ощутил неприятный холодок в груди. Там, где она может оказаться.

– Боялся растяжки. Все щупал.

– А как тебя сверху пустили? – глаза Зевса сузились.

– Я обманул нового хозяина, что ты строил здесь тайник. Сам уехал, а меня попросил забрать одну вещь.

– Не обманывай! Уже ночь!

«Действительно, кто поверит в такую чушь, сидя под прицелом двух пистолетов?» – усмехнулся про себя Антон.

Он уже понял: Зевс в любую секунду сорвется. То, что он никого не подпустит к себе, очевидно. Те, кто выбирал его для акции, наверняка были неглупыми людьми и постарались, чтобы он соответствовал всем требованиям, необходимым для такой работы. Случайного человека не отправят сбивать вертолет с президентом. Еще он успел подумать, что Стропе надо было молчать, а ответить ему. И выдать себя за охранника нового владельца дома. Мол, нашли лаз, решили проверить, куда ведет. Это было бы правдоподобнее. Однако могло закончиться тем, что Зевс попытался бы всех сразу перестрелять.

– А по-твоему, я должен был прийти днем? – с сарказмом в голосе спросил Стропа. – Когда в доме полно прислуги и строителей? К тому же тот человек, который купил дом, окажется на работе. Ты же знаешь, брат, как русские боятся, когда к ним ночью приходит злой чечен? Они не хотят связываться.

– Ты сказал, тебя Лече зовут?

– Да, брат.

– Освети свое лицо и того, кто пришел с тобой.

– А вдруг ты не поверил мне и выстрелишь? – неожиданно запротестовал Стропа.

– Хорошо, – Зевс опустил пистолет. – Пробирайся сюда.

Антон мысленно перекрестился. Если бы Зевс его увидел, то понял, что перед ним не бомж. Он сместился назад и спустил ногу в коллектор. Она затекла, и сейчас по ней словно бросились бежать миллионы муравьев с железными лапками. Стропа протиснулся обратно в проход, включил свой фонарик и двинул в направлении Зевса.

Антон направился следом.

– Давно ты здесь? – спросил Стропа.

– Сутки, – ответил Зевс и выпрямился. Его верхняя часть туловища оказалась в расположенном в потолке люке. Мгновение – и там исчезли ноги. Следом влез Стропа. Антон подошел и встал снизу. Сверху слышалась возня. Стоя рядом с лазом, Стропа светил в ноги Зевса. Согнувшись, тот шарил руками по полу.

– Что ты делаешь? – не удержался Стропа.

– Надо зажечь лампу, – кряхтя, пробормотал Зевс.

Через минуту вспыхнул желтоватый свет. Антон стоял так, что в проеме пола была видна лишь верхняя часть его головы. Зевс как раз убирал руку от установленного на полу выключателя. Их взгляды встретились. Он не успел распрямиться. Мгновенно Стропа двинул ему локтем в основание черепа. Бандит упал на пол.

Антон поставил руки на края лаза и втащил тело в логово. Это была небольшая комнатка со множеством труб и кранов. Что-то журчало. У одной из стен стояла раскладушка. Рядом, на ящике, – небольшой телевизор с жидкокристаллическим экраном, спутниковый телефон и Коран. У стены напротив, на трубе, лежал ПЗРК «Игла» и бинокль.

– Вот и все. – Антон вытер тыльной стороной ладони лоб.

Тем временем Стропа проворно обыскал бандита. Забрал пистолет, взял за отвороты куртки и посадил.

– Э-э, – протянул Зевс. С нижней губы на одежду потекла слюна.

– Ты не убил его? – заволновался Антон.

– Он еще нас с тобой переживет! – возбужденно проговорил чеченец.

Пока он приводил террориста в чувство, Антон более детально осмотрел все находящиеся в комнате предметы и нашел под матрацем записную книжку. Пролистал. В ней оказалась переговорная таблица, пара телефонов, небольшая бухгалтерия, скорее для отчета. На последней странице от руки нарисованная схема местности. Корявые квадратики домов. От них – в метрах – расстояние до какой-то вертикальной черточки. С другой стороны полоса. Возможно, река, только с очень ровными берегами. Почти параллельными. От нее еще одна стрелка. Также в основание черточки. Вокруг несколько елочек. Антон нахмурился. Если знать, окраина какого населенного пункта нарисована в уголке листа, можно найти указанное на схеме место.

Зевс захрипел и дернулся. Руки были связаны за спиной, и он повалился на бок, ударившись о бетонный пол.

– Предатель! – прошипел он, глядя на Стропу.

– Ожил? – Антон присел перед ним на корточки и сунул листок под нос: – Что здесь нарисовано?

– Сам догадайся! – чеченец оскалился.

– Зевс, тебе лучше всего сейчас сотрудничать со следствием. Зачтется. Отсидишь только за подготовку.

– Мне все равно.

– Не скажи, – Антон цокнул языком и перевел взгляд на Стропу: – Сходи, скажи Дрону, пусть сообщит в ФСБ и спускается.

– А вы кто? – захлопал глазами Зевс.

– Тебе какая разница? – бросил Антон, задумчиво рассматривая схему.

– Это район аэропорт, – заговорил Зевс. – Рядом брошенный деревня. Там еще четыре стрелок.

– Сколько?! – Антон не поверил своим ушам.

– И четыре «Игла», – продолжил Зевс. – Сначала они стрелять должны. По мой сигнал. Если не выйдет, то я…

– Главный над ними Анди?

– Да, – подтвердил Зевс.

– А ты кто?

– Должник, – Зевс усмехнулся. – Год назад большой партия товара пропал.

– Наркота? – уточнил Антон.

– Что же еще. Транзит. Они моих родственников в Чечне знают. Сказали, делать, что скажут, буду, никого не тронут.

– Где научился обращаться с «Иглой»?

– Еще до первой война учился. Потом воевал немного.

– Ясно, – Антон кивнул. – А дом и эти укрытия одновременно строили?

– Да, – подтвердил Зевс и скользнул взглядом по стенам и потолку, словно впервые здесь оказался. – Проход рыли, чтобы в случае чего от милиция уйти. Здесь прятали товар. Наркотик, оружие…

– А кто его рыл?

– Э-э, – протянул чеченец и заерзал. – Какой разница? Разве мало кто заработать желает?

– Знаю, как у вас зарабатывают. – Антон наконец вспомнил про пистолет, который до сих пор держал в руке, и сунул его в кобуру. – Те, кто такие вещи строит, обычно после завершения работ умирают.

Зевс отвел взгляд в сторону.

* * *

Двое суток, проведенные в схроне, показались вечностью. Анди знал: самыми изнурительными будут последние часы. Будет казаться, что время замерло на месте. Они либо играли в нарды, либо просто лежали. Наверх, по нужде, старались выбираться только ночью. Днем обходились стоявшим в углу ведром с крышкой. Изнывая от бездействия, Хатча иногда вставал и начинал приседать в проходе. Тело страшно чесалось. Не только от грязи. Анди не покидало ощущение, будто под одеждой что-то ползает. Накануне пропал сон. Возвращаясь с утреннего намаза, стали ощущать сладковатый запах. Возможно, он исходил еще не от трупов, а от крови, которой был залит один из матрацев и пол, но ощущение, что оба находятся, по сути, в могиле, угнетало. Анди иногда казалось, будто он слышит, как бормочут убитые. Пытаясь скрыть охватывающий в такие минуты панический ужас, он начинал непроизвольно прислушиваться. Не по себе становилось еще и оттого, что он знал: покойники не могут говорить. Перспектива сойти с ума его не устраивала. Лучше смерть. Он не мог понять, с чем связано такое настроение. Анди всегда считал себя закаленным и смелым воином. Что происходило с психикой сейчас, не поддавалось объяснению. Где-то под сердцем от тоски ныло.

Этот день был последним. До решающего часа оставалось меньше суток. Точного времени пусков не знал никто. Все зависело от того, как сработает руководитель акции. Анди несколько раз проверил телефоны. Все было исправно. Тем не менее постоянное волнение сменилось тревогой. Эту ночь он провел в раздумьях. Хатча тоже нервничал. Он несколько раз вставал, выходил наверх и сидел у лаза. Под утро это разозлило, и Анди отругал его. С того момента он вставал лишь раз, чтобы поесть.

– У нас не осталось воды, – отвлек от размышлений голос Хатчи.

– Совсем?

– Только смочить на ужин горло.

– Не умрем. – Анди сел. – Зажги свечу.

Глаза слезились. Хатча некоторое время возился в темноте, потом вспыхнула спичка. Немного погодя на огарке заплясал красноватый огонек.

– Знаешь, о чем я подумал? – нерешительно спросил Хатча.

– Конечно нет, – Анди вдруг охватила злость. – Ты же еще не сказал, а мысли я не умею читать.

– Родственники Джамшеда и Магомеда не простят нам их смерти.

– Джамшед предатель, – возразил Анди. – Он убил Магомеда. А я его. Никто никому не должен.

– Возможно, нам уже никогда не удастся побывать на родине, – с горечью в голосе проговорил Хатча.

Анди хотел возмутиться и, как положено командиру группы, отчитать подчиненного за пораженческое настроение, однако понял, что его слова в данной ситуации не возымеют никакого действия. Причина в том, что он и сам в это не верил. Наверняка русские давно предусмотрели такой вариант покушения на президента и придумали что-то. Может, есть прибор, который уведет ракеты от цели или попросту сделает так, что они не смогут стартовать. Не исключено, что в день, на который назначена акция, в этом лесу под каждым деревом поставят солдата. Вариантов не счесть. Он был наслышан о нескольких попытках покушения. Ни одна из них не доведена до конца. «Да и что это даст? – неожиданно подумал он. – Независимость Чечня все равно не получит». На смену этому президенту придет другой. Об Анди и Хатче поговорят несколько дней на родине и забудут. Через десять лет никто и не вспомнит, что был такой. А он будет гнить в тюрьме на далеком острове. Без него вырастут дети, родятся внуки и правнуки. Кто его знает, как они отнесутся к его поступку? Ведь сейчас в Чечне все быстро меняется.

Писк спутникового телефона заставил вздрогнуть. Первая мысль была, что звук почудился. Он посмотрел на Хатчу. Тот сидел, вытаращив глаза, и не мигая смотрел на Анди. Вид у него был, словно у шахтера, только что поднявшегося из забоя. Черное от грязи и копоти лицо блестело, а белки глаз светились.

– Телефон, – одними губами проговорил он.

Анди наклонился, сунул руку под нары, нащупал лежащую на рюкзаке трубку. Торопливо отвернул антенну и приложил трубку к уху:

– Да.

– Это я, – раздался голос Турпала. – Все изменилось. Акцию отменили.

– Почему? – прохрипел Анди, почувствовав облегчение и досаду одновременно.

– Объясню потом. Я жду вас у крайнего дома в деревне. Поторопитесь. «Иглы» и оружие оставьте в блиндаже.

– Мы все вынесли на позиции, – напомнил Анди.

– Их заберут, – заверил Турпал. – Сейчас надо как можно быстрее покинуть это место.

– Нас осталось двое.

– Почему? – в голосе Турпала не было удивления. Он словно знал об этом.

– Один оказался предателем.

– Понятно. Торопитесь.

– Хорошо. – Анди отключил связь. Рука с зажатой в ней трубкой безвольно упала на колени.

– Что? – Хатча подался вперед.

– Собирайся, – Анди огляделся. – Уходим.

– Как?! – Хатча даже подскочил.

– Живее! – поторопил Анди.

Он вытащил рюкзак и стал складывать в него телефоны, нож. Неожиданно его словно ударило током. А почему Турпал сказал, что не надо брать с собой оружие? Может, в городе уже усилили меры безопасности и он боится досмотра на постах милиции?

Немного подумал, взял лежавший под подушкой пистолет и сунул его под ремень.

– Так поедем? – Хатча выжидающе уставился на Анди.

– У, шайтан! – Анди вспомнил, что его камуфлированная куртка и штаны перепачканы не только землей, но и кровью. – Наверняка Турпал догадался и взял с собой воду, чтобы умыться.

Они выбрались наверх. Хатча открутил крышку пластиковой канистры. Анди поставил на землю рюкзак и сложил руки лодочкой. Хатча налил в них воды. По очереди они, как могли, умылись. Теперь была видна четкая грань между грязной и чистой кожей. Нижняя часть лица поросла густой щетиной. Глаза покрыты сеточкой красных сосудов.

Хатча убрал канистру в проход схрона и закрыл его крышкой. Сверху засыпал ее прошлогодней листвой.

Дождавшись, когда Хатча закончит маскировку, Анди направился в сторону деревни. Несмотря на раннее утро, уже было жарко.

Неожиданно звук шагов Хатчи стал реже.

– Ты чего? – Анди обернулся.

– Такое чувство, будто кто-то смотрит в спину, – озираясь по сторонам, развел руками Хатча и нагнал его.

– Нервы, – сделал вывод Анди и пошел быстрее.

Его тоже не покидала тревога. Но когда впереди, между деревьями, стал виден микроавтобус, он почувствовал радость. Турпал приехал с двумя незнакомыми чеченцами. Один, угрюмый, со сросшимися на переносице бровями, сидел за рулем. Второй стоял, прислонившись к березе. Сам Турпал не спеша направился навстречу.

– Что случилось? Ты не ранен? – он участливо заглянул в глаза Анди.

– Все нормально. Ты ничего не напутал? Мы оставили рядом с позициями ракеты. Они стоят немалых денег.

– Когда все кончится, мы вернемся и заберем их, – заверил Турпал.

Они подошли к микроавтобусу.

– Кто эти люди? – едва слышно спросил Анди и показал взглядом на стоявшего у дерева чеченца.

– Такие же, как и вы, моджахеды, – успокоил Турпал.

Однако в его голосе Анди уловил фальшивые нотки. Он более пристально посмотрел ему в глаза. Турпал отвел взгляд.

– Не темни, – Анди сунул руку под куртку и едва нащупал рукоять пистолета, как двери пассажирского салона практически бесшумно откатились. Сидевший там на корточках бугай протянул руку, схватил его за отворот куртки и дернул на себя, направив голову виском в порог. Из глаз посыпались искры. Анди рухнул рядом с машиной. На него тут же кто-то наступил. Рука хрустнула в локте. Сверху навалились. Охнул Хатча.

– Предатель! – повернув голову набок, выдавил он из себя и плюнул на ноги стоящему рядом Турпалу.


Эпилог

Несколько часов после задержания стрелков-зенитчиков Антон оформлял документы, писал отчет и рапорт. Дрон подготовил и передал в ФСБ все обнаруженное на полигоне оружие снайперов. Лаврененко составил акт на средства связи, которые изъяли у бандитов. Остальная часть группы тоже не сидела без дела. По адресам, которые указал Зевс, он же Турпал, были произведены аресты еще нескольких участников террористической группы. Правда, этим уже занимались оперативные сотрудники ФСБ. Милиция обследовала бывший дом Зевса и прилегающие к нему подземные коммуникации. В коллекторе было обнаружено захоронение людей. По предварительным данным, именно они строили убежище Зевса. Нашли и тех, кто оборудовал блиндаж в районе аэродрома. Вернее, то, что от них осталось.

– Командир, – Дрон вошел в кабинет, который спецназовцам предоставили для работы сотрудники управления ФСБ, – Кот Долгова привез. С ним уже опера работают.

– Какие? – Антон удивленно посмотрел на подчиненного.

– Эти, – он показал взглядом на Линева. – Сказали, у них давно на военкомат материал имеется.

Данила усмехнулся, но промолчал.

– Хорошо. – Он встал из-за стола, сложил документы в папку и подвинул ее сидящему рядом Линеву. – Готово. Что по нашему беглецу?

– Однозначно больше за решеткой не окажется, – заверил Данила. – Ребята из ОБЭП майора Фирсова уже месяц как в разработке держат. Сегодня немного поднажмут, и готов вояка. Непосредственно по Долгову уже документы найдены. Кроме того, нашлись свидетели драки.

– А раньше не могли? – резонно заметил Дрон. – Обязательно надо было дождаться, когда у человека мать умрет, девчонку ранят?

– Я уже эту историю знаю, – Данила поднялся. – Нет худа без добра. Так бы он никогда свою Татьяну не встретил. Кстати, на свадьбу приглашает.