Шел пятый год войны в ДРА, Афганистане. Мне было уже более десяти первых лет жизни, так, пацан. Война у нас, в обычном вертолетном гарнизоне закавказского военного округа, как-то и не чувствовалась. Ярко светило солнышко, бурлила весенняя погода, трава, птицы, куча кузнечиков и саранчи, запах акаций. Запах белых акаций был просто удушающий и мешал думать о чем-либо серьезном. Всегда в это время года настраивал на расслабленный романтический лад.  Времена тоже были «интересные».
     Пятый год подряд очередная группа летчиков отправлялась «за речку» отдавать непонятно каким боком назначенный интернациональный долг. Это были наши отцы. Все происходило буднично и по-военному просто. Проще не бывает.

     В определенный день они садились в автобус и исчезали далеко. Мы махали вслед автобусам и машинам, сразу приобретая особую уже недетскую грусть в глазах и мыслях. Оставалось ждать. Информации всегда было мало. В телевизионной программе «Служу Советскому Союзу» единственный на весь Союз военный корреспондент натянуто оптимистично рассказывал, что все идет как надо, машины идут через горы, вертолеты летят через небо, а солдатики в «зеленке» строят плотины, дамбы, занимаются проблемами мелиорации дружественной страны. И детских садов понастроили, что хватит на половину азиатского континента. Вот такая любопытная картинка: рота улыбчивых десантников неславянской внешности роет ямки, сажает кустики, заботливо их прихлопывая совковыми лопатами.  
      Но мы уже знали, что реальность далека от этой идиллии. Некоторые из наших потом приезжали на побывку. Почему из «наших»? Просто гарнизонная житуха очень объединяла. Летчик приезжал домой. Непривычно загоревший даже для субтропиков Закавказья, высохший и молчаливый. Потихоньку подтягивались жены других авиаторов, приносили передачи для своих мужей. Под стопочку начинались неспешные рассказы. Сначала они состояли почти из того же вранья, что и в телевизоре. Но потом алкоголь и женская настойчивость, желание узнать как там и что, делали свое черное дело. Это, конечно, была далеко еще не вся жуткая правда о войне, о тех, кто в данный момент там находился, о родных и близких людях. 
    
     Потом, через несколько дней таких разговоров, нагружались до самого предела рюкзаки и чемоданы с передачами, и  авиатор снова отправлялся «туда». Мы тоже с мамой постоянно старались снарядить посылку с оптимальным весом. В толстый целлофановый пакет заливали варенье, на б0льшую половину разбавленное алкоголем. Пакет запаивался. Затем он вставлялся как матрешка в другие пакеты. Самая невинная контрабанда. Могла и не доехать. Таможня иногда не давала добро на провоз, поэтому «курьеры» максимально упрощали задачи транспортировки, употребляя этот груз вовнутрь.  Это была часть ожидания наших «оттудова». Ожидания томительного и понятного. Но были и не совсем понятные традиции...
    
     Авиация представляет из себя такую сложную работу, что и в мирные времена приходят трагические и непоправимые вести. И с этим ничего нельзя поделать: опасная профессия. Что же можно сказать о летчиках на войне? Всегда не любил женщин из политотдела. В тот год я начал их ненавидеть. Когда случалось «происшествие», то сначала сообщали женам. Дети тоже были почти военнообязанные. И за ними приходили в школу, но совсем несрочно. А современных мобильников не было.
     Выбор вариантов был невелик. Борт сгорел полностью в воздухе, борт сгорел частично и упал, борт не горел, а упал так.
     Ми-24 экипаж два человека, Ми-8 – три человека, Ми-6 – аж шесть человек. И это не считая «груза», который тоже мог составлять от 5 до 50 людей. Пока тары-базары, проходил один урок, и другой урок, и большая перемена. Потом начиналось шоу женских каблучков. В коридорах затаившейся на уроках школы медленно шли две женщины. В классах побледневшие учителя усиленно делали вид, что учебный процесс идет как ни в чем не бывало.

Цок-цок-цок....

     Все и так знали, что сейчас кого-то вызовут и скажут, что твой папаня был в том экипаже. Сердце начинало заходиться от расстрельной дроби, холодный мерзкий пот заливал все подмышки и глаза. Потом дверь в класс открывалась и … они заходили.

     Тут сердце вдруг замирало вообще. Никаких разговоров не было. Только молчаливый диалог на уровне «гляделок», чтения мыслей и кивка головой.
     Были счастливые моменты. Ну, если папка на побывку приезжал, то с уроков сразу отпускали. А так приходилось довольствоваться такой вот лотереей. Может мимо класса пройдет и пронесет, а может, зайдет, и не на меня посмотрит.  .....А, может, и посмотрит.
    
     Незабываемый был вертолетопад  в Афганистане. Много школьников остались без отцов. Звук красивых элегантных стильных женских шпилек тоже не забыть. Уже никогда…


А.
Фото: К.Калинин