«Дедовщина» в Советской, а ныне Российской Армии, зародилась в далёком, победоносном 1945 году. Не спешите швырять в меня камни, дорогие читатели – я с огромным уважением отношусь к ветеранам Великой Отечественной, прошедшим тяжёлый и страшный путь; но давайте вместе заглянем в не такое уж и далёкое прошлое нашей страны. Кинохроники тех лет показывали эшелоны воинов-победителей, возвращающихся на родину. Однако большая часть солдат продолжала служить до 46-го, 47-го и даже 48-го года. Всё правильно – нельзя было одним махом демобилизовать огромную армию. Закалённые и обученные в боях солдаты должны были подготовить себе смену, передать опыт новобранцам. Но представьте себе состояние навоевавшихся до одури мужиков, многим из которых было уже под, а то и за тридцать: домой надо, к жёнам, детям, хозяйству, на земле мир – какая уж тут служба. И считали они дни до демобилизации, начищая до блеска заслуженные ордена и медали, рассказывая молодым солдатикам были и небылицы о войне. Новобранцы, в силу возраста не успевшие понюхать пороха, с завистью и с восхищением глядели на награды фронтовиков, слушали их рассказы, невольно перенимали привычки, манеру лихо заламывать фуражку или сдвигать на затылок пилотку – молодым во все века было свойственно копировать кумиров. Не отказывались они и отстоять лишний наряд, почистить автомат, недавно косивший фрицев, прикрыть перед начальством «деда», ушедшего в самоволку. Через пару-тройку лет они сами будут снисходительно похлопывать по плечу новое пополнение: «служите, ребята, мы своё уже отпахали». Новый виток «дедовщина» получила в пятидесятые годы, когда срок службы был сокращён с пяти лет в армии и семи лет на флоте до трёх и четырёх соответственно. Ребята, призванные позже, могли демобилизоваться вместе с теми, кто до их призыва успел отслужить несколько лет, а иногда и раньше. Если первоначально неуставные отношения держались на искреннем уважении к старослужащим, на негласном признании их старшинства, то тут выяснение вопроса, кто в большей степени «дед», опустилось на уровень перебранки и даже драк. В семидесятые срок службы снова сокращают: до двух лет в армии и трёх – на флоте. История повторяется, но в более жёсткой форме. Правда, необходимо помнить, что общий культурный и образовательный уровень в то время был намного выше, в армию призывались все выпускники техникумов и немалая часть ребят с высшим и неоконченным высшим образованием, что, несомненно, накладывало свой отпечаток на взаимоотношения солдат срочной службы. В девяностых срок службы то сокращают до года и полутора, то возвращаются к старой схеме. Плюс «американизация» кино- и телепроката – окрепшие физически вчерашние дети норовят примерить на себя роли Рэмбо и Терминатора. Плюс разнузданная реклама пива – как результат, большое количество пивных алкоголиков. Плюс общая дестабилизация общества – в больном государстве не может быть здоровой армии. Всё, о чём я упомянул вскользь – огромный пласт проблем, по каждой из которых можно написать не то что статью – диссертацию. Нынешняя «дедовщина» с её «кулачным правом» – это всего лишь следствие непродуманных реформ, помноженное на застарелое, «совковое» понятие защиты чести мундира: «В нашей армии такого явления нет, и не может быть!». Как известно из школьного курса физики, треугольник – самая жёсткая фигура. Неслучайно формы мостов, фундаменты тяжёлого оборудования и подъёмные краны конструируются в виде связанных между собой треугольников. Земля когда-то тоже покоилась на трёх китах. А на чём держится «дедовщина»? На кулачных расправах? На страхе? Это – надстройка, а базис – разница в сроке службы, то есть у данного явления всего одна точка опоры; даже не кит, а так – рыбка хамса в собственном соку.